Зоя рано ушла из поликлиники — отменили приём, врач заболел. Хорошо хоть! Давно не было такого подарка — свободный вечер, можно спокойно ужин приготовить, а не на скорую руку, как обычно.
Ключ в замке повернула тихо — не хотела будить Андрея, если он дремлет после работы. А он, оказывается, не дремал.
Голоса из кухни.
— Я больше так не могу, Лен. Скрывать каждые выходные, — это Андрей, голос усталый какой-то.
— А что ты хочешь? Взять и всё рассказать? — сестра Елена. Когда она успела прийти?
Зоя замерла у чуть приоткрытой двери. Что-то внутри ёкнуло.
— Если Зойка узнает, всё рухнет, — продолжал муж. — Тридцать лет брака псу под хвост.
— Тебе надо решить, — голос Елены стал жёстче, — будешь ли ты продолжать ездить к ней каждую субботу.
К ней?!
— Как я могу бросить? Она же одна совсем. Никого у неё нет, кроме меня.
— А жена у тебя есть или нет?
Зоя вцепилась в дверной косяк. Сердце билось так, что, казалось, весь дом содрогается.
Значит, никакая не рыбалка.
Значит, не с Петровичем по озёрам ездит.
Значит, есть у её мужа какая-то она, к которой он мотается каждые выходные.
— Понимаешь, Лен, если сейчас всё расскажу — она меня возненавидит. За обман. А если не расскажу, — Андрей вздохнул тяжело. — Совесть заедает.
— Совесть! — фыркнула Елена. — Где она была раньше?
— Раньше было проще. А сейчас она совсем плоха стала.
— Слушай, а может, пора Зое честно всё объяснить?
— Да ты что! — испугался Андрей. — Она же меня убьёт! Или хуже — выгонит. Куда я в шестьдесят лет пойду?
Зоя отшатнулась от двери.
Тридцать лет она готовила ему котлеты в дорогу «на рыбалку». Гладила рубашки, стирала резиновые сапоги. Беспокоилась, когда поздно возвращался. А он к другой ездил.
И Елена знает!
Родная сестра знает — и молчит!
Боже мой.
Как же она была слепа.
— Ладно, — сказала Елена, — мне пора. Только ты подумай — долго ли так можно? Рано или поздно всплывёт.
— Знаю. Сам понимаю.
Зоя услышала шаги к двери — и метнулась в ванную.
Ей нужно время.
Время понять, что делать с этой правдой.
Время решить, как жить дальше.
А может — есть ли смысл жить дальше.
В ванной Зоя смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это она — Зоя Петровна, образцовая жена?
Образцовая дура, скорее.
Вышла к мужу с обычным лицом. Он сидел за столом, листал газету. Такой привычный, домашний.
— А, Зоечка! — обрадовался он фальшиво. — Рано сегодня.
— Приём отменили.
— Лена заходила. Передавала привет.
Лжец. Передавала она совсем другое.
— Ужинать будешь? — спросила Зоя ровным голосом.
— Конечно! А что приготовишь?
— Котлеты. Как всегда.
Неделя прошла в аду. Зоя следила за каждым жестом мужа, за каждым словом. И видела — ложь повсюду. В том, как он прячет телефон. В том, как нервничает по пятницам. В том, как собирает «рыболовные снасти».
А в субботу утром она не выдержала.
— Андрей, а поехали вместе на рыбалку? — предложила невинно.
Он побледнел.
— Зачем? Тебе же скучно там.
— Хочу попробовать. Может, понравится.
— Не-не-не, — замахал руками, — там холодно, комаров много. Лучше дома отдохни.
И уехал. С виноватым лицом.
А Зоя осталась одна с мыслями, которые грызли изнутри как черви.
В понедельник решилась поговорить с сестрой.
— Лена, нам надо поболтать.
— О чём? — насторожилась та.
— Да так, по душам. Давно не виделись.
Встретились в кафе на нейтральной территории. Елена была нервная, крутила кольцо на пальце.
— Как дела? — начала Зоя осторожно.
— Нормально. А у вас?
