Наталья с самого детства питала особенную привязанность к цифрам. Когда сверстницы возились с куклами, расчёсывая им волосы и укладывая спать в игрушечные кроватки, она сидела за кухонным столом, исписанным карандашными пометками, и решала придуманные ею же математические задачи. Тетрадные листы были испещрены столбцами примеров, а на полях красовались замысловатые узоры из цифр.
— Не от мира сего наша Наташка, — смеялась мать, наблюдая, как дочь с упоением перебирает числа. — Вся в отца пошла.
При этих словах лицо матери словно застывало, улыбка медленно сползала с губ, и она, вздохнув, уходила на кухню греметь посудой.
Наташе всегда мучительно хотелось узнать, каков же он, её отец, и главное — почему не живёт с ними. Каждый раз, когда девочка пыталась расспросить мать, та становилась грустной и замкнутой, а глаза её покрывались тонкой плёнкой невысказанной боли.
— Ну что ты, дитятко, — шептала бабушка, прикладывая палец к губам, когда Наташа пыталась выведать семейные тайны. — Хочешь, чтобы мама плакала?
Эта тайна, окутанная молчанием и недоговорённостями, страшно злила девочку. В конце концов, она решила для себя, что отец умер, и попыталась жить с этой мыслью. Но судьба словно испытывала её терпение. Сначала на глазах стала угасать бабушка — совсем недавно ещё крепкая женщина, которой едва исполнилось шестьдесят, превратилась в сгорбленную старушку. А затем, когда Наташе исполнилось четырнадцать, умерла мать.
Это был не просто удар — это было крушение мира. Наташа задыхалась от горя, не понимала, что происходит вокруг, и не знала, что будет дальше. Они с бабушкой учились жить без самого дорогого человека, и это давалось им невыносимо тяжело.
Однажды вечером, когда в окно стучал осенний дождь, а в комнате горела одна-единственная лампа под жёлтым абажуром, бабушка посадила внучку напротив себя. Старенькие руки её дрожали, когда она брала Наташу за плечи.
— Милая моя, — говорила она тихо, словно боясь спугнуть собственные слова, — мама очень хотела, чтобы ты получила хорошее образование. И мы обязательно должны выполнить её желание, что бы ни случилось. Денег у нас за учёбу платить нет, и я очень надеюсь, что ты сможешь… сможешь поступить сама, сможешь учиться сама, а я буду рядом столько, сколько смогу.
Наташа вытерла слёзы рукавом старого материнского свитера, который носила теперь постоянно.
— Бабуль, я не подведу, вот увидишь.
— Умничка. Я знала, что ты умная и хорошая девочка.
Наташа посмотрела на бабушку, и в её глазах мелькнула решимость.
— А ты можешь мне ответить на один вопрос?
— Ну, если знаю ответ, то конечно отвечу.
— Бабушка, а кто мой папа и почему он не с нами?
Ольга Сергеевна тяжело вздохнула. В углу комнаты тикали старые ходики, отсчитывая секунды молчания.
— Наташенька, я бы очень хотела тебе всё рассказать про него, но и сама не знаю ничего толком. Мама уехала в большой город, там училась, потом устроилась на работу. Думаю, что где-то на работе она и познакомилась с твоим отцом. Как-то мама обмолвилась, что тяга к цифрам у тебя от него, что он тоже многозначные примеры в уме решал.
Бабушка помолчала, собираясь с духом.
— В общем, однажды приехала мама с чемоданами, а я перепугалась. Оказывается, случилась у неё любовь, очень сильная. Они встречались, всё было очень серьёзно. А потом мама поняла, что беременна тобой, поехала, чтобы рассказать об этом, а узнала… узнала, что у него через две недели свадьба, и не с ней. То есть всё это время он обманывал её. Солнышко, я ведь даже имени его не знаю. Мама сразу уехала, даже с ним не поговорив. Вот и вся история.
Наташа задумчиво протянула:
— И что — за столько лет у мамы ни разу не возникло желания сообщить ему, что у него есть ребёнок?
