— Сонь, ты как смотришь на идею… ну, в общем… придётся дачу с Полиной делить, — Миша выглядел так, будто вот-вот сбежит в другую галактику.
— Серьёзно? Это моя… то есть… наша дача, зачем нам её делить? — я поправила шлёпанец, чтобы не споткнуться на крыльце.
Миша только пожал плечами и отвёл глаза в сторону.
— Она сама решила, что будет приезжать каждые выходные. Сказала, раз уж это семейная недвижимость, то и права у неё должны быть.
— Ого, какая щедрость — нас с тобой туда тоже пускать! — я попыталась улыбнуться, но внутри уже разливалось тревожное чувство.
Собачка соседей тихо скакала по чужим грядкам, а мне вдруг стало ясно, что грядущая свадьба может превратиться в семейный бедлам. И я не была уверена, что у меня хватит сил шутить дальше.
—
Я сидела на старом диване в гостиной у Миши, разглядывая тёмный шкаф, в котором лежали стопки постельного белья, коробки с новогодними игрушками и ещё бог знает что. За стенкой хлопотала его мама, периодически громко вздыхая и напевая что-то невнятное из советских песен.
Миша, сев рядом, тяжело вздохнул:
— Соня, честно говоря, я и сам не ожидал, что Полина вот так ворвётся в тему. Ей же раньше вообще до дачи дела не было.
— Понимаю. Но почему вдруг сейчас? — я попыталась говорить спокойным тоном, хотя внутри всё бурлило.
— У неё, кажется, проблемы с деньгами. И вообще она жалуется, что ей негде жить летом. Но ты же знаешь, у неё характер своеобразный.
— Да уж, «характер своеобразный» — очень мягко сказано, — я вспомнила, как Полина однажды устроила скандал из-за того, что кто-то поставил стакан не на ту полку на кухне. — Она меня пугает, если честно. И не только потому что орёт по любому поводу, но и как-то… жадно себя ведёт.
Миша потёр рукой лоб, сжимая его так, будто у него ужасная головная боль.
— Ладно, давай позовём её, пусть сама расскажет, что ей нужно. Надо как-то решать вопрос.
Через пару минут в комнату зашла Полина — худая, нервная женщина лет тридцати, с ярко накрашенными глазами. Она уставилась на меня с видом, будто я вторглась в её личное пространство.
— Так, я вообще не понимаю, почему мне нужно что-то объяснять, — она поставила руки в боки. — Это дача нашего отца, правильно? Мне тоже положена часть, раз Миша туда ездишь, значит и я буду!
Я сглотнула, стараясь сохранить спокойствие.
— Полина, я ничего не имею против, чтобы ты приезжала. Просто… у нас ведь свадьба через два месяца, и мне хотелось бы спокойно обустроиться, понимаешь?
— Свадьба? А это тут причём? — Полина фыркнула. — Не знаю, почему ты решила, что если вас двое, вам нужно всё и сразу. Не вижу причин, по которым я должна отказываться от своего.
Я посмотрела на Мишу — он явно не хотел ссориться с сестрой, но и меня обидеть боялся.
— У нас ведь много места в доме, — наконец сказал Миша. — Но ты не можешь просто прийти и сказать «Это моё». Ты же почти туда не ездила. Соня уже высадила там рассаду, мы планировали провести лето вместе…
— Ой, да какая там рассада, три куста помидоров? — Полина отмахнулась. — Мне нужны нормальные условия, я хочу застеклённую веранду переделать под мастерскую для ногтей. У меня клиенты, понимаете?
— Прости, какая ещё мастерская? — я удивлённо вскинула брови. — Ты собираешься к нам привозить своих клиентов? На дачу?
— А почему нет? Я ж работать должна где-то. Съём в Москве — дорого. А тут всё готово: вода, электричество, да хоть раскладушку ставь для клиентов, и никто не помешает.
Я пыталась осмыслить её слова, а Миша лишь молча крутил в руках брелок от ключей.
