– Простите, я не совсем поняла, – сказала Лена, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. – Какой стол? Какая родня?
Свекровь стояла посреди их небольшой, но уютной кухни, уперев руки в бока. Её тёмное платье с цветочным узором, которое она надевала на все семейные торжества, выглядело здесь чужеродно, словно перенеслось из другой жизни – той, где Лена ещё не появилась.
– Как какой? – Тамара Петровна вскинула брови так высоко, что они почти скрылись под аккуратно уложенными седыми локонами. – Завтра день рождения Сергея Николаевича, моего мужа, твоего свёкра, между прочим! Вся родня собирается, как всегда. А ты, значит, решила саботировать наш семейный праздник?
Лена поставила сумку на стол и глубоко вдохнула. Сергей Николаевич – человек тихий и добродушный, чей день рождения всегда отмечали скромно, в кругу самых близких. Обычно это были они с Артёмом, родители Артёма и, иногда, сестра Тамары Петровны с мужем. Но «вся родня»? Это уже звучало как нашествие.
– Тамара Петровна, никто ничего не саботирует, – Лена старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Просто Артём ничего мне не сказал про большой праздник. И я только с работы, устала…
– Устала она! – свекровь фыркнула, перебирая пальцами край скатерти. – В моё время молодые жёны не уставали, когда дело касалось семьи мужа! Я в твои годы на трёх работах пахала, а по выходным ещё и стол на двадцать человек накрывала. И ничего, не жаловалась.
Лена почувствовала, как щёки начинают гореть. Она знала этот тон – тон человека, который привык, что его слова – закон. Тамара Петровна всегда была главной в их большой семье: решала, кто с кем сидит за столом, что готовить, во что одевать внуков, если бы они уже были. Лена с Артёмом поженились два года назад, и всё это время она старалась не перечить свекрови, проглатывая мелкие уколы и замечания. Но сейчас что-то внутри неё напряглось, как струна.
– Я не против праздника, – Лена сделала шаг вперёд, стараясь не повышать голос. – Но я бы хотела, чтобы мы хотя бы обсудили это с Артёмом. Это ведь наш дом.
– Ваш дом? – Тамара Петровна усмехнулась, и в этой усмешке было столько превосходства, что Лена невольно сжала кулаки. – Девочка моя, ты пока в нашей семье, этот дом – часть большой семьи. А большая семья – это не только ты и Артём в своей маленькой квартире прячетесь. Это традиции, это уважение к старшим, это…
Дверь хлопнула. В квартиру вошёл Артём, сбрасывая на ходу куртку. Его тёмные волосы были слегка растрёпаны, а в руках он держал пакет из аптеки – Лена просила купить ей таблетки от головы.
– О, мам, ты уже здесь? – он улыбнулся, подходя к Тамаре Петровне и чмокая её в щёку. – А я думал, завтра увидимся.
– Завтра! – свекровь театрально всплеснула руками. – Артём, ты представляешь, твоя жена даже не в курсе, что завтра день рождения отца! Я ей говорю – надо стол накрыть, родню позвать, как всегда, а она стоит и глазами хлопает!
Артём перевёл взгляд на Лену. В его глазах мелькнуло недоумение, но тут же сменилось привычной мягкостью.
– Лен, ну что ты, – он подошёл к ней и обнял за плечи. – Конечно, надо отметить. Папе семьдесят стукнет, событие же.
Лена посмотрела на мужа. Она любила его таким – открытым, добрым, всегда стремящимся всех примирить. Но сейчас эта доброта казалась ей слабостью.
– Артём, – тихо сказала она, отстраняясь. – Мы не договаривались о большом празднике. Ты сказал – тихо посидим, тортик, подарок. Я даже не против. Но двадцать человек в нашей двушке? Где мы их всех разместим?
– Ну, потеснимся, – Артём пожал плечами, будто это было само собой разумеющимся. – Как всегда. У нас же раньше получалось.
– Раньше мы жили с твоими родителями, – напомнила Лена, чувствуя, как голос начинает дрожать. – У вас был большой дом. А здесь… здесь у нас сорок восемь метров. И я, между прочим, завтра с утра на работу.
Тамара Петровна удовлетворённо кивнула, словно Лена только что подтвердила все её слова.
