Анна с наслаждением потянулась в постели, чувствуя, как солнечные лучи ласкают её лицо сквозь полупрозрачные шторы. Суббота – единственный день, когда можно было позволить себе нежиться в кровати, никуда не спеша. Она перевернулась на бок и увидела, что место рядом пусто. Муж уже встал.
Из кухни доносились приглушенные звуки – шум кофемолки, звон посуды, тихое бормотание телевизора. Обычная субботняя идиллия. Анна улыбнулась и зажмурилась от удовольствия. Сегодня они планировали посмотреть тот новый фильм, о котором все говорят, а потом заглянуть в недавно открывшийся ресторан на набережной.
Телефон на тумбочке негромко завибрировал. Анна нехотя потянулась к нему, мысленно проклиная того, кто осмелился нарушить её субботнее блаженство. На экране высветилось имя свекрови. Она тяжело вздохнула. Как по часам, каждую субботу…
– Алло? – произнесла Анна, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
– Анечка, доброе утро, милая! – раздался в трубке жизнерадостный голос Нины Петровны. – Как вы там? Выспались?
– Доброе утро, Нина Петровна. Да, все хорошо, спасибо, – Анна привычно натянула улыбку, словно свекровь могла её видеть.
– Чудненько! Слушай, я тут подумала – погода-то какая замечательная! Самое время на дачу выбраться. Картошку пора окучивать, да и клубника поспела, собирать нужно. Я Диме уже позвонила, он сказал, что вы сегодня свободны.
Анна почувствовала, как внутри всё сжалось. Опять. Каждые выходные одно и то же. Нескончаемая битва за личное пространство и время.
– Нина Петровна, вообще-то у нас были планы…
– Какие планы важнее, чем помочь матери? – тон свекрови мгновенно изменился с медовой нежности на стальной напор. – Дима мне сказал, что вы просто собирались бездельничать. Фильм посмотреть да по ресторанам шататься. А у меня урожай пропадает! Вы молодые, сильные, а я уже не справляюсь одна с таким хозяйством.
Анна закрыла глаза, мысленно считая до десяти. Вот и поговорили. В дверях спальни показался Дима с чашкой кофе в руках.
– Мама звонит? – спросил он одними губами. Анна кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не запустить в мужа подушкой.
– Нина Петровна, давайте мы с Димой это обсудим и перезвоним вам, – как можно спокойнее произнесла Анна.
– Что тут обсуждать? – удивилась свекровь. – Я уже все с сыном решила. Через час жду вас. Рассольник приготовила, пирожков напекла. После работы отдохнёте.
Связь прервалась прежде, чем Анна успела возразить. Дима протянул ей чашку с кофе и виновато улыбнулся.
– Поедем, Ань? Маме правда нужна помощь.
Анна отставила чашку с кофе и гневно посмотрела на мужа.
– И когда ты собирался мне сказать, что пообещал матери нашу субботу? После того, как мы неделю планировали, куда пойдем?
Дима опустил взгляд, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ань, ну она же мать. И ей правда нужна помощь. Картошку окучить, клубнику собрать…
– Дима, мы в 21 веке живем! – Анна вскочила с кровати, чувствуя, как закипает внутри. – Картошку можно купить в любом магазине! В пяти сортах! И клубнику – тоже! И огурцы, и помидоры, и что угодно! Зачем каждые выходные горбатиться на этой даче?
– Не кричи, пожалуйста, – Дима попытался обнять жену, но она отстранилась. – Во-первых, это не каждые выходные. Во-вторых, маме важно, что это наша, семейная картошка. Выращенная с любовью, а не эта, магазинная, с химикатами.
– Меня не волнует, что там важно твоей матери! – Анна уже не сдерживалась. – У нас с тобой были планы! Но как только звонит твоя мать, все наши договоренности летят в мусорное ведро!
Дима нахмурился. По его лицу было видно, что он начинает злиться.
– Анна, не забывайся. Это моя мать. И да, я считаю, что помочь ей важнее, чем шляться по кинотеатрам. Тем более, мама стареет, ей тяжело одной…
– А что насчет моих родителей? – перебила его Анна. – Когда мы в последний раз были у них? Три месяца назад? Четыре? А у твоей матери – каждые выходные! То дача, то генеральная уборка, то День рождения соседки, то просто «заехать на чай»!
– Твои родители живут в другом городе, это другое дело, – попытался возразить Дима.
– Да, живут в другом городе. И мы могли бы поехать к ним в отпуск, если бы не тратили все свободные дни на твою мать и её чертову дачу!
Дима побагровел. Его всегда выводило из себя, когда Анна негативно отзывалась о его матери.
