— Пашенька, не тяни с разводом! Нужно ведь еще ее квартиру разделить, — услышала я голос свекрови в коридоре.
Я замерла на месте, сжав в руках чашку с остывшим чаем. Стояла босиком на холодной плитке кухни и вслушивалась в каждое слово.
— Мам, не сейчас, — глухо ответил Паша.
— Когда же тогда? Ты уже три месяца тянешь! — голос Людмилы Петровны звенел от возмущения. — Она тебе всю жизнь испортила, детей не родила, а теперь еще и с квартирой твоей уйдет!
— Мам, это не моя квартира. Это ее квартира, — устало произнес муж.
— Как это ее? Вы семь лет в браке! По закону все пополам делится!
— По закону эта квартира была у нее до брака. Я сюда даже не вписан.
Я прикрыла глаза. Точно. Квартира досталась мне от бабушки, когда мне было двадцать два. За два года до встречи с Пашей. Однокомнатная хрущевка на окраине, но моя. Единственное, что у меня было.
— Ну и что? — не унималась свекровь. — Ты в ней жил, ты делал ремонт! Мы с папой тебе на этот ремонт деньги давали, между прочим!
— Двадцать тысяч пять лет назад, — сухо уточнил Паша.
— Двадцать или сто — не важно! Это наши кровные! А она что вложила? Ничего! Сидела на твоей шее, работала где попало за копейки…
— Мам, прекрати.
— Не прекращу! — голос Людмилы Петровны стал пронзительным. — Ты думаешь, я не вижу, что происходит? Она тебя совсем заела! Ты похудел, осунулся, на работе у тебя проблемы начались!
Я поставила чашку в раковину, стараясь не греметь посудой. Проблемы у Паши на работе начались полгода назад, когда он третий раз провалил аттестацию. Я тут была совершенно ни при чем.
— Пашенька, милый, — свекровь перешла на вкрадчивый тон, — ну что тебе стоит? Подай на развод, потребуй раздела имущества. У тебя же адвокат хороший, Вячеслав Борисович. Он найдет зацепки.
— Какие зацепки, мам? Квартира не делится. Точка.
— Делится! Все делится, если грамотно подойти! — в голосе свекрови зазвучали металлические нотки. — Ты же вкладывался в эту квартиру! Обои клеил, плитку менял, окна поставил!
— Окна мы вместе ставили. Пополам платили.
— Ну и прекрасно! Значит, половина твоя! А раз половина твоя, то и половина квартиры твоя!
Я тихо выскользнула из кухни и прошла в спальню. Руки дрожали. Села на кровать и уставилась в окно, за которым накрапывал октябрьский дождь.
Семь лет. Семь лет брака, из которых последние два — сущий ад. Паша стал раздражительным, молчаливым, отстраненным. Я пыталась говорить, пыталась понять, что происходит. Он отмалчивался или огрызался. А потом три месяца назад сказал, что нам нужно расстаться.
Я согласилась. Потому что жить в напряжении, когда каждое слово может вызвать скандал, невыносимо. Но развод все откладывался и откладывался. Паша обещал подать заявление, но каждый раз находились причины: то на работе аврал, то документы не собрал, то в ЗАГС не успел.
Теперь я поняла, в чем дело. Он ждал. Вернее, Людмила Петровна ждала. Выжидала момент, чтобы отхватить кусок от моей квартиры.
— Лен, ты где? — в комнату заглянул Паша.
Я обернулась. Он выглядел усталым и несчастным. Серое лицо, потухшие глаза, сутулые плечи.
— Я все слышала, — сказала я спокойно.
Он вздохнул и прошел в комнату, закрыв за собой дверь.
— Извини. Мать совсем крышу снесло.
— Ты ей рассказал, что мы разводимся?
— Нет. Она сама догадалась. Говорит, видно по мне.
Я кивнула. По нему действительно было видно. Он будто нес на себе тяжелый груз.
— Паша, давай закончим с этим, — тихо сказала я. — Завтра же пойдем в ЗАГС и подадим заявление. Без скандалов, без дележки. Просто разойдемся.
Он сел рядом на кровать, опустив голову.
— Лен, я не претендую на квартиру. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Мать меня достала. Она каждый день звонит, пилит, требует, чтобы я боролся за свои права.
— Какие у тебя права на мою квартиру? — спросила я без злости, просто констатируя факт.
— Никаких. Я же говорю ей, но она не слышит, — Паша провел ладонями по лицу. — Она считает, что ты меня обманула, что я зря на тебе женился, что ты мне всю жизнь испортила.
— Может, она права? — я посмотрела на него. — Может, я и правда испортила тебе жизнь?
— Не говори глупостей.
— Почему глупостей? Мы несчастливы. Оба. Может, это моя вина?
Паша долго молчал, глядя в пол. Потом неожиданно сказал:
— Знаешь, в чем наша главная проблема? Мы не умеем защищать свое. Ни я, ни ты.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не умею защитить от матери ни тебя, ни себя. А ты не умеешь послать меня подальше и жить спокойно.
Я усмехнулась:
— Ты прав. Мы оба слишком терпеливые.
