— Анастасия, дорогая, у тебя такие волшебные руки! Этот тартар из тунца просто тает во рту, — воскликнула Вера Павловна, подруга Ирины Евгеньевны, с восторгом глядя на свекровь Насти. — Как тебе удается добиться такого нежного вкуса?
Ирина Евгеньевна промокнула губы салфеткой и с притворной скромностью улыбнулась:
— Все дело в свежих ингредиентах и правильной нарезке. Я всегда говорю, что нож нужно держать под углом в сорок пять градусов и…
Настя, стоя в дверном проеме между кухней и гостиной, едва сдержала усмешку. Еще вчера свекровь понятия не имела, что такое тартар, а сегодня уже рассуждает об углах нарезки и секретных ингредиентах. И это после того, как Настя потратила все утро, готовя для гостей свекрови.
Егор, проходя мимо жены, легонько сжал ее плечо:
— Все супер, как всегда. Мама счастлива, гости в восторге.
— Да, только почему-то мама забыла упомянуть, кто на самом деле все это приготовил, — тихо произнесла Настя, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение.
Егор беззаботно махнул рукой:
— Да ладно тебе, какая разница? Главное, что всем нравится. Ты же не для похвалы стараешься, правда?
Настя промолчала. Три года назад, когда она только познакомилась с родителями Егора, подобная ситуация показалась бы ей забавной. Теперь же, после десятков семейных обедов и ужинов, где свекровь выдавала её работу за свою, это уже не вызывало улыбки.
— Егор, для повара похвала — это признание мастерства. Это как… если бы кто-то подписывал твои логистические проекты своим именем.
— Ну, ты сравнила! — Егор улыбнулся, словно разговаривал с ребенком. — Это же просто семейный ужин, а не профессиональный конкурс. Хочешь, я всем объявлю, что это ты готовила?
— Не надо, — вздохнула Настя. — Просто… не важно.
Но было важно. С каждым новым семейным мероприятием Настя чувствовала, как её профессиональная гордость потихоньку истончается под натиском свекрови и равнодушия мужа.
Ресторан «Лавр» гудел от вечерней суеты. Настя, затянутая в белоснежный китель шеф-повара, контролировала отправку блюд из кухни в зал.
— Столик семь, сибас с фенхелем и апельсиновым соусом! — скомандовала она, проверяя оформление тарелки перед подачей.
— Да, шеф! — отозвался Антон, её су-шеф и правая рука.
В этот момент к стойке экспедиции подошел Олег Михайлович, владелец ресторана — высокий мужчина с аккуратно подстриженной бородой.
— Настя, у меня новости, — сказал он, подзывая её в сторону. — «Лавр» номинирован на премию «Золотая вилка». В течение месяца к нам будут приходить члены жюри. Инкогнито, разумеется.
Сердце Насти забилось чаще. «Золотая вилка» — самая престижная кулинарная награда в городе. Победа могла вывести ресторан на новый уровень, а её саму — сделать одним из самых востребованных шеф-поваров страны.
— Это потрясающе, Олег Михайлович! Мы справимся.
— Я в тебя верю, — кивнул владелец. — Но ты понимаешь, что следующий месяц — никаких выходных, никаких отгулов. Каждый день может оказаться решающим.
Настя решительно кивнула. Это был её шанс доказать себе и всему городу, чего она стоит как шеф-повар.
Вернувшись домой за полночь, она увидела, что Егор не спит, сидит на кухне с телефоном в руках.
— Ты чего не спишь? — устало спросила Настя, снимая пальто.
— Мама звонила, — ответил Егор, и что-то в его голосе заставило Настю насторожиться. — У неё через две недели день рождения. Шестидесятилетний юбилей.
— И?
— И она хочет отметить с размахом. Пригласить всех родственников, друзей, соседей. Человек тридцать.
Настя замерла, предчувствуя продолжение.
— Она попросила, чтобы ты приготовила праздничный ужин, — закончил Егор, старательно избегая взгляда жены.
— Егор, ты серьезно? — Настя не верила своим ушам. — Ты ведь в курсе, что у нас номинация на «Золотую вилку»? Я не могу взять отпуск или отгулы. Это невозможно.
— Настя, это же мамин юбилей! Неужели ты не можешь ради такого случая…
— Тридцать человек, Егор! Это не просто пироги испечь. Это несколько дней подготовки, закупка продуктов, готовка. Я физически не могу это сделать.
— Но она уже всем рассказала, как здорово готовит, и что будет грандиозный стол…
Настя горько усмехнулась:
— Ну конечно. И кто, по её словам, будет этот стол готовить?
Егор замялся:
— Ну… она сказала, что сама, но что ты немного поможешь…
— Немного? Тридцать человек — это не «немного», Егор. Это полноценный банкет! Я должна буду всё сделать, а она опять присвоит себе все лавры. Нет, я не согласна.