– Знаешь что, раз тебе так сложно уделить один день, чтобы помочь пожилому человеку, это о многом говорит!
– О да, многом! – Анна язвительно усмехнулась. – О том, что ты маменькин сынок, который не в состоянии отстоять свои интересы перед матерью! О том, что я для тебя на втором месте после неё!
– Хватит! – Дима повысил голос. – Просто хватит! Я не хочу это слушать! Через час мы едем к маме. Точка.
Он вышел из спальни, громко хлопнув дверью. Анна рухнула на кровать, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы обиды.
Анна стояла у окна, наблюдая, как Дима загружает в багажник какие-то коробки и пакеты. Утренняя ссора оставила тяжелый осадок, и она всё ещё не могла успокоиться. Почему так сложно поставить границы с родителями? Почему всегда нужно угождать свекрови, даже в ущерб своим планам и желаниям?
Она вспомнила, как Нина Петровна была против их свадьбы с самого начала. «Дима, она тебе не пара», – говорила свекровь, думая, что Анна не слышит. – «Слишком городская, избалованная. Что она понимает в семейных ценностях?» Тогда Дима встал на сторону Анны, но теперь… теперь он снова и снова выбирал мать.
Дима вернулся в квартиру, всё ещё хмурый и напряженный.
– Ты собралась? – спросил он, не глядя на жену.
– Нет, – твердо ответила Анна. – Я не поеду.
Дима удивленно поднял глаза.
– Что значит – не поедешь?
– То и значит. Я не поеду на дачу к твоей матери. У меня были другие планы, и я не хочу их менять.
– Анна, – Дима подошел ближе, его голос стал угрожающе тихим, – я не шучу. Мы едем к маме. Она нас ждет.
– Слушай, милый, меня не волнует, что там надо твоей матери, – Анна скрестила руки на груди. – Ты прекрасно знаешь моё отношение к ней. Мы с твоей мамой никогда не ладили, с самого начала она была против нашего брака. Я долго терпела, но с меня хватит. Я не буду ездить на эту проклятую дачу каждые выходные и делать вид, что мне это нравится!
– Ты ни черта не понимаешь! – Дима окончательно вышел из себя. – Мама всю жизнь на нас положила! Работала на трех работах, чтобы меня вырастить! А теперь, когда она просит о помощи, ты ведешь себя как…
– Как кто, Дима? – голос Анны стал ледяным. – Договаривай. Как кто я себя веду?
Дима осекся, понимая, что почти перешел черту.
– Просто пойми, – он попытался смягчить тон, – для моей мамы эта дача – не просто хобби. Это… это её способ заботиться о нас. Она выращивает все эти овощи и фрукты для нас, чтобы мы ели натуральное, здоровое…
– Ради всего святого, Дима! – Анна закатила глаза. – Мы живем в мегаполисе, зарабатываем больше, чем 90% населения страны, и можем позволить себе любые органические продукты! Но нет, твоя мать настаивает, что только выращенное её руками достойно стола её сыночка!
– Не смей так говорить о ней! – Дима повысил голос, его лицо исказилось от гнева. – Ты… ты просто не способна понять, что такое настоящая семья! Что такое забота и поддержка! Все эти твои идеи о личном пространстве, о том, что каждый должен жить своей жизнью – это эгоизм, Аня! Чистый эгоиз
Анна смотрела на мужа, не узнавая его. Тот спокойный, рассудительный человек, за которого она вышла замуж, превращался в совершенно другого – резкого, агрессивного – всякий раз, когда речь заходила о его матери.
– Знаешь что, Дима, – она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, – иди один. Помоги своей маме, окучь картошку, собери клубнику – делай что хочешь. Но меня не впутывай в это. Я останусь дома.
– Ах, вот как? – Дима язвительно усмехнулся. – Сидеть дома одна интереснее, чем провести день на природе с мужем? Или у тебя другие планы появились?
– Что ты имеешь в виду? – Анна почувствовала, как внутри всё холодеет.
– Ничего особенного, – Дима пожал плечами с притворным равнодушием. – Просто мама давно говорит, что ты слишком много времени проводишь в соцсетях. Может, там кто-то интереснее меня появился?
– Ты сейчас серьезно? – Анна не верила своим ушам. – Ты обвиняешь меня в измене только потому, что я не хочу ехать на дачу к твоей матери?!
– Я никого ни в чем не обвиняю, – Дима отвел взгляд, понимая, что перегнул палку. – Но согласись, это странно – отказываться провести день с мужем.
– С мужем – не странно, – отрезала Анна. – А вот с мужем и его матерью, которая только и делает, что критикует каждый мой шаг – увольте.