— Полина, вообще-то дача не предназначена под салон. Там участок, грядки, всё натуральное. Да и как ты себе представляешь поток посторонних людей? — в конце концов решила возразить я.
— Да я нормально представляю, — Полина перебила. — Люди приезжают, делают маникюр, платят деньги, и всё. Или вы боитесь, что они вам помидоры потопчут?
— Понимаешь, у нас планировалось семейное гнёздышко, — Миша сказал это тихо, словно извиняясь. — Я просто хочу, чтобы всё было мирно.
— А я мирно предлагаю. Дача — общая, я тоже хочу там что-то делать. Если надо, потом и ремонт сделаем. У меня есть знакомые мастера. Мне же на пользу пойдёт, и вам отремонтируют что-нибудь.
На этом Полина закончила свою тираду, резко повернулась и вышла из комнаты, бросив на ходу:
— Подумайте, как лучше распределить комнаты. А то я не люблю тесниться.
Когда за ней закрылась дверь, я выдохнула:
— Миш, извини, но у твоей сестры подход какой-то экстремальный. И где тут я? Мы с тобой хотели наконец пожить нормальной семьёй. А теперь всё летит кувырком.
Он обнял меня, словно пытаясь успокоить.
— Соня, я сам в шоке. Но мы что-то придумаем, слышишь?
Я глядела на стену, где висели старые часы, и слышала, как тикает время. Свадьба всё ближе, а я уже не чувствую радости. Только ощущение, что меня потихоньку выдавливают из того, что я считала своим будущим домом.
Вечером мы сидели ужинали все вместе — Миша, его мама и я. Полина решила не спускаться к столу, сославшись на «нехватку сил».
— Соня, доченька, не берите так близко к сердцу, — мать Миши ласково похлопала меня по руке. — Полина немного… ну, сама видишь, напряжённая. Ей нелегко.
Я кивнула, понимая, что спорить с будущей свекровью бессмысленно. Да и жаловаться тоже, будто бы это делает меня мелочной.
— Я стараюсь, правда. Просто волнуюсь из-за свадьбы и всего этого.
— Всё образуется, — Миша попытался подмигнуть мне, но получилось как-то нервно. — Никто твою свадьбу не отбирает.
Однако мои чувства говорили обратное. Я уже ощущала, как претензии Полины вырастают в нечто большее, чем просто «поделить дачу». И боялась, что это только начало.
***
Прошла неделя, которая превратилась в череду попыток договориться. Мы мотались на дачу почти каждый день: проверить, как там рассада, осмотреть, не привезла ли уже Полина всё своё оборудование для ногтей. Миша уговаривал сестру идти на компромисс, но из этого получалось одно сплошное недоразумение.
Субботним утром Полина сама появилась на пороге, но теперь уже в городской квартире, где мы пока с Мишей жили.
— Эй, кто-нибудь дома? — Она постучала громко в дверь. — У меня новости.
Я распахнула дверь и попыталась улыбнуться, хотя душа не лежала.
— Привет, заходи. Миша на кухне, кофе варит.
Полина прошла в коридор, скинула кроссовки и сразу направилась к кухонному столу, как будто это её собственная квартира.
— Ну что, вы уже придумали, как комнаты поделить? — спросила она.
Миша снял с плиты кофейник и поставил перед ней чашку.
— Да ещё не до конца. Мы вообще думали, может, тебе отдельную комнату в доме выделить. Просто маленькую, но зато без проблем.
— Маленькую? Это как кладовка? — Полина возмущённо приподняла брови. — Слушайте, вы чего? Мне нужно место под аппарат, столы, стулья, лампы, туда-сюда.
— Полина, давай говорить нормально, — я опустилась на стул напротив неё. — В доме три комнаты и веранда. Одна — наша с Мишей спальня. Вторая — гостиная, где и кухня, и всё такое, ведь там нет отдельной кухни. Третья — это раньше была комната отца, там теперь склад. Но она просторная.
