— Ну что ты делаешь, девочка? Отца мужа в полицию. А что он, разве не имеет права воспитывать сына?
— А вас не волнует, что ваш сын весь в крови? Или вам нормально?
***
Анна и Максим начали жить вместе только после свадьбы. Как бы он ни пытался убедить Анну «притереться» и пожить вместе заранее, она лишь качала головой и мягко, но твердо говорила:
— Максим, я не из тех, кто пробует отношения на вкус. Либо мы живем в браке, либо никак.
Максим тогда кивнул, хотя в душе был не согласен. Но что поделаешь — влюбился. Свадьбу сыграли быстро. Родители Максима даже обрадовались, но радость их была какой-то сдержанной.
Елена Андреевна, мать жениха, как всегда, улыбалась на публике, но дома от нее веяло холодом: будто бы за этой вежливостью прятались сотни эмоций, которые она пыталась скрыть. Ее муж Дмитрий Егорович за весь день свадьбы сказал не больше двадцати слов. А до нее и вовсе сказал сыну, что он слишком торопится и это плохо закончится.
Анна не обращала внимания на настроения. После свадьбы Максим переехал к супруге в квартиру. Ту самую, что досталась ей от бабушки по материнской линии. Дарственная была оформлена задолго до замужества. В квартире был сделан ремонт, новая мебель, а Максим только помог обустроить кухню.
В один из вечеров в гости пришли свекор со свекровью. Посмотреть как устроились молодые, а заодно посмотреть квартиру невестки. Елена Андреевна принесла торт, который сама испекла. И хотя даже она сама знала, что выпечка — не самое ее сильное место, женщина хотела посмотреть реакцию невестки на свое угощение.
— Вы принесли торт! — с порога восхитилась Аня и приняла пакет с огромным блюдом.
— Да, это мой любимый — «Молочная девочка». Всю ночь сегодня готовила.
— Даже так? Спасибо…
Дмитрий Егорович по-хозяйски прошелся по квартире и резюмировал:
— Жить можно!
Анна только мысленно усмехнулась. Квартира была точь-в-точь как у свекров, с типичной планировкой. Что они хотели такого интересного найти в старом доме, молодая женщина не понимала.
Она накрыла стол, пока Максим с горящими глазами водил родителей по комнатам. Он с неприкрытым удовольствием показывал каждый уголок и все комментировал:
— Вот тут наша спальня. Шкаф поставили — я его сам собирал. А вот кухня — видели, как классно Анна все подобрала? Скандинавский стиль, между прочим.
Анна улыбалась краешками губ. Ее немного умиляло, как Максим старательно хвалится перед родителями. Он будто сам себе доказывал, что уже взрослый, самостоятельный и уже может жить отдельно от родителей. Хотя в душе Анна удивлялась: как Максим вообще смог прожить двадцать пять лет с родителями под одной крышей?
Еще в студенчестве, как только Аня начала получать стипендию и подрабатывать, сразу съехала от мамы. Тогда они скинулись с подругой на аренду и впервые она зажила свободно.
Те три года в съемной квартире запомнились ей как самое правильное решение в жизни. Никаких бытовых склок, никаких «а что это ты так поздно пришла», никакой пассивной агрессии на кухне — только порядок, поддерживаемый по обоюдному согласию, и уважение к личному пространству.
— А сейчас мы планируем утеплить балкон к зиме, — доносился из комнаты голос Максима. — Сделаем там рабочее место, чтобы не мешать друг другу.
— Рабочее место? — усмехнулся Дмитрий Егорович, — А зачем оно нужно? Дома тоже что ли работаете?
— Да, Аня иногда подготавливает проекты из дома. Чтобы быстрее получалось.
— Смешно. Дома надо отдыхать, иначе будет дурдом, — продолжал свекор.
Когда все вернулись в кухню, Анна уже накрыла стол и расставляла тарелки. Торт Елены Андреевны занял почетное место в центре стола. Аня аккуратно выкладывала блюдо с запеченным картофелем и мясом. Елена Андреевна внимательно наблюдала за каждым ее движением.
