— Ты только не обижайся, бабуль, — Коля чувствовал свою вину перед старушкой.
— Молодым везде у нас дорога. А я что? Я уже своё отжила. Зачем тебе со старухой время коротать? Тебе жениться пора.
Коля приехал в деревню Ленино по распределению от института с Дальнего Востока. Устроился работать ветеринаром. Первое время было тяжеловато привыкать к деревенской жизни, но спасало общение с двоюродной бабушкой, которая рассказывала о себе каждый вечер вот уже несколько месяцев.
— Спасибочки, что ко мне приехал, — одинокая старушка угощала родственника свежеиспечёнными пирожками с капустой. – Ну, как тебе у нас? – сидела напротив и смотрела, как Коля уплетает сдобу.
— Ничего, привык. Как говорит моя мама: «Человек ко всему привыкает», — запил еду парным молоком.
— Ну да, ну да, — вздохнула Алевтина Григорьевна, подперев рукой подбородок. – Мамка твоя права… Я тоже привыкала, когда мы от немцев бежали из Псковщины. Ой, как вспомню, — не хотелось ворошить прошлое, но из памяти не стереть то тяжёлое время.
Аля родилась и выросла в Псковской области. Вышла замуж, родила сына, но насладиться спокойной семейной жизнью не успела. В 41-ом деревню оккуп ировали немцы. Три года жители Марьино жили, как на иголках, под пристальным наблюдением немецких сол дат.
— У меня ж ни коровы, ни козы, а Саня слабенький родился, больной. Я его соседским молочком и отпаивала… — не успела закончить бабушка, как в хату вошла её подруга Груня.
— Хватит сидеть, пошли в магазин. Там сегодня мармеладу завезли, — встала на пороге, выпятив огромный живот вперёд. – А Колька твой когда уезжает? Надо б проводить, как полагается.
— Завтра, — с тяжёлым сердцем ответила бабушка и всплакнула.
Николая отправили на ПМЖ в соседнюю деревню неподалёку, всего 30 километров. Красная горка была намного больше по площади и численности населения. Местный председатель пообещал отдельный дом и помощь в переезде, чем и соблазнил молодого специалиста.
— Ты только не обижайся, бабуль, — Коля чувствовал свою вину перед старушкой.
— Молодым везде у нас дорога. А я что? Я уже своё отжила. Зачем тебе со старухой время коротать? Тебе жениться пора.
Николай быстро обосновался на новом месте и забыл о своей родственнице. Обустроил жильё, вышел на работу и познакомился с молоденькой птичницей Ниной.
— А ты откуда к нам приехал? – прогуливаясь в компании молодого человека, Нина стеснительно задала вопрос.
— Я из Дальнего Востока, — Коля шёл рядом и жевал жёсткую травинку, сорванную у обочины. – Жил в Ленино почти год, а теперь вот у вас.
— А зачем переехал? Или там не так хорошо, как в Красной горке? – девушка украдкой поглядывала на парня.
— Ну, почему же, нормально. Вот только таких красивых девиц там нет, — положил руку на плечо Нины и сжал пальцы.
— Ты что? – Нина остановилась и скинула ладонь нахального ухажёра. – Я не из таких.
— Извини, — щёки Николая вспыхнули румянцем.
— Ладно, я домой, — свернула с дороги на тропинку.
Коля отправился следом, чтобы проводить понравившуюся ему девушку.
— И не ходи за мной! – крикнула Нина, обернувшись. – Я с тобой больше встречаться не буду!
Сняла сандалии и рысью побежала к дому.
— Ну и ду рак же я, — почесав затылок, Коля развернулся, чтобы пойти в другую сторону. – Взял и всё испортил.
В эту ночь парень не смог сомкнуть глаз. Запала в душу кареглазая девчонка, ох запала. Николай ворочался с боку на бок и бурчал себе под нос.
— Со мной никогда ничего подобного не было. Нина… Ниночка…
Приняв удобное положение, заснул к пяти часам утра. Утром проснулся с тяжёлой головой, будто вчера отмечал что-то. Разбитое состояние души и всего организма не давали толком собраться с мыслями, одеться, позавтракать и пойти на работу. Кое-как взяв себя в руки, Коля отправился на ферму, чтобы поговорить с Ниной и извиниться за вчерашнюю вольность.
— Это я случайно. Я не хотел, — стоял у ворот фермы, опустив голову. – Ты меня простишь?
— Уф-ф, — девушка давно простила, но не спешила говорить об этом вслух. – Не знаю, — разгребая носком калоши мелкие обломки подсушенной травы, смотрела на ухажёра исподлобья.
— Я больше не прикоснусь к тебе, слышишь? Даже пальцем.
— Никогда-никогда? – Нина сдерживала улыбку.
— Только после свадьбы. Обещаю, — подняв голову, Коля заулыбался.
После долгих свиданий, вечерних разговоров по душам и влюблённых взглядов Николай сделал предложение Нине. Девушка дала своё согласие ровно через год, когда ей исполнилось восемнадцать.
— А свадьбу сыграем здесь, в нашем доме, — отец Нины строил планы на торжество. – Поставим столы во дворе, соберём гостей… — сделав паузу, прищурился и задал вопрос будущему зятю. – Твои-то приедут?