— Или слабые, — Паша поднялся с кровати. — Завтра утром подадим на развод. Без адвокатов, без претензий. Просто разойдемся.
— Хорошо.
Он вышел из комнаты. Через минуту в коридоре снова зазвучал голос Людмилы Петровны:
— Ну что, поговорил? Договорились?
— Да, мам. Договорились. Завтра подаем на развод.
— И квартиру делить будете?
— Нет. Квартира ее. Я съезжаю.
— Павел! Ты что, совсем рехнулся?! — взвизгнула свекровь. — Как это — съезжаешь?! Куда съезжаешь?!
— К тебе. Пока не найду съемную.
— Ко мне?! У меня однокомнатная квартира!
— Ничего, поживу на раскладушке пару месяцев.
— Павел, опомнись! Ты не можешь просто так взять и уйти! Это твоя квартира! Семь лет прожили!
— Это не моя квартира, мам. И никогда не была.
— Так сделай ее своей! Судись!
— Не буду я судиться.
— Почему?! — Людмила Петровна явно была на грани истерики. — Почему ты защищаешь эту… эту…
— Мам, замолчи, — голос Паши стал жестким. — Лена мне ничего не должна. И я ей ничего не должен. Мы просто не сошлись характерами.
— Характерами! — фыркнула свекровь. — Да она просто пустое место! Карьеры нет, детей нет, хозяйки из нее никакой!
— Мам, я предупреждаю в последний раз: замолчи.
— Не замолчу! Я твоя мать, я имею право…
— Ты не имеешь права оскорблять Лену! — рявкнул Паша так громко, что я вздрогнула.
Повисла тишина. Потом послышалось шарканье тапок, хлопнула входная дверь. Людмила Петровна ушла.
Паша вошел в спальню. Лицо красное, дышит тяжело.
— Извини. Я должен был осадить ее давно.
— Ничего, — я пожала плечами. — Уже неважно.
— Важно, — он присел на край кровати. — Лен, я хочу, чтобы ты знала: я никогда не претендовал на твою квартиру. И не буду претендовать. Что бы мать ни говорила.
— Я знаю.
— И еще… — он замялся. — Прости меня. За все.
— За что конкретно?
— За то, что не любил тебя по-настоящему. За то, что не защитил от матери. За то, что мы потратили семь лет впустую.
Я посмотрела на него. Впервые за долгое время увидела в его глазах искренность.
— Не впустую, — тихо сказала я. — Мы хотя бы поняли, что не подходим друг другу. Это тоже результат.
Паша кивнул и вышел из комнаты.
На следующий день мы подали заявление на развод. Через месяц получили свидетельства о расторжении брака. Паша съехал к матери, а через три недели снял однокомнатную квартиру на другом конце города.
Людмила Петровна звонила мне дважды. Первый раз — требовать компенсацию за вложенные в ремонт деньги. Я ответила, что с удовольствием верну двадцать тысяч, если она предоставит документы, подтверждающие передачу денег. Документов не было. Звонок прервался.
Второй раз она позвонила через полгода после развода. Голос был вкрадчивым, почти ласковым:
— Леночка, здравствуй. Как дела?
— Здравствуйте. Нормально.
— Слушай, я тут подумала… Может, вы с Пашей еще помиритесь? А? Поговорите, обсудите все спокойно?
— Людмила Петровна, мы разведены уже полгода.
— Ну и что? Можно же снова расписаться! Люди иногда ошибаются, а потом возвращаются друг к другу!
— Мы не ошиблись. Мы приняли правильное решение.
— Леночка, милая, — в голосе свекрови появились умоляющие нотки, — ну пожалуйста, встреться с Пашей! Поговорите хотя бы!
— Зачем?
— Ну как зачем? Вы же семь лет вместе прожили! Это же не просто так!
— Людмила Петровна, в чем дело? — я начала терять терпение.
Повисла пауза. Потом свекровь выдохнула:
— Он съемную снять не может. Денег не хватает. Кредит платит, машину обслуживает… Я его к себе обратно взяла, но мы не уживаемся. Он нервный стал, срывается на меня.
Я усмехнулась. Вот оно что.
— И вы подумали, что если мы с Пашей сойдемся, он вернется ко мне в квартиру и вы будете жить спокойно?
— Ну… в общем, да, — свекровь даже не стала отпираться.
— Людмилы Петровна, это не мои проблемы. До свидания.
Я положила трубку и заблокировала ее номер.
Паша звонил мне сам только один раз — через год после развода. Спросил, как дела, рассказал, что встречает девушку, что работа наладилась. Голос был легким, почти счастливым.
— Рад за тебя, — искренне сказала я.
— Лен, спасибо, — неожиданно сказал он.
— За что?
— За то, что ты была. И за то, что отпустила без боя.
Я улыбнулась:
— Взаимно.
Мы попрощались. Больше не созванивались.
А я осталась в своей однокомнатной хрущевке. Сделала косметический ремонт, переставила мебель, завела кошку. Устроилась на новую работу с нормальной зарплатой. Записалась на йогу.
И поняла, что квартира — это не просто квадратные метры. Это свобода. Моя свобода, которую я не отдам никому. Д
