Анна не ожидала гостей на свой день рождения. Они с Артёмом договорились провести этот день вдвоём с детьми: посмотреть старый фильм, устроить ужин с пиццей и мороженым. Без звонков. Без гостей.
Но родственники Артёма устроили им «сюрприз».
***
Анна вышла замуж за Артёма по любви. Не ради статуса, не ради удобства — просто потому, что с ним было спокойно.
Свадьба была скромной: ЗАГС, стол в маленьком кафе, родители, несколько друзей. Без платьев в стразах, без выкупов, без тостов до утра. Им обоим хотелось одного — жить своей жизнью. Вместе.
Семейная жизнь шла размеренно. Двое детей, утренние сборы в садик, завтрак, работа, вечером — ужин, мытьё посуды, отчёты, сказки на ночь. Всё как у всех. Только помощи ждать было ниоткуда.
Когда в один день у неё поднялась температура под сорок, младший не отлипал от груди, а старший устроил истерику из-за сломанного динозавра, Анна набрала номер Людмилы Ивановны.
— Мам… я просто… — голос дрожал, но она старалась говорить чётко. — У меня температура, малыш не спит, сил нет. Может, вы сможете прийти помочь хотя бы на час?
Ответ прозвучал быстро, чётко, без колебаний:
— Ну ты же молодая, справишься. А у меня Верочка замуж выходит — не до соплей твоих, — бросила Людмила Ивановна в трубку и добавила уже мягче: — Потом созвонимся, ладно?
Свекровь жила в десяти минутах ходьбы. Но будто на другом конце города. Её дни были расписаны: подбор платья для Веры, обсуждение меню банкета, фотосессии, закупка подарков. Она вечно была занята — не собой, а своей дочерью. Вера была младшей, любимицей, которая могла позволить себе всё: вспыльчивость, лень, капризы, игнор. Людмила Ивановна всё прощала, всё оправдывала.
— Ну, она у меня творческая. Ты же знаешь, Веру нельзя напрягать, — как-то сказала она Анне за семейным столом.
Анна сдержанно кивнула, хотя Вера на тот момент уже третий год нигде не работала и жила за счёт матери.
Поначалу Анна старалась: звонила свекрови, приглашала в гости, отправляла фото внуков, предлагала встретиться в парке. Но всё заканчивалось одинаково:
— Ань, давай в другой раз. Ну что ты, мне сейчас не до прогулок.
Она ждала перемен. Думала, что вот-вот— и лёд растает. Что всё наладится. Что они станут по-настоящему семьёй.
Но этого не произошло.
***
После свадьбы Вера родила ребёнка и сразу вернулась жить к матери. Без особых объяснений — просто перевезла вещи, детскую кроватку, мешки с подгузниками и устроилась на старом диване в зале. Людмила Ивановна, как будто этого ждала, моментально взяла всё на себя: кормила, стирала, ночами вставала к ребёнку, таскала сумки из магазина.
— Мам, ну ты же бабушка. Это твоя святая обязанность, — говорила Вера, лёжа с телефоном, пока мать мыла бутылочки на кухне. — А я без сна не могу. У меня организм нежный, ты же знаешь.
Со временем у Людмилы Ивановны начали сдавать нервы. Она высказывала это не напрямую, а намёками:
— Не знаю, как Анна справляется одна с двумя… Тебе бы у неё поучиться.
— Угу, — отмахивалась Вера. — У неё муж нормальный, не то что мой. И дети тихие. Им повезло, вот и справляются.
Когда мать в очередной раз отказалась сидеть с ребёнком «на весь день», Вера выдохнула: — Ну и ладно. Поеду к Аньке. У неё хоть спокойно.
Первый визит был почти вежливый. Вера стояла на пороге с усталым лицом и ребёнком на руках:
— Слушай, я у вас чуть-чуть посижу, ладно? Мамка уже психует. У тебя тут тихо. Я чайку попью — и пойду.
Анна кивнула. Она как раз мыла пол в прихожей, ребёнок дремал в кроватке.
— Проходи. Только потише — спит он.
— Да-да, — прошептала Вера и уже через минуту сидела на кухне, гремела чайной ложкой в кружке и болтала ногой.
— У вас всегда так чисто, боже. А у нас…
С тех пор она приходила всё чаще. Без звонка. Без предупреждения. И «отдыхала» у них в квартире.
Однажды, когда дети играли в комнате, а Анна складывала вещи после стирки, Вера вдруг сказала:
— О, слушай, у тебя тут шампунь классный стоит. Я такой искала. Можно, я прихвачу? Мне в аптеку лень идти, а тут под рукой.
Анна подняла взгляд:
— Он дорогой. И я им только начала пользоваться.
— Ну и что? Купишь другой. У тебе волосы хорошие, и подешевле сойдет.
Анна ничего не ответила. Просто убрала флакон обратно в шкаф и плотно захлопнула дверцу.