– Это неправда! – вскинулся Дима. – Мама всегда хорошо к тебе относилась! Это ты с самого начала была настроена против неё!
Анна тяжело вздохнула. Этот спор можно было продолжать бесконечно, но к чему? Дима никогда не признает, что его мать третирует невестку. Даже когда становится свидетелем очередной колкости в её адрес, он лишь отмахивается: «Ты не так поняла, мама просто шутит».
– Ладно, – вдруг сказала она, удивив даже саму себя. – Я поеду с тобой.
– Правда? – Дима просиял, не веря своей удаче. – Вот увидишь, будет здорово! Мама приготовила твои любимые пирожки с капустой, а вечером мы шашлык пожарим.
– Угу, – Анна механически кивнула, уже жалея о своем решении. – Дай мне десять минут собраться.
Дача Нины Петровны представляла собой типичный участок в шесть соток с небольшим деревянным домиком, построенным ещё в советские времена. Почти всю территорию занимали грядки – аккуратные, ухоженные, с идеально ровными рядами различных культур. У забора высились теплицы с помидорами и огурцами, а на небольшом клочке земли рядом с домом росла клубника – красная, сочная, источающая невероятный аромат.
Нина Петровна встретила их у калитки, вытирая руки о фартук.
– Наконец-то! – воскликнула она, раскрывая объятия сыну. – Я уж думала, не приедете. Дмитрий, миленький, как же я соскучилась!
Дима обнял мать, а затем подтолкнул к ней Анну. Свекровь натянуто улыбнулась.
– Анечка, здравствуй, дорогая. Какая ты… цветущая сегодня.
– Здравствуйте, Нина Петровна, – Анна вымученно улыбнулась в ответ, чувствуя скрытый подтекст в словах свекрови. «Цветущая» в её лексиконе обычно означало «располневшая».
– Ну, пойдемте, пойдемте в дом, – засуетилась свекровь. – Я уже и стол накрыла. Поедим, а потом за работу. Дмитрий, тебе нужно картошку окучить, забор подправить и теплицу полить. А ты, Анечка, клубнику пособираешь. Только аккуратно, не мни ягоды-то.
Анна молча кивнула, про себя отметив, что даже не начав, уже получила инструкции и предупреждение. Дима, казалось, не замечал напряжения между женщинами.
За столом Нина Петровна без умолку говорила о своих дачных успехах, соседских неудачах и последних деревенских сплетнях. Дима слушал с интересом, поддакивал и задавал вопросы. Анна рассеянно ковыряла вилкой в тарелке, думая о том, как она могла бы провести этот день, если бы не поддалась на провокацию мужа.
– Анечка, что же ты не ешь? – с показной заботой спросила свекровь. – Не нравится? Я ведь старалась, готовила.
– Очень вкусно, Нина Петровна, – солгала Анна, хотя еда действительно была неплоха. – Просто не очень голодна.
– Это от городской жизни, – назидательно произнесла свекровь. – Всухомятку питаетесь, желудок не работает как надо. Дмитрий мне рассказывал, что вы всё больше по ресторанам да полуфабрикаты. Разве это еда? То ли дело домашнее, натуральное.
Анна бросила короткий взгляд на мужа. Значит, он обсуждает с матерью их питание. Что ещё он ей рассказывает? Их ссоры? Интимную жизнь?
– Мам, перестань, – Дима наконец заметил настроение жены. – У нас нормальное питание. Анна отлично готовит.
– Ну, раз ты так говоришь.. – свекровь поджала губы, явно не соглашаясь с сыном. – Только вот худой ты какой-то стал. Рубашка болтается.
После обеда Дима отправился чинить забор, а Нина Петровна повела Анну к грядкам с клубникой.
– Вот тебе корзинка, – сказала она, протягивая плетеную емкость. – Только собирай аккуратно, не дави ягоды. И смотри, чтобы без хвостиков не рвала, они дольше хранятся с хвостиками-то.
Анна молча взяла корзинку, проклиная тот момент, когда решила поехать на эту дачу. Свекровь, казалось, никуда не спешила, стоя над душой и комментируя каждое движение невестки.
– Не так, Анечка, не так. Ты слишком грубо обращаешься с кустиком. Нежнее надо, нежнее.
Анна закрыла глаза, считая до десяти. Поначалу она действительно пыталась собирать клубнику, следуя указаниям свекрови. Но чем больше та критиковала, тем сильнее росло внутреннее сопротивление.
– Знаете, Нина Петровна, – наконец, сказала Анна, выпрямляясь, – мне кажется, у меня аллергия на клубнику. Руки чешутся.