— У нас тоже всё хорошо. Андрей рыбалкой увлёкся серьёзно.
Сестра поперхнулась кофе.
— Да? А часто ездит?
— Каждую субботу. Прямо одержимый какой-то.
— Мужики они такие, — пробормотала Елена. — Хобби у них.
— А ты знаешь, где именно он рыбачит?
— Я? Откуда мне знать?
Но глаза бегают. Врёт.
— Просто думаю, может, съездить с ним. Посмотреть, что за прелести в этой рыбалке.
— Зоя, а зачем? — Елена вдруг стала серьёзной. — Оставь мужика в покое. У каждого должно быть личное пространство.
Личное пространство! Это она про измену говорит?
— Лена, — Зоя наклонилась ближе, — ты что-то знаешь?
— Ничего я не знаю! — отрезала сестра. — И знать не хочу. И тебе советую не лезть.
Встала и ушла.
Оставив Зою с горькой уверенностью: сестра покрывает.
Дома Зоя решила провести собственное расследование. Обыскала карманы Андрея, проверила бумажник, заглянула в машину.
И нашла.
В бардачке — квитанции. Платежи какие-то регулярные. Пятнадцать тысяч каждый месяц.
Частный пансионат «Надежда». Город Светлогорск.
Пансионат?!
Не дача, не рыболовная база. Пансионат.
Зоя сидела с этой квитанцией и понимала — мир рушится окончательно. Пансионат — это ведь для больных. Для тех, кому нужен уход.
Значит, у Андрея есть кто-то больной. Кто-то, кого он содержит. Кого навещает каждую субботу.
Жена? Любовница?
Не спала всю ночь. Крутила в голове варианты. И все хуже друг друга.
Утром приняла решение.
Поедет сама. В этот Светлогорск. Посмотрит собственными глазами, что там за тайны у её мужа.
В пятницу взяла отгул. Сказала — к врачу надо.
Дорога до Светлогорска заняла три часа. Три часа, чтобы накрутить себя окончательно. Три часа представлять самое худшее.
Пансионат оказался небольшим, уютным. Табличка: «Для людей с ограниченными возможностями».
Инвалиды.
Сердце ёкнуло. Неужели у Андрея есть инвалид, о котором она не знает?
— Вы к кому? — спросила медсестра в регистратуре.
— Я, — Зоя замялась. — А можно узнать, кто здесь находится от Андрея Николаевича Соколова?
— Вы родственница?
— Жена.
Медсестра полистала журнал.
— Наталья Соколова, палата двенадцать. Проходите.
Соколова!
Она носит его фамилию!
Зоя стояла перед дверью палаты номер двенадцать и не могла заставить себя войти. За этой дверью — правда. Та самая правда, которой она боялась и которую искала одновременно.
Наталья Соколова.
Носящая фамилию её мужа.
Рука дрожала, когда она нажала на ручку.
— Можно?
В палате было светло, пахло лекарствами и какими-то цветами. У окна в инвалидном кресле сидела женщина. Молодая — лет тридцати пяти, не больше. Темноволосая, худенькая.
И очень похожая на Андрея.
— Вы ко мне? — удивилась девушка. Голос слабый, но приятный.
— Я, — Зоя сглотнула. — Меня зовут Зоя. А вы Наталья?
— Да. А мы знакомы?
Знакомы ли они? Как ответить на этот вопрос?
— Я жена Андрея Соколова.
Лицо Натальи изменилось мгновенно. Побледнело, глаза расширились.
— О боже, — прошептала она. — Вы все знаете?
— Теперь знаю. — Зоя подошла ближе. — Расскажите мне.
— Я не могу, папа просил никому не говорить.
Папа.
Зоя почувствовала, как подкашиваются ноги. Села на стул у кровати.
— Он ваш отец?
— Да. — Наталья заплакала. — Простите, я не хотела, он сказал, что у вас нет детей, и вы очень будете переживать если узнаете про меня.
— Постойте, — Зоя подняла руку. — Давайте по порядку. Сколько вам лет?
— Тридцать четыре.
Тридцать четыре! Значит, родилась за год до их свадьбы. Когда Андрей встречался с какой-то другой.
