— Ага… ага… Ну да, конечно. Обязательно. Да-да… — Антонина, держа телефон плечом прижатым к уху, одновременно пыталась дотянуться до кастрюли с кипящими пельменями, и уже пожалела, что вообще ответила.
На другом конце провода звучал визгливо-довольный голос Людмилы Сергеевны. Тот самый голос, от которого у Антонины за три года брака выработалась устойчивая мигрень.
— Ты, Тонечка, человек молодой, энергичный… Ну что тебе стоит! Деньги есть — вот и помогите семье! Ты ж теперь тоже семья, между прочим! — голос свекрови сладко тянул, словно карамель на солнце.
— Людмила Сергеевна, — Антонина ткнула пальцем кнопку плиты, выключая огонь, — я работаю на двух работах, чтобы купить машину. Я эти деньги не с неба достала, а…
— Ну вот! — перебила та. — Машина! Ну зачем тебе машина?! Ты что, таксистка? Или… может, курьер? Вадик же дома, пусть возит тебя!
Антонина только фыркнула. «Вадик… возит…» Этот «дома» уже полтора года как сросся с диваном. Сначала его сократили, потом «не сезон», потом «ищу, но в наше время работы нет», а сейчас уже привычно — тапки, пульт и вечная кружка кофе.
Договорить Антонине не дали — хлопнула входная дверь, и в прихожую вплыл Вадим. В халате, с взъерошенными волосами, с видом человека, которого внезапно разбудили для чего-то крайне неприятного. Хотя был час дня.
— Ма, да подожди! — рявкнул он в трубку и выхватил телефон из рук жены. — Мы разберёмся, я сказал! Не лезь! — и, отключив звонок, бросил аппарат на кухонный стол. — Ну что ты начинаешь опять?
— Я начинаю? — Антонина развернулась к нему, опёршись руками о бёдра. — Это твоя мама опять на паперти. Сколько раз можно объяснять: мои деньги — мои! Я их копила на машину, а не на её долги!
— Ой, ну всё! Опять ты за своё… — Вадим, потирая виски, пошёл к кофемашине. — Вот скажи, чем тебе сложно помочь? Она же не чужой человек!
— Серьёзно? — Антонина подалась вперёд. — Ты, может, забыл, что твоя мама не чужой человек тебе, а не мне! Где ты был, когда я вкалывала вечерами в аптеке, пока после основной смены народ домой шёл? Где ты был, когда я в выходные курьером по району моталась, чтобы собрать на первый взнос? На диване, Вадик! С пультом в обнимку!
— Не начинай, — Вадим сделал глоток и поморщился. — Ты вечно при каждой ссоре вспоминаешь, кто сколько вкалывает…
— Потому что это факты, Вадим! А не фантазии твоей мамочки, которая живёт будто в сериале про богатую жизнь: шубки, рассрочки, поездки… а потом — ой, помогите, я опять в долгах!
— Тоня, ну ты же знаешь, она не специально… Просто обстоятельства… — Вадим засопел, потер шею. — Там у неё… кредит за холодильник и ещё за… за массажное кресло. Да и страховку нужно оплатить…
— Массажное кресло?! — голос Антонины сорвался на фальцет. — Ты серьёзно сейчас?! У неё долгов — как у крупного бизнеса! И я должна это оплачивать? Нет уж, увольте.
— Ну что ты такая… — Вадим замялся. — Жадная.
У Антонины аж в висках застучало. Вдох. Выдох. Считаем до пяти.
— Жадная? — голос стал ледяным. — Вот так, значит. Жадная?
И тут — как по заказу — снова зазвонил телефон. Экран высветил: «Мама Вадима». Антонина схватила трубку быстрее, чем Вадим успел моргнуть.
— Слушаю вас, Людмила Сергеевна, — голос был вежливым до неприличия.
— Тонечка, ну чего вы там опять… Я вот что подумала… Давайте квартиру вашу продадим. Всё равно ведь вам двоим много — трёхкомнатная. Купите поменьше, а остаток — на погашение долгов. И машинку тогда купите попроще, ну или потом…
На секунду в кухне повисла абсолютная тишина. Даже холодильник будто затаился.
