— Ой, Лидка, ты не поверишь… Я вчера чуть в обморок не грохнулась! Представь: стою, плитку в ванной выбираю, звонит Виктор — «Маруся, срочно домой приедь, поговорить надо»… Ага, щас! Думаю, опять что-то с машиной, или трубу протекшую покажет… Вот дура я, Лидка. Даже в мыслях не было, что речь вообще не про трубы…
Маргарита сидела на табуретке посреди кухни, обняв кружку с чаем, уже ледяным. На плите булькала кастрюля с гречкой, но она про неё напрочь забыла. На лице — смесь обиды, злости и той самой усталости, когда вроде и не ревёшь, а глаза предательски мокрые.
— Ну и что? Что он сказал? — Лидка вытянула шею через стол, сжав в пальцах сигарету.
— Сидит, значит, мой этот Виктор, важный такой, как министр на планёрке. И вот слово в слово: «Марго, маму надо будет перевезти. Ей тяжело в той квартире — третий этаж, без лифта, да и район не очень…»
— А… — Лидка выпустила струю дыма, — …интересно, кто её вообще туда собирается перевозить? Она что, собачка декоративная, что её по квартирам перетаскивают?
— Во-во! — Маргарита хлопнула ладонью по столу. — И знаешь, как он это подал? «Ну ты же сама понимаешь… Тут у нас квартира большая, светлая, ремонт свежий, всё удобно, маме комфортно будет…»
Она закатила глаза и сцепила руки в замок, словно чтоб не размахивать ими от злости.
— Стоп. — Лидка резко подняла бровь. — Какая «у нас»? Он серьёзно сказал — «у нас»?!
— Ага. Именно. Хотя квартира — извини, по завещанию моя! После дяди Гены. И весь этот ремонт — мои нервы, мои деньги и, между прочим, мой позвоночник, который я чуть не оставила на этих стройматериалах!
Маргарита вскочила, прошлась по кухне, ткнула пальцем в окно.
— Знаешь, сколько я на это угробила? Полтора года! Эти вонючие рабочие, эти вечные недоделки, тридцать пять поездок по магазинам… А он мне: «Мама переедет. Ты же не против?»
Она передразнила высоким писклявым голосом, скривив губы.
— Сволочь… — протянула Лидка, стряхнув пепел в блюдце. — А ты что?
Маргарита осела обратно на табуретку, приложила пальцы к вискам.
— Сначала он так мило зашёл: дескать, ты хорошая, понимающая, мама старая, сама ж видишь — ноги у неё болят. Потом начал приплетать: «Ну ведь семья же… надо помогать друг другу…» А потом как выдал — «Ты всё равно тут редко бываешь. Работа, свои дела…»
Она схватила со стола ложку и яростно начала помешивать чай.
— Я, говорит, думал, ты в эту квартиру вообще переезжать не собираешься! А раз так — пусть мама тут живёт. А ты, Маруся, как-нибудь… разберёшься.
Лидка широко распахнула глаза.
— Ты гонишь… Он это в лицо тебе сказал?
— Ага. И даже глазом не моргнул. Сидит, кофе пьёт, ногой покачивает, довольный, как кот возле сметаны. А потом ещё и добавил: «Ну ты ж понимаешь… ты женщина, тебе проще. А мама старенькая, ей помощь нужна. Не будешь же ты ради квартиры старушку на улицу выгонять…»
Маргарита вскочила, схватилась за голову.
— Лид, я тебе клянусь — я в этот момент едва ему кружкой в лоб не зарядилa.
Она выдохнула, осела обратно, постукивая ногтем по столешнице.
— А самое интересное, что этот номер они явно готовили заранее. Потому что вечером — здрасьте, пожалуйста — звонок в дверь. Открываю — стоит Антонина Петровна. В платочке, с авоськой, с таким лицом, будто её прямо из хосписа сюда доставили.
Маргарита вскинула руки.
— «Ой, Маргариточка, здравствуй… Ну вот, Виктор сказал, что вы решили, что мне тут будет хорошо… Где тут мои комнатки?»
— Ты шутишь! — Лидка чуть не подавилась дымом.