Анна была спокойна. Спокойна так, как бывает только у человека, который знает, чего хочет от этой жизни. Она не реагировала на косые взгляды свекрови, не напрягалась от молчаливой настороженности Дмитрия Егоровича. Даже на его резкое замечание, когда тот, уставившись в тарелку, произнес:
— Это что за салат такой?
— С морепродуктами. Попробуйте, это очень вкусно, — ответила Аня и положила себе салат.
— Нет, — поморщился свекор. — Я такое есть не буду.
— Дмитрий Егорович любит селедочку под шубой, — вмешалась Елена Андреевна, довольно улыбнувшись.
Анна просто кивнула и поменяла тарелку на чистую без лишних комментариев. Она понимала, что жить ей с Максимом, а не с его родителями. А Максим, как ни крути, был на ее стороне. Пока что. Еще бы — он живет в ее квартире. Здесь, где каждая вилка, каждая подушка, каждый лист растения на подоконнике — результат Аниного труда.
В ней не было ни капли неуверенности. Своя квартира, стабильный доход и дело, которое она любила всем сердцем. Работа ландшафтного дизайнера хоть и сезонная, но летом она зарабатывала столько, сколько многим и за год не снилось.
Отказ от летних отпусков — осознанный выбор. Пока все грели спины на солнышке, Аня вырисовывала схемы и превращала обычные дачные участки в маленькие шедевры. Она любила свою работу и всегда радовалась конечному результату и улыбкам заказчиков.
Но свекровь не могла этого понять.
— Всех денег не заработать, — обронила как-то Елена Андреевна соседке на даче. — Вообще о муже не думает. Все выходные один.
Когда Аня в первый год после свадьбы все лето пропадала на объектах, Максим часто приезжал на дачу к родителям один. И это, конечно же, не оставалось незамеченным.
— Где твоя Аня? — возмущенно качала головой свекровь.
— У нее работа, — спокойно ответил Максим.
— Да уж, хороша жена. У жены и мужа графики должны совпадать. Чтобы жена успевала и ужин подготовить и одежду к рабочему дню, — подкидывал реплики Дмитрий Егорович.
Но Максим не спорил с родителями. Что толку? Главное, деньги в семье есть. И они договорились, что Максим возьмет осенью отпуск и они вместе с Аней уедут к морю. Но родители его не слушали или не хотели слушать.
В начале августа у Ани наконец выдался выходной. Максим тут же поймал удачный момент.
— Поехали к родителям на дачу? Они тебя уже заждались, — добавил он с какой-то странной улыбкой.
Интуиция Ане кричала: остаться дома, заказать сырную пиццу, растянуться на диване и смотреть любимый сериал. Она даже представила, как сладко можно выспаться в тишине и никуда не спешить. Но тут же посмотрела на Максима. Он умоляюще смотрел на жену, ожидая ее решения. При этом нисколько не давил, но по его взгляду все было понятно. Аня вздохнула и ответила:
— Хорошо, поехали.
И сделала это очень зря.
Уже у ворот дачи, не успев толком поздороваться, Елена Андреевна скрестила руки на груди:
— Ну надо же, август на дворе, а ты впервые решила нам показаться. Вот это да. Настоящее событие. Прямо-таки праздник какой-то!
Анна молча выдохнула. На колкости свекрови она давно уже не реагировала.
— Мам, не надо. Мы же приехали, — попытался сгладить Максим.
— И что теперь? Мне надо сплясать? — язвительно ответила Елена Андреевна. — Придумала себе красивую профессию, ходишь теперь и нос задираешь, в глаза не смотришь. У нас вон на даче — настоящий ландшафт. Только все руками своими, без каких-то эскизов и расчетов.
Аня взглянула на участок, засаженный капустой, огурцами, помидорами. Место оставалось лишь под тонкие каменные дорожки, с которых в дождливую погоду, вероятно, соскальзывают ноги.