— Настя, ну пойми, маме будет очень неудобно перед гостями…
— А перед твоей женой, профессиональным поваром, унижать которую на протяжении трех лет — это нормально?
Егор вздохнул:
— Давай не будем ссориться. Может, найдем компромисс? Что, если ты приготовишь что-то попроще?
— Компромисс? — переспросила Настя. — А где был компромисс, когда твоя мама пришла с подругами в мой ресторан и рассказывала всем, что это она меня всему научила? Где был компромисс, когда на прошлое Рождество я готовила два дня, а твоя мама выдавала мои блюда за свои?
Егор отвел глаза.
Следующие дни в ресторане были особенно напряженными. Каждый посетитель мог оказаться членом жюри. Настя работала как одержимая, стремясь, чтобы каждое блюдо было безупречным.
В разгар рабочего дня ей позвонила Ирина Евгеньевна.
— Настенька, я составила меню для моего юбилея, — радостно сообщила свекровь, словно вопрос с участием Насти был давно решен. — Я хочу, чтобы были мои фирменные фуршетные закуски, потом борщ, затем…
— Ирина Евгеньевна, — прервала её Настя, выходя из шумной кухни в коридор, — мы с Егором уже обсуждали это. Я не смогу готовить на ваш юбилей. У нас в ресторане сейчас решающий момент…
— Что значит не сможешь? — в голосе свекрови зазвучали металлические нотки. — Я уже всем рассказала! Вера Павловна специально возвращается из поездки раньше, чтобы попробовать мои новые блюда!
— Вы имеете в виду, мои блюда, — не выдержала Настя.
На другом конце провода повисла пауза.
— Что ты себе позволяешь? — ледяным тоном произнесла Ирина Евгеньевна. — Я тебе как матери говорю, а не как посторонней…
— Вот именно, — перебила Настя, чувствуя, как внутри растет решимость. — Вы мне не посторонняя. Но именно поэтому я не могу продолжать это… недоразумение. Я не могу больше готовить, а потом слушать, как вы принимаете комплименты за мою работу.
— Да как ты смеешь! — Ирина Евгеньевна перешла на крик. — После всего, что я для тебя сделала! Я приняла тебя в семью, я…
— Готовьте для своих гостей сами, — отчеканила Настя, прерывая поток возмущения. — Я больше не буду этого делать.
Она закончила разговор и вернулась на кухню, дрожа от адреналина. Впервые за три года она открыто противостояла свекрови.
Вечером Егор влетел в квартиру, хлопнув дверью так, что задрожали стены.
— Ты что устроила? — накинулся он на Настю. — Мама в слезах! Она целый день не может успокоиться!
— Я просто сказала ей правду, — спокойно ответила Настя, хотя внутри всё сжалось. — Я не могу и не хочу больше быть её тайным поваром.
— Да как ты не понимаешь? Это же просто еда! Просто глупые пирожки и салаты! А для неё это важно!
— Для меня моя профессия — это не «просто еда», — тихо сказала Настя. — Это моя жизнь, мое призвание. Ты хоть представляешь, каково это — годами слушать, как кто-то присваивает себе твои достижения?
— При чем тут достижения? Речь о банальной вежливости! О уважении к старшим!
— А уважение ко мне? К моему труду? Это не считается?
Егор раздраженно взмахнул рукой:
— Я не могу с тобой разговаривать, когда ты такая. Мама права — ты стала невыносимо эгоистичной.
— Эгоистичной? — Настя почувствовала, как к горлу подступает комок. — То есть, когда твоя мать три года использует меня как личного повара, а потом врет всем вокруг — это нормально, а когда я отказываюсь продолжать этот цирк — я эгоистка?
— Знаешь что, — Егор прошел в спальню и достал спортивную сумку, — я переночую у родителей. А ты пока подумай над своим поведением.
Он начал бросать в сумку вещи: футболки, носки, зарядку для телефона.
— Егор, — Настя почувствовала, как земля уходит из-под ног, — неужели ты действительно выбираешь сторону матери в этой ситуации?
— Я выбираю семью, — отрезал он. — А ты, похоже, выбрала карьеру.
— Твоя семья — это и я тоже, — тихо произнесла Настя. — По крайней мере, должна быть.
Но Егор уже закрыл сумку и направился к выходу.
— Позвони, когда будешь готова извиниться перед мамой, — бросил он через плечо и вышел из квартиры.
На следующий день Настя решила поговорить со свекровью лично. Может быть, без эмоций, лицом к лицу, им удастся найти общий язык.
Ирина Евгеньевна открыла дверь и молча посторонилась, пропуская невестку в дом. В гостиной сидела Вера Павловна, с любопытством глядя на Настю.
— Я пришла поговорить, — начала Настя. — Наедине.