— Сама бы не поверила, если б чужая рассказала! Стоит, оглядывается, башкой крутит, авоську на пол поставила. А там, между прочим, коробка с посудой торчит! Понимаешь? Они уже вещи собрали! Без моего ведома!
Она ударила кулаком по столу.
— Лид, я их, конечно, тогда ещё на порог не пустила. Сказала: «Нет, Антонина Петровна, погодите… у нас с Виктором это не обсуждалось.» А она мне в ответ — глазки округлила, губёнки поджала: «Ну как же не обсуждалось? Виктор сказал, что ты согласна… Что ты человек понимающий… что семья — это святое…»
Маргарита замолчала, глядя в кружку так, будто там могла найти ответы на все вопросы жизни.
Лидка встала, обошла стол, хлопнула её по плечу.
— Ну и что? Ты их выгнала?
— Пока да. Сказала, что мне надо подумать. И тут же — телефон разрывается: Виктор названивает, потом сообщения шлёт — мол, что я такая черствая, что маму, значит, гнать вздумала, что мы, оказывается, эгоистки, мы — это я и ты, Лид, между прочим… И вообще, если я не пересмотрю своё отношение, то он, возможно, тоже пересмотрит наши отношения.
Она обхватила голову руками.
— Понимаешь, Лидка, они реально уверены, что я должна. Просто обязана! Хотя квартира — моя! Моя, чёрт возьми! С документами, с выписками из Росреестра, с завещанием!
Маргарита вскочила, стала нервно ходить по кухне, перебирая пальцами свой телефон.
— И вот, понимаешь, я целую ночь не спала. Сидела, смотрела в потолок и думала… Что это вообще было? Это у меня муж такой… или я настолько дура, что не заметила раньше, с кем живу?
Она резко остановилась, ткнула пальцем в экран телефона.
— А сегодня… Сегодня вишенка на торте. Просыпаюсь — сообщение: «Марго, мы с мамой сейчас приедем. Поможешь разложить вещи?»
— Серьёзно?! — Лидка схватилась за голову.
— Да! Они уже едут! — Маргарита нервно хохотнула. — Слушай, Лид, ну ты ж понимаешь, чем это пахнет? Если я их сейчас пустила бы — всё. Потом хоть судись, хоть лбом об стену бейся — попробуй-ка высели их отсюда! Тем более, что Антонина Петровна — пенсионерка, да ещё и прописаться наверняка захотела бы.
Она села, сцепила пальцы.
— Вот и думаю… Чё делать-то, Лид?
Лидка потёрла подбородок, затянулась и кивнула, как генерал перед боем.
— Делать? Сейчас расскажу. Первым делом — не пускать. Ни под каким предлогом. Замки менять. Прям сегодня. Пока они там вещи из багажника достают — беги к слесарю. Вторым — бумаги. Выписка из Росреестра, свидетельство о праве наследования, всё в папку. И сразу к юристу. Поняла?
Маргарита кивнула. Сильно. Даже так, что шея хрустнула.
— Поняла. Но, Лид… ты понимаешь, что они просто так не отступят?
— А кто ж спорит… — Лидка затушила сигарету. — Вот и посмотрим, у кого нервы крепче.
В этот момент за окном хлопнула дверца машины.
Маргарита подскочила, выглянула — и побледнела.
— Лид… Они приехали.
Она медленно обернулась, глаза — как две монеты.
— Ну что… — Лидка встала, закатала рукава. — Готовься, подруга. Это только начало.
Громкий звонок в дверь разорвал воздух так, будто снаряд влетел в квартиру.
Маргарита замерла посреди кухни. Пальцы дрожали, ноги словно налились свинцом.
— Не открывай… не открывай… пусть думают, что нет никого… — пронеслось в голове, но звонок тут же повторился — длинный, наглый, с вызовом.
— Марго! — донёсся голос Виктора из-за двери. — Ну ты чего? Открывай, давай без цирков! Мы вещи привезли!
— Мы… — у Маргариты скулы свело. — Мы вещи…
Она резко распахнула дверь.
— О! Ну слава богу, а то уж подумали, что дома тебя нет, — бодро затараторила Антонина Петровна, уже хватаясь за сумку с пола. — Виктор, давай, неси! Только осторожно, вон там сервиз хрустальный, бабушкин…
— Стойте. — Голос Маргариты прозвучал неожиданно громко и резко даже для неё самой. — Вы что вообще творите?