С каждым визитом Вера чувствовала себя всё вольготнее. Она приносила грязные детские пелёнки — «постирать у вас, а то у мамы машинка капризная«, брала посуду «в следующий раз верну» и не возвращала, лезла в холодильник, как к себе.
Анна сначала списывала всё на усталость, на послеродовую рассеянность, на то, что «ну, сестра же». Но потом поняла — её дом стал для Веры удобной остановкой. Заходи, бери, уходи.
Однажды она сказала Артёму:
— Может, ты с ней поговоришь? Она уже вещи у нас складирует.
Артём почесал затылок, помолчал.
— Ну… она же сейчас с ребёнком, ей тяжело. Потерпи немного?
Анна сжала губы. «Потерпи». Опять это слово. Она и так терпела. Каждый день.
***
Телефон был подарком без повода. Просто Артём пришёл вечером с коробкой в руке, когда дети уже спали, а Анна мыла посуду на кухне.
— Держи. Ты давно хотела — теперь будет, — сказал он и чуть смущённо улыбнулся.
Анна вытерла руки о полотенце, открыла коробку — внутри лежал новый смартфон: белый, гладкий, тяжёлый в руке. Камера — как у блогеров. Экран — яркий, чёткий. У неё даже дыхание перехватило.
— Ты с ума сошёл… Зачем? Мы же откладывали.
— Ты — заслужила, — ответил Артём просто.
Она всю ночь устанавливала приложения, переносила фото, с замиранием сердца фотографировала детей — то в кроватке, то за ужином. Всё казалось таким чётким, настоящим. Даже усталость отступила.
На третий день после подарка, как по сценарию, пришла Вера.
— Привет, вы что тут в тишине, будто чужие? — сказала она с порога, не разуваясь до конца. — Ого, что это у тебя в руках?
Анна как раз держала новый телефон — сделала снимок детей, собиралась отправить Артёму.
— Смартфон, — тихо ответила она.
Вера выхватила его прямо из рук:
— Ууу, камера — б ом ба! И экран какой! А мой уже тормозит, зависает всё время. — Она покрутила в руках, прищурилась. — Можешь мне отдать, а себе потом ещё поновее возьмёшь. У тебя муж щедрый, а мой — скупердяй…
Анна замерла. Внутри как будто опустился шлагбаум. Она медленно взяла телефон обратно, положила на стол. Голос остался спокойным, но взгляд стал твёрдым:
— Нет. Но у нас остался мой старый — полностью рабочий. Хочешь — забирай.
Вера отпрянула от стола, глаза расширились:
— Ты что, издеваешься? Это же хлам! У него даже памяти нет! Ага, себе — айфон, а мне, как нищей, мусор?
Она фыркнула, встала, схватила свою сумку. Анна не ответила. Просто смотрела.
— Тоже мне, щедрая семья. Всё в дом, всё себе! — пробормотала Вера и вышла, хлопнув дверью.
Анна медленно села за стол. Она не плакала. Не злилась. Просто поняла: всё, хватит. Доброта, в которую она так верила, превратилась в бесплатный ресурс для тех, кто даже спасибо не говорит. Никто не считал её усталость, не замечал усилий. Всё, что она давала — еду, тишину, вещи, время — принимали, как должное.
Позже вечером, когда Артём пришёл с работы, она рассказала ему. Без крика, без жалоб — просто по фактам.
— Она хотела мой телефон. Сказала, что старый — это «мусор». Я отказала. И она ушла, обиженная.
Анна встала, подошла к окну, посмотрела на вечерний двор. Машины, деревья, детская площадка. Всё привычное. И всё чужое.
— Знаешь, я больше не хочу быть «удобной», — сказала она. — Ни для Веры, ни для твоей мамы. Я тоже человек.
Артём молчал.
Анна поняла: в их доме она одна. Пока что одна.
***
Анна проснулась раньше всех. В доме было тихо — только шуршание снега за окном и редкие звуки машин во дворе. Она накинула тёплый халат, прошла на кухню, заварила себе чай с лимоном. В календаре был отмечен её день рождения, но праздновать они с Артёмом решили скромно. Он заранее купил торт, дети нарисовали открытки, одна из них лежала на столе: неровные буквы «МАМА» и кривое, но искреннее сердечко.
Анна улыбнулась.
— Ну что, хозяйка праздника, с днём рождения, — Артём подошёл сзади, поцеловал в щечку, протянул коробочку.
Там была простая, но красивая серебряная цепочка.
— Спасибо. Очень… мне очень нравится, — ответила она, прижимая украшение к груди.
Они сели завтракать. Старший сын громко чавкал, младший пускал пузыри из сока. День начинался просто и тепло — без суеты, гостей, нареканий. Но в начале третьего раздался звонок в дверь. Звонок был настойчивый, как у курьера с пятого раза.
Анна открыла — и оторопела.
На пороге стояли Людмила Ивановна, Вера с мужем и их ребёнок в коляске. Без поздравлений. Без подарков. Без стеснения.