— У вас хорошо, уютно, — соврала невестка, предпочитая отдых у воды, а не на грядках.
Дмитрий Егорович, усевшись на лавочку, в разговор вмешался, как всегда, вовремя:
— Что за золотые горы тебе там обещают, если ты все лето мужа не видишь? Родителей не уважаешь. А ведь семья — это святое. Или тебе только работа дорога? Тогда и замуж выходить не надо было.
— Почему же не дорога семья. Я в общем то для семьи и стараюсь. Или вы предпочитаете, чтобы невестка сидела на шее у мужа? — Аня наконец вскинула голову и прямо посмотрела свекру в глаза.
— Еще и дерзит. Какая невоспитанность. Сразу видно, что твои корни в деревне, ответил свекор.
— Вовсе нет. Все мои бабушки жили в городе, а уж родители и подавно, — невестка не останавливалась.
Усталость брала свое и она больше не могла терпеть эти наглые усмешки в свой адрес.
— Давайте не будем ссориться, — Максим примирительно махнул руками. — Мы замариновали мясо. Может, начнем готовить?
Елена Андреевна с презрением окинула взглядом невестку и ушла на веранду готовить посуду. А Максим последовал за ней. Аня осталась наедине с Дмитрием Егоровичем, от чего была не в восторге. Поэтому поплелась следом за мужем.
Поездка оказалась просто отвратительной: постоянные издевки, усмешки и презрением. В своей семье Аня была гордостью. Родители постоянно восхищались ее успехами и ставили в пример младшим родственникам, но тут все было иначе. И Аня не понимала причин. В итоге вместо отдыха ей пришлось обороняться весь вечер, а когда она вечером предложила поехать домой и не оставаться с ночевкой, был настоящий скандал.
— Куда собралась? Спать здесь будете! — рявкнул свекор.
Аня, до этого шепнула мужу, что у нее очень разболелась голова и она хочет домой. Максим кивнул в знак одобрения, но под натиском родителей не знал что делать.
— Да мы лучше поедем, — промямлил он, но увидев свирепый взгляд отца, замолчал.
— А что в этом такого? Все равно завтра утром мы собирались ехать домой. Всем на работу в понедельник.
— Да как ты замучила со своей работой! Ты кроме работы чем-нибудь занята? Как ты будешь внуков нам рожать, если думаешь только о работе? — Дмитрий Егорович разозлился не на шутку.
— Мне двадцать шесть лет, я пока не собиралась становиться матерью, — коротко и уверенно ответила невестка.
— Ах так, да? Я тебе сейчас, — свекор попытался замахнуться на Аню, но Максим закрыл ее собой и получил сильный удар по голове.
Аня, увидев все это, сначала в шоке смотрела на мужа, потом на свекра и не верила своим глазам. Она в ужасе вскочила, схватила мужа за руку и поволокла его к калитке. Они даже не взяли никаких вещей, только телефоны.
Она быстро села руль и увидев выбегающего из калитки свекра, нажала на газ. Машина заревела и рванула вперед. Максим все это время держал руку на больном месте. Аня бросила ему влажные салфетки, которые она наспех вынула из женской сумочки.
— И часто у вас такое? — с ужасом спросила она.
— Бывало… — только и сказал Максим.
Вся остальная дорога прошла в тишине. Только шум дороги и щелканье поворотников нарушали тишину. Аня вела машину сосредоточенно, но глаза ее то и дело скользили по лицу мужа — на виске уже проступал багровый синяк, уголок брови налился фиолетовым.
Дома Аня не задала ни единого вопроса. Как только они зашли в квартиру, она пошла в ванную, достала аптечку, вернулась с тюбиком мази и ватным диском. Посадила Максима на стул у кухонного стола.
— Пока где болит, — сказала тихо. — Надо помазать.
Максим подчинился. Он был все тот же — крепкий, высокий мужчина, с широкой спиной, но сейчас в нем чувствовалась растерянность и даже какая-то детская непосредственность. Он, кажется, сам не понимал, что произошло.