— У меня нет секретов от Веры, — отрезала Ирина Евгеньевна. — Что ты хотела сказать?
Настя глубоко вздохнула:
— Я хотела объяснить ситуацию. Сейчас в ресторане очень важный период. От этого зависит моя карьера. Я физически не могу взять отпуск и готовить на ваш юбилей.
— Твоя карьера, значит, важнее семьи? — Ирина Евгеньевна поджала губы. — Важнее, чем мой юбилей, который бывает раз в жизни?
— Дело не только в этом, — Настя старалась говорить спокойно. — Меня задевает, что вы всегда выдаете мою готовку за свою. Это… неуважение к моему труду.
— Вот оно что! — Ирина Евгеньевна театрально всплеснула руками и повернулась к подруге. — Ты слышала, Вера? Оказывается, я ее оскорбляю! А то, что она оскорбляет меня своим поведением, своим тоном — это ничего?
— Я не хотела вас оскорбить, — Настя начала терять терпение. — Я просто хочу честности.
— Честности? — Ирина Евгеньевна рассмеялась. — А как насчет благодарности? Я приняла тебя в семью, относилась как к дочери! А ты теперь показываешь свое истинное лицо.
— Истинное лицо? — Настя не верила своим ушам. — Три года я готовила для всех ваших мероприятий. Без жалоб, без возражений. Но сейчас я прошу понять меня и не требовать невозможного.
— Ничего я от тебя больше не требую, — отрезала Ирина Евгеньевна. — Можешь идти в свой ресторан и строить карьеру. А мы как-нибудь справимся.
В этот момент из кухни вышел Петр Сергеевич. Он все это время молча слушал разговор.
— Ирина, — сказал он негромко, — а ведь Настя в чем-то права.
— Что? — Ирина Евгеньевна резко повернулась к мужу. — Ты на чьей стороне?
— Я не выбираю стороны, — спокойно ответил Петр Сергеевич. — Но Настя действительно много для нас готовила. И ты действительно… не всегда признавала ее заслуги.
— Ты тоже против меня? — в голосе Ирины Евгеньевны зазвучали слезы. — В мой юбилей, когда все должны быть со мной!
Вера Павловна встала:
— Пожалуй, я пойду. Вам нужно это обсудить в семейном кругу.
Когда дверь за подругой закрылась, Ирина Евгеньевна разрыдалась:
— Вот видишь, до чего ты довела! Опозорила меня перед лучшей подругой!
— Ирина Евгеньевна, — Настя чувствовала, что разговор бесполезен, — я не хотела никого позорить. Я пришла извиниться за резкость и объяснить ситуацию. Но вижу, что вы не хотите меня слушать.
— Нечего мне слушать! Ты все сказала своим поведением. Теперь проваливай и не показывайся мне на глаза!
Настя повернулась к двери, но Петр Сергеевич остановил ее:
— Настя, подожди. Не уходи так.
— Не вмешивайся! — крикнула Ирина Евгеньевна мужу. — Она сделала свой выбор. Пусть уходит.
Настя в последний раз взглянула на свекровь:
— Я действительно сделала выбор. Я выбрала самоуважение.
Дома Настя обнаружила, что Егор забрал еще часть своих вещей. На столе лежала записка: «Буду жить у родителей, пока все не уладится. Надеюсь, ты одумаешься».
Следующие недели Настя полностью погрузилась в работу. Она старалась не думать о личной драме, концентрируясь на предстоящей номинации. Каждый день в ресторан могли прийти члены жюри, и каждое блюдо должно было быть безупречным.
Однажды вечером, когда Настя проверяла последние заказы перед закрытием, к ней подошел Олег Михайлович.
— У нас был особый гость сегодня, — тихо сказал он, и по его тону Настя поняла, о ком идет речь. — Столик двенадцать. Председатель жюри.
Сердце Насти замерло.
— И… как прошло?
Олег Михайлович широко улыбнулся:
— Отлично. Он заказал дегустационное меню и съел все до последней крошки. А потом спросил, можно ли поблагодарить шеф-повара лично.
Настя выдохнула. Это был хороший знак.
— Кстати, — добавил Олег Михайлович, — я подумываю расширить нашу сеть. Открыть еще один ресторан в центре. И мне нужен шеф-повар, которому я могу доверять.
Настя удивленно посмотрела на него:
— Вы… предлагаете мне эту должность?
— Если мы выиграем «Золотую вилку» — однозначно да, — кивнул Олег Михайлович. — Решение объявят через две недели. Но между нами — я уверен в победе.
Это был прорыв, о котором Настя мечтала. Но радость от профессионального успеха омрачалась личной драмой.
Вернувшись домой, она увидела на автоответчике сообщение от Егора: «Мама ждет твоих извинений до своего дня рождения. Иначе я подаю на развод».
