Обмякнув в кресле, Света иронично наблюдала за родителями. По мере прихода в себя, их раскрасневшиеся лица постепенно утрачивали глупые резиновые улыбки. Физиономии, изображающие счастье, они состряпали перед свадьбой племянницы и не снимали до самого возвращения домой. Теперь же эти уставшие и объевшиеся люди сидели бок о бок на диване и смотрели на чёрный экран телевизора и щёки их медленно расслаблялись, и разглаживались лучики морщин вокруг глаз, и сами глаза потухали…
Атмосфера праздника оставалась далеко позади и их опять засасывало в бренность бытия, того бытия, в котором их старшая дочь была одинокой, как в поле ковыль или как брошенная у дороги обёртка сникерса, а отгремевшая чужая свадьба, чужое счастливое будущее, начинало восприниматься как плевок в лицо, как подлый финт противника перед финишной прямой, ведь именно Светке давно пора пересечь черту холостячества, а не этой пигалице девятнадцати лет от роду, которой Светка по душевной отзывчивости когда-то меняла пелёнки.
Отец нашарил позади себя пульт и включил телевизор. Выглядел он уже довольно мрачным и успел пару раз недовольно покоситься на дочь. Света поёрзала и выпрямилась. Сейчас начнётся.
— Всё правильно твоя сестра сделала, молодец! — проворчал он и Света, закатив глаза, поспешила открыть на мобильном телефоне приложение с игрой-бродилкой. — Замуж надо выходить по молодости и глупости, а ты сидишь, пятую точку растишь и всё при мамкиной юбке околачиваешься.
— Так нет женихов, пап. Не идти же за кого попало, — рассеянно ответила Света, — а невесте нашей завидовать нечего — женишок у неё так себе. К деньгам прибился.
— А тебе кто нужен? Олигарх? Бизнесмен? Ты тоже не семи пядей во лбу, а перебираешь слишком здорово.
— Я не перебираю. Меня просто никто не зовёт.
— Исепственно! То есть… я хотел сказать — естественно! К тебе же и подойти страшно, я бы тоже не подошёл. Лицо вон какое… как кирпич. Проще надо быть, как овечка, и улыбаться.
— А у меня такая работа, что не до улыбок. Я постоянно загружена.
— Сашку куда дела? Был же Сашка у тебя.
— Был! Два года назад и всего две недели! Разошлись во взглядах.
— Ой, всё, Гена, отстань от неё, — вступилась мать, — ну будет она старой девой, будет с нами жить до старости. Да, Света?
— Угу, — поджала под себя ноги Света. Не поднимая глаз на родителей, она откровенно зевнула.
— Бугу! У всех! У всех твоих подруг уже семьи, дети, коты — всё как положено!
— Не переживайте, я скоро от вас съеду, уже почти накопила на квартиру, но если вам так неприятно со мной жить, возьму ипотеку.
— Ты нам не мешаешь, Светик! Мы твоего счастья хотим, чтобы как у всех…
— Ну не везёт мне, пап! Невезучая я! А может просто страшная, ты посмотри, я же как мужик: плечи огромные, массивные, талия шире, чем бёдра. Да я ходячий треугольник! Зачем вы меня такой родили? Да я никогда в жизни не чувствовала себя привлекательной, у меня комплексов — вагон. Если какой мужчина заговорит со мной на улице, я проглатываю язык, меня в пот бросает, и я убегаю, как забитая школьница.
— Выдумывать только не надо! У тебя фигура в точности бабкина, а бабка твоя была дважды замужем и родила троих детей! — возмутился отец.
— Бабушка в деревне жила, а там другие критерии привлекательности.
Света встала. У неё в голове ещё шумела свадьба и глаза застилало чрезмерно пышное платье невесты. Утром ей на работу. Вставать нужно рано. В её комнате зеркало во весь рост. Света начала перед ним раздеваться. Собственная фигура её раздражала и повергала в уныние. Перевёрнутый треугольник как он есть! Такие пропорции простительны женщинам за пятьдесят в период климакса, но никак не для тридцатилетней нерожавшей молодой особы! Свете часто говорили, что у неё красивые добрые глаза. Глаза у неё и впрямь большие: тёмные, блестящие, опушенные густыми ресницами… Как у коровы — в хорошем смысле. Но Свету и здесь не устраивали пропорции: за этими глазами совершенно терялся кнопка-нос… Вылитый пекинес! Её тонкие молчаливые губы всегда были плотно сомкнуты, а о том, чтобы приделать ей подбородок, Господь, кажется, и вовсе забыл — подбородок был непозволительно безволен и мал. Так казалось Свете… Когда подруги говорили, что она такая симпатичная на лицо и почему же всё одна да одна Света недоумевала и украдкой смотрелась в зеркало — оттуда на неё смотрело несуразное чудо.