– Вот именно, Артём, – она повернулась к сыну. – Я же говорила, что она не хочет нашей семьи. Сначала отказалась от детей «пока не встанем на ноги», теперь вот праздник не хочет. Дальше, что будет?
Лена почувствовала, как кровь прилила к лицу. Это был уже не намёк – это был прямой удар.
– Я не отказывалась от детей, – сказала она, стараясь держать себя в руках. – Мы с Артёмом решили подождать. И я не против праздника. Я против того, чтобы мне ставили ультиматумы в моём собственном доме.
– В своём доме? – Тамара Петровна шагнула вперёд, её глаза сузились. – Напомнить тебе, кто помогал вам с первым взносом по ипотеке? Кто отдал свои накопления, чтобы вы тут не в общаге жили?
Артём напрягся. Лена видела, как он сжал челюсти – тема денег всегда была для него больной. Да, родители помогли. Немного, но помогли. И с тех пор Тамара Петровна периодически напоминала об этом, как будто это давало ей право на всё.
– Мам, хватит, – тихо сказал Артём, но в его голосе не было твёрдости.
– Не хватит! – свекровь повысила голос. – Я всю жизнь положила на эту семью! А теперь какая-то девчонка будет решать, как нам жить? Артём, ты мужчина в доме или кто? Либо она завтра накрывает стол, как положено, либо… либо пусть собирает вещи. Я таких невесток в своей семье не потерплю.
Повисла тишина. Лена смотрела на мужа, ожидая хоть чего-то. Хоть одного слова в свою защиту. Но Артём молчал, опустив глаза. И в этот момент что-то внутри неё окончательно сломалось.
– Хорошо, – сказала она тихо, но так, что оба обернулись. – Я поняла.
Она развернулась, взяла сумку и пошла в спальню. Закрыв дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Слёзы жгли веки, но она не позволила им пролиться. Не здесь. Не сейчас.
На кухне послышались голоса. Сначала приглушённые, потом громче.
– Мам, ну что ты начинаешь? – голос Артёма звучал устало.
– А что я? Правду говорю! Ты её слишком разбаловал. Вон, даже праздник для отца устроить не хочет.
– Она не против праздника. Просто…
– Просто она себя на первое место ставит! Артём, ты мой сын. Я тебя лучше знаю. Если сейчас не поставить её на место, потом поздно будет.
Лена сидела на кровати, обхватив колени руками. Она вспоминала, как два года назад Тамара Петровна точно так же стояла в их свадебном зале и говорила Артёму: «Красивая невеста, конечно. Но ты уверен, что она тебе подходит? Из простой семьи, без приданого…»
Тогда он засмеялся и сказал, что любит. А теперь молчит.
Телефон завибрировал. Сообщение от коллеги: «Лен, завтра отчёт надо сдать пораньше, шеф в ярости». Она усмехнулась сквозь слёзы. Завтра она должна быть на работе в восемь, сдать отчёт, а потом ещё и стол на двадцать человек накрывать. Сама. Потому что «так положено».
Дверь тихо открылась. Артём проскользнул в спальню и сел рядом.
– Лен, – начал он осторожно. – Маму понесло, ты же знаешь. Она не со зла.
– Не со зла? – Лена посмотрела на него. – Она мне ультиматум поставила. Либо стол, либо я вылетаю из семьи. И ты молчал.
– Я… я не знал, что сказать, – он провёл рукой по волосам. – Это же мама. Она всегда так. Перетерпит, забудет.
– А я? – Лена почувствовала, как голос срывается. – Я тоже должна терпеть? До конца жизни?
Артём вздохнул и взял её за руку.
– Лен, ну давай завтра просто сделаем стол. Ну что тебе стоит? Для папы же.
– А если я скажу «нет»? – она посмотрела ему прямо в глаза. – Что тогда?
Он отвёл взгляд.
– Не говори «нет». Пожалуйста.
Лена медленно вытащила руку из его ладони.
– Я подумаю, – сказала она и отвернулась к окну.
За окном моросил дождь, стекая по стеклу тонкими струйками. Лена смотрела на эти струйки и думала о том, что завтра будет новый день. И, возможно, в этот день ей придётся сделать выбор, который изменит всё.