— Ты же хорошо её знала. Если мама что сказала, то никогда не поменяет своего мнения. И прошу тебя, не пытайся что-нибудь узнать. Если бы он хотел её найти, то, наверное, смог бы.
— Да, бабуль, ты права. Значит, я и дальше буду думать, что мой отец умер. Спасибо.
Время неслось всё быстрее, и вот настал день, когда Наташе пришлось собираться в большой город.
— Ну и думать нечего, — вздыхала бабушка, укладывая в старенький чемодан немногочисленные вещи. — Где учиться, выходные в дороге проводить.
— Ну, я же буду переживать…
— И я буду переживать, но учёба должна быть на первом месте. Мы же договаривались.
Первый год Наташа старалась приезжать почаще. Она видела, что с каждым её приездом бабуля как будто ниже становится, как будто сушится. На тумбочке появлялось всё больше лекарств, а бабушкины руки всё чаще дрожали, когда она отсчитывала внучке деньги на дорогу. Девушка понимала, что бабуля последнее от себя отрывает, чтобы как можно больше дать ей денег с собой.
Наташа решила, что на втором курсе обязательно найдёт себе работу — пусть не с самой огромной зарплатой, но чтобы у бабушки ничего не брать, а может быть, получится и ей хоть что-то отправлять. Многие студенты работали — кто вечерами, кто ночами.
Когда Наташа вернулась в город, она тоже стала искать работу. Долго ничего подходящего не находилось, пока не наткнулась на объявление, вывешенное прямо на двери офиса: требовалась уборщица, вечернее время.
Девушка решительно открыла дверь. Никогда Наташа не думала, что при устройстве на работу уборщицы нужно будет ответить на столько вопросов. Вообще, правила в фирме были такие, как будто она попала в разведывательное управление. Но и зарплата, конечно, тоже была интересной.
— Вы нам подходите, — сказал строгий мужчина в костюме. — Сейчас вас введут в курс дела, а с завтрашнего дня можете приступать.
Когда он вышел, Наташа ему в догонку отвесила шутливый поклон, а про себя подумала: «Если это охрана у них такая, то какой же, интересно, у них самый главный?»
— Думать в кабинете запрещено, — улыбнулась женщина, которая должна была всё ей показать. — Фирма, конечно, впечатляет. И кабинет Павла Игоревича… Босс у нас в курсе всех дел, в курсе работы любого отдела. В общем, он может работать до глубокой ночи. Убирать у него в кабинете можно только тогда, когда его там нет. Вас будут своевременно уведомлять, когда он уходит. А сейчас запомните: ключи ни от какого кабинета, тем более от кабинета Павла Игоревича, нельзя никому передавать и нигде оставлять. Они всегда должны быть при вас, потому что вы головой отвечаете за все посещения.
— Я поняла. А компания что — занимается чем-то серьёзным?
— Да, занимаемся аудитом, проверками и многим ещё. У нас тут крутятся немаленькие деньги, есть немало желающих столкнуть нас с пьедестала. За пределами офиса ты теряешь память и напрочь забываешь всё, что знала о нас. Это понятно?
Наташа смотрела на женщину восхищёнными глазами:
— Да, понятно. Как в настоящих шпионских фильмах.
Женщина улыбнулась:
— Меня зовут Марианна Андреевна. Если у тебя будут вопросы, подходи, не стесняйся. Я работаю с персоналом, мой кабинет находится на четвёртом этаже, недалеко.
Марианна Андреевна едва успела закончить фразу, как дверь кабинета босса открылась, и оттуда пулей вылетела женщина. Она была не просто зла — она была в бешенстве. С треском захлопнув дверь так, что секретарь подпрыгнула, незнакомка пронеслась мимо них, оставив за собой шлейф дорогих духов. Женщина была очень красивая.
— Это жена Павла Игоревича, — пояснила Марианна Андреевна. — Её вы тоже можете иногда здесь видеть. Она не работает у нас, но к мужу заезжает.
