– Ты обещал матери, что мы продадим дачу и купим ей машину? Обещания за чужой счет не считаются, – осадила я мужа, едва он переступил порог квартиры.
Антон застыл с ключами в руке. На его лице отразилась целая гамма эмоций: удивление, замешательство и, наконец, виноватый взгляд, который я так хорошо знала за одиннадцать лет брака.
– Марина, я не обещал продавать… Просто сказал, что постараюсь помочь, – он опустил глаза, снимая обувь.
– А мне твоя мама позвонила и радостно сообщила, что скоро будет ездить на новенькой Тойоте. Сказала, что вы с ней уже обсуждали модель и цвет. И что я должна быть не против, ведь это для твоей мамы!
Я сжала кулаки и отвернулась к окну. За окном щедро светило июльское солнце, но мне было совсем не до летнего настроения.
– Погоди, это недоразумение, – Антон подошел и осторожно коснулся моего плеча. – Мама действительно хочет новую машину, но я лишь сказал, что подумаю, как ей помочь.
– И откуда деньги? – я развернулась к нему. – С нашей дачи, которая даже не наша?
– Я не говорил про дачу! Честное слово!
– Тогда почему она заявила, что мы продаем дачу?
Антон потер затылок – жест, который появлялся у него в моменты крайнего замешательства.
– Возможно, она… немного додумала. Ты же знаешь маму.
– О да, я прекрасно знаю Веру Павловну, – мой голос звенел от напряжения. – Это уже не первый раз, когда она решает всё за нас.
Вечером того же дня телефон разрывался от звонков свекрови. Я не отвечала, а Антон, вздыхая, объяснялся с матерью, выйдя на балкон. Через открытую дверь до меня долетали обрывки фраз: «Мама, я не обещал… Нет, Марина не против помочь, но… Дача принадлежит ее отцу… Да, я знаю про твою пенсию…»
Когда он вернулся, на лице читалась усталость.
– Она считает, что я предал ее, – тихо сказал Антон, садясь рядом со мной на диван. – Говорит, что всю жизнь отдала мне, а теперь я выбираю тебя, а не ее.
– И что ты ответил?
– Что я давно выбрал тебя, еще когда женился. И что дача – это собственность твоего отца, мы не можем ее продать.
Я вздохнула и взяла мужа за руку.
– Сколько ей не хватает на эту машину?
– Около трехсот тысяч. Она уже отложила почти половину, но…
– Нужна вторая половина, и срочно, – закончила я за него. – И она сразу подумала о даче.
– Я виноват, что не пресек это сразу, – признался Антон.
На следующий день я позвонила отцу.
– Папа, ты сейчас занят? Мне нужно с тобой поговорить.
– Для тебя – никогда, – ответил Михаил Сергеевич своим бархатным голосом. – Что случилось, дочка?
Я рассказала ему о ситуации с дачей и свекровью, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
– Так вот почему Вера мне вчера звонила, – задумчиво произнес отец.
– Что? Она звонила тебе? – я чуть не выронила телефон.
– Да, интересовалась, не планирую ли я продавать дачу. Сказала, что вы с Антоном хотите ее выкупить.
– Это неправда! – воскликнула я. – Мы ничего такого не планировали!
– Я так и подумал, – в голосе отца послышалась улыбка. – Марина, приезжай ко мне сегодня вечером. Нам нужно серьезно поговорить.
Отцовская квартира встретила меня уютом и запахом свежезаваренного чая. Михаил Сергеевич, подтянутый и стройный для своих шестидесяти лет, обнял меня у порога.
– Как Антон? – спросил он, проводя меня на кухню.
– Расстроен. Разрывается между мной и матерью.
– Трудное положение, – кивнул отец, разливая чай. – Знаешь, я давно хотел с тобой поговорить о даче.
Я напряглась, глядя на него поверх чашки.
– Я решил оформить ее на тебя, – просто сказал он. – Полностью. Документы уже готовы.
Чай едва не выплеснулся мне на колени.
– Папа, но… почему?
– Потому что ты любишь эту дачу. Столько сил в нее вложила, столько души. И потом, ты моя дочь. Кому же еще?
– Но это семейная дача, твоя память о бабушке и дедушке…
– Вот именно, – кивнул отец. – И я хочу, чтобы она осталась в семье. У тебя. Единственное условие – не продавай ее.
– Я никогда даже не думала об этом! – горячо заверила я.
– Вот и хорошо, – он улыбнулся и достал из ящика стола папку с документами. – Здесь дарственная. Можешь прочитать.
Пока я изучала бумаги, отец задумчиво смотрел в окно.
– Марина, а что если твоя свекровь права? Может, стоит помочь ей с машиной?
Я подняла на него недоуменный взгляд.
– После всего, что она устроила? Начала за моей спиной обсуждать продажу ТВОЕЙ дачи?
– А ты представь себя на ее месте, – мягко предложил отец. – Пожилая женщина, пенсия небольшая, годами копила на машину. Сын женат на независимой женщине, которая не прыгает по первому требованию свекрови…
– То есть ты на ее стороне? – я почувствовала, как внутри поднимается обида.