Виктор почесал затылок, отвёл взгляд.
— Ну чего ты сразу начинаешь… Всё ж по-доброму. Мама — это ж мама. Не чужой человек…
— А я тебе кто, Вить? Грузчик? Или сиделка для твоей мамы? — Маргарита скрестила руки на груди, будто пыталась удержать свой пульс в рамках санитарной нормы.
— Ну чего ты опять… — Виктор засопел, переминаясь с ноги на ногу. — Я ж тебе говорил… Мы всё обдумали. Мама тут жить будет. А ты… ну, ты на два дома. Тут и там. Как-то распределимся.
— На два дома?! — Маргарита сделала шаг вперёд, почти прижав Виктора плечом к косяку. — Ты, Витька, меня за дуру держишь или за полную идиотку?
Антонина Петровна подняла подбородок, сжала губы.
— Ну и разговорчики у тебя, Маргариточка… А ведь мы с добром. Я же не капризная, мне много не надо. Вот уголочек — и всё…
— Уголочек?! — Маргарита вытаращила глаза. — В моей квартире?! Которую я, между прочим, от дяди Гены по завещанию получила?! За которую сама платила налоги, сама ремонтировала, сама таскала эти мешки с цементом?! Ты мне предлагаешь уголочек в моей же квартире?!
Антонина Петровна вскинула брови, сложила руки на груди.
— Ну-ну… И кто тут на кого язык распускает? Подумаешь, квартира… Что ты одна с ней будешь делать? Всё равно одна не вытянешь! Женщине нужен мужчина. Семья нужна. А ты… эгоистка ты, Маргарита. Всегда такой была.
Маргарита почувствовала, как по шее ползёт горячая волна — злость с примесью обиды, унижения и дикого желания взять первую попавшуюся сковородку и швырнуть.
— Да вы что, оба, с ума сошли?! — она трясущимися руками указала на дверь. — С катертью дорожка! Вещи собрали — и назад в машину. Быстро!
Виктор шумно вздохнул, качнул головой.
— Ох, Марго… Знала ж, что ты сложная. Но чтоб настолько… Ну что, мам, пошли пока в подъезде постоим. Пусть остынет.
Он повернулся, но Антонина Петровна с места не сдвинулась.
— Нет. — Она упрямо вытянула шею. — Я отсюда никуда не пойду. Виктор, тащи вещи. Пусть потом попробует выгнать.
— Что?! — Маргарита подалась вперёд. — Ах вот вы как?
Она влетела в коридор, сдёрнула ключи с полки и, сжав их в кулаке, метнулась к двери.
— Виктор, на выбор — либо ты сейчас собираешь маменьку и валишь отсюда, либо я прямо сейчас вызываю полицию. Статья двести три — самоуправство. Или ты думаешь, я не знаю, что вы без моего согласия даже на порог не имеете права зайти?
— Ой, ну что за истерики… — Антонина Петровна закатила глаза. — Полиция… Прямо цирк какой-то.
— Цирк — это вы тут устроили! — заорала Маргарита. — У меня есть все документы! Квартира — МОЯ! Хоть десять участковых привози — отсюда вы не получите даже метра!
Виктор выдохнул, провёл рукой по лицу.
— Ну вот зачем ты так? Мы же семья…
— Семья?! — Маргарита зарычала. — Семья — это когда уважают! А вы — паразиты. Сидите у меня на шее и ещё указываете, кого мне пускать в мой дом, а кого нет!
Антонина Петровна сделала шаг вперёд, вытянула указательный палец.
— Вот знаешь что… Раз такая неблагодарная, раз на мужа тебе плевать, на мать его — тем более, то я прямо скажу. Ты — стерва. Да-да! Стерва! И Виктор зря на тебе женился. Я ему с самого начала говорила — ничего хорошего не будет. А он не послушал. Вот теперь пусть думает…
И, резко развернувшись, она схватила коробку с пола и с силой швырнула её в стену.
Коробка с грохотом разлетелась — посыпались тарелки, чашки, что-то треснуло, что-то перекатилось по полу.
Маргарита замерла.