Наташа поняла, что Марианна Андреевна что-то недоговаривает, но спрашивать ничего не стала — не её это дело.
Люди в офисе оказались очень интересными. Отработав неделю, Наташа уже понимала, что о делах фирмы лучше не спрашивать. В рабочее время здесь все работали, во внерабочее — все были приветливы, готовы пообщаться, помочь. Было очень много молодых девушек, и Наташа узнала, что здесь с удовольствием берут сразу после учёбы, если человек грамотный. При принятии на работу устраивается экзамен, и совсем неважно, есть опыт или нет — главное, чтобы была голова на плечах.
Павла Игоревича в компании любят, хоть и говорят все, что он очень строгий, тут же добавляя: «Но справедливый».
За эту неделю она так ни разу и не увидела босса — всегда ждала, когда он покинет кабинет, чтобы прибраться.
И в тот злополучный день с самого утра всё пошло как-то не так. Она долго разговаривала с бабушкой по телефону — заболела бабуля, простыла, и Наташа очень переживала за неё. Вечером не могла уснуть, утром проспала первую пару, перед аудиторией попалась ректору. В общем, ничего хорошего. Когда собиралась на работу, обнаружила, что сапог порвался. Клеить было некогда, пришлось идти в кроссовках.
В офисе был какой-то переполох. Наташа не обратила внимания — начала привыкать к тому, что когда все работают, никто никого не видит. Все работают так, будто от этого жизнь зависит.
Она заглянула к секретарю Павла Игоревича:
— Здравствуйте. У себя?
Женщина улыбнулась:
— Нет, Наташенька, можешь убирать. А я на обед тогда отойду. Павел Игоревич здесь всю ночь был, вот только недавно поехал домой переодеться, отдохнуть и сказал, что вернётся через пару часов.
Наташа кивнула и двинулась к кабинету. Там царил хаос: везде были разбросаны бумаги, какие-то схемы, какие-то расчёты. Она собрала их и положила на стол, и тут в глаза ей бросился один листок. Девушка заинтересованно его взяла.
«Ого, с такими формулами она всего пару раз сталкивалась», — подумала Наташа. Она оглянулась, нашла глазами калькулятор и застучала по клавишам.
Судя по исправлениям на листочке, хозяин кабинета бился тут очень долго, и что-то у него не сходилось.
— Ну конечно! — ликовала Наташа. Первые два раза она посчитала так же, как делал это Павел Игоревич, и что-то было не так. А потом… потом она вспомнила, что нужно по-другому. То есть из-за этой ошибки, которая просто от невнимательности случилась, весь офис стоял на ушах.
Она улыбнулась: «Эх, жаль, нет хозяина, она бы рассказала ему».
Наташа выглянула из кабинета и увидела её — ту самую красивую женщину. Она в задумчивости стояла у кабинета. Заметив Наташу, удивилась.
— А, девушка… — заторопилась Наташа. — Здравствуйте. Там… пойдёмте, покажу. Там ошибка, я случайно заметила. Вы только расскажите обязательно об этом Павлу Игоревичу.
Женщина недоумённо посмотрела на уборщицу, а потом улыбнулась:
— Конечно, расскажу. Ты не могла бы принести мне попить? А я пока посмотрю, что ты здесь нашла.
Наташа кивнула и помчалась в коридор, а когда возвращалась со стаканчиком, подумала ещё, что у босса в кабинете воды хватает. Зачем её отправляли?
Женщина выпила глоток, поблагодарила и направилась к выходу:
— Я обязательно всё расскажу Павлу Игоревичу.
Наташа закончила уборку, вышла из кабинета, только вставила ключ, чтобы его закрыть, как услышала:
— Не закрывайте.
Она обернулась и встретилась взглядом с мужчиной. Красивый, мужественный, усталый взгляд. Глаза какие-то интересные, очень… Они зацепили Наташу. Правда, она не поняла почему, и испугалась. Ни слова не сказала про ошибку — скорее всего, жена ему уже сообщила.
