Мария медленно вела машину по знакомым улицам родного города. Десять лет столичной жизни стерли многие воспоминания. До квартиры матери она добралась по навигатору.
Входная дверь открылась раньше, чем Мария успела позвонить. На пороге стояла мать — постаревшая, уставшая.
— Приехала наконец, — сухо произнесла Галина Петровна. — Входи.
Мария переступила порог. В прихожей толпились подростки. Сводные брат и сестра разглядывали ее с нескрываемым любопытством.
— Дети, это Мария, — представила мать. — Ваша сестра.
Девочка лет четырнадцати открыто рассматривала Марию от головы до ног. Брендовое пальто, дорогая сумочка, изящные туфли — все выдавало успешную столичную жительницу.
— У нее такая красивая машина, — шепнула девочка брату.
— Тихо, Лена, — одернула ее мать.
Из кухни вышел мужчина средних лет. Отчим молча кивнул Марии. Его взгляд скользил по ее одежде, задержался на дорогих часах.
В гостиной стоял старый диван, потертые кресла. Телевизор явно видал лучшие времена. Мария села, оглядывая обстановку.
— Как видишь, живем скромно, — начала мать.
Мария кивнула.
— Владимир работает мастером на заводе, — продолжала Галина Петровна. — Зарплата небольшая. А детям столько нужно.
Сын-подросток сидел в углу, уставившись в телефон. Экран был треснутый. Лена теребила рукав кофты — явно не первой свежести.
— Мам, а когда мне новые кроссовки купишь? — громко спросила девочка. — У всех в классе нормальные, а у меня эти старые.
— Лена, не сейчас, — шикнула мать.
Мария молчала. Атмосфера становилась все более напряженной.
— Ты, наверное, устала с дороги? — спросил отчим.
— Немного, — призналась Мария.
— А работа в Москве хорошая? — поинтересовалась мать.
— Да, все нормально.
— Слышала, что папа оставил тебе фирму, — осторожно начала Галина Петровна. — Наверное, дела там неплохо идут?
Мария вздохнула. Вчера она встречалась с управляющим компании. Масштабы бизнеса поразили ее. Оборот фирмы исчислялся десятками миллионов.
— Да, дела идут хорошо, — сказала она.
Владимир Сергеевич переглянулся с женой. В их взглядах мелькнуло что-то хищное.
— Мария, а можно с тобой поговорить? — попросила мать. — Наедине.
Они прошли в спальню. Галина Петровна закрыла дверь.
— Дочка, ты же видишь, как мы живем, — начала она тихо. — Детям столько всего нужно. Лене репетитор по математике необходим. А Андрею на курсы программирования хочется.
Мария слушала молча.
— У Владимира на работе сокращения планируются, — продолжала мать. — Мы не знаем, что делать. А тут такие деньги у тебя появились…
— Мам, я только приехала, — мягко прервала ее Мария. — Давайте сначала проводим папу достойно.
— Конечно, конечно, — согласилась Галина Петровна. — Но ты же понимаешь — семья есть семья. Твой отец всегда говорил, что нужно друг другу помогать.
Мария кивнула. Спорить не хотелось.
Вернувшись в гостиную, она застала семейный совет. Владимир что-то шептал детям. Увидев Марию, все замолчали.
— Мария, а ты долго в городе пробудешь? — спросил отчим.
— Пока не знаю. Нужно дела отца разобрать.
— А дом большой остался? — поинтересовалась Лена.
— Лена! — строго сказала мать.
— Что такого? Просто интересно, — пожала плечами девочка.
Андрей наконец оторвался от телефона:
— А правда, что у папы Марии была строительная фирма? Классно, наверное, быть босом.
Мария смотрела на эту семью и понимала — все вращается вокруг денег. Ее денег. Никто не спрашивал, как она переживает потерю отца. Никого не интересовали ее планы.
— Ладно, я пойду в гостиницу, — сказала Мария, поднимаясь.
— Какая гостиница? — возмутилась мать. — Ты дома! Оставайся с нами.