— Да, мать и отец обещались, — уплетая щавелевый суп за обе щёки, ответил Коля. – Здесь, неподалёку, живёт бабушка. Надо бы и её позвать.
— Родная? А что ж ты её не пригласил познакомиться?
— Да не-ет, седьмая вода на киселе. Я просто жил у неё какое-то время.
— Ну так, поезжайте вместе и пригласите.
Так и сделали. Нина и Коля поехали в Ленино.
— Здравствуйте, мои дорогие, — Алевтина Григорьевна была безмерно рада гостям. – Проходите, присаживайтесь. У меня и пирог поспел, как раз к столу.
Усадив гостей, Аля села на табурет у печки и начала с любопытством рассматривать молодую особу.
— Женитесь, значит, — улыбалась старушка беззубым ртом, не сводя глаз с Нины. – А родители твои согласные?
— Да, — Нина отщипывала пальцами от пирожка и отправляла мелкие кусочки в рот.
— Ну да, ну да. Девка взрослая, чего ж им несогласными быть. А кто они? Кем работают? Как звать?
— Мама работает в детском саду воспитателем, зовут Надежда Викторовна, а папа – механизатор.
— А звать-то как? – не унималась дотошная бабуля.
— Валентин Алексеевич Мельников, — отчеканила гостья, проглотив кусок пирога.
— Алексеевич Мельников… – задумчиво повторила Аля, поглядывая в окно через стол. – Как?
Неожиданно для всех старушка подпрыгнула на месте.
— Мельников? А как зовут его мамку, твою бабушку?
— Агриппина Васильевна, — растерянно протянула Нина, положив недоеденный пирожок рядом с Колей.
— Мельникова?
— Да.
— А муж у ей Алексей Степанович?
— Ну, да… — Нина покраснела.
— Они из Марьино, Псковской области?
Девушка кивнула головой и добавила, что после войны бабушка и дедушка вместе с детьми переехали в Красную горку, где и остались навсегда.
— Ой! – запричитала хозяйка, встав с табурета. – Ой, деточка ты моя!
Слёзы из глаз потекли градом. Бабушка подскочила к Нине и обхватила морщинистыми руками за шею, прижав её голову к своей груди.
— Господи! Дождалась! Дождалась, родимая! – женщина радовалась и плакала.
Коля сидел смирно, не зная, как реагировать. Никогда ещё он не видел свою родственницу такой счастливой.
— Поехали скорее в Горки! Я хочу увидеть мою Агапочку, мою Грунечку ненаглядную!
— Бабушка и дедушка давно умерли, — выдавила из себя Нина, понимая, что эта новость ошарашит женщину.
— Как? – Алевтина отпустила девушку и сложила ладони на груди крестом. – Когда?
— Два года уже…
Шагнув назад, старушка нащупала рукой табурет и села.
— Я же её столько лет искала… Я же запросы отправляла… Я… я… — мысли в голове спутались. Вот, кажется, нашла и опять потеряла родную душу, но уже навсегда.
Алевтина и Агриппина были соседками, жили на одной улице в деревне Марьино. Когда немцы ступили на псковскую землю, люди прочувствовали на собственной шкуре, что такое голод и страх за жизнь родных и близких. Солдаты отбирали всё: скот, одежду, продовольствие. Не чурались снимать обувь как со взрослых, так и детей, выгоняли на улицу в чём мать родила, чтобы занять тёплую хату на время засады.
— Млеко и яйки — нам, жить – вам, — немецкий офицер отдавал приказы на ломаном русском жителям деревни. – Русский фрау похлёбка — нам. Жить – вам. Партизанен не помогать. Не слушать нас – пах-пах, — выставил два пальца, изображая пистолет.
Люди боялись, но помогали друг другу. Агриппина была тоже не из робкого десятка. Немцы оставили ей корову, чтобы она приносила парное молоко каждое утро, обед и вечер. Надсмотрщик запретил делиться молоком с кем-либо, иначе – расстрел. Но Агриппина не смогла пройти мимо соседской беды. Маленький Саша, сын Али, нуждался в питании, как и все младенцы его возраста. Тёмной ночью Агриппина передавала литр молока для мальчонки Алевтине. Но всё тайное становится явным. Как бы ни звучало странно, но её сестра Люся, не верящая в победу советской армии, сдала Агришу немцам. Женщина получила наказание – прикладом по лицу и несколько ударов немецким кирзовым сапогом под дых. Но и это не лишило её человечности. Агриппина продолжала делиться молоком с Алевтиной. Благодаря её помощи, Саша выжил.
– Кто ж знал, что она вот туточки, рядом? Кто ж мог это предвидеть? Матушки мои, я в Псков телеграммки, а она здесь, в 30-и километрах от меня… Да если б я знала, я бы своими ногами прибежала и в ноги бы ей поклонилась. Я бы каждый пальчик обцеловала и сказала спасибо. Она святая женщина, раз уж не побоялась за своих детей и спасала моего Сашеньку. Кормила молочком от своей Зорюшки. Скажи мне милая, и где её мог илка? Я принесу цветы и поклонюсь моей Агришеньке за помощь и сердечность человеческую. До конца дней своих буду ставить свечу в церкви и молиться за её душеньку, всех её деток и внуков.