Аня осторожно коснулась его кожи. Мазь была холодной, а пальцы — теплыми. Максим вздрогнул.
— Потерпи. Это лучше, чем потом синяк прятать, — сказала она, стараясь говорить спокойно.
Но в груди у нее все дрожало от волнения и пережитого стресса.
Ее надежный муж, который всегда умел сгладить углы и не ввязывался в конфликты… сегодня встал перед ней и принял удар на себя.
А если бы он не успел?
Эта мысль пронеслась в голове Ани внезапно и заставила ее замереть. А если бы удар пришелся по ней? По ее худенькому телу, по голове? Что тогда?
Она почувствовала, как сердце сжалось. И в этот момент отношение к мужу изменилось, как и его родителям. Теперь Максим был для нее не просто мужем. Он стал настоящей опорой, защитой, тем самым человеком, с которым не страшно.
Когда Аня закончила с ушибом, она встала, вымыла руки и подошла к своей сумке. Она не произнесла ни слова, просто открыла контакты в телефоне, нашла два знакомых имени — «Елена Андреевна» и «Дмитрий Егорович» — и отправила их в черный список.
Максим все это видел, но не возражал.
Через несколько дней, когда синяк начал понемногу сходить, Максиму позвонила мать.
— Сынок, ну ты же понимаешь, что отец не со зла, — произнес голос на том конце провода. — Папа выпил. Он не хотел, просто вспылил. Он же мужчина, ему трудно контролировать свои эмоции. Он потом сам сказал — мол, не стоило так резко…
— Ладно, — произнес Максим, как и все предыдущие разы, когда происходило нечто подобное.
Свекры быстро забыли о ситуации, а вот Аня нет. Максиму в душу она лезть боялась, поэтому ничего не спрашивала.
Под конец августа у Ани появился срочный, но весьма выгодный проект в соседнем городе. Требовалось выехать всего на несколько дней — обустроить ландшафт для частного коттеджа, и не просто клумбы, а полноценный парк с дорожками, освещением и авторскими композициями. Сумма была внушительная, а заказчик — надежный. Максим не возражал.
— Поезжай. Ты это любишь. Да и всего неделя — не вечность, — сказал он, целуя жену в лоб. — Я тут справлюсь, так что не переживай.
Аня улыбнулась и уехала с легким сердцем.
Но стоило Елене Андреевне узнать, что Аня уехала, как в квартире раздался звонок домофона:
— Это мы! — прозвучал знакомый голос матери. — Аня же уехала, мы с отцом решили составить тебе компанию. Без нее ведь трудно, а ты у нас совсем один, родной мой сыночек.
Максим не успел ничего сказать, как через полчаса в прихожей стояли три сумки с продуктами и мешок картошки. За матерью, вразвалочку, вошел Дмитрий Егорович, и как ни в чем не бывало занял место на диване.
— Мы пока у тебя поживем, — сказал он, не глядя на сына. — Да и за тобой последим. У меня как раз отпуск.
Максим был слишком уставший, чтобы спорить. Решил: ну пусть побудут день-два.
Но к вечеру стало ясно, что «день-два» — это надолго. Елена Андреевна тут же поставила свои чашки на полке, заменила полотенца в ванной на другие и решила, что стол и шкаф в гостиной надо поменять местами. А наутро, когда Максим уехал на работу, Дмитрий Егорович сменил тюль в спальне на ажурную.
Он словно снова вернулся в родительскую квартиру, где за него все решали.
А через шесть дней Аня вернулась.
Она вставила ключ в замок, потянула на себя дверь… и замерла на пороге.
На полу лежал коврик, которого не было. На тумбе — ваза с искусственными цветами. В воздухе пахло лавандовым освежителем.
Когда она вошла в гостиную, то остановилась как вкопанная. На диване, в одних трусах и с пультом в руке, вальяжно развалился Дмитрий Егорович.
