— Ты видел фотки? — Наталья ткнула пальцем в экран, где агент по недвижимости прислала очередной вариант. — Без ремонта, конечно, предчистовая. Но ты посмотри — какая планировка! Балкон нормальный, комнаты не крошечные, и санузел раздельный.
Илья потянулся за чашкой, но промахнулся, поставил локоть в пролитый чай. Не ругался — просто отодвинул ноутбук.
— Погоди ты, давай нормально посмотрим. Я у Димы спрошу, может у него кто есть в Краснодаре, кто может посмотреть. Всё-таки по фоткам — не то.
— Не надо ничего смотреть. Я уже всё поняла. Вот эта, с балконом на запад и раздельным санузлом. Всё остальное — компромиссы. Мы же не на полгода берём, а жить.
— Жить, ага, — буркнул он. — Когда это ещё будет.
Она не ответила, смотрела на фото: ровные серые стены, бетонная стяжка, унитаз без сиденья. Всё казалось голым, пустым — как чистый лист, который они ещё только собирались заполнить своей жизнью и ремонтом.
Через четыре месяца Илья стоял в этой самой квартире в грязных ботинках и ругался с прорабом.
— Я же говорил: вот тут под стиралку розетку! А вы что сделали?
Прораб закатил глаза:
— Да ладно, переделаем. У вас-то что, не торопитесь, всё равно не переезжаете пока.
Наталья зашла с пакетом краски, увидела, как Илья мрачно смотрит в щиток.
— Что теперь? Опять не так?
— У них всегда не так, — сказал он тихо. — Устал я.
Она положила руку ему на спину. Молча. Потом чуть улыбнулась:
— Потерпим. Зато всё будет своё. Красивое.
Он кивнул, даже не глядя. За спиной гремела стремянка — электрик штробил стену под новую розетку, крошился бетон.
Прошла весна, потом лето. Октябрь оказался серым и мокрым. Наталья сидела на кухне в Новосибирске и сжимала телефон.
— Да я понимаю, просто… У нас ипотека, плюс съёмное жильё. Нам каждый месяц как кабала. Надо сдавать. И не за копейки — ремонт же новый, мебель. Пусть платят, как положено. Смысла держать пустую — ноль.
Илья встал у окна, закурил, потом затушил.
— Ну не идут люди. Всех пугает цена, а снижать — не вариант. Мы же столько вложили… Эти встроенные шкафы одни чего только стоят.
— Тогда кто?
Он не ответил. Минуты две было слышно только, как она мешает чай. Потом он повернулся.
Раздался звонок. Илья глянул на экран, поморщился. — Мама. — Принял. — Слушаю.
— Сынок, я нашла вам постояльцев, — бодро сказала она. — Сергей пусть заедет, с женой и малышом. Они три года назад в Краснодар переехали, всё пытаются обустроиться. Сейчас тяжело, по съёмным мотаются, а у вас квартира пустует. Что вы теряете? Им удобно, вам помощь.
Потом Илья положил трубку, повернулся к Наталье.
— Мама предлагает Сергея — моего племянника. С женой. И с ребёнком.
Наталья вздохнула, приложила ладонь к щеке.
— Иль, ну с ребёнком… Ты же видел, сколько мы вложили. И этот диван… И кухня.
К вечеру позвонил брат. Сначала вежливо: мол, ну как, думаете ещё, что решили? А потом начал давить:
— Ты что, жмёшься? Это же родной племянник. Он что, чужой тебе? Помочь не можешь? У него ребёнок, ты вообще это понимаешь?
Гнал, как будто я квартиру на аукцион выставил, и они проиграли. Не мог нормально поговорить — сразу в обвинения.
Я слушал, молчал. Потом только вздохнул и буркнул:
— Ну… пусть заходят. Свои же всё-таки.
— А договор? — резко спросила Наталья. — Я без договора никого не пущу.
— Да какой договор… Свои же.
— Ну и что, что свои? — перебила Наталья. — Это наши деньги, Илья. Мы каждый метр считали. Я не хочу потом бегать за ними.
Он посмотрел на неё, потер шею.
— Ладно. Успокойся. Я всё сделаю. Напишем, как надо. Чтобы потом без обид.
Племянник Сергей был вежливым, немного зажатым.
— Спасибо вам, правда. Мы аккуратно. Ребёнок уже подрос, не рисует на стенах. Ну, почти.
Наталья внимательно смотрела, как Алиса — его жена — ставит в угол коробки с детскими игрушками. Игрушки были яркие, пёстрые, как будто чужие в этом новом интерьере. Наталья слегка напряглась, перевела взгляд на диван, на свежий ламинат. Всё выглядело слишком уязвимым. Она сжала губы, но ничего не сказала.
