— Тамара Михайловна, неплохо бы и вам продукты покупать, — Алёна даже не подняла глаз от телефона.
Пятьдесят шесть лет. Собственная квартира. А сплю на раскладушке в коридоре.
Сын молчал и жевал бутерброд.
Тамара стояла у окна и смотрела на двор. Пятнадцатого числа должна была прийти пенсия. А вчера Алёна опять намекнула на продукты. Мол, неплохо бы старшему поколению вносить лепту в семейный бюджет.
Семейный бюджет в однокомнатной квартире площадью тридцать восемь метров. Где сама Тамара спала на раскладушке в коридоре уже пятый год.
— Мам, ты чего задумалась? — Димка вышел из комнаты в одних трусах и майке.
— Да так. Погоду смотрю.
Сын зевнул и потянулся. Тридцать два года. Высокий. Красивый. Точная копия Валерия, который ушел из жизни пять лет назад. Даже привычка почесывать живот по утрам такая же была.
— Алёнка еще спит?
— Ага. Вчера до трех с подругами болтала по телефону. Теперь отсыпается.
Тамара кивнула. Невестка работала в салоне красоты администратором. График свободный. Могла себе позволить допоздна не ложиться.
А Димка вкалывал на стройке с семи утра. Приходил уставший. Запыленный. Ужинал молча и падал спать.
— Кофе сварить? — предложила Тамара.
— Не надо. Опаздываю уже.
Сын скрылся в ванной. Тамара поставила чайник. Достала из холодильника творог. Алёна купила вчера. Обезжиренный. Безвкусный. Но дорогой.
Раньше Тамара покупала продукты сама. Ездила на рынок. Выбирала подешевле и повкуснее. Но Алёна сказала, что в доме должен быть только качественный товар. А рыночная еда это антисанитария.
Димка выскочил из ванной. Схватил куртку. Поцеловал маму в щеку на ходу.
— Увидимся вечером!
Дверь хлопнула. Тамара осталась одна с храпящей в комнате невесткой.
Пять лет назад все было по-другому. Валерия только проводили в последний путь. Тамара не находила себе места в квартире. Не могла поверить, что больше никогда не услышит его шагов.
Димка тогда приехал с девушкой. Молоденькой. Хорошенькой. Алёна держалась скромно. Помогала по хозяйству. Готовила. Не лезла с советами.
— Мам, можно мы пока у тебя поживем? — попросил сын. — Снимаем однушку за двадцать тысяч. А зарплата у меня тридцать. На жизнь ничего не остается. Тамара согласилась. Подумала, что так даже лучше. Не будет одна в пустой квартире горевать.
Первые месяцы действительно было легче. Алёна готовила вкусные ужины. Убиралась. Ухаживала за Димкой. А Тамара чувствовала себя нужной. Помогала молодым встать на ноги.
Но время шло. Алёна осваивалась. Постепенно брала в свои руки управление хозяйством. Сначала незаметно. Потом все более настойчиво.
Начались замечания. По поводу еды. Порядка. Привычек Тамары.
— Тамара Михайловна, зачем вы раскладываете белье на батарее? У нас же есть сушилка.
— Тамара Михайловна, не могли бы вы цветы поливать пореже? А то земля киснет.
— Тамара Михайловна, мы решили переставить мебель. Вы не против?
А как можно было быть не против? Это ведь ее квартира. Но Тамара молчала. Боялась поссориться с сыном.
Димка тоже изменился. Раньше всегда поддерживал маму. Советовался. А теперь слушал только жену.
— Мам, Алёна права. Нужно жить по-современному.
— Мам, не обижайся на Алёнку. Она просто хочет как лучше.
— Мам, ну подумай сама. Молодой семье нужно пространство.
Пространство в тридцативосьмиметровой квартире. Где Тамара спала на раскладушке между холодильником и входной дверью.
Вчера Алёна объявила, что в пятницу приглашает подруг. Отметить день рождения коллеги из салона.
— Только чтобы никто не мешал, — добавила она. — Тамара Михайловна, может, сходите к соседке в гости? Тамара кивнула. Хотя идти было некуда. С соседями почти не общалась. Подруги остались в прошлой жизни. Когда она была женой. А не приживалкой у собственного сына.
Пятница наступила быстро. Алёна весь день готовилась. Делала салаты. Красилась. Переодевалась.
— Девочки придут в семь. Димка пойдет к Серёге играть в приставку. А вы куда-нибудь деньтесь до одиннадцати. Тамара собралась было выйти. Но на улице лил дождь. Холодно. Промозгло. А она после простуды еще не совсем поправилась.
— Алёнка, может, я просто в коридоре посижу? Мешать не буду.