— Повторите, пожалуйста, — тихо сказала Антонина.
— Ну, я говорю… квартира-то ваша, до брака купленная. Но теперь вы семья! А семья — это общее! — голос Людмилы Сергеевны зазвенел. — Вы что, думаете, я из вредности? Да у меня кредиторы каждый день на пороге! Угрожают! Мне уже нервно спать, а вы тут со своими машинами… Давайте, как взрослые люди: выручайте!
— Людмила Сергеевна, — Антонина медленно сняла телефон от уха, посмотрела на него, будто он заразен, и нажала кнопку «отбой».
— Ну и зря, — буркнул Вадим, — она же просто хочет… чтобы всё хорошо было.
— Вадим, ты идиот или прикидываешься? — Антонина уже не кричала. Говорила тихо, отчётливо, расставляя слова, как бомбочки. — Она хочет хорошо. За мой счёт. Продать МОЮ квартиру. Оплатить ЕЁ массажное кресло. А потом что? Она кредит на бассейн возьмёт? Или сразу на яхту?
— Не утрируй! — рыкнул Вадим, поставив кружку на стол так, что кофе расплескался.
— Утрирую? — Антонина сняла передник, швырнула его на спинку стула. — Слушай сюда. Я тебе не банкомат. Не лохушка, которой можно навешать лапши про «семью». За три года ты ничего, кроме отмазок, не принёс в дом. Ни работы, ни денег, ни даже нормального ужина! Ты меня вообще слышишь?
— Да потому что ты стерва, — процедил Вадим, сжав кулаки. — Думаешь, самая умная? Всё в дом! Всё себе! А мне что? Мужик я тебе или нет?!
— Вопрос, кстати, актуальный, — ядовито заметила Антонина. — Пока склоняюсь к «нет».
Она подошла к комоду, достала сумку, бросила туда кошелёк, документы, ключи от машины-сна-ещё-не-купленной — и посмотрела на мужа так, что у того аж спина выпрямилась.
— Ты куда? — с подозрением спросил он.
— Отдохнуть от цирка. Пока без меня. Не беспокойся, не к любовнику. К Ирке — она по крайней мере не предложит продать мне квартиру ради массажно-бассейного кресла твоей мамаши.
— Ну и катись! — Вадим отвернулся.
— Скатиться с тобой — это была бы самая крупная ошибка в моей жизни. Всё, Вадим. На связи не будем. Пока.
Громко хлопнула дверь.
И в этот момент Антонина почувствовала… не страх, не обиду, не злость. Нет. Лёгкость. Чистое, свежее, почти звенящее чувство свободы. Пока зыбкое. Пока хрупкое. Но уже настоящее.
***
— Да ты с ума сошла! — Ирка вытаращила глаза, поставив на стол бокал с вином. — Квартира?! Она всерьёз сказала — продай квартиру?!
— Ага. Сначала деньги на долги, потом — на массажное кресло, а дальше, думаю, планировала взять ипотеку на Луну. — Антонина отпила из бокала и нервно усмехнулась. — Интересно, сколько стоит парковочное место возле кратера Коперник?
— Ты не поверишь… — вздохнула Ирина, опустившись рядом на диван. — Но у меня такое ощущение, что эти Людмилы Сергеевны — это как вирус. У меня у подруги была ровно та же история! Свекровь сначала просила денег, потом уговорила взять кредит, а потом они всей семьёй её и кинули. Так что держись, подруга. И крепче.
Антонина молчала, глядя в окно. За стеклом вечерний город лениво перелистывал огни витрин, фары машин сновали, как светлячки. Люди жили своей жизнью. Не подозревали, что в её мире прямо сейчас происходит нечто важное. Очень важное. Поворотное.
— Ира… — она задумчиво водила пальцем по ободку бокала. — А ведь я… Я же реально всё тащу одна. Весь этот «брак» — это я, мои силы, мои деньги, мои надежды. А он? Он просто жил рядом. Пользовался.
Ира только кивнула.
— Ты это всегда знала, Тоня. Просто не хотела себе признаться.
