День, который Светлана представляла в мечтах много лет, наконец наступил. Но вместо ожидаемого облегчения она чувствовала, как нервно подрагивают руки.
Пятьдесят восемь лет — не возраст для новой жизни? Эта мысль преследовала её все утро.
Она придирчиво осмотрела себя в зеркале прихожей. Строгий костюм, минимум косметики, волосы собраны в пучок.
Мам, ты готова? Такси уже внизу, — Мария заглянула в комнату, на ходу застегивая сумку.
Почти. Думаешь, этот костюм нормальный? Может, надеть что-то попроще?
Мария вздохнула:
Мама, ты идешь к нотариусу, а не на казнь. Выглядишь отлично. Хватит нервничать!
Легко тебе говорить. Твой отец уверен, что сегодня уйдет с нашей квартирой и половиной всего, что мы нажили, — Светлана нервно поправила воротник. — Помнишь, как он говорил на семейном ужине месяц назад? «Я потратил с тобой тридцать лет, имею право на компенсацию».
Мария закатила глаза:
Папа всегда считал деньги главным в жизни. Поэтому вы и разводитесь, разве нет?
Светлана промолчала. Как объяснить дочери, что тридцать лет жизни с человеком, который женился на тебе из-за родительской квартиры в центре, высасывают душу? Как описать все эти годы, когда каждая копейка, отложенная на отпуск, уходила на его «перспективные инвестиции»?
Нотариальная контора встретила их прохладой кондиционеров и приглушенными голосами. Александр уже был там — безупречный костюм, свежая стрижка, самоуверенная улыбка человека, который пришел получить причитающееся.
А, вот и моя почти бывшая семья! — он театрально развел руками. — Света, ты прекрасно выглядишь. Развод определенно идет тебе на пользу.
Давай без представлений, Саша, — Светлана старалась говорить ровно. — Нотариус ждет.
Как скажешь, дорогая. Как скажешь.
Кабинет нотариуса был именно таким, каким Светлана его представляла: строгим, с тяжелыми шторами и запахом бумаги. Женщина средних лет с внимательным взглядом предложила им сесть.
Итак, господа, все документы подготовлены согласно вашей предварительной договоренности. Давайте приступим к процедуре.
Александр самодовольно откинулся на спинку стула. Мария незаметно сжала руку матери под столом. Светлана глубоко вдохнула. Сейчас все закончится.
И в этот момент телефон нотариуса зазвонил.
Прошу прощения, — сказала она, взглянув на экран. — Это из вашей юридической конторы, господин Соколов. Я отвечу.
Разговор занял меньше минуты, но лицо нотариуса заметно изменилось.
У меня только что появились новые сведения, они сильно меняют ситуацию, — сказала она. — Квартира на Ленинском, 47 не войдёт в раздел имущества, потому что по дарственной уже принадлежит Светлане и её детям целый год. Все документы в порядке, всё официально оформлено.
Лицо Александра менялось на глазах — самодовольная улыбка медленно превратилась в растерянную гримасу.
Какая ещё дарственная? — он подскочил на месте. — Что за чушь? Это же наша главная квартира!
Нотариус, сохраняя невозмутимость, достала копию документа.
Даритель — Игорь Петрович Коршунов, отец Светланы Игоревны. Дата регистрации — 15 апреля прошлого года.
Папа, — выдохнула Мария, широко распахнув глаза, — так вот почему дедушка просил нас приехать к нему тогда и ничего не говорить!
Светлана сидела неподвижно. Год назад отец вызвал её к себе, сказал, что принял решение. «Я всё вижу, Светочка. Этот прохвост никогда не ценил тебя. А квартира моя, я её заработал, мне и решать, кому она достанется». Она пыталась отговорить старика — не хотела скандалов, боялась реакции мужа. Но отец настоял. «Детям и внукам, а не проходимцам».
Это подлог! — Александр вскочил, нависая над столом. — Ты подговорила своего выжившего из ума отца! Светка, ты понимаешь, что это мошенничество?
Сядьте, пожалуйста, — твёрдо сказала нотариус. — С документами всё в порядке. Если не верите, можете пойти в суд, но сейчас эта бумага действует и ничего с этим не поделаешь.
И что теперь? — голос Александра дрожал от гнева. — Что остаётся делить? Дачный участок с развалюхой? Машину, которой десять лет?
Нотариус методично перечислила оставшееся совместное имущество. С каждым пунктом лицо Александра темнело.
Ты специально это подстроила, — он повернулся к Светлане. — Тридцать лет я тянул эту семью! Я работал как проклятый!
Ты тянул? — внезапно Светлана почувствовала, как внутри что-то оборвалось, словно лопнула струна, натянутая до предела. — А кто оплачивал кредиты после твоих «гениальных» бизнес-идей? Кто сидел с ребёнком, пока ты пропадал с «партнёрами»?
Мама… — Мария попыталась успокоить мать, но было поздно.