А на кухне Тамара Петровна уже звонила родственникам, радостно сообщая:
– Завтра собираемся все! Леночка всё организует, как миленькая. Я ей сказала – или стол, или до свидания. И Артём меня поддержал…
Но Лена этого уже не слышала. Она сидела в темноте и впервые за два года брака спрашивала себя: а действительно ли это её семья? И насколько далеко готова зайти свекровь, чтобы доказать свою власть?
– Лена, проснись, уже восемь утра! – голос Тамары Петровны ворвался в спальню, будто кто-то распахнул окно в морозный день.
Лена открыла глаза и сразу почувствовала тяжесть во всём теле. Голова гудела, словно всю ночь по ней стучали молотком. Она не спала. Лежала, смотрела в потолок и прокручивала вчерашний вечер, будто старую плёнку, которую невозможно выключить.
Артём уже ушёл на работу – улизнул в семь утра, поцеловав её в висок и прошептав: «Я тебя очень прошу, Лен… Не устраивай войну». И исчез. Как всегда, когда нужно было выбирать между мамой и женой.
– Я сейчас приду, – тихо ответила Лена, поднимаясь с кровати.
Выйдя в коридор, она чуть не столкнулась со свекровью. Та стояла с телефоном у уха и уже командовала:
– Да, Люда, берите салаты побольше, у нас Леночка всё остальное приготовит… Конечно, холодец будет, куда ж без него… И торт закажите на тридцать человек, я уже договорилась в «Сладкой жизни» …
Лена прошла мимо, не говоря ни слова, и закрылась в ванной. Холодная вода немного привела в чувство. Она посмотрела на себя в зеркало: глаза красные, лицо бледное. «Ты справишься, – сказала она своему отражению. – Сегодня справишься. А потом… потом будет видно».
Когда она вышла, Тамара Петровна уже хозяйничала на кухне. На столе громоздились пакеты – явно привезённые с утра.
– Вот, – свекровь развернула её к себе за плечи, будто куклу. – Я всё купила. Мясо на холодец, рыба красная, икра, овощи. Ты только начинай, а я пока поеду к папе, ему костюм погладить надо. К трём чтобы всё было готово. Люди начнут подтягиваться.
Лена посмотрела на гору продуктов и почувствовала, как внутри всё холодеет.
– Тамара Петровна, – сказала она спокойно, но твёрдо. – Я пойду на работу. Отчёт сегодня крайний срок. Вечером вернусь – и мы с Артёмом вместе решим, как отмечать.
Свекровь замерла. Потом медленно повернулась, и Лена увидела в её глазах что-то новое – не просто раздражение, а настоящую ярость.
– То есть ты отказываешься? – голос Тамары Петровны понизился до опасного шёпота.
– Я не отказываюсь от праздника, – Лена старалась не отводить взгляд. – Я отказываюсь быть одной за всех. Если вы хотите стол на тридцать человек – пожалуйста, организуйте сами. Или пусть Артём помогает. Но я сегодня работаю.
Повисла тишина. Потом Тамара Петровна коротко рассмеялась – сухо, безрадостно.
– Ну всё, девочка. Ты сама напросилась.
Она схватила телефон и вышла в коридор. Лена услышала, как набирается номер.
– Артём, это мама. Твоя жена сейчас заявила, что на праздник ей наплевать. Идёт на работу, представляешь? Я всё купила, всё привезла, а она… Да, прямо сейчас приезжай. Разбираться будем.
Лена закрыла глаза. «Вот и всё», – подумала она.
К двенадцати она уже сидела в офисе, пытаясь сосредоточиться на цифрах. Руки дрожали. Телефон вибрировал без остановки – Артём, Тамара Петровна, даже тётя Люда написала: «Леночка, что ж ты так с Тамарой Петровной? Она же для вас старается».
В час дня пришло сообщение от Артёма:
«Лен, я взял отгул. Еду домой. Мама в истерике. Поговорим, когда вернёшься. Пожалуйста, не делай хуже».
Она не ответила.
В пять вечера, когда Лена выходила из офиса, телефон зазвонил снова. На этот раз – Сергей Николаевич, свёкор. Его голос был, как всегда, тихий и немного растерянный.