— А знаешь, — вдруг оживилась Антонина, — я ведь сначала думала: ну, трудный период, ну, справимся. Я работаю — он ищет. Потом: ладно, ищет дольше, но он хороший человек. Потом — ну, всё равно семья, надо поддержать… И вот так — шаг за шагом — я дошла до того, что его мама теперь решает, что моя квартира — это, оказывается, их общая собственность!
— Ага, — мрачно подтвердила Ира. — И это у них называется «семья».
— Да к чёрту такое! — Антонина вскочила. — Всё, Ир, я решила. Я покупаю машину. Мне плевать, что скажет Вадим. Мне плевать, кто там чем недоволен. Я работала на это. Я — не банк для безнадёжных кредитов его мамаши.
Ира внимательно посмотрела на подругу, потом медленно кивнула:
— Молодец. А дальше?
— А дальше… — Антонина на мгновение замолчала. — Дальше — начинаю жить для себя. Понимаешь, Ир? Не для него, не для его мамы. Для себя.
Телефон дрогнул на столе. Пять пропущенных от Вадима. Три — от Людмилы Сергеевны. Потом снова Вадим. Снова свекровь. Потом — СМС: «Где ты шляешься?!»
Антонина взяла телефон и спокойно включила авиарежим.
— Правильно, — кивнула Ира. — Давай, наливай ещё. Сейчас будем составлять план твоей новой жизни. Пункт первый — покупка машины. Пункт второй —…
— Финансовая свобода, — улыбнулась Тоня. — Третье — эмоциональная свобода.
— А четвёртое?
Антонина на секунду задумалась.
— Четвёртое… — медленно сказала она, — может быть, подумать… а нужна ли мне вообще такая семья?
Ира приподняла бровь, посмотрела на подругу и тихо произнесла:
— Вот это уже, подруга, настоящая революция.
На следующее утро Антонина проснулась с ясной головой и железным намерением.
Первым делом — в салон. Нет, не красоты — автосалон. Та самая «Киа Рио», белая, с салоном в идеальном состоянии, ещё вчера казалась ей чем-то почти недостижимым. А сегодня — цель.
Договорилась о просмотре, села в такси — и понеслось. Ощущение было странное — будто вылезла из тесного аквариума на свежий воздух. Ей даже казалось, что люди на улице смотрят на неё по-другому. Или это она смотрела иначе?
— Антонина Павловна? — менеджер, молодой парень в идеально выглаженной рубашке, встретил её у дверей автосалона. — Прошу, ваш автомобиль уже готов к осмотру.
— Да, спасибо, — улыбнулась она. И впервые за долгое время почувствовала себя взрослым человеком, который сам принимает решения. Без чьих-то визгов, претензий и упрёков.
Она обошла машину, открыла капот, заглянула в багажник. Всё так, как было на фото. А главное — внутри что-то щёлкнуло: «Моё».
— Оформляем, — сказала она твёрдо.
— Отлично, — парень заулыбался. — Тогда пойдёмте в офис.
Документы, подписи, разговоры про страховку, кредит — нет, только наличные. Удивлённые брови менеджера. Ага, чувак, это называется — женщина, которая умеет копить. И которая не отдаёт свои деньги на чужие массажные кресла.
Через три часа Антонина стояла у салона, в руке — ключи. Рядом — её белоснежная «Киа».
И вдруг — звонок. Номер Вадима.
Внутри словно щёлкнул замок. Она на секунду задумалась. Ответить? Нет. Она выключила телефон. И, сев за руль, впервые за долгое время улыбнулась так, что щеки заболели.
— Поехали, детка, — шепнула она машине.
И машина мягко тронулась с места — в новую жизнь.
***
Антонина проснулась рано, хотя будильник не звонил. В квартире было тихо, только за окном кто-то лениво сверлил — видимо, новый сосед тоже решил начать жизнь с ремонта.
Она лежала, глядя в потолок, и пыталась понять: радость это или тревога. Машина стоит во дворе. Её машина. Первый раз в жизни она сделала что-то настолько крупное только для себя. Без чьих-то одолжений, претензий, манипуляций. Свобода… Только почему в животе крутит?
Звонок в дверь — наглый, громкий, настойчивый. Антонина вздохнула. Ну конечно. Кто бы сомневался.
Открыла. На пороге стояли они — Вадим и Людмила Сергеевна.