— А вот и мы! — бодро воскликнула Вера. — Сюрприз!
— А вы, значит, празднуете без нас, да? — добавила свекровь, проходя мимо, будто в свой дом. — Ну-ну.
Анна отступила, прижав ладони к халату.
— Мы… ничего не планировали. Хотели просто тихо, вдвоём с детьми…
— Ага, «вдвоём», — скривилась Вера. — Значит, мы — никто. Записала.
Они прошли в зал, осмотрелись.
— Ууу, у вас даже шторки новые! Подарок, что ли? Вот бы мне такие… — Вера оценивающе провела взглядом по шторам, по кухне. — Слушай, у тебя здесь всё новенькое. Кофемашина, миксер… Ну ты, Ань, живёшь!
Людмила Ивановна в это время уже отодвигала стулья:
— А стол-то не накрыт. Мы думали, хоть что-то приготовили. Мы ведь голодные. Не бутерброды же жевать?
Анна встала как вкопанная.
— Мы… не собирались никого звать. Хотели день провести просто…
— Ой, всё, не оправдывайся, — перебила Вера. — Поняли уже, как вы к нам относитесь. «Семья» называется.
Анна почувствовала, как в груди стало горячо. Она развернулась, пошла на кухню. В холодильнике — торт. С вишнёвым кремом. Рядом колбаса, оставшаяся со вчерашнего ужина.
Руки дрожали. Но не от страха — от злости.
Она взяла торт, положила на блюдо. Рядом — пачку нарезанной колбасы. Ничего не украшая. Никакой скатерти, свечей, поздравлений.
Вышла в зал, поставила всё на стол с глухим стуком.
— На, Вера. Колбаса, с кожурой — ешь, не стесняйся. А вам, мама, — торт. Хотели сладенького? Получите.
Вера ошарашенно моргнула. Людмила Ивановна подняла глаза — и в этот момент торт соскользнул с блюда и плюхнулся ей прямо на колени. Белый крем расплылся по её юбке.
— Ты что творишь?! — закричала она, подскочив. — Ты с ума сошла?!
Анна стояла неподвижно. Спокойно. Даже голос не дрожал.
— Возможно. Но вы врываетесь в наш дом. Без спроса. Без уважения. С претензиями. Всё время чего-то ждёте. И еду, и внимание, и подарки. Мы вам не прислуга. У нас тоже дети, работа, усталость. Только мы — в отличие от вас — сами себя обслуживаем.
— Ах ты неблагодарная! — зашипела Людмила. — Мы тебе всё! А ты нам в ответ — вот это?!
Артём подошёл к жене и посмотрел на мать и сестру.
— Я прошу по-хорошему. Не лезьте. Просто выйдите из нашего дома. И больше без приглашения не приходите.
Тишина. Только ребёнок Веры хныкал в коляске.
— Ну вы даёте… — протянул муж Веры. — В гости пришли, называется.
— Да что вы себе возомнили?! — Вера вскинулась. — Слово скажешь — уже скандал! Зажра лись вы, вот что.
— Уходите, — спокойно повторила Анна. — Без звонка сюда больше не приходите.
Людмила Ивановна вытерла юбку бумажной салфеткой, подняла подбородок:
— Вот вырастила… Предателей.
Они ушли. Дверь хлопнула так, что дрогнули стёкла.
Анна села. Руки ещё дрожали, но внутри было как будто пусто и легко. Артём сел рядом, обнял.
— Я горжусь тобой. Никто бы лучше не сказал.
***
Прошла неделя.
Никто не звонил. Не приходил. Ни свекровь, ни Вера, ни даже соседка, привыкшая «случайно» заглядывать, когда у Анны был выходной. Телефон молчал, в подъезде — тишина. Даже курьеры теперь звонили заранее, по-человечески.
Анна сварила детям овсянку, затем нарезала яблоки, аккуратно разложила по тарелкам и позвала:
— Ребята, завтрак готов!
Старший прибежал сразу, младший вылез из-под стола с машинкой в руке.
После завтрака Анна убрала со стола, закинула стирку, запустила пылесос — в обычном своём ритме. Без спешки. Без ощущения, что её дом — проходной двор.
К обеду всё было убрано. Дети рисовали в зале. Артём чинил дверцу шкафа, которая скрипела уже месяц, но руки не доходили.
Анна поставила чайник и присела на краешек дивана. Смотрела, как младший сын прилепил наклейку себе на лоб, а старший что-то увлечённо объяснял игрушечному медведю. Внутри было тепло и спокойно.
Артём подошёл сзади, присел рядом, взял её за плечи и поцеловал в макушку.
— Знаешь, — продолжил он через минуту. — Иногда родственники просто, как однофамильцы. Моя семья — это ты и наши дети. Этого мне более чем достаточно.
Анна посмотрела на своих родных— на Артёма, на детей.
Она больше не будет терпеть ради чужого комфорта.
У неё есть её семья.
А остальным — вход только по любви. И по звонку.