– Леночка, ты извини, что беспокою… Тут мама говорит, что ты не хочешь праздник. А я, честно говоря, и не просил ничего большого. Мне бы с вами посидеть, и всё.
У Лены защемило сердце. Сергей Николаевич никогда не вмешивался, не требовал, не повышал голос. Он просто был – добрый, немного уставший от жизни человек, который любил свою жену и сына, и терпел всё молча.
– Сергей Николаевич, – мягко сказала она. – Я очень хочу вас поздравить. Просто… давайте мы с Артёмом сами всё решим? Без тридцати человек и без скандалов?
– Конечно, доченька, – он явно обрадовался. – Как скажете.
Когда Лена подъехала к дому, во дворе стояла машина Тамары Петровны. И ещё две – тёти Люды и двоюродного брата Артёма, Вити. Видимо, «разбираться» приехали всем миром.
Она поднялась на пятый этаж пешком – лифт, как назло, не работал. Открыла дверь своим ключом и вошла.
В гостиной было полно народу. На диване – Тамара Петровна, красная от слёз и возмущения. Рядом – тётя Люда с сочувствующим видом. Витя стоял у окна, переминаясь с ноги на ногу. Артём сидел в кресле, бледный, с телефон в руках.
– Вот она, виновница! – громко объявила Тамара Петровна, вставая. – Пришла наконец-то!
Лена молча сняла пальто и прошла на кухню. Там уже стояли кастрюли, пакеты, нарезанные овощи – свекровь явно начала готовить сама, но потом, видимо, бросила.
– Лена, – Артём вошёл следом и закрыл за собой дверь. – Маме плохо. Давление подскочило. Я вызывал скорую, но она отказалась ехать. Говорит, пока ты не извинишься, она отсюда не уйдёт.
Лена посмотрела на него долгим взглядом.
– А ты что думаешь? – спросила она тихо.
– Я… я не знаю, Лен. Это же мамин праздник. Папин день рождения. Ну зачем всё так…
– Артём, – она шагнула ближе. – Посмотри на меня. Я твоя жена. Или я просто прислуга, которую можно заставить, пригрозив разводом?
Он вздрогнул.
– Никто не угрожает разводом.
– Угрожает. Твоя мама сказала: или стол, или я вылетаю из семьи. Ты слышал. И промолчал.
В гостиной послышался шум. Тамара Петровна громко рассказывала тёте Люде, какая Лена неблагодарная, как она, Тамара Петровна, всю жизнь положила на сына, а теперь вот…
Артём сжал виски пальцами.
– Лен, я не могу с ней воевать. Это моя мама.
– А я твоя жена, – сказала Лена, и голос её был удивительно спокойным. – И я устала быть третьей лишней в этом треугольнике.
Она открыла холодильник, достала бутылку воды и выпила половину залпом.
– Знаешь что? – продолжила она. – Я сейчас выйду и скажу всем, что праздник отменяется. Потому что я не хочу, чтобы в мой дом приходили люди, которые меня ненавидят. А потом мы с тобой решим, как жить дальше.
Она сделала шаг к двери, но Артём схватил её за руку.
– Подожди, – сказал он хрипло. – Дай мне пять минут.
Он вышел в гостиную и плотно закрыл за собой дверь.
Сначала было тихо. Потом раздался голос Артёма – сначала тихий, потом всё громче и твёрже.
– Мама, хватит. Я всё слышал. И вчера, и сегодня. Ты перешла все границы.
– Артём, ты что, против родной матери?! – голос Тамары Петровны сорвался на визг.
– Я за свою жену, – отрезал он. – И за наш дом. Это наш с Леной дом. И если ты не можешь уважать её, то, извини, но тебе здесь не место.
Повисла мёртвая тишина.
Лена стояла у двери, прижав ладонь ко рту. Она не верила своим ушам.
Потом раздался плач – громкий, театральный.
– Всё, я вам больше не нужна! Вырос сын, женился – и маму под ноги!
– Мама, прекрати, – голос Артёма был усталым, но в нём появилась сталь. – Ты сама всё это начала. Угрозы, ультиматумы… Я люблю тебя. Но я не позволю разрушать мою семью.