— Не-не-не! — замахала руками невестка. — У нас женская беседа будет. Мужские проблемы обсуждать станем.
Тамара поежилась. Села на раскладушку. Достала книжку. Попыталась читать.
В семь пришли гости. Четыре девушки примерно Алёниного возраста. Шумные. Веселые. Пахнущие дорогими духами.
Они прошли в комнату. Захлопнули дверь. Но звукоизоляция никакая. Тамара слышала каждое слово.
Сначала обсуждали работу. Клиентов. Начальство. Потом перешли на мужей. Других мужчин. Планы на будущее.
Алёна рассказывала о Димке. Жаловалась, что мало зарабатывает. Что живут у свекрови. Что мечтает о собственной квартире.
— А почему не купите эту? — спросила одна из подруг. — Оформите на себя и дело с концом.
— Да как же! Хозяйка жива-здорова. Не собирается ещё.
Все засмеялись. Тамара сжала книгу в руках так, что побелели костяшки пальцев.
— А что она вообще тут делает? — продолжала подруга. — В своем возрасте пора бы и на покой.
— Вот именно! — поддержала Алёна. — Я ей тысячу раз намекала. А она не понимает.
— Может, прямо сказать?
— Говорила уже. Толку нет. Держится за квартиру как клещ.
Тамара встала с раскладушки. Не выдержала больше. Толкнула дверь в комнату.
Девушки сидели на диване и в кресле. На столе стояли бутылки. Тарелки с закуской. Горели свечи.
— Можно войти?
Алёна поморщилась. Но ответила вежливо:
— Конечно, Тамара Михайловна. Что-то случилось?
— Хотела чаю заварить. В кухне стаканов нет. У вас все.
— Возьмите кружку. В шкафу.
Тамара кивнула. Но не ушла. Стояла в дверях и смотрела на невестку.
— Что еще?
— Да так. Послушать хотела, что вы обо мне говорите.
Все замолчали. Подруги переглянулись. Алёна покраснела.
— Тамара Михайловна, мы обсуждали работу.
— Неправда. Вы говорили про меня. Что я клещ. Что пора на покой.
Алёна поставила бокал на стол. Встала. Выпрямилась во весь рост.
— Ну и что с того? Это же правда!
— Алёна! — одернула ее одна из подруг.
— Да что Алёна? — невестка разошлась не на шутку. — Надоело уже скрывать! Тамара Михайловна, когда вы наконец съедете отсюда? Нахлебка в собственной квартире это даже смешно! Пора в дом престарелых. Место освободить молодым!
Слова ударили как пощечина. Тамара отступила на шаг. Прислонилась к косяку.
— Это моя квартира.
— Ну и что? — Алёна вошла в раж. — Вы уже свое отжили. Дайте и нам пожить нормально! — Алёнка, хватит! — попыталась остановить ее темноволосая подруга.
— Да не хватит! Надоело молчать!. — Алёна ткнула пальцем в сторону Тамары.
— Вы думаете, мне легко? Я молодая. Красивая. А живу как в коммуналке! Не могу подруг пригласить нормально. Не могу с мужем побыть наедине. Все из-за вас!
Тамара стояла молча. Внутри что-то оборвалось. Как струна. Как нить. Как связь между прошлым и будущим.
Пять лет она терпела. Уступала. Подстраивалась. Думала, что поступает правильно. Что помогает сыну. Что жертвует собой ради его счастья.
А оказалось, что она просто нахлебка. В собственной квартире. Которую купил ее муж. Где они прожили вместе двадцать восемь лет. Где родился и вырос Димка.
— Понятно, — сказала Тамара тихо. — Всем все понятно.
Невестка при гостях: «Она нахлебка!» Утром я все продала Она повернулась. Вышла из комнаты. Легла на раскладушку. Натянула одеяло до подбородка.
В комнате все замолчали. Потом послышались приглушенные голоса. Кто-то ушел. Алёна провожала гостей.
— Тамара Михайловна, — позвала она из коридора. — Не обижайтесь. Я просто устала. Перенервничала на работе.
Тамара не ответила. Лежала и смотрела в потолок.
Через час вернулся Димка. Алёна что-то шептала ему в комнате. Сын не вышел поговорить с мамой. Не попытался выяснить, что случилось.
А утром Тамара встала. Оделась. Причесалась. И пошла в МФЦ.
— Хочу продать квартиру, — сказала она девушке.
— Конечно. Сейчас заполним бумаги. Нужно будет заказать справки. Оценить квартиру.
Девушка говорила быстро. Профессионально. Тамара слушала и кивала. Внутри росло странное ощущение легкости.
Впервые за пять лет она решила сама. Без оглядки на Димку. Без разрешения Алёны.