– Ой, да ладно тебе выдумывать, – отмахнулась свекровь. – Никогда у тебя аллергии не было. Это ты просто работы избегаешь. Я уже давно заметила, что ты не очень-то любишь трудиться. Всё норовишь полежать, отдохнуть.
– Что вы сказали? – Анна не поверила своим ушам.
– Что слышала, – свекровь скрестила руки на груди. – Я же вижу, как ты морщишься, когда сюда приезжаешь. Всё не по нраву тебе. А ведь я старая уже, мне помощь нужна. Дима понимает это, а ты только о себе думаешь. Эгоистка ты, Анна. Избалованная эгоистка.
Анна почувствовала, как внутри всё закипает от гнева. Но она знала – если сорвется сейчас, если позволит себе ответить так, как хочется, Дима встанет на сторону матери. Всегда так было.
– Простите, мне нехорошо, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Пойду прилягу немного.
– Вот-вот, как я и говорила, – проворчала свекровь ей вслед. – Только отдыхать и умеет.
Анна шла к дому, чувствуя, как дрожат руки от сдерживаемой ярости. У крыльца стоял старый шезлонг – ветхий, потрепанный, но все ещё крепкий. Она решительно расположилась на нем, вытянув ноги и закрыв глаза от яркого солнца.
– Что ты делаешь? – раздался голос подошедшего Димы. – Мама сказала, ты плохо себя чувствуешь.
– Всё в порядке, – спокойно ответила Анна, не открывая глаз. – Просто решила отдохнуть.
– Отдохнуть? – в голосе мужа послышалось раздражение. – Мы приехали сюда помогать, а не загорать!
– А я и не загораю, – Анна посмотрела на мужа. – Я отдыхаю. Это выходной день, и я имею право на отдых.
– Но мама…
– Дима, твоя мама только что назвала меня избалованной эгоисткой, – перебила его Анна. – Только за то, что я не так собираю её драгоценную клубнику. Ты действительно ожидаешь, что после этого я буду горбатиться на её грядках?
Дима растерянно смотрел на жену, явно не зная, что сказать. С одной стороны, он не мог представить, чтобы его мать так отзывалась о невестке. С другой – он знал, что Анна не стала бы врать о таких вещах.
– Она правда это сказала? – наконец, спросил он.
– Да, Дима. И не в первый раз, – Анна вздохнула. – Просто обычно я молчу, чтобы не создавать проблем. Но сегодня… сегодня я больше не могу притворяться.
Дима присел рядом с женой на край шезлонга.
– Я поговорю с ней, – тихо сказал он. – Она не должна так с тобой разговаривать.
– Не надо, – Анна покачала головой. – Это только усугубит ситуацию. Просто… оставь меня в покое на некоторое время, хорошо? Иди, занимайся забором или чем ты там собирался заниматься.
Дима колебался, но потом все-таки ушел, бросив напоследок обеспокоенный взгляд на жену. Анна закрыла глаза, подставляя лицо солнцу. Странное чувство свободы и удовлетворения охватило её. Впервые за долгое время она позволила себе просто остановиться и ничего не делать, не чувствуя вины за это.
Издалека доносились звуки работающего Димы – стук молотка, визг пилы, шорох сгребаемой травы. Нина Петровна периодически появлялась во дворе, бросая на невестку недовольные взгляды, но прямо ничего не говорила. Анна делала вид, что не замечает этого, продолжая наслаждаться своим маленьким бунтом.
К вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, а воздух наполнился ароматами цветущих трав и созревающих фруктов, на даче стало по-настоящему хорошо. Дима, закончив с работой, разжег мангал для шашлыка. К удивлению Анны, он не стал упрекать жену за день безделья, а наоборот, был весел и внимателен.
Нина Петровна вынесла из дома тарелки с нарезкой и салатами, расставила их на старом дощатом столе под яблоней.
– Дмитрий, ты молодец, всю работу переделал, – похвалила она сына, словно он был маленьким мальчиком. – А ты, Анна, хоть стол накрой, раз уж весь день отдыхала.
Это был момент истины. Анна могла встать и подчиниться, как делала обычно, чтобы не портить отношения. Или могла продолжить свой тихий бунт.
– Знаете, Нина Петровна, – спокойно сказала она, не двигаясь с места, – у меня сегодня выходной. Полный. Без исключений.
– Что-что? – свекровь в изумлении уставилась на невестку.
– У меня выходной, – повторила Анна. – Я никогда не прошу Диму помогать мне с уборкой или готовкой в наши выходные. И сама не собираюсь этого делать сегодня.