— А, вернулась, — буркнул он и его глаза налились кровью.
Аня даже не смогла выдавить ни звука. Ее взгляд метался от новых кружек на столе до цветочных штор в спальне. Она резко развернулась, на ходу схватила сумку и туфли, и выбежала из квартиры босиком. Свекор не успел натянуть штаны, чтобы догнать ее.
Хорошо, что на лавочке у подъезда сидели бабушки-соседки, которых Аня хорошо знала. Она стояла босиком на асфальте, с туфлями в руках и не знала, что делать — возвращаться в квартиру, устраивать скандал или звонить Максиму и требовать объяснений.
Аня набрала Максима дрожащими пальцами. Она очень волновалась:
— Срочно приезжай. Или я сейчас вызову участкового и сменю замки.
Максим приехал через сорок минут. Аня сидела на лавке с бабушками. Он подбежал к ней, растерянный и виноватый.
— Ань, прости. Я не думал… Они приехали, сказали — на пару дней, пока ты в отъезде. Я не хотел…
— Не хотел? — Аня встала, посмотрела ему в глаза. — Ты пустил в мой дом человека, который может меня избить. Ты вообще соображаешь, что делаешь?
Максим пытался говорить, оправдываться, мямлил что-то про «это же отец», про «ну он же не чужой человек», но Аня его уже не слушала. Ее голос был ровным и холодным:
— Ты хочешь, чтобы однажды этот человек ударил меня или, не дай бог, нашего ребенка? Или ты все еще надеешься на то, что он может остановиться?
В этот момент из подъезда вышел Дмитрий Егорович. Видимо, натянуть штаны ему все-таки удалось, и даже какую майку.
— А вот и ты, — начал он, с ухмылкой. — Вернулась, значит. Приказы будешь раздавать? Думаешь, коль квартира на тебе, ты тут королева?
Аня шагнула вперед. Голос ее был громким и четким:
— Вам кажется, что квартира теперь общая, но по документам — только моя!
— Я тебя сейчас! — Дмитрий Егорович рванулся, но Максим снова встал между ними. И даже не увернулся, когда кулак отца попал в скулу. Второй удар уже пошел мимо — на этот раз, Максим поймал руку отца и удержал.
Аня закричала:
— Все! Я сейчас же вызываю полицию.
Она вытащила телефон и набрал номер. Пока ехал наряд, собрались соседи. Бабушки охали, ахали. Кто-то снимал видео. Дмитрий Егорович сидел на лавке, ругался, говорил, что это его сын, он его кормил и одевал, и что теперь «какая-то девка» им командует.
Полицейские прибыли быстро. Забрали обоих — и Максима, и его отца — «для выяснения обстоятельств». Аня поехала следом, написала заявление и настояла на том, чтобы оформили запрет на приближение Дмитрия Егоровича.
— Да как так-то? — только и сказал он, сидя в отделении. — Это что, теперь так можно?
Можно.
В тот же вечер Елена Андреевна приехала за вещами. Она охала и ахала.
— Ну что ты делаешь, девочка? Отца мужа в полицию. А что он, разве не имеет права воспитывать сына?
Аня стояла в дверях.
— А вас не волнует, что ваш сын весь в крови? Или вам нормально?
Елена Андреевна замолчала. Потом собралась, забрала свои кастрюли, чашки, полотенца. На прощание Аня сказала:
— Я больше не хочу с вам общаться. И не буду.
Максим ничего не сказал. Только кивнул.
Он все понял, когда сидел в полицейском участке, с пакетом со льдом на щеке. Понял, что вырос в мире, где отец назывался «главой семьи», но поступал как тиран. Где мать молчала, а сын, не знал, что это не норма.
А когда через год у них родился сын — Иван, Максим посмотрел на него в роддоме и понял: вот теперь у него есть настоящая семья.
Он держал на руках своего сына и думал:
«Я никогда не смогу ударить это маленькое существо. Потому что это и есть любовь».
А не то, что он считал ею раньше.