Нет, Маша, хватит! — Светлана поднялась, глядя прямо в глаза мужу. — Тридцать лет я слушала, что недостаточно зарабатываю, недостаточно красива, недостаточно умна. Тридцать лет я боялась потерять дом и оставить тебя без детей. Но знаешь что? Этот дом никогда не был твоим. Мой отец видел тебя насквозь с самого начала.
Маша, скажи что-нибудь! — Александр обратился к дочери. — Ты же не можешь одобрять этот грабёж! Это же и твоё наследство тоже!
Мария смотрела на отца с грустью и жалостью.
Папа, дедушка всё сделал правильно. Я знаю про твою «помощницу» Веронику. И про деньги, которые ты снимал с маминой карты. Мы все знали.
Александр осекся, словно ему перекрыли кислород. Его взгляд метался между женой, дочерью и нотариусом, ища поддержки и не находя её.
Если все формальности улажены, — тихо сказала Светлана, поворачиваясь к нотариусу, — давайте продолжим процедуру.
Нотариус кивнула и пододвинула документы.
Александр опустился на стул, сгорбившись, как будто за последние пять минут постарел на десять лет.
Вы не можете так со мной, — произнес он почти шепотом. — Я ваш муж. Я ваш отец.
Был, — коротко ответила Светлана и взяла ручку.
Оставшаяся часть процедуры прошла в гнетущей тишине. Александр подписывал документы механически, с каждой страницей словно теряя часть своей самоуверенности. Светлана, напротив, ощущала странную легкость, как будто с каждой подписью с её плеч падал невидимый груз.
Когда всё было закончено, нотариус собрала бумаги.
Поздравляю, процедура развода завершена. Свидетельство о расторжении брака вы получите в течение десяти рабочих дней.
Александр резко встал, едва не опрокинув стул.
Это не конец, — процедил он сквозь зубы. — Я буду оспаривать дарственную. Твой отец не был в своём уме, когда подписывал её!
Папа! — возмутилась Мария. — Дедушка абсолютно здоров и в здравом рассудке! Он каждую неделю обыгрывает своих друзей в шахматы.
Не защищай её! — Александр повысил голос, обращаясь к дочери. — Твоя мать всегда была хитрой. Тихая бухгалтерша с калькулятором! А на самом деле всё просчитала!
Светлана медленно собрала свою сумку, чувствуя, как внутри нарастает что-то новое, незнакомое. Не гнев, не обида — что-то похожее на освобождение.
Саша, — она впервые за много лет смотрела ему прямо в глаза без страха, — знаешь, что самое грустное? Я действительно любила тебя. Долго, мучительно, несмотря ни на что. И если бы ты хоть раз спросил меня о моих чувствах, а не о состоянии банковского счета, возможно, мы не сидели бы сейчас здесь.
Избавь меня от мелодрам, — фыркнул он, но что-то в его взгляде дрогнуло.
Уже избавила, — она повернулась к двери.
Когда они вышли из здания, Александр быстро направился к своей машине.
Не хочешь зайти в кафе? — спросила Мария, глядя на мать с беспокойством. — Выглядишь уставшей.
Нет. Знаешь, что я хочу? Поехать домой. В нашу квартиру.
В машине по дороге домой Мария наконец решилась задать вопрос:
Мам, почему ты никогда не говорила мне о дарственной?
Светлана смотрела в окно на проплывающий мимо город.
Я сама не знала, что она уже оформлена. Папа сказал, что позаботится обо всём, но я думала, это просто разговоры. Он хотел оградить меня… от того, что случилось сегодня.
Но ты могла бы сказать мне…
А что бы изменилось? — Светлана повернулась к дочери. — Ты бы носила этот секрет, скрывала от отца. Я не хотела ставить тебя в такое положение.
Машина остановилась у знакомого дома.
Они поднялись на третий этаж, и Светлана отперла дверь квартиры, в которой прожила большую часть жизни. Здесь выросла Мария, здесь прошли её лучшие и худшие дни. Но сейчас квартира казалась другой — без вещей Александра, без его громкого голоса и привычки всё контролировать.
Странно, да? — Мария оглядела просторную гостиную. — Будто квартира вздохнула с облегчением.
Светлана неожиданно рассмеялась:
Ты говоришь совсем как мой отец! Он всегда утверждал, что у домов есть душа.
Они прошли на кухню, и Светлана машинально включила чайник.
Знаешь, я ведь правда думала, что он женился на мне из-за этой квартиры, — задумчиво произнесла она, доставая чашки. — Мы познакомились, когда папа только получил ордер. Трёхкомнатная в центре — это было что-то невероятное тогда.
А как было на самом деле?
Я не знаю, Маша. Может, я ошибалась. Может, вначале он действительно любил меня, а потом… люди меняются.
Чайник щелкнул, и в наступившей тишине зазвонил телефон Марии.
Это папа, — сказала она, глядя на экран с нерешительностью.
Светлана кивнула:
Ответь. Он всё-таки твой отец.