– Ты слышишь, что она говорит? – Нина Петровна повернулась к сыну, ища поддержки. – Вот ещё доказательство её лени и неуважения!
Дима посмотрел на мать, потом на жену. По его лицу было видно, что он мечется между двумя огнями, не зная, чью сторону принять.
– Мам, давай я помогу тебе с сервировкой, – наконец, сказал он, избегая прямого конфликта. – А Аня пусть отдохнет.
Нина Петровна фыркнула, но спорить не стала. Она бросила на невестку уничижительный взгляд и ушла в дом, бормоча что-то про «нынешнюю молодежь». Дима виновато улыбнулся жене и последовал за матерью.
Анна опять осталась одна. Она чувствовала странное удовлетворение от того, что впервые за все годы их брака осмелилась открыто противостоять свекрови. Пусть это был маленький бунт — всего лишь день безделья на шезлонге — но для неё это было настоящей победой.
Вечер продолжался напряженно. Нина Петровна демонстративно не разговаривала с невесткой, обращаясь только к сыну. Дима выглядел подавленным, метался между матерью и женой, пытаясь угодить обеим.
– Сыночек, передай этой… твоей жене соль, – говорила свекровь, словно Анны не было рядом.
Анна лишь улыбалась в ответ, чувствуя странное превосходство. Ей больше не хотелось ругаться или что-то доказывать. Она просто наслаждалась своим маленьким триумфом.
Шашлык получился превосходным — сочным, ароматным, с дымком. Анна ела с аппетитом, искренне наслаждаясь едой и закатом. Нина Петровна, заметив это, не могла скрыть раздражения.
– Аппетит нагуляла, отдыхая целый день? – не выдержала она наконец.
– Да, Нина Петровна, – спокойно ответила Анна. – Свежий воздух творит чудеса.
– Дима, ты слышишь? Она даже не отрицает, что целый день бездельничала, пока мы с тобой работали!
– Мам, давай не будем, – устало произнес Дима. – День был тяжелый, давай просто поужинаем в тишине.
Домой ехали в молчании. Дима сосредоточенно смотрел на дорогу, а Анна думала о том, что произошло за день. Странно, но она чувствовала себя обновленной, словно сбросила тяжелый груз с плеч.
– Тебе обязательно было устраивать этот цирк? – наконец, нарушил тишину Дима.
– Какой цирк? – спокойно спросила Анна.
– Этот. С шезлонгом. С демонстративным бездельем. Мама очень расстроилась.
– А меня не расстраивает то, что она назвала меня избалованной эгоисткой? Что постоянно критикует? Что считает, будто я недостаточно хороша для тебя?
Дима вздохнул.
– Она просто заботится обо мне. По-своему проявляет любовь.
– Любовь не должна унижать других, Дима, – тихо сказала Анна. – И знаешь что? Я больше не буду мириться с этим. Не буду делать вид, что всё в порядке, когда это не так.
– То есть, ты больше не поедешь к маме? – в голосе Димы звучала тревога.
– Я не сказала этого, – Анна повернулась к мужу. – Но я буду ездить только тогда, когда сама этого захочу. И буду делать только то, что захочу. Без чувства вины и обязательств.
– Это нечестно по отношению к маме, – нахмурился Дима. – Она стареет, ей нужна помощь.
– А то, как она относится ко мне — это честно? – спросила Анна. – Дима, пойми, я не против помогать. Но на условиях взаимного уважения. Без постоянных упреков и критики.
Дима долго молчал, обдумывая слова жены.
– Я поговорю с мамой, – наконец, сказал он. – Попрошу её быть… мягче с тобой.
Анна горько усмехнулась. Сколько раз она слышала это обещание? Сколько раз Дима «говорил с мамой», но ничего не менялось?
– Делай что хочешь, – ответила она. – Но я свое решение приняла.
Когда они подъехали к дому, Дима вдруг спросил:
– Ань, а что насчет завтра? Мама звала на обед. Говорит, пирог испечет.
Анна посмотрела на мужа долгим взглядом. Он правда не понял ничего из того, что она говорила? Или просто привык игнорировать её чувства?
– Нет, Дима, – твердо сказала она. – Завтра я не поеду к твоей маме. У меня другие планы.
– Какие? – подозрительно спросил он.
– Личные, – отрезала Анна. – Ты можешь поехать один, если хочешь.
В глазах Димы промелькнула обида, но он промолчал. Анна знала, что этот разговор не закончен. Противостояние со свекровью продолжится, и неизвестно, чем оно закончится. Но сегодня — сегодня она одержала маленькую победу. И эта победа придала ей сил для будущих сражений.