Дверь открылась. Артём стоял на пороге, бледный, но с прямой спиной.
– Лен, – сказал он тихо. – Прости меня. Я долго был трусом.
За его спиной Тамара Петровна рыдала в объятиях тёти Люды. Витя неловко переминался, не зная, куда деться.
– Я всё отменил, – продолжал Артём. – Сказал всем, что праздника не будет. Папа звонил – он вообще не в курсе был, что такой масштаб планируется. Он просил передать, что рад был бы просто с нами посидеть вчетвером.
Лена посмотрела на мужа. В его глазах было столько боли и решимости одновременно, что она вдруг поняла: он сделал выбор. Первый раз за всё время – по-настоящему сделал выбор.
– А твоя мама? – спросила она.
– Она уедет, – тихо ответил он. – Сейчас. И пока не поймёт, что у нас своя жизнь – пусть не приходит.
Тамара Петровна прошла мимо кухни, не глядя на них. На пороге она остановилась.
– Поздравляю, – бросила сквозь слёзы. – Выгнали родную мать. Довольны теперь?
– Мама, – Артём шагнул к ней. – Я тебя не выгоняю. Я прошу уважать мою жену. И наш дом.
Она ничего не ответила. Просто вышла, громко хлопнув дверью.
Тётя Люда и Витя ушли следом, бормоча что-то про «разберётесь».
А Лена и Артём остались вдвоём посреди разгромленной кухни, среди чужих кастрюль и пакетов с продуктами.
Он подошёл и обнял её так крепко, как никогда раньше.
– Я должен был сделать это давно, – прошептал он ей в волосы. – Прости.
Лена закрыла глаза. Слёзы наконец-то потекли – тихие, облегчающие.
Но где-то глубоко внутри она знала: это ещё не конец. Тамара Петровна не из тех, кто сдаётся. И завтра, или через неделю, или через месяц – война продолжится.
Только теперь они будут вдвоём.
– Ты уверена, что не хочешь поехать к нам на дачу на выходные? – голос Тамары Петровны в трубке звучал почти как раньше: заботливый, чуть обиженный, с привычной ноткой «я же для вас стараюсь».
Лена посмотрела на Артёма, который мыл посуду после ужина, и включила громкую связь.
– Спасибо, Тамара Петровна, – ответила она спокойно. – Мы уже запланировали поездку вдвоём. Давно хотели просто отдохнуть, без суеты.
Повисла пауза. Потом короткий вздох.
– Ну, как знаете… Я просто думала, Сергею Николаевичу будет приятно, если вы приедете. Он всё-таки после болезни…
Артём вытер руки полотенцем и подошёл ближе.
– Мам, – сказал он твёрдо, но без злости. – Мы с Леной приедем к вам в следующее воскресенье. Как договаривались. Обед, поговорим, посидим. А на выходные у нас свои планы.
– Свои планы, свои планы, – повторила Тамара Петровна с лёгкой горечью. – Ладно. До воскресенья тогда.
Трубка пикнула. Разговор окончен.
Прошло уже три месяца с того дня, когда в их квартире разыгралась настоящая драма. Три месяца, в течение которых Тамара Петровна сначала не звонила совсем, потом начала осторожно – с открытки на 8 Марта, потом с сообщения «как дела», потом с предложений «заехать на часок, пирожков привезти».
Лена тогда боялась, что всё вернётся на круги своя. Что стоит один раз уступить – и снова начнутся указания, ультиматумы, звонки родственникам с жалобами. Но Артём держал слово.
Он установил границы. Чёткие и простые.
– Мама может приезжать в гости, когда мы сами приглашаем. – Никаких внезапных приездов с чемоданами. – Никаких разговоров о том, как нам жить, когда заводить детей и что готовить. – И главное – если она снова начнёт давить, мы просто встаём и уходим. Без скандала. Без объяснений.
Сначала Тамара Петровна пыталась пробить эту стену. Плакала по телефону. Обижалась. Говорила, что «сын её предал». Потом затихла. А потом, к удивлению Лены, начала меняться.
Не резко. Не сразу. Но по чуть-чуть.