Свекровь сразу пошла в атаку, как крейсер «Аврора»:
— Антонина, это уже ни в какие рамки не лезет! Мы с Вадимом тут подумали. Ты должна продать квартиру. Да! Мы взрослые люди, должны помогать друг другу! Мне долги отдавать, а Вадиму… Вадиму работу надо искать, но без денег — сами понимаешь — никак!
— Так… — Антонина скрестила руки. — Работа без денег, значит, не находится, а квартира — находится. Понятно.
Вадим стоял рядом с кислым лицом и ковырял ногтем дверной косяк.
— Тоня, ну ты же понимаешь… — начал он неуверенно. — Это временно. Нам надо выйти из сложной ситуации. Мы потом всё вернём.
— О, это моё любимое! — Антонина усмехнулась. — «Потом вернём». Я уже слышала. Три года подряд.
— Ты не понимаешь, — заголосила Людмила Сергеевна, — ты ведёшь себя, как эгоистка! Как так можно? Машину купила, а мать мужа — пусть в долгах сидит?!
— Машину, — Антонина отчётливо смотрела свекрови прямо в глаза, — я купила на свои деньги. На деньги, которые заработала сама. Без вашей помощи. А вот вы, Людмила Сергеевна, возможно, впервые в жизни столкнулись с тем, что не всё в этом мире можно стребовать шантажом и слезами.
— Тоня, ну не заводись… — Вадим попытался взять её за руку. — Надо по-человечески решить.
— По-человечески? — Антонина вскинула брови. — Отлично. По-человечески так по-человечески. Я подаю на развод.
— Что?! — хором ахнули оба.
— Раз-во-д. — Она чётко выговаривала каждую букву. — Ты, Вадим, собираешь свои вещи. Сегодня. Идите жить к своей маме. Или к массажному креслу. Кому повезёт.
— Тоня, ты с ума сошла?! — Вадим побагровел. — Это всё твоя подруга Ира тебе в голову наплела, да?!
— Нет. Это мне в голову наплели ваши постоянные «дай денег», «ты должна», «мы же семья». Только знаете что? Семья — это не про то, чтобы один пахал на трёх, а двое сидели на шее.
— Ты ещё пожалеешь! — выкрикнула свекровь, хватаясь за сердце. — Ты останешься одна! Кто тебя потом на старости поднимет?!
— Я. Себя. Подниму. — Антонина спокойно посмотрела на неё. — А вот кто поднимет вас — это уже не мои проблемы.
Вадим замер, потом вдруг сорвался:
— Да кому ты нужна, кроме меня?! Старая, с характером, с заскоками! С твоей вредной рожей тебя первый поперёк слова пошлёт!
— Ну, посмотрим. — Антонина улыбнулась, открывая дверь шире. — Чемодан — вокзал — мама. Удачи.
Они ушли. Долго ещё под дверью звучали возмущённые вопли свекрови, Вадим что-то бурчал про «вот увидишь», потом хлопнула входная дверь подъезда — и наступила тишина.
Антонина стояла в коридоре. Сердце колотилось, руки дрожали. Она медленно опустилась на пуфик. Горько. Больно. Да. Но — свободно.
Телефон завибрировал. Сначала номер Вадима, потом — неизвестный. Через минуту — ещё один. А потом — сообщение от знакомой соседки: «Тоня, твоего бывшего с мамашей у магазина коллекторы ловили. Скандал на весь двор!»
Антонина закрыла глаза. Думала, что сейчас станет жалко. А нет. Никакой жалости. Только облегчение.
Она встала, подошла к окну. Во дворе стояла её белая «Киа». Чистая. Красивая. Свобода на четырёх колёсах.
В тот момент она поняла: да, осталась одна. Да, впереди будет сложно. Да, страшно. Но это её жизнь. И впервые за много лет — она принадлежит только ей.
Антонина надела куртку, взяла ключи и вышла. Села за руль. Включила музыку. Руки всё ещё дрожали, но пальцы крепко держали руль.
— Поехали, детка, — улыбнулась она своему отражению в зеркале. — У нас теперь своя дорога.
Машина плавно выехала со двора, оставляя позади прошлую жизнь.