Прошло всего пятнадцать минут, как за ней прибежал начальник службы безопасности:
— Что, а что я натворила?
— Бегом к хозяину. Если быстро всё вернёшь, обойдёмся без полиции.
— А что случилось?
Показалось Наталье, что она ничего не понимает. Вообще ничего.
В кабинете был не только хозяин, но ещё какие-то люди.
— Наталья, вы должны вернуть все деньги, — сказал Павел Игоревич без предисловий.
Она испуганно смотрела на него:
— Какие деньги? Я же…
— Которые вы взяли в сейфе.
Наташа отрицательно качнула головой:
— Вы что? Я не брала никаких денег. Я протирала пыль на сейфе, видела, что он открыт, но не заглядывала внутрь.
— Вы поймите: кроме вас, здесь никого не было. Я как раз пришёл, когда вы уходили. А когда я уходил, всё было на месте. Вы понимаете, что не может быть такого, что были только вы, а украл кто-то?
Девушка посмотрела прямо в глаза начальнику:
— Я не брала никаких денег. Я не давала никому ключи. Когда я здесь убирала, пришла ваша жена, я рассказала ей про ошибку в подсчётах. Она решила посмотреть, а меня отправила за водой. Я понимаю, что бы сейчас я ни сказала, веры мне всё равно не будет.
По щекам Наташи потекли слёзы.
— Ну что ж, — вздохнул Павел Игоревич. — Давайте подождём. Я пока не вызываю полицию, но и вас не отпускаю.
Они уселись в кресла, и Павел взял в руки те самые бумаги.
— А можно, я вам кое-что покажу? — тихо спросила Наташа.
— Ну, покажи.
Наташа вытерла слёзы, подошла к нему, склонилась над листком. Он внимательно следил, а потом воскликнул:
— Вот чёрт! Послушайте, а ведь у вас настоящий талант к цифрам!
Девушка улыбнулась:
— Я знаю. Мама всегда настаивала, чтобы я пошла учиться по этому направлению.
— Вы молодец. Скажите, ну вот зачем вы себе портите жизнь?
Наташа даже разозлилась:
— Я же сказала — ничего не брала!
Минут через двадцать Павел Игоревич устало потёр переносицу:
— Наталья, я должен перед вами извиниться. Произошло недоразумение.
Она кивнула, направилась к двери.
— Постойте. Вы мне очень напоминаете одну мою знакомую. Как зовут вашу маму?
— Маргарита… звали.
— Стойте.
Наташа испуганно посмотрела на него.
— Маргарита не Егорова случайно?
— Егорова.
— Так… вернитесь, присядьте. Ничего не понимаю. Вы когда родились?
Наташа ответила. И тут её осенило:
— А вы не тот ли молодой человек, который… про которого мне бабушка рассказала?
Павел медленно сел.
— Почему ты сказала, что «звали»? Умерла?
— Мама умерла.
Павел стукнул кулаком по столу:
— Значит… значит, она была беременна, узнала про всё и сбежала? Именно так?
— А я ведь в тот день собирался всё рассказать Рите, порвать, отменить свадьбу. Приехал — её нет. Зато есть письмо: «Я полюбила другого, не ищи меня». С трудом сдержался, чтобы не найти её и не…
Он поднял глаза:
— Мне кажется, я тупею каждую секунду. Ты… ты моя дочь?
Наташа встала:
— Нет. Я дочка моей мамы, а вы мне чужой человек.
Девушка вышла, а Павел стоял и глупо улыбался. Пусть злится, пусть обижается — имеет на это полное право. Только теперь Павел всегда будет рядом. Рядом с ней, рядом с бабушкой. Он добьётся, чтобы Наташа поверила ему, чтобы они стали настоящими друзьями.
А сейчас у него есть небольшое дельце — нужно пообщаться с женой, которая украла его деньги и уже была в аэропорту вместе со своим молоденьким любовником. Пожалуй, стоит отпустить их с миром и даже денег немного дать, потому что сегодня он очень добрый и очень счастливый.