— Примерная стоимость вашей квартиры четыре с половиной миллиона, — сообщила девушка. — За студию в новостройке просят два с половиной. Останется приличная сумма.
Тамара улыбнулась. Да, останется. На жизнь хватит.
Домой она вернулась к обеду. Димка был на работе. Алёна смотрела сериал.
— Тамара Михайловна, где вы были? — спросила невестка, не отрываясь от экрана.
— По делам.
— По каким таким делам?
— По своим.
Алёна наконец повернулась. Посмотрела на свекровь внимательно.
— Вы чего такая странная? Обиделись на вчерашнее? Да ладно вам! Все мы иногда лишнего говорим. — Не обиделась.
— Ну и хорошо. А то я думала, устроите сцену Димке. Он и так нервный сейчас. На работе проблемы.
Тамара прошла на кухню. Поставила чайник. Достала печенье. Алёна продолжала комментировать сериал. Ругала главную героиню за глупость.
Вечером пришел Димка. Уставший. Запыленный. Молчаливый.
— Как дела? — спросила Тамара, когда он ужинал.
— Нормально. А что?
— Так. Интересуюсь.
Сын пожал плечами. Допил чай. Пошел мыться.
Алёна подсела к свекрови. Улыбнулась примирительно.
— Тамара Михайловна, давайте забудем вчерашнее. Я была не права. Сорвалась.
— Хорошо.
— Правда не обижаетесь?
— Правда.
Алёна облегченно вздохнула. Погладила Тамару по руке.
— Вы такая добрая. Другая бы на вашем месте скандал устроила.
— Другая бы, наверное, да.
Три недели Тамара собирала справки. Заказывала оценку. Встречалась с людьми, которые продают квартиры. Молодые люди обещали найти покупателей быстро. Квартира в хорошем районе. С ремонтом. Документы в порядке.
Димка и Алёна ни о чем не подозревали. Жили как обычно. Невестка даже стала ласковее. Чувствовала вину за тот вечер.
А Тамара каждый день ездила смотреть студии. В новых домах. С современной планировкой. Маленькие, но удобные. И главное — свои.
Одна особенно понравилась. На пятом этаже. С балконом. Двадцать восемь метров. Кухня-гостиная. Спальня. Санузел совмещенный.
— Район развивающийся, — рассказывала девушка. — Рядом парк. Метро в десяти минутах. Магазины. Поликлиника.
Тамара представила, как будет жить здесь. Одна. Никому не мешая. Никого не стесняя. Ставить цветы где хочется. Готовить что хочется. Смотреть какие хочется передачи.
— Беру, — сказала она.
Девушка обрадовалась. Стали оформлять предварительный договор.
В тот же день Тамара рассказала семье о своем решении. За ужином. Спокойно. Как о погоде.
— Продаю квартиру. Покупаю студию. Съезжаю через месяц.
Димка подавился супом. Алёна выронила ложку.
— Мам, ты чего? — хрипло спросил сын.
— Решила жить отдельно.
— Но почему?
Тамара посмотрела на невестку. Та сидела бледная. Открывала и закрывала рот как рыба.
— Алёна права. Молодым нужно пространство.
— Тамара Михайловна, — заговорила невестка. — Я же извинилась! Это было сгоряча!
— Знаю. И простила. Но решение принято. — Мам, это глупость! — Димка встал из-за стола. — Какая студия? В твоем возрасте нужен простор!
— В моем возрасте нужен покой.
Начались уговоры. Просьбы. Угрозы. Алёна плакала. Димка кричал. Обвинял маму в эгоизме.
— Ты же знаешь, что мы на эту квартиру рассчитывали!
— Это мое жилье. И мое решение.
— А как же внуки? — всхлипывала Алёна. — Мы же планировали детей! Где они будут жить?
— В съемной квартире. Как планировали изначально.
Скандал длился до поздней ночи. Потом еще несколько дней. Димка не разговаривал с мамой. Алёна устраивала истерики.
Подключились родственники. Сестра мужа звонила и возмущалась:
— Тамара, ты совсем с ума сошла? Как можно сына на улицу выставлять?
— Никого я не выставляю. Продаю свое жилье.
— Да какое это жилье? Семейное гнездо! Там ваши дети выросли!
— Именно поэтому и продаю. Пора им строить свое гнездо.
Через месяц сделка состоялась. Покупатели нашлись быстро. Молодая пара с ребенком. Им нужна была именно такая планировка.
Тамара собрала вещи. Немного. Самое необходимое. Остальное оставила Димке с Алёной.
— Мам, ну останься! — в последний момент взмолился сын. — Мы по-другому жить будем!
— Поздно, Димочка. Я уже купила студию.
— Тогда продай ее! Мы вернем потраченное!
— Чем? У вас денег нет даже на съемную квартиру.