— Я напишу вам список всего, что в квартире. Чтобы потом не было недоразумений. А договор — с Ильёй сами решите. Он через месяц в Краснодар по делам прилетит, может к вам заскочит, всё подпишете.
Алиса кивнула.
— Конечно, так правильно. Спасибо вам.
Первый месяц всё было спокойно. Сергей писал раз в неделю, присылал фото квитанций, пару раз спросил про настройки бойлера. Наталья смотрела на эти сообщения, как на бумажные отчёты: ровно, без эмоций. Иногда задерживала взгляд на фоне фото — чтобы уловить, не поцарапан ли ламинат, не перекошена ли дверца шкафа. Пока всё было нормально. Но внутри уже сидело ощущение: слишком гладко, как будто затишье перед чем-то.
— Ну, живут и живут, — сказал Илья, глядя в экран. — Главное, чтоб платили.
Она не ответила. Просто убрала телефон.
Через три месяца Сергей перестал присылать квитанции. Наталья заметила первой — просто в какой-то момент поняла, что не видела от него ни сообщений, ни фоток больше двух недель.
— Ты ему напиши, — сказала она, протирая стол. — Спроси, как дела и когда платить собираются. Третье число уже.
Илья нехотя достал телефон, полистал контакты.
— Может, занят. Или забыл.
— Или забил, — отрезала она. — Напиши.
Она написал. Ответ пришёл вечером, короткий: «Извини, задержка на неделе, зарплата только в пятницу. Потом сразу переведу».
Наталья молча показала Илье сообщение. Тот пожал плечами.
— Ну, неделя. Переживём.
— Если бы это было первый раз.
Он не ответил.
В феврале они снова ждали оплату. На этот раз — две недели. Потом Сергей позвонил сам.
— Привет, извини, совсем туго. Алиса работу потеряла, с ребёнком одна. Я тяну как могу, но… ну ты понимаешь. Может, вычтете из следующего месяца? Или по частям?
Илья сидел в коридоре, куртку даже не снял. Смотрел в пол, кивал.
— Угу. Да… Нет, я понимаю. Ладно.
Когда положил трубку, Наталья уже стояла в дверях.
— Ну?
— Алиса без работы. Он пока сам всё тянет.
— И?
— Попросил отсрочку. Я сказал — ладно.
— Сказал — ладно, — повторила она медленно, будто пробовала на вкус. — А ты когда мне сказал?
Он поднял глаза, посмотрел на неё, но ничего не ответил. Только пошёл в ванную, громко закрыл за собой дверь.
Весной Наталья нашла на «Авито» похожую квартиру в том же доме. С такой же планировкой, но на этаж ниже.
— Сдаётся за двадцать восемь, без мебели, — сказала она. — У нас с мебелью, с техникой. Мы за двадцать получаем. Ты в своём уме?
— Родственники же.
— Ага, родственники. Им скидка, нам — ипотека и съём. Отличный обмен.
Он сидел на краю кровати, мял в пальцах пульт от телевизора.
— Ты хочешь, чтобы я их выгнал?
— Я хочу, чтобы ты стал взрослым человеком и начал говорить жёстко, когда нужно.
Он не ответил. Телевизор загудел, на экране пошли новости.
В июне Наталья пришла с работы, бросила сумку у двери.
— Мы поедем в августе, — сказала, не снимая обувь. — Всё. Хватит. Переезжаем. Это наша квартира.
Илья поднял глаза от ноутбука.
— Ты уверена?
— Больше, чем в чём-либо за последний год.
Он ничего не сказал. Только закрыл ноутбук и ушёл на кухню ставить чайник.
В августе, как и решили, они выехали в Краснодар. Контейнер с вещами ушёл на прошлой неделе, Наталья упаковывала последние коробки молча. Сергей был заранее предупреждён: к их приезду квартира должна быть свободна. Больше никто не спрашивал, уверены ли они — ни он, ни она. Всё уже было решено.
Илья снял чемодан с багажной полки, тяжело опустил его на перрон.
— Всё, приехали, — сказал он, оглядываясь. — Хочешь такси, или…
— Пешком не пойду, — Наталья уже звонила в приложение. — У нас вещей — на месяц жизни.
Внутри уже крутилось беспокойство: как они там? Собрали ли вещи? Оставили ли порядок? Но вслух никто ничего не сказал.
В машине молчали. Только когда показался знакомый двор, она тихо сказала:
— Хоть бы всё было нормально.