— Нет, мам. Лучше я отдохну отдельно.
Галина Петровна проводила дочь до двери. На прощание крепко обняла:
— Подумай о том, что я тебе говорила. Семья — это святое.
Мария вернулась в гостиницу с тяжелым настроением. Слова матери крутились в голове. На следующий день она попрощалась с отцом. Церемония прошла скромно. Мать с семьей держались особняком.
После кладбища Галина Петровна подошла к дочери:
— Завтра приходи к нам на ужин. Тетя Валя с дядей Петром приедут. Нужно все обсудить всей семьей.
Мария кивнула. Отказаться было неудобно.
Вечером следующего дня она зашла в квартиру матери. За столом сидели родственники — тетя Валентина и дядя Петр. Их лица были серьезными.
— Садись, Мария, — указала мать на свободный стул.
Атмосфера была напряженной. Лена и Андрей сидели тихо, изредка бросая на Марию косые взгляды.
— Мы тут подумали, — начала Галина Петровна. — Твой отец всегда был справедливым человеком. Он любил семью.
Тетя Валентина кивнула:
— Борис всегда говорил о семейных ценностях. О том, что близкие должны поддерживать друг друга.
— И что вы хотите этим сказать? — осторожно спросила Мария.
Дядя Петр откашлялся:
— Видишь ли, Мария, у тебя теперь большое наследство. А твои братья и сестра в нужде живут.
— Это несправедливо, — добавила тетя. — Один ребенок богатый, другие бедные.
Мария напряглась. Разговор принимал неприятный оборот.
— Мы считаем, — продолжила мать, — что ты должна поделиться с Леной и Андреем. Хотя бы половину отдать.
— Что? — Мария не поверила своим ушам.
— Ну а что тут такого? — пожал плечами Владимир Сергеевич. — Настоящая дочь не оставила бы семью в нужде.
— Твой отец хотел бы, чтобы ты делилась с братьями и сестрами, — холодно произнесла мать.
Лена смотрела на Марию с надеждой. Андрей тоже ждал ответа.
— Понимаешь, — вмешалась тетя Валентина, — это же семейный долг. Ты в Москве жила десять лет. Ничем не помогала. А теперь у тебя шанс исправиться.
— Да, именно, — поддержал дядя Петр. — Справедливость превыше всего. Дети имеют право на равную долю.
Мария оглядела собравшихся. Все смотрели на нее выжидающе.
— Я не обязана ничего отдавать, — тихо сказала она.
— Как не обязана? — возмутилась мать. — Это твоя семья!
Мария ответила:
— Если бы отец хотел поделить наследство, он бы так и написал в завещании. Но о вас он никогда не упоминал в разговорах. Не говорил, что любит вас. Да и кого любить? Вы же стали чужими людьми! Я – его единственная дочь!
Галина Петровна вскипела.
— Ах вот как! Значит, тебе наплевать на нас?
— Не совсем…
— Нет? — перебила мать. — Тогда докажи! Отдай детям их долю!
Владимир Сергеевич наклонился вперед:
— Мария, подумай здраво. У тебя миллионы. А мы живем впроголодь.
— Лене скоро в институт поступать, — добавила тетя. — Денег на образование нет.
— А Андрею компьютер нужен для учебы, — подхватил дядя Петр.
Мария видела, как дети смотрят на нее. В их глазах читалась обида и надежда одновременно.
— Решай, — жестко сказала мать. — Либо ты делишься наследством, либо теряешь семью навсегда.
Все замолчали. Мария медленно встала из-за стола.
— Нет, — твердо произнесла она.
Галина Петровна вскочила с места так резко, что стул опрокинулся назад:
— Что?! Ты что, совсем совесть потеряла?! Как можешь смотреть на этих детей и отказывать им?!
— Неблагодарная эгоистка! — закричала тетя Валентина, размахивая руками. — Десять лет тебя не было! Даже на день рождения матери не приезжала!