Настя села на диван, чувствуя, как внутри все холодеет. Развод. Она всегда считала, что их брак крепкий, что они с Егором партнеры, готовые поддерживать друг друга. Но сейчас стало ясно, что для Егора главным всегда была мать, а не жена.
День рождения Ирины Евгеньевны прошел без Насти. Через подругу Марину она узнала, что свекровь все-таки устроила праздник, заказав кейтеринг из дешевого кафе. При этом она рассказывала гостям, что «могла бы приготовить и сама, но невестка подвела в последний момент».
Егор не появлялся дома. Он прислал официальное письмо о разводе через адвоката.
В день оглашения результатов конкурса «Золотая вилка» Настя не находила себе места. Она стояла в большом зале отеля, где проходила церемония, и думала о том, как странно устроена жизнь: в самый важный для неё профессиональный момент она осталась совершенно одна.
— И победителем в номинации «Лучший ресторан года» становится… ресторан «Лавр»!
Зал взорвался аплодисментами. Олег Михайлович, стоявший рядом с Настей, крепко обнял её и прошептал:
— Это твоя заслуга. Иди, забирай награду.
Поднимаясь на сцену, Настя вдруг увидела в толпе знакомое лицо. Петр Сергеевич, отец Егора, стоял у входа в зал и аплодировал вместе со всеми. Их взгляды встретились, и он едва заметно кивнул ей.
После церемонии он подошел к Насте:
— Поздравляю, — сказал он искренне. — Я всегда знал, что ты талантлива.
— Спасибо, — Настя была удивлена его появлением. — Не ожидала вас здесь увидеть.
Петр Сергеевич вздохнул:
— Я хотел лично поздравить тебя. И… извиниться за нашу семью. За то, как все сложилось.
— Вам не за что извиняться, — мягко сказала Настя.
— Есть за что, — серьезно возразил Петр Сергеевич. — Я годами молчал, когда Ирина присваивала себе твои заслуги. Я видел, как это тебя задевает, но не вмешивался ради «семейного мира». И вот к чему это привело.
Настя не знала, что ответить.
— А как… как Егор? — спросила она наконец.
— Он подал на развод, ты знаешь, — Петр Сергеевич покачал головой. — Я пытался поговорить с ним, но он не слушает. Он всегда был маминым сыном. Возможно… возможно, так даже лучше для тебя.
Настя почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Я любила его.
— Я знаю, — тихо сказал Петр Сергеевич. — Но иногда любви недостаточно. Нужно еще уважение.
Месяц спустя Настя сидела в кафе своей подруги Марины. Развод был оформлен. Егор ни разу не пришел на заседания суда, доверив все адвокату.
— Как ты? — спросила Марина, подсаживаясь к столику Насти.
— Нормально, — Настя слабо улыбнулась. — Работаю над меню для нового ресторана. Открытие через месяц.
— Я не про работу спрашиваю, — Марина накрыла руку подруги своей. — Ты… жалеешь?
Настя задумалась.
— О разводе? Да, жалею. Я действительно любила Егора. Но я не жалею, что не пошла против своих принципов. Я не могла продолжать жить в ситуации, где мой труд, мои достижения обесценивались, а мои чувства никого не волновали.
— Мне кажется, ты поступила правильно, — кивнула Марина. — Хотя, конечно, цена оказалась высокой.
— Иногда приходится выбирать между отношениями и самоуважением, — тихо сказала Настя. — Я выбрала себя. И буду жить с этим выбором.
Через окно кафе она видела, как на улице начинается дождь. Капли стекали по стеклу, искажая очертания прохожих, спешащих по своим делам. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. И её жизнь тоже продолжалась — с болью от потери, но и с гордостью за то, что она осталась верна себе.
— Ты сильная, Настя, — сказала Марина. — Сильнее, чем думаешь.
Настя улыбнулась сквозь непролитые слезы:
— Возможно. Но я бы предпочла быть счастливой, а не сильной.
— Ты будешь, — уверенно сказала Марина. — Просто дай себе время.
Настя кивнула. Время. Оно лечит все раны, как говорят. Или, по крайней мере, учит жить с ними. А пока у неё есть её работа, её призвание. И это немало.
***
Прошло два года. Жаркое лето окутало город знойным маревом. Настя, теперь шеф и совладелица сети ресторанов, возвращалась с фермерского рынка с корзиной свежих сезонных овощей. У подъезда она столкнулась с женщиной, выгуливающей йоркширского терьера. «Настя?» — неуверенно окликнула её женщина. Настя обернулась и узнала Веру, подругу по университету. «Представляешь, — рассказывала о своей жизни Вера полчаса спустя, когда они сели за столик в кафе. — Мой муж Антон решил вернуться к своей бывшей, Катьке. И все бы ничего, но видела бы ты эту Катю…»