— Просторная — это хорошо, — она кивнула. — Тогда я беру склад.
— Погоди, там же куча барахла, — Миша вскинул руки. — Инструменты, старые ящики, да там ремонт нужен основательный.
— И что? Мне подходит, — Полина сделала глоток кофе. — Только вы оплачиваете все материалы для ремонта, а я своими руками покрашу и все дела.
Я почувствовала, как в груди поднимается волна протеста.
— С чего это мы должны оплачивать твой ремонт? Он же тебе нужен под твой бизнес, правильно?
— Вообще-то дача официально оформлена на нас двоих с Мишей, — Полина посмотрела исподлобья. — Но поскольку я — ближайший родственник, у меня тоже права есть. Давай без юридических тонкостей, ладно? Я всё равно собираюсь консультироваться с нотариусом.
Миша заметно напрягся, раздумывая, что ответить. Я решила взять слово:
— Полина, ты же не просто хочешь жить, ты хочешь бизнес открыть. Это уже другое дело. И если честно, мне неуютно от мысли, что там будут ходить чужие люди среди моих грядок.
— Соня, милая, — Полина выделила моё имя чуть издевательским тоном, — тебе надо научиться делиться. Если без шуток, то дача — отличная возможность заработать. Вы могли бы и процент какой-то получать. Но раз не хотите — ваше дело.
— Так, может, хоть постараемся нормально обсуждать? — Миша отставил кофейник в сторону. — Кричать друг на друга не нужно.
— Я и не кричу, я просто заявляю, что никаких уступок от меня не ждите. Мне нужна вся площадь склада. И вы оплачиваете ремонт. И точка.
Я встала, чувствуя, что ещё немного — и я наговорю грубостей:
— Извини, но это уже слишком. Мы не обязаны всё оплачивать. Я работаю в школе, у меня зарплата не такая большая. Мише тоже сейчас непросто. Мы готовим свадьбу, расходов хватает.
— Ну вот и найдите способ. Взять кредит, например. Или гостей на свадьбу поменьше позовите. Чего вам эти танцы с родственниками? Вы же хотите дальше жить на даче, да? Вот и получите радость: «сестра Миши» всегда рядом.
Я посмотрела на Мишу, ожидая, что он наконец скажет что-то жёстко и по делу, но он лишь промолчал. Полина, почувствовав свою власть, продолжила:
— В общем, вы думайте. А я пока пойду. Дел у меня много. И да, Миш, мама сказала, что ты ей обещал помочь с шкафом, не забудь.
Она вышла из квартиры с таким видом, будто выиграла очередной раунд. Я вздохнула и повернулась к Мише:
— Ты заметил, как она говорит? Словно мы уже её должники.
— Я всё понимаю. Но не могу же я выгнать её к чёрту. Она моя сестра. И папина дача, ну сам понимаешь… Я с детства слышал, что она предназначена для всей семьи.
— Так пусть бы появлялась там раньше, не тогда, когда у тебя уже своя жизнь и свадьба на носу. Ты же видишь, что она так просто не отстанет.
— Соня, я боюсь, что она в итоге сделает всё по-своему. Даже если идти в суд, это долго и нервы.
— А ты не боишься, что это разрушит нашу свадьбу? Или, например, мне придётся вообще отказаться от этой дачи и мы будем всю жизнь скитаться по съёмным углам?
— Ты права, я боюсь. Но не знаю, что делать.
Вышел какой-то тягучий, безысходный разговор. Я видела, что Миша разрывается между желанием защитить меня и страхом обидеть сестру. Но и моим страхом было то, что он может выбрать семью, а не меня.
Всю ночь я не могла уснуть, слушая, как в трубах шумит вода. В голове крутились фразы Полины: «Процент… делиться… ремонт за ваш счёт…» Я вспоминала свою рассаду, эти зелёные росточки, которые я высаживала с таким воодушевлением. Кажется, мечта о тихом загородном уголке начала трещать по швам.