У подъезда их встретил Сергей. Постригся, похудел, в руках — связка ключей.
— Привет… Мы не думали, что вы так скоро приедете. Просто немного неожиданно.
— Тебя предупреждали за неделю, — сухо сказала Наталья.
— Ну… да. Просто… Алиса с ребёнком у матери, а я — убирался. Сейчас открою.
Они вошли в подъезд. Лифт не работал — поднялись пешком. Сергей всё время шёл впереди, не оглядываясь.
Он вставил ключ, толкнул дверь.
— Ну, вот… Проходите.
Наталья сделала три шага — и застыла.
На стенах — фломастеры, кое-где обои оторваны. Ковер был свёрнут в угол, на нём — пятна. Диван провалился. Кухня выглядела так, будто в ней жарили без вытяжки год подряд. Из крана текла тонкая струйка, ручка болталась, как сломанный зуб. Пластик на дверце шкафа вздулся, столешница с оплавленным кругом от сковороды.
Илья вошёл следом. Замер.
— Вы что… — он проглотил воздух. — Вы что натворили?
Сергей растерянно развёл руками.
— Ребёнок… Ну, шалил. Это же дети. И время прошло. Всё же не вечное. Естественный износ.
— Естественный?.. — Наталья повернулась к нему, лицо вытянулось. — Да вы что, как свиньи! Вы что натворили! Здесь ремонт был — под ключ! Мы деньги вбухали, нервы! Вы что с этим сделали?
— Наташ… — Илья дёрнулся к ней. — Это же…
— Какие «это же»?! — она уже кричала. — Это не твоя мать, не твой брат! Это МОЯ квартира! Всё! Убирайтесь, вон! Сегодня же! И чтобы завтра всё было пусто — и ключи на столе!
Сергей пытался что-то сказать, но она уже прошла в комнату, схватила пакет с остатками игрушек и кинула в коридор.
На следующее утро в чате семьи было восемь непрочитанных сообщений от брата. Потом он дозвонился. Голос был резкий, уставший:
— Ну что вы там устроили? У них же ребёнок! Ну, немного пошалил, бывает! Что вы из этого трагедию делаете? Ковер, диван — это всё чинится. А вы — с вещами на улицу. Красиво, да?
Илья слушал молча, потом нажал «завершить». Смотрел в окно, не говоря ни слова.
Через час позвонила мама.
— Сынок, ты только не обижайся. Они же ещё молодые, многого не понимают. Алиса плачет. Сергей тоже в шоке. Они же не со зла. Ты поговори с Наташей, может, простит их. Семья всё-таки.
— Мама… — начал Илья, но она всё продолжала.
— Пойми, я между вами всеми. Мне всех жалко. Просто… не рви окончательно.
Он пообещал, что подумает. Но Наталье ничего не сказал.
— Мы правильно поступили, — сказал Илья, не глядя на экран. — По-другому бы не поняли. Они всё прощение просят, а у меня в голове — этот диван, стены… как будто чужими руками всё разломали.
Наталья кивнула. Разглаживала свежие простыни на новом матрасе. В комнате стоял глухой запах пыли и тряпок — после поспешной уборки, как будто пытались замести следы.
— Никто не будет жить за наш счёт. Никто.
Он подошёл ближе, сел рядом.
— Может, зря с братом… всё оборвали?
— А что, по-твоему, надо было — молчать? Смотреть, как они сожрали всё, что мы строили?
Он не ответил. Только кивнул.
Через две недели Наталья сидела с ноутбуком, расчёсывая пальцами волосы. Экран был открыт на вкладке со стройматериалами.
— Только на ламинат уже десять уйдёт, — сказала она тихо. — И еще ванная. Кухня. Обои. Работа. Ты считал?
Илья наливал чай из термоса прямо в кружку с остатками утреннего кофе.
— Если делать самим — потянем. Медленно, по выходным. Но потянем.
— Всё снова, — она покачала головой. — Как будто заново въезжаем. Только уже без иллюзий.
Он сел рядом, положил руку ей на плечо.
— Зато без гостей. И без «родных». Теперь только мы.
Она не ответила, кликнула мышкой по корзине: клей, фасад, столешница.
— Начнём с коридора?
Он кивнул. Потом оба замолчали.
Теперь они знали точно: нельзя впускать в дом тех, кто не знает цены вещам, которые ты создавал своими руками. Квартиру можно восстановить. Отношения — не всегда.
Их урок был простым, но дорогим. Всё, что у них осталось — это стены, тишина и два человека, которые больше не позволят никому хозяйничать в их жизни.