— Всё… — процедила она сквозь зубы. — Теперь — точно всё.
Она бросилась в коридор, накинула куртку, выхватила телефон и, не оборачиваясь, крикнула:
— Пять минут! Если через пять минут вас тут не будет — я вызываю полицию и подаю на развод. Поняли? На. Раз. Во. Д!
Громко захлопнула дверь и вылетела на лестничную площадку.
Вдох. Выдох.
Дыши, Марго… дыши…
Телефон дрожал в руке. Маргарита нащупала контакт: «Слесарь — замки».
— Алло, Алексей? Срочно. Да, срочно. Сегодня. Через час. Нет, не вечером — СЕЙЧАС. Замки менять. Полный комплект. Все двери.
Она спустилась вниз, прошла мимо машины Виктора, стоящей у подъезда. Виктор сидел за рулём, курил. Антонина Петровна в телефоне что-то печатала, морща лоб. Оба её не заметили.
— Всё, Лид. — Маргарита поднесла телефон к уху. — Я приняла решение. Ждать больше нечего. Пусть катятся оба.
— Вот и умница. — Лидка тяжело вздохнула. — Давай. Делай, что должна. А дальше посмотрим, кто кого.
Маргарита зажмурилась, крепко сжала кулаки.
— Завтра подаю на развод.
Слова прозвучали глухо. Сурово. Без истерики. Без слёз.
Маргарита стояла в дверях своей квартиры, прислонившись плечом к косяку, и смотрела, как слесарь аккуратно проверяет свежевставленные замки.
— Всё, хозяйка. Надёжно. Хоть тараном ломай, не возьмёшь, — мужик в синих спецовочных штанах хмыкнул, убирая инструмент в чемодан. — Только ключики теперь никому не давай. Ни родным, ни знакомым. Поняла?
— Поняла. — Маргарита кивнула. — Спасибо вам огромное. Если бы вы знали, как вы меня сегодня спасли…
— Ох, мадам, — слесарь ухмыльнулся. — У меня таких, как вы, сегодня трое. Похоже, народ массово женится по глупости, а потом замки меняют.
Дверь за ним захлопнулась с глухим, приятным щелчком. Тишина. Сладкая, плотная тишина, в которой нет ни Виктора, ни его мамаши.
Маргарита медленно прошлась по коридору. Вдох — выдох. Голова всё ещё гудела. Руки дрожали. Но внутри… внутри впервые за много лет стало как-то просторно.
Всё. Хватит. Конец этой комедии.
Телефон зажужжал.
«Виктор:
Ты что творишь? Мы с мамой полдня под дверью простояли! Открой, поговорим, как взрослые люди.»
Как взрослые? — Маргарита скривилась. — А когда вы пытались меня поставить перед фактом — это было по-взрослому?
Ответ писать не стала. Заблокировала. Тут же звонок.
— Ну наконец-то! — взвизгнула Антонина Петровна. — Ты чё удумала, ведьма?! Ты думаешь, что ты, что ли, тут хозяйка?! Квартира — это совместно нажитое имущество! Ты что, совсем дурная? Я завтра к юристу и подаю в суд!
Маргарита рассмеялась.
— Антонина Петровна, вы, видимо, в школе плохо учились. Квартира получена мною по наследству. А это не совместно нажитое. Даже Виктору тут ничего не светит. Так что собирайте свои кастрюли и топайте обратно в свою двушку в Бирюлёво.
— Да как ты смеешь?! Да чтоб тебя… — голос сорвался на визг, а потом оборвался. Видимо, отключилась сама.
Всё. Теперь — по-взрослому.
На следующее утро Маргарита в строгой тёмно-синей блузке и с аккуратным хвостом на голове уже сидела у юриста. Документы на квартиру, выписка из завещания, справки из налоговой — всё лежало аккуратной стопкой.
— С юридической точки зрения, у вашего супруга никаких прав на квартиру нет, — сухо подтвердил юрист, перелистывая бумаги. — В случае развода ни вы, ни он не претендуете на имущество, приобретённое по наследству.
— Отлично. — Маргарита кивнула. — Тогда готовьте иск. Развод. Без раздела. Без разговоров.
Юрист хмыкнул:
— Быстро вы. Обычно дамы вашего возраста долго решаются.