Наутро я решила, что молчать больше не буду. Если Миша так любит избегать открытых конфликтов, придётся взять ситуацию в свои руки. Но ещё я понимала, что это чревато громким скандалом. И я боялась, что этот скандал похоронит все надежды на счастливый брак.
***
В воскресенье я позвонила Полине сама. Мы договорились встретиться прямо на даче, чтобы всё раз и навсегда решить. Миша был настроен скептически:
— Да она сейчас опять накинет условий, мы поругаемся, и всё пойдёт под откос. Может, стоит подождать?
— Нет, — я была уже решительна. — Проблема сама не уйдёт. Давай хотя бы выясним, на что она готова, а на что нет.
Мы выехали на электричке под вечер. По дороге я с трудом находила слова, потому что мыслей было слишком много. Миша несколько раз пытался острить, чтобы снять напряжение, но я не могла смеяться. Над нами сгущалось ощущение, что мы впутались в какую-то тяжёлую историю, которая легко может разорвать нашу семью, не успевшую толком сформироваться.
Когда мы подошли к калитке, Полина уже была там с мамой. Мама стояла у грядок и печально разглядывала увядающие цветы — неделя жары дала о себе знать.
— Мам, а что случилось с цветами? — спросил Миша.
— Сама не знаю, вроде поливала их, но всё равно пожухли. Может, земля плохая. Или жара слишком сильная. А может, надо было удобрения класть.
— Всем привет, — я попробовала улыбнуться и переключить тему. — Полина, давай уже сядем за стол и поговорим. В доме очень душно, может, на веранде?
Мы расположились на открытой веранде: я, Миша, его мама и Полина. Соседка за забором косила траву, слышался гул мотора, и это не добавляло нам уюта.
— Ну, чего вы хотели обсудить? — Полина сразу взяла быка за рога.
— У нас свадьба через два месяца, — я выдохнула. — Мы собирались после регистрации и торжества переехать сюда. По крайней мере на лето. Но твой план превратить часть дома в салон не даёт нам нормально жить. Мы против, чтобы у нас ходили посторонние люди.
— Да ёлки, какие посторонние… — Полина отмахнулась. — Клиенты — не бандиты. Они будут приходить по записи, не толпами. Я же не бар открываю.
— Но это наш дом! — я не выдержала. — А мы хотим уединения. Понимаешь, это не формат общественного пространства.
Миша добавил:
— Полина, давай найдём компромисс: например, ты делаешь салон где-нибудь в городе, снимаешь маленькое помещение. А дача остаётся семейной. Мы поможем тебе с первоначальными деньгами, сколько сможем.
Полина нахмурилась:
— Сколько сможете? Да у меня клиентов и так мало. Зачем мне арендовать там, где меня никто не знает? Тут природа, воздух, для них это будет фишкой. И деньги за аренду мне платить не надо.
Я обвела взглядом маму Миши, надеясь, что она вмешается, но та молчала, потупившись.
— А как быть с правами на дачу? Я же тоже наследница, — продолжала Полина. — Если вы со мной не согласитесь, я могу подать на раздел. И тогда вам придётся ещё и судиться.
Я видела, как Миша начинает закипать, хотя обычно он спокойный:
— Слушай, «раздел» — это не просто. Там дом, земля. Но если ты хочешь таким путём пойти, то давай. Считай, что свадьба накроется, потому что мы будем сидеть по судам, а я, между прочим, уже разрываюсь. Это того стоит?
Полина пожала плечами:
— Не знаю, Миш. Это дача отца, и мы всегда говорили, что будем пользоваться ею на равных. Если твоя Соня думает, что она тут главная, то… извини, но я буду биться до конца.
— А не думаешь ли ты, что добьёшься одного: мы с Мишей разойдёмся, а потом и сама не захочешь сюда ездить? — я говорила с горечью, но старалась не срываться. — Вместо того, чтобы приспособиться друг к другу, мы все просто перемелемся в этой неприязни.