Утром Свете надо было рано вставать — она работала на молочном комбинате контролёром пищевой продукции. Зарплату она почти всю откладывала, благо, тратила на себя она не много да и родители дочь поддерживали. Каждое утро Света ездила на работу в одном и том же автобусе и возвращалась назад в одно и то же время. В автобусе у Светы был немой роман с одним пассажиром длиной в полтора года. С тем молодым человеком они заходили в автобус в разное время: когда Света заползала в салон, он уже был там, а иногда, если он сидел у окна, то наблюдал за Светой на остановке. Выходили они из автобуса тоже вразнобой: молодой человек раньше, Света позже. Итого они ехали вместе семь остановок. За это время их взгляды пересекались несколько раз, но по большей части они поглядывали друг на друга исподтишка и если рот незнакомца подёргивался от готовности родить для Светы улыбку, то Света быстро отворачивалась и ей становилось жарко. Молодой человек, по всей видимости, был таким же робким и неуверенным в себе, как и она, поэтому дальше «гляделок» дело не шло. А что бы она сделала, если бы он, не дай Бог, попытался с ней заговорить? Да она бы вообще не нашлась что ответить и вылетела бы на ближайшей остановке.
В то утро было то же самое — Света заприметила своего Дон Жуана, как она его про себя величала, ещё стоя на остановке. Дон Жуан глазел на неё из окна. Мест в автобусе не было и Света взялась за поручень.
— Девушка, садитесь! — неожиданно подорвался скромняга и начал протискиваться через пожилую леди в шляпке, что сидела с ним у прохода.
— Нет, нет, я постою! — испуганно отступила Света и спряталась за другого пассажира.
— Нет, я настаиваю!
— Я не буду садиться, пусть кто-нибудь другой.
Тут в диалог вступила пожилая леди:
— Юноша, я прошу прощения, что сбиваю ваше рыцарское стремление, но вы мне уже все ноги оттоптали…
— Ох, простите, — разочарованно опустился на сиденье Дон Жуан.
— Думаю, девушка постоит, — кокетливо улыбнулась ему леди в изысканной шляпке, — я выхожу через одну остановку, может быть, она сядет с вами и вы даже познакомитесь.
Женщина сказала это достаточно громко и Света покраснела до кончиков ушей. Она шмыгнула в конец салона, кто-то выходил… и Света села на галерке, и ей сделалось весело, даже легко, она мягко улыбалась и смотрела на затылок того молодого человека, а он вышел через семь остановок и не обернулся на неё.
В обед Свете позвонила сотрудница, которая должна была заступить вечером на смену. Она начала уговаривать Свету взять себе сиамского котёнка — кошка окотилась три месяца назад и никак не получается пристроить двух последних котят.
— Он такой сладенький, Света, такой хорошенький! Ты его увидишь и сразу влюбишься! Ну пожааааалуйста!
— Я бы и не против, но вечером иду на день рождения к подруге, не собиралась домой заходить…
— Так это же отличный подарок! Ты бы видела какой это котёнок…
И сотрудница принялась расписывать все достоинства котёнка. И ласковый он, и игривый, и на лоток послушно ходит, ну не подарок, а мечта!
Хотя подарок у Светы уже и был заготовлен, она подумала, что котёнок и правда будет не лишним, а если подруга не согласится, возьмёт себе. Таким образом Света возвращалась домой с прелестным голубоглазым котёнком на руках. Пока ехала в автобусе пару остановок, она всё не могла налюбоваться на маленькое создание и по её лицу бродила тёплая улыбка, и взгляд стал мягким, материнским, она ворковала и также, улыбаясь и воркуя, подняла глаза на новых пассажиров. Вошёл её Дон Жуан и наверняка решил, что эта улыбка адресована ему. Он тоже улыбнулся. Света моментально приняла благопристойный вид и покрепче прижала к себе животное. Молодой человек сел через проход от неё, хотя в салоне было полно свободных мест. Он стал умилённо поглядывать на котёнка, которого Света зажала в руках, и он был не один, котёнок умилял всех. Котёнок возмущённо замяукал — пассажиры опять умилились и заулыбались, забыв об усталости после трудового дня. Неожиданно котёнок забрыкался, исцарапал Свете руку и, вырвавшись на волю, чухнул в сторону водителя!
— Я поймаю, всё нормально! — вызвался Светин Дон Жуан, довольно неловко подскочив от кресла.
Прыткий котёнок решил сдаваться с боем, но очень быстро и сам успел испугаться от собственной смелости. Сделав круг по салону, во время которого Света и молодой человек, корячась и махая руками, пытались его поймать, маленький прохвост забился под переднее сиденье возле водителя и начал жалобно мяукать, умоляя его спасти. Парень вызволил котёнка и вернул Свете. Они облегчённо сели на свои места, а в салоне продолжал звучать смех пассажиров и обсуждение кошачьей выходки.