– Я ни на чьей стороне, – покачал головой отец. – Просто пытаюсь смотреть шире. Подумай об этом, ладно?
Дома меня ждал сюрприз. На кухне сидела моя лучшая подруга Наталья с бутылкой вина и пиццей.
– Антон позвонил, сказал, что у вас проблемы и тебе нужна моральная поддержка, – объяснила она, разливая вино по бокалам. – А сам уехал к матери, чтобы еще раз все обсудить.
Я рассказала ей о разговоре с отцом и показала дарственную.
– Ого! – присвистнула Наташа. – Теперь дача твоя. Законно. И что ты будешь делать?
– Не знаю, – призналась я, отпивая вино. – С одной стороны, мне хочется позвонить свекрови и сказать, что теперь дача моя, и пусть даже не мечтает о продаже. А с другой… не хочу окончательно испортить отношения.
Наташа задумчиво покрутила бокал.
– Помнишь, у меня была похожая ситуация со свекровью два года назад? Она тогда требовала деньги на ремонт своей квартиры.
– И вы дали?
– Нет, мы предложили ей вместе сделать ремонт. Своими руками, по выходным. Борис вместе с отцом клеили обои, я занималась шторами и покрывалами. Сэкономили кучу денег, а свекровь была счастлива – сын проводил с ней время.
– Но это не совсем то же самое, – возразила я. – Машину своими руками не соберешь.
– Дело не в машине, а в участии, – пожала плечами Наташа. – Возможно, Вере Павловне важнее внимание сына, чем сама машина.
Я вздохнула, глядя в окно. Наташа тоже была права. Но как найти выход из ситуации, которая с каждым днем становилась все напряженнее?
Следующие две недели превратились в настоящий кошмар. Вера Павловна перестала звонить мне, зато бомбардировала Антона сообщениями и звонками. Он приходил домой измученный ежедневными разговорами с матерью.
– Она сказала, что уже внесла предоплату за машину, – сообщил он мне как-то вечером, рухнув на диван. – Отдала все свои сбережения.
– Сколько?
– Двести пятьдесят тысяч. Это все, что она копила последние пять лет.
– А полная стоимость?
– Пятьсот двадцать. Еще нужно двести семьдесят, – он посмотрел на меня с надеждой. – Марина, может, мы найдем эти деньги? У нас же есть накопления…
– На первый взнос по ипотеке, – напомнила я. – Мы три года копили, чтобы купить квартиру побольше.
– Я знаю, – он опустил глаза. – Но мама… она уже отдала деньги.
– Без гарантий, что получит оставшуюся сумму? Это ее решение, Антон.
– Она была уверена, что я помогу.
– А она не могла сначала спросить, а потом платить?
Антон молчал. Я чувствовала, как между нами растет стена непонимания. Впервые за годы брака мы оказались по разные стороны баррикад, и это пугало меня больше всего.
В субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла пожилая женщина в аккуратном светлом костюме.
– Здравствуйте, вы Марина? Я Алла Викторовна, соседка Веры Павловны.
Я растерянно пригласила ее войти.
– Антона нет дома, – предупредила я.
– Я знаю, – кивнула гостья. – Я к вам. Вера очень расстроена, и я решила поговорить с вами напрямую.
Мы сели в гостиной. Алла Викторовна отказалась от чая и сразу перешла к делу.
– Мы с Верой дружим больше тридцати лет. Я знаю ее как облупленную. Она гордая, никогда не просит помощи. Эта машина – ее мечта с молодости. Знаете, Вера водит с двадцати лет, всегда любила свободу передвижения. Когда умер ее муж, машина стала для нее единственной отдушиной – поездки на природу, к друзьям за город…
– А старая машина?
– Совсем развалилась. Ремонт стоит дороже, чем сама машина. Вера копила по крупицам, откладывала с каждой пенсии. И когда оставалось совсем немного, решилась попросить помощи у сына.
– И сразу заговорила о продаже нашей дачи.
Алла Викторовна вздохнула.
– Вера иногда бывает… прямолинейной. Она знает, что вы с мужем часто бываете на даче, вкладываете в нее деньги. Ей показалось логичным, что вы могли бы ее выкупить.
– Но дача принадлежала моему отцу! – я не удержалась от восклицания.
– Теперь, как я понимаю, она ваша, – спокойно ответила соседка. – Вера рассказала мне о дарственной.
Я замерла. Откуда свекровь узнала? Неужели Антон сказал ей?
– Марина, я не прошу вас продавать дачу, – продолжила Алла Викторовна. – Но, может быть, вы могли бы найти другой способ помочь Вере? Она слишком гордая, чтобы признать свою ошибку и извиниться. Но я вижу, как она страдает.
После ухода Аллы Викторовны я долго сидела в тишине. Затем взяла телефон и набрала номер отца.
– Папа, помнишь, ты говорил, что нужно посмотреть на ситуацию шире? Я хочу посоветоваться.
– Слушаю тебя, дочка.