— Я долго решалась последние пятнадцать лет. Теперь больше некогда.
Выйдя из офиса, она впервые за долгое время позволила себе купить кофе навынос и пошла пешком. Мимо магазинов, мимо бегущих людей. Пахло жареным мясом из ближайшей забегаловки, с улицы доносился лай собак и гудки машин.
А жизнь-то продолжается…
Телефон завибрировал. СМС от Лидки:
«Ну чё там? Развелась? Или ещё думаешь?»
Маргарита улыбнулась, быстро напечатала:
«Думаю… что надо ещё номер мастера по установке сигнализации найти. На всякий случай.»
Не успела убрать телефон, как снова звонок. Виктор. Ну конечно. Пятьдесят первый раз за сутки.
— Ну, Марго, — голос жалобный, скукоженный. — Ну давай без этого. Ну, серьёзно. Ну зачем ты? Мы ж семья. Успокойся. Я… Я понял, что был неправ. Ну… мама просто… ну ты ж её знаешь…
— Знаю, — оборвала она. — Знаю, что она твой главный мозговой центр последние двадцать лет. А у тебя, Вить, спинной мозг. Которым ты и мыслишь.
— Ой, ну началось… — Виктор затянулся сигаретой, слышно, как щёлкнула зажигалка. — Да ладно тебе. Ну поживём, подумаем… Ну чё ты как маленькая…
— Ага. Подумаем. Ты — в своей берлоге с мамочкой, а я — в своей квартире. Без вас. С сегодняшнего дня. Официально.
— Да подожди… — Виктор задохнулся от злости. — Ты чё думаешь, я тебя отпущу вот так?! Да мы ещё посмотрим, кто кого…
— Ой, Витя, — она засмеялась. — Ты меня уже давно отпустил. Ты просто ещё не понял.
— Да пошла ты! — захлопнул он трубку.
Ну наконец-то.
Вечером подъезд огласился истошными воплями.
— Открой, Маргарита! Открывай, зараза такая! Я участкового вызову! Да я тебе… Да ты мне…
Голос Антонины Петровны дрожал, срывался на кашель. Она тарабанила по двери, пинала ногами.
Маргарита включила чайник. Накинув на плечи халат, подошла к двери, посмотрела в глазок. У подъезда стояла знакомая белая «семёрка». Виктор сидел, опустив голову на руль.
Она взяла телефон, спокойно набрала 112.
— Здравствуйте. У подъезда по адресу… группа граждан нарушает порядок, угрожают, стучат в дверь, кричат. Прошу наряд.
— Принято. Патруль выехал.
Минут через десять подъехали двое — молодой сержант с длинным носом и пожилой напарник с лицом, как у начальника колонии.
— Ну что у нас тут? — тяжело выдохнул старший. — Опять семейные?
Антонина Петровна моментально включила драму:
— Ой, милок! Да она нас выгнала! Родную мать мужа! На улицу! Вот так вот, представляете?!
Сержант равнодушно посмотрел в планшет, что-то ткнул пальцем.
— Так… А квартира-то на кого?
Маргарита молча протянула документы.
— На меня. По наследству.
Сержант кивнул напарнику.
— Ну всё. Гражданочка, вы тут лишние. Это частная собственность. Вы вправе зайти только с разрешения собственника. Разрешения нет. Пойдёмте-ка с нами для составления протокола за нарушение общественного порядка.
— Да чтоб ты… — зашипела Антонина Петровна, но её уже брали под локоть.
— И ты, Витька, запомни, — Маргарита вышла на лестничную площадку, глядя, как Виктор поспешно выходит из машины. — Моя доброта закончилась. Теперь будет по закону. Подаю на развод. И забудьте сюда дорогу. Вы для меня больше никто.
Виктор шумно сглотнул, посмотрел вниз. Плечи опустились.
— Марго… Ну ты чего…
— Я? — Маргарита выпрямилась, посмотрела ему прямо в глаза. — Я? Свободна, Вить. И счастлива. А ты — взрослый мальчик. Иди к маме. Живите долго. И желательно — далеко отсюда.
Хлопнула дверь.
В этот раз — навсегда.
Тишина.
И знаете… вдруг стало так легко, как не было никогда.