— Шустрый малыш! И как же его зовут? — спросил юноша Свету.
— У него пока нет имени, — ответила та, совсем забыв, что надо смущаться и набирать в рот воды, — возможно, я его даже подарю сегодня, а если нет…
— У моих родителей в деревне был кот по имени Эдуард. Представляете, хозяева Вася и Маша, зато кот — Эдуард!
— Вас, наверное, они тоже назвали как-то необыкновенно? — спросила Света и поразилась — как ранее поразился котёнок, теперь притихший — от собственной смелости.
— Андрей, — осклабился незнакомец.
— Вполне заурядно… но стильно.
— А вас?
— Светлана.
— Светик мой, Светлана, свет горит в окне, времени так мало… — начал напевать Андрей и Света округлила глаза. Она-то думала, что перед нею скромняжка! — Прекрасное имя, я почему-то так и думал, что у вас светлое имя: Юля, Лена, Света… Мы же с вами часто видимся, уже год ездим в одно и то же время.
— Полтора года, — хихикнула Света. — А по каким критериям вы относите имена к светлым?
— Исключительно ориентируясь на знакомых и друзей с такими именами, так себе критерий, если честно. Но вот парадокс: почему-то все Юли хохотушки-веселушки, Лены — добрые и нежные, а Светы открытые…
— А Кати? — вспомнила Света свою подругу, к которой ехала на праздник.
— Практичные и чистоплотные, хозяйки хоть куда!
— Точно… Ну мне пора выходить…
— Так скоро? Вы же на следующей.
— У меня подруга здесь живёт, отмечаем сегодня день рождения.
— Тогда желаю хорошенько повеселиться. До завтра… Света.
— До завтра, Андрей.
— Свет! А завтра после работы ты свободна? Может погуляем?
— Свободна. Почему бы и нет…
Возвращалась домой Света поздно, за полночь, и на руках у неё спал котёнок Эдуард — так она решила его назвать по пьяни. Подруга вежливо отказалась принимать подарок — у неё своих котов было двое. Настроение у Светы было преотличное: она и выпила, и грело душу новое знакомство. Когда она вернулась, родители уже спали. Мать встала, чтобы открыть Свете двери. Света гордо выставила вперёд котёнка.
— Знакомься, мама, это Эдуард!
— Тише ты, папку разбудишь! Ну проходите, проходите. На кухню давай. Красивый, красивый…
Пока Света с матерью пили на кухне ромашковый чай и шушукались, обсуждая котёнка и события на празднике, в родительской комнате шла полная подготовка к сражению наповал. Отец Светы, крепко до этого спавший, проснулся как по звуку сирены от громкого возгласа дочери:
«Знакомься, мама, это Эдуард!»
Эдуард! Ну и имя! Да Бог с ним! У Светы наконец появился мужчина!
Через пять минут отец Светы, сияя во всё заспанное лицо, ввалился на кухню. На нём был брючный костюм и галстук, а волосы он слащаво зализал назад. В руке красовалась бутылка водки — её он устремил вперёд и, входя, громогласно воскликнул:
— Ну и где же наш дорогой Эдуард?! Безмерно рад знакомству! Эмм…
На него ошарашенно смотрели жена и дочь, а маленькое светлое животное сидело на полу и лакало из мисочки молоко. Света первая сообразила в чём дело и схватилась от смеха за живот, тут же её подхватила и мать и они обе покатились от хохота.
— Папуль… ну ты не злись, папуль… — еле выдавливала из себя Света, не переставая смеяться. Отец, поняв свою оплошность, бахнул о стол бутылку и вылетел в гостиную. Там Света его и успокаивала. — Обещаю тебе, я выйду замуж, вот честное слово выйду.
— За кого же? За Эдуарда? — съязвил папа.
— Нет… Есть у меня один на примете… У нас с ним уже полтора года немой роман, а сегодня была первая подвижка.
— Немой роман? Это как?
— А это когда смотришь на торт, а куснуть боишься. Всё благодаря Эдику, ты только посмотри какой он сладкий!
И Света нагнулась, чтобы поднять крадущегося по ковру котёнка.
Через год Света предстала перед родителями в белом платье. Родители обрыдались на свадьбе от счастья. Сбагрили! И Эдик там был, молоко из блюдца лакал и рыбкой закусывал, только вы не узнаете в нём прежнего котёнка: стал он взрослым, черномордым котищей, с такими же тёмными лапками. Весьма своенравен тот Эдуард, а за любимую хозяйку вступается не хуже собаки — кого угодно может порвать стальными когтями и гладить себя разрешает только Свете.