– Свекровь внесла предоплату за машину. Ей не хватает еще двести семьдесят тысяч. У нас с Антоном есть накопления на первый взнос по ипотеке, но…
– Но вы три года копили эти деньги, – закончил отец за меня. – И не хочешь их отдавать.
– Да. И еще мне обидно, что она действовала за моей спиной. Сначала с Антоном обсудила, потом тебе позвонила насчет продажи дачи…
– А ты не думала предложить другой вариант? – спросил отец. – Например, Вера Павловна могла бы продать свою старую машину. Пусть за небольшие деньги, но всё же. А вы бы добавили недостающую сумму, но меньшую, чем сейчас требуется.
– Это вариант, – согласилась я. – Но не уверена, что она согласится.
– Не узнаешь, пока не спросишь, – мягко заметил отец. – Марина, я вижу, как ты любишь дачу. И знаю, что ты никогда ее не продашь. Именно поэтому я спокойно переписал ее на тебя. Но иногда нужно делать шаг навстречу, даже если очень не хочется.
Разговор с Антоном вечером был напряженным.
– Ты рассказал матери про дарственную? – прямо спросила я.
Он отвел глаза.
– Извини. Она так настаивала, что я не выдержал и сказал, что теперь дача официально твоя, и никто не может заставить тебя ее продать.
– И как она отреагировала?
– Сказала, что я выбрал тебя, а не ее. Что она всегда будет на втором месте.
Я глубоко вздохнула.
– Антон, я придумала возможное решение. Но мне нужно, чтобы ты был со мной в этом.
Я изложила план: продать старую машину Веры Павловны, а мы добавим часть денег из накоплений – не все, но достаточно, чтобы она могла купить новую машину.
– Думаешь, она согласится? – с сомнением спросил муж.
– Не знаю. Но мы должны попытаться.
Визит к свекрови был напряженным. Вера Павловна встретила нас холодно, словно мы были чужими людьми. В ее глазах читалась обида и разочарование.
– Мама, мы пришли поговорить о машине, – начал Антон.
– Уже не нужно, – отрезала она. – Я отменила заказ. Мне вернут предоплату.
– Почему? – удивился сын.
– Потому что я не хочу быть обузой для собственного сына и его жены, – Вера Павловна бросила на меня колючий взгляд.
Я сделала глубокий вдох.
– Вера Павловна, мы пришли предложить решение. Вы могли бы продать старую машину, а мы добавим недостающую сумму.
Свекровь усмехнулась.
– И сколько же вы готовы «добавить»?
– Двести тысяч, – твердо сказала я. – Это треть наших накоплений на ипотеку.
Вера Павловна замолчала, явно не ожидав такого предложения.
– Я… не могу принять такие деньги, – наконец произнесла она.
– Можете, – возразил Антон. – Вы моя мать. Мы семья.
– А ваши планы на квартиру?
– Отложим на полгода, – ответил он, глядя на меня. Я кивнула.
– Но почему вы решили помочь? – в голосе свекрови слышалось недоверие. – Особенно ты, Марина. После всего, что я наговорила…
– Потому что вы важны для Антона, – ответила я. – А он важен для меня. И я не хочу, чтобы он разрывался между нами.
Вера Павловна молча смотрела на нас, и я впервые заметила, какой уязвимой она может быть.
– Только при одном условии, – добавила я. – Больше никаких разговоров о продаже дачи. Это семейная реликвия, и она останется в семье.
Две недели спустя мы стояли на парковке автосалона. Вера Павловна, непривычно взволнованная, принимала ключи от новенькой белой Тойоты. Ее старую машину удалось продать за сто тысяч – немного, но все же подспорье.
– Спасибо вам, – тихо сказала свекровь, неловко обнимая меня. – Я была неправа.
Это было самое близкое к извинению, что я могла от нее получить, и я приняла его с благодарностью.
– Теперь вы сможете приезжать к нам на дачу на новой машине, – предложила я. – Мы как раз собираемся сделать новую беседку. Антон говорил, что вы отлично разбираетесь в планировке сада.
Глаза Веры Павловны заблестели.
– Правда? Антон это сказал?
– Да, – я улыбнулась. – И еще он сказал, что вы делаете лучший вишневый компот, который он когда-либо пробовал.
Мы с Антоном переглянулись. Может быть, этот компот станет началом новых, более теплых отношений? И кто знает, возможно, когда-нибудь я сама стану свекровью. И буду надеяться на такую же невестку – которая сможет понять и простить.
В тот вечер, сидя с Антоном на балконе нашей квартиры, я думала о том, как близко мы подошли к настоящему семейному кризису. И как важно иногда сделать шаг назад, чтобы увидеть полную картину.
– Знаешь, – сказал Антон, глядя на закат, – папа был бы горд тобой.
– Твой или мой? – улыбнулась я.
– Оба, – он взял меня за руку. – Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что не заставила меня выбирать между вами. Я не знаю, что бы я делал.
Я положила голову ему на плечо. Впереди был еще долгий путь к полному взаимопониманию с Верой Павловной, но первый шаг мы уже сделали. А дача… дача навсегда останется нашим семейным местом, где собираются близкие люди. Даже если иногда они не могут договориться с первого раза.