— А мама ваша?
— Мама умерла два года назад. Рак. — Наталья вытирала слёзы. — Папа всё это время помогал нам. Деньги присылал, навещал. А когда мамы не стало, меня сюда устроил. У меня ДЦП, сама я жить не могу.
Зоя молчала. Пыталась переварить информацию.
У её мужа есть дочь. Больная дочь, которую он содержит. О которой она не знала тридцать лет.
— Он хороший, — продолжала Наталья сквозь слёзы. — Приезжает каждую субботу. Привозит продукты, лекарства. Рассказывает про вас. Говорит, какая вы замечательная.
— Рассказывает про меня?
— Да. Он вас очень любит. Постоянно повторяет: «Зоечка моя, Зоечка». Говорит, что вы самая лучшая жена на свете.
Зоя рассмеялась горько.
— Самая лучшая жена, которую он обманывает тридцать лет.
— Не обманывает! — вскинулась Наталья. — Он просто боится! Боится, что вы его бросите, если узнаете. Ведь я не такая, как все. Больная. Обуза.
— Вы не обуза.
— Для многих — обуза. Мама так и говорила: «Лучше бы ты не родилась». А папа никогда так не говорил. Он сказал, что я его дочка, и он за меня отвечает.
В дверь постучали. Вошла медсестра.
— Наташенька, а у нас гости! Это хорошо. — Потом заметила лицо девушки. — Что-то случилось?
— Всё нормально, Людмила Ивановна. Это, это тётя Зоя.
Тётя Зоя.
— А! — обрадовалась медсестра. — Наконец-то познакомились! Андрей Николаевич столько о вас рассказывал! Говорил, что вы очень добрая и понимающая.
Добрая и понимающая! А она тут устроила детектив, подозревая мужа в измене.
Медсестра ушла, и они остались вдвоём.
— Расскажите про маму, — попросила Зоя.
— Мама была красивая. Папа с ней встречался, пока не познакомился с вами. Когда узнали, какой я родилась, мама сказала, что не нужна ему семья с больным ребёнком. Пусть идёт к здоровой женщине. К вам.
— И он ушёл?
— Он хотел остаться. Жениться на маме. Но она не дала. Сказала — не нужен ей мужчина из жалости. Если любишь другую — иди к другой.
— А потом?
— А потом он женился на вас. Но нас не бросил. Помогал. Когда я подросла, стал приезжать. Мама разрешила — при условии, что вы не узнаете. Она боялась, что из-за нас у вас семья развалится.
Зоя сидела и думала. Всю жизнь завидовала женщинам с детьми. Плакала, когда очередное ЭКО не получалось. А у мужа была дочка. Была всегда.
— Почему он мне не сказал? — спросила она тихо.
— Боялся. Говорил, что вы так мечтали о детях. А тут узнаете, что у него уже есть ребёнок, да ещё больной. Думал, вы его возненавидите.
— За что возненавидите?
— За то, что обманывал. За то, что деньги на меня тратил, которые могли быть на ваших детей. За то, что время отнимал.
Наталья замолчала, потом добавила тихо:
— Он очень мучается. Каждый раз приезжает и говорит: «Как же мне Зоечке сказать? Как объяснить?» А я отвечаю: «Папа, может, она поймёт?»
В коридоре послышались знакомые шаги. Тяжёлые, неторопливые.
Андрей.
— О нет, — прошептала Наталья, — он же не знает, что вы здесь!
Шаги приближались.
— Привет, доченька! — раздался голос мужа за дверью.
Зоя обернулась.
В дверях стоял Андрей с букетом цветов и пакетом продуктов. Увидел жену — и пакет выпал из рук.
— Зоя? — прошептал он. — Ты откуда?
— Приехала знакомиться с дочерью, — сказала она спокойно.
Андрей побледнел, оперся о дверной косяк.
— Как ты узнала?
— Сам виноват. Плохо конспирировался.
Он зашёл в палату, закрыл дверь. Сел на другой стул, тяжело.
— Ну вот, — сказал обречённо. — Всё. Теперь ты знаешь.