Димка замолчал. Понял, что мама права.
Алёна не вышла прощаться. Заперлась в комнате. Рыдала в подушку. Но надо было собирать вещи.
Тамара села в такси. Посмотрела на окна родной квартиры. И не почувствовала сожаления.
Студия встретила солнечным светом. Большие окна. Светлые стены. Новая мебель.
Тамара поставила чайник. Заварила любимый чай. Не тот безвкусный травяной, который покупала Алёна. А обычный черный. Крепкий. С сахаром.
Села на диван. Взяла в руки книгу. Никто не мешал. Никто не делал замечаний. Никто не включал громко телевизор.
Тишина. Покой. Свобода.
Первые недели были трудными. Тамара привыкала к новому дому. К новому району. К новой жизни.
Димка звонил редко. Голос холодный. Обиженный. Алёна трубку не брала вообще.
Но постепенно Тамара обживалась. Познакомилась с соседками. Нашла поликлинику. Магазины. Парикмахерскую.
Купила красивую посуду. Цветы в горшках. Мягкие подушки. Все то, что давно хотела. Но не могла себе позволить.
Через полгода Димка приехал в гости. Один. Без Алёны.
— Как дела? — спросил он, оглядывая студию.
— Хорошо. А у вас?
— Снимаем двушку за тридцать тысяч. Алёна на меня злится. Говорит, что я маму не сумел уговорить.
Тамара налила сыну чаю. Поставила на стол торт. Домашний. Такой, какой раньше пекла для семейных праздников.
— Мам, а может, вернешься? — спросил Димка. — Мы нашли трешку в ипотеку. Можем купить на твои деньги. Будем втроем жить.
— Нет, сынок.
— Почему?
— Потому что мне здесь хорошо.
Димка посидел еще немного. Поговорили о работе. О планах. О погоде. Потом он ушел.
Тамара проводила его до двери. Поцеловала в щеку. И поняла, что не скучает по прежней жизни.
Прошел год. Димка с Алёной развелись. Невестка нашла нового мужчину. Постарше. Побогаче. С трешкой в центре.
Сын остался один. Перебрался в однушку. Стал чаще навещать маму.
— Может, ко мне переедешь? — предложила Тамара. — Диван разложим.
— Нет, мам. Я уже взрослый. Должен сам свою жизнь строить.
Тамара улыбнулась. Наконец-то сын это понял.
Еще через полгода Димка женился. На девушке своего возраста. Светлане. Простой. Работящей. Без запросов.
Она с первого дня полюбила Тамару. Звала мамой. Советовалась. Просила рецепты.
— Тамара Михайловна, а почему вы одна живете? — спросила она однажды. — Димка рассказывал, что предлагал вернуться.
— Потому что мне так спокойнее.
— А не скучно?
— Бывает. Но скука лучше унижения.
Светлана кивнула. Она работала в бухгалтерии. Видела разные семьи. Понимала, о чем речь.
Через год у молодых родился сын. Тамара стала бабушкой.
Внука назвали Валерием. В честь дедушки. Тамара расплакалась, когда узнала.
— Хотим, чтобы он был похож на деда. — сказал Димка.
— Помню, какой он был. Добрый. Справедливый. Никого не обижал.
Намек был понятен. Сын осознал свои ошибки. Но извиняться не умел. А Тамара и не требовала извинений.
Главное, что он понял. И больше не повторит.
Внука приносили к бабушке каждые выходные. Тамара нянчилась с ним. Гуляла в парке. Читала сказки.
— Мам, может, все-таки к нам переедешь? — опять предложил Димка. — Внуку бабушка рядом нужна.
— А мне внук рядом нужен? — улыбнулась Тамара. — Каждый день? Без передышки?
Сын засмеялся. Понял, что мама и тут права.
В свои пятьдесят восемь Тамара Михайловна впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему свободной. Никому ничего не должна. Ни перед кем не оправдывается. Живет как хочет.
По утрам пьет кофе на балконе. Читает книги. Смотрела фильмы. Встречается с соседками. Ходит в театр.
Иногда думает о Валерии. Скучает. Но понимает, что он был бы рад ее решению. Всегда говорил: «Тома, никому не позволяй садиться себе на шею. Даже родным детям».
Он оказался прав. Как всегда.
Только вчера звонила соседка по старой квартире. Рассказала, что видела Алёну с новым мужчиной. У которого трешка в центре. А Димка теперь один в однушке за тридцать тысяч.
Тамара улыбнулась и заварила себе настоящий чай. Крепкий. С сахаром. Какой хотела.
А вечером села в кресло. Взяла в руки вязание. И подумала: оказывается, иногда нужно расстаться с квартирой, чтобы найти дом.