— Бессердечная, — покачал головой отчим, глядя на Марию с презрением. — Я думал, у тебя хоть капля человечности осталась.
Лена разрыдалась навзрыд, уткнувшись лицом в ладони:
— Я же надеялась… мы все надеялись… А ты…
Андрей молча смотрел на сводную сестру. В его взгляде читалась лютая злоба подростка, который видит, как рушатся все его мечты.
— Отец оставил наследство мне, потому что я его дочь, — спокойно объяснила Мария, стараясь не поддаваться на провокации. — Значит, так и должно быть.
— Как ты можешь?! — рыдала мать, хватаясь за сердце. — Мы твоя семья! Твоя кровь! Неужели деньги важнее родных людей?!
— Ты видишь, как мы живем! — всхлипывала Лена, показывая на свою поношенную одежду. — Какая же ты жадная… Я думала, старшая сестра поможет…
— Вот и показала свое истинное лицо, — добавил дядя Петр, вставая и угрожающе нависая над Марией. — Мы-то думали, воспитание столичное тебя изменило к лучшему.
— А ты просто черствая стала, — прошипела тетя Валентина. — Хуже чужой!
Андрей внезапно заговорил, голос его дрожал от ярости:
— Ты приехала на дорогой машине! У тебя сумка стоит как наша месячная еда! А нам даже на новую одежду денег нет!
— Мальчик прав, — кивнул Владимир Сергеевич. — Ты купаешься в роскоши, а мы выживаем.
Мария направилась к выходу, но мать преградила ей дорогу:
— Стой! — заорала Галина Петровна, схватив дочь за руку. — Если уйдешь сейчас, больше не приходи! Ты мне не дочь! Вообще не дочь!
— Я расскажу всему городу, какая ты жадная! — пригрозила тетя, трясясь от злости. — Все узнают, как ты родную семью бросила!
— Всем соседям расскажу! — подхватила мать. — В магазинах, в поликлинике! Везде будут знать!
— И у твоего бизнеса будут проблемы, — холодно предупредил Владимир Сергеевич, впервые за вечер повысив голос. — У меня связи есть. Жизнь тебе здесь испортим.
— Уходи! — кричала Лена сквозь слезы. — Уходи и больше не показывайся! Мы без тебя как-нибудь!
— Позор семьи! — добавил дядя Петр. — Твой отец в гробу переворачивается!
Мария оттолкнула мать и двинулась к двери. За спиной слышались крики:
— Проклинаю тебя! — вопила Галина Петровна. — Чтоб ты счастья не знала!
— Одна останешься! — орала тетя. — Совсем одна!
Дверь захлопнулась. Но крики все еще были слышны через стену.
На следующий день Мария переехала в отцовский дом. Сменила замки, привела в порядок комнаты. Дом был большой и уютный.
Прошел год. Мать так и не заговорила с ней. При встречах демонстративно отворачивалась. Дети тоже держали обиду. Соседи шептались за спиной.
— Видишь, какая жадная, — говорили они. — Семью бросила ради денег.
— Бессердечная совсем, — качали головами старушки.
Но Марию это не трогало. Компания росла, появлялись новые заказы. Она строила дома для других людей, создавала рабочие места. Отцовское дело жило и развивалось.
Она то помнила, почему родители развелись. Папа только поднимал фирму, денег не было. И мать ушла к Владимиру, который тогда хорошо зарабатывал. Отец тяжело справился с разрывом. И после всю любовь вложил в дочь. Сначала забрал к себе. Потом отправил учиться в столицу, помогал встать на ноги. А о новой семье матери даже никогда не упоминал.
Теперь же мать решила сделать вид, что прошлого не существовало. Заполучить часть того, что с таким трудом построил отец. Но Мария не собиралась так просто разрушать империю отца.
По вечерам Мария сидела в отцовском кресле, листала его фотографии. Она понимала — поступила правильно. Сохранила его наследие для себя.
Родственники больше не звонили. Семейные связи разорвались окончательно. Но сожаления не было. Отец доверил ей свое дело. И она его не подвела.