— Теперь знаю.
— Ненавидишь?
Зоя посмотрела на него, потом на Наталью.
— Не знаю пока. Пытаюсь понять.
— А что тут понимать? Обманывал тридцать лет. Врал про рыбалку. Деньги семейные тратил.
— Папа, не надо! — вмешалась Наталья. — Тётя Зоя, он хороший! Просто боялся!
Зоя встала, подошла к окну.
За окном был обычный двор. Деревья, скамейки, дорожки. Обычная жизнь.
А здесь — её жизнь разваливалась на части и собиралась заново.
— Я должна подумать, — сказала она наконец.
Зоя три дня не разговаривала с Андреем. Совсем. Он ходил по дому как привидение, пытался что-то сказать — она молчала. Готовила, убирала, но словно его не существовало.
А сама думала.
Думала о том, что тридцать лет прожила в неведении. О том, что у неё есть падчерица. О том, что муж боялся правды больше, чем лжи.
В среду вечером не выдержала.
— Садись, — сказала Андрею. — Будем говорить.
Он сел напротив, сложил руки на столе. Ждал приговора.
— Я съездила к Наталье ещё раз, — начала Зоя. — Поговорили подробно.
— И?
— И поняла кое-что. Ты идиот, Андрей.
Он вздрогнул.
— Идиот, потому что думал, будто я откажусь от больного ребёнка. Идиот, потому что тридцать лет мучился один, вместо того чтобы мучиться вдвоём.
— Зоя.
— Молчи. Я ещё не закончила. — Она встала, прошлась по кухне. — Ты думал, я такая стерва, что брошу мужа из-за больного ребёнка. Думал, я настолько мелкая…
— Нет! Просто боялся потерять тебя!
— И чуть не потерял меня по-настоящему.
Андрей опустил голову.
— Прости. Знаю, что не достоин прощения. Но прости.
— Встань.
Он встал.
— Завтра едем к Наталье. Вместе. И я хочу поговорить с врачами о том, можно ли её перевести к нам.
Андрей моргнул.
— Что?
— Что слышал. Если она моя дочь — а она теперь моя дочь — то должна жить рядом с семьёй.
— Но, она же инвалид, уход нужен.
— Найдём сиделку. Оборудуем комнату. Справимся. — Зоя взяла мужа за руки. — Знаешь, чего я тридцать лет хотела больше всего?
— Ребёнка.
— Семью. Настоящую семью. А теперь она у меня есть. Муж-идиот, дочка особенная — но семья.
Андрей заплакал. Зоя не видела его слёз, наверное, никогда.
— Ты серьёзно? Примешь её?
— Уже приняла. Вчера купила ей новую пижаму и шампунь. Завезём завтра.
Он обнял её, крепко-крепко.
— Я не заслуживаю тебя.
— Не заслуживаешь, — согласилась Зоя. — Но придётся терпеть. Только условие: больше никакой лжи. Никогда.
— Обещаю.
— И ещё. Хочу, чтобы Наталья называла меня мамой. Раз уж я теперь мама, то полноценная.
Месяц спустя Наталья переехала к ним. Заняла бывшую кладовку — небольшую, но светлую комнату. Зоя лично выбирала обои, шторы, покрывало.
— Мам, — сказала девушка в первый вечер, — вы уверены? Я же обуза…
— Ещё раз скажешь это слово — выпорю ремнём, — пригрозила Зоя. — Ты не обуза. Ты моя дочка. И точка.
А вечером, когда Наталья спала, они с Андреем сидели на кухне и пили чай.
— Знаешь, — сказала Зоя, — а ведь жизнь только началась.
— В шестьдесят лет?
— Именно. Теперь мы настоящая семья. Не муж с женой, которые тихо скучают друг с другом. А родители. У нас есть дочка, которую надо поднимать на ноги.
Андрей кивнул.
— Спасибо тебе.
— Не благодари. Просто больше никогда не бойся мне ничего сказать.
— Не буду.
А из комнаты Натальи доносился тихий смех — девушка смотрела комедию на планшете.
И это было лучшим звуком в мире.