Мария вышла в коридор, и Светлана слышала обрывки её разговора — сначала напряженные односложные ответы, потом что-то более эмоциональное. Она не прислушивалась намеренно — просто наливала чай и думала о странном чувстве пустоты, которое заполняло её. Не болезненной пустоты, а как будто освободилось место для чего-то нового.
Он хочет забрать свои вещи, — Мария вернулась на кухню с растерянным выражением лица. — Говорит, что приедет завтра утром. И просил передать, что извиняется за сцену у нотариуса.
Извиняется? — Светлана удивлённо подняла брови. — Это что-то новенькое.
Он… кажется расстроенным. По-настоящему, — Мария присела за стол. — Сказал, что не ожидал, что всё так обернётся.
А как он ожидал? — Светлана поставила перед дочерью чашку. — Что я буду рыдать и умолять его остаться? Или что мы с тобой окажемся на улице?
Мам, — Мария осторожно коснулась её руки, — ты ведь тоже не ожидала, что квартира уже переоформлена. Признай, это было рискованно — начинать развод, не зная наверняка.
Светлана задумалась. Действительно, решение подать на развод далось ей нелегко. После того последнего скандала, когда она обнаружила очередную любовницу и исчезнувшие с общего счёта деньги, что-то внутри неё сломалось окончательно. Она уже не боялась потерять имущество — была готова начать с нуля, только бы вырваться из этой затянувшейся лжи.
Знаешь, Маш, я была готова потерять квартиру, — тихо сказала она. — Просто не могла больше так жить. Каждое утро просыпаться и думать: сегодня он будет добрым или устроит скандал? Сколько денег исчезнет в этом месяце? Какую ложь я услышу сегодня?
Мария крепко сжала мамину руку.
Я никогда не понимала, почему ты так долго терпела. Даже в детстве я видела, как он с тобой обращается.
Ради тебя, — Светлана пожала плечами. — Так мне казалось правильным. А потом… потом становится страшно что-то менять. Кажется, что уже поздно.
А сейчас не страшно?
Светлана обвела взглядом кухню, где столько раз разыгрывались семейные драмы, где она глотала слёзы, готовя ужин, где выслушивала упрёки и пыталась угодить.
Страшно, — честно призналась она. — Но по-другому. Как будто стою на краю чего-то огромного и неизвестного. Но впервые за много лет это мой выбор, понимаешь?
В дверь позвонили, заставив обеих вздрогнуть.
Папа? — удивилась Мария. — Но он говорил про завтра!
Светлана встала, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения. Она не была готова снова видеть Александра сегодня. Ей нужно было время, чтобы осознать свою новую реальность.
Но на пороге стоял не Александр. Пожилой мужчина с тростью и лукавыми глазами улыбался ей:
Ну что, дочка, принимай гостей?
Папа! — Светлана бросилась обнимать отца. — Что ты здесь делаешь?
Дедушка! — воскликнула Мария, выбегая в прихожую.
Игорь Петрович обнял их обеих, потом отстранился, внимательно глядя на дочь:
Ну как, всё прошло? Звонил твой бывший, кричал что-то в трубку про подлость и обман. Я так понимаю, дарственная сработала?
Светлана рассмеялась сквозь неожиданно выступившие слёзы:
Сработала. Но ты мог бы предупредить меня!
И дать тебе шанс отказаться из благородства? — хитро прищурился старик. — Нет уж. Я слишком долго смотрел, как этот проходимец пользуется тобой. Хватит!
Они прошли на кухню, и Светлана достала ещё одну чашку.
Я думала, что начну новую жизнь совсем одна, — тихо сказала она, разливая чай. — А получается, что у меня есть вы. И есть дом.
У тебя всегда была семья, — Игорь Петрович положил морщинистую руку на её плечо. — Просто ты слишком увлеклась ролью жены-мученицы. Теперь будешь просто Светланой. Как тебе такая перспектива?
Светлана задумалась, вспоминая себя молодую — с мечтами, амбициями, планами. Куда всё это делось за годы брака? Растворилось в рутине, страхах, усталости от постоянных конфликтов.
Я даже не знаю, кто такая эта «просто Светлана», — призналась она. — Придётся познакомиться с ней заново.
Я уверена, она классная, — улыбнулась Мария. — И у неё теперь масса времени на себя.
За окном начинало темнеть. Первый день новой жизни подходил к концу. Впереди ещё будут трудности, разговоры с Александром, возможно, даже суды. Но что-то подсказывало Светлане, что самое сложное уже позади. Она сделала шаг в неизвестность и не упала. А значит, сможет сделать и следующий.
За новую жизнь, — Игорь Петрович поднял чашку с чаем.
За новую жизнь, — эхом отозвались Светлана и Мария.
И впервые за много лет Светлана почувствовала себя не женой, не матерью, не жертвой обстоятельств — а просто собой. Свободной. Несовершенной. Настоящей.