Сначала перестала критиковать. Потом стала спрашивать: «А можно я приеду в субботу? Если вам удобно, конечно». Потом однажды принесла цветы – не Лене, а именно им обоим. Сказала: «Спасибо, что не отвернулись совсем».
А в прошлое воскресенье случилось то, чего Лена не ожидала никогда.
Они сидели за столом у свёкра. Сергей Николаевич, как всегда, тихо улыбался, подливал чай. Тамара Петровна поставила на стол тарелку с пирожками и вдруг сказала:
– Леночка… Я тогда, в прошлый раз… погорячилась сильно. Прости меня, дуру старую. Я правда думала, что так правильно. А оказалось – чуть семью сына не разрушила.
Она говорила это глядя в стол, пальцы нервно теребили край салфетки. Голос дрожал.
– Я всю жизнь решала за всех. Привыкла. А когда Артём мне сказал… ну, ты слышала… я ночью не спала. Думала – всё, потеряла сына. А потом поняла: не сына потеряла бы. А невестку. Хорошую невестку. И семью свою – настоящую.
Лена молчала. Не знала, что сказать. Потому что впервые за всё время видела перед собой не грозную свекровь, а просто уставшую женщину, которая боится одиночества.
– Я не прошу забыть, – тихо добавила Тамара Петровна. – Просто… если можно, давай начнём заново. Медленно. Без давления. Я буду учиться.
Артём взял мать за руку. Лена впервые за долгое время улыбнулась ей – искренне.
И вот теперь, в пятницу вечером, они сидели на балконе своей квартиры. Артём открыл бутылку вина, разлил по бокалам. За окном июнь, тёплый ветер, запах сирени от соседнего двора.
– Помнишь, как ты тогда ушла в спальню и закрыла дверь? – спросил он, глядя куда-то вдаль. – Я думал, всё. Конец. Что ты соберёшь вещи и уедешь к маме.
– Я и сама думала, – призналась Лена. – Было страшно. Очень.
– А потом ты не уехала. И я… я впервые понял, что, если не встану на твою сторону сейчас – потеряю тебя навсегда.
Он повернулся к ней и взял её руку.
– Спасибо, что дала мне шанс исправиться.
– Спасибо, что исправился, – тихо ответила она.
Они помолчали. Где-то внизу дети кричали на площадке, проезжали машины. Обычный вечер. Но такой родной и спокойный, какого у них давно не было.
– Знаешь, – сказала Лена, отпивая вино, – я сегодня с девчонками на работе говорила. Рассказала всю эту историю. Без имён, конечно. И одна говорит: «А я бы свекровь вообще выгнала навсегда». А другая: «А я бы мужа заставила выбирать жёстче». А я подумала… я рада, что мы выбрали другой путь.
– Какой же?
– Мы не выгнали. И не заставили выбирать между. Мы просто научились быть семьёй по-новому. Все вместе.
Артём улыбнулся и поцеловал её в висок.
– Я горжусь тобой, Лен. И собой – немножко тоже.
На следующий день они уехали за город. Просто вдвоём. Никаких родственников, никаких планов. Только озеро, лес, старый домик, который они сняли на выходные, и тишина.
А в воскресенье вечером, когда они вернулись, на пороге стояла Тамара Петровна. С маленьким пакетом в руках.
– Я ненадолго, – быстро сказала она, увидев их лица. – Просто пирожки испекла. С капустой, как ты любишь, Артём. И… и Леночка, я тут варенье сварила. Из своей малины. Если не против, конечно.
Лена посмотрела на неё, потом на Артёма. Он едва заметно кивнул.
– Заходите, Тамара Петровна, – сказала Лена и впервые за долгое время открыла дверь шире. – Чаю попьём.
И когда они сидели за столом втроём, и свекровь осторожно спрашивала: «А можно я в следующий раз Диме свитер свяжу? Если вы не против, конечно…», Лена вдруг поняла: вот оно. То самое спокойствие, за которое она так боролась.
Не победа над свекровью. Не разрыв. А просто мир. Сложный, выстраданный, но настоящий. И в этот момент она взяла Тамару Петровну за руку – легко, почти невесомо – и тихо сказала:
– Спасибо за варенье. Очень вкусное.
Свекровь подняла глаза, и в них стояли слёзы. Но на этот раз – не от обиды. От счастья.