Мама Миши тихо кашлянула и наконец решила вмешаться:
— Дети, послушайте. Я вижу, что вы все напряжены. Но дача действительно принадлежала отцу, он хотел, чтобы вы оба могли там жить. Может, есть смысл договориться, что Полина будет приезжать по определённым дням для работы, а остальное время вы будете вдвоём?
— Мам, ты же понимаешь, что ногтевой салон так не работает, — вздохнул Миша.
— Ну а что тогда делать?
Тут я осознала, что у меня нет сил продолжать этот бесконечный торг. И вдруг мне пришла мысль, от которой на душе стало легче. Пусть не идеальная, но хотя бы какая-то дорога к выходу.
— Полина, давай так: ты не трогаешь жилую часть дома. Превратишь в мастерскую сарай. Там, конечно, нужно всё вычищать и проводить свет, но зато это отдельное помещение. Если уж очень нужно, делай ремонт в сарае. Это никак не помешает нам с Мишей. А если клиенты будут, они не станут входить в наш дом.
Я увидела, как Миша приподнял брови: он явно не ожидал от меня подобной идеи. Полина тоже задумалась.
— В сарае? А там вообще можно окна поставить?
— Можно, — отозвалась мама. — Когда-то отец думал сделать там мастерскую по дереву. Стены крепкие, и место вроде приличное.
— Просто мы тогда договоримся, что ты не требуешь от нас денег на твой ремонт. И не лезешь в дом с клиентами, — уточнила я. — Хочешь делать ногти — пожалуйста, но отделяй рабочую зону.
Полина покусала губу, явно прикидывая «за» и «против». Наконец она кивнула:
— Ладно, это звучит немного… странно, но может и сработать. Тогда вы правда не будете мешать моей работе, и я смогу обставить всё как хочу.
Миша улыбнулся впервые за день:
— Хорошо, давай так и сделаем. И давай больше не ругаться. Нам же свадьбу через два месяца играть, я хочу, чтобы ты пришла как моя сестра, а не как враг.
Полина смерила нас взглядом, потом сказала чуть тише:
— Если вы с Соней не будете мне палки в колёса ставить, то я и на свадьбу приду с подарками.
Так оно и решилось. Мы с Мишей переглянулись: у меня в душе, наконец, отлегло. Да, это не сказочная история, где у нас будет весь дом в полной собственности и никакой «наводки» родственников. Но по крайней мере мы нашли компромисс: Полина получит свой угол, а мы — спокойствие в доме.
Уже вечером, когда мы собрались уезжать на электричке, мама Миши подошла ко мне и тихо сказала:
— Соня, спасибо тебе, что уступила. Я знаю, как это всё тяжело. Надеюсь, вы будете счастливы.
Я улыбнулась ей, на этот раз искренне:
— Спасибо. Я тоже надеюсь. Главное, чтобы все мы не забывали, что одна семья — это не место для войны.
Заскрипела старая калитка, и мы пошли к станции. Я держала Мишу под руку, а он шепнул:
— Ты молодец, Сонь. Прости, что не смог жёстко поставить Полину на место. Мне было страшно потерять и тебя, и её.
— Ничего, теперь главное — мы не потеряем себя. А дальше разберёмся.
В тёмном небе начинали светиться звёзды, и я неожиданно поймала себя на том, что мне спокойно. Пусть всё вышло неидеально. Но в этом и есть жизнь: мы учимся уступать, сохраняя то, что дороже всего. И если это чувство — любовь — выдерживает такие испытания, значит, у нас есть шанс на что-то настоящее.
Мы сели в полупустой вагон электрички. Я прижалась к Мише, слушая стук колёс. Шум дневных переживаний начал рассеиваться, и на смену ему пришло ощущение, будто я избавилась от тяжёлого груза.
Это и был мой личный катарсис: принять, что не всё будет гладко, но зато это — реальность, в которой можно жить, любить и смеяться над собой, как я делала раньше. И, кажется, я готова снова улыбаться.
