— Оля, ты знаешь, та сумма, которую ты дала… ее не хватило. Надо бы еще… ну, хотя бы сто пятьдесят.
— Мама, у меня нет таких денег. Это все, чем я могла помочь финансово. Я могу помочь тебе найти хорошего врача, который будет не таким дорогим.
***
Оля всегда была девочкой, которой родители должны были гордиться. В детстве она сразу научилась делать уроки без помощи, сама гладила школьную форму, готовила ужин и даже могла оказать первую помощь, если понадобится. Училась на отлично, поступила в университет на бюджет, работала по вечерам, чтобы не просить денег у родителей. Но сколько бы она ни старалась, в родительской иерархии любви ей не было места.
Отец, Егор Андреевич, человек строгий, молчаливый, мог неделями не задавать дочери ни одного вопроса. «Доброе утро», «Как дела?» — его слова звучали как автоответчик. Ни разу не спросил, тяжело ли учится и даже не пришел на вручение диплома.
Мать, Людмила Григорьевна, внешне была мягче. Но только если речь шла о Лёше — младшем сыне семьи. Разница у них с Олей была всего пять лет, но разница в получаемой любви и одобрении от матери — огромная. Алексей был любимцем с рождения: все самое вкусное, все самое лучшее для сына, даже его двойки в школе воспринимались как нечто забавное.
Оля уже давно жила отдельно. Работала бухгалтером, снимала квартиру и мечтала накопить на свою квартиру. Иногда приезжала к родителям, чаще по необходимости, чем по желанию. Каждый раз чувствовала себя чужой в их доме и никогда не считала эту квартиру своим домом.
Однажды ночью, когда Оля уже спала, зазвонил ее телефон. Она резко вскочила, взяла телефон и пыталась открыть глаза, которые слипались ото сна.
— Оль, ты не знаешь, где Леша? — голос матери звучал бодро, будто на часах не два часа ночи.
— Мама, ты серьезно? Ночь на дворе. Откуда я могу знать, где он?!
— Он не отвечает. Вышел вечером и не вернулся. Я волнуюсь.
— Ему уже двадцать лет. Что с ним может случиться? Там детина сто восемьдесят сантиметров ростом и сто килограмм веса.
— Это ничего не значит. Его могли отравить! — воскликнула Людмила Григорьевна и чуть не начала плакать.
— Не помню, чтобы ты искала меня по ночам, когда мне было двадцать лет…
— Оля, ну с тобой-то что может случиться?
До этого разговора Оля почти перестала звонить сама. А потом и вовсе перестала. Все разговоры между ней и матерью заканчивались восхвалением Алексея, какой он молодец, хотя по сути он ничего не сделал. Разве что проснулся раньше двенадцати и не забыл почистить зубы. Это был полнейший абсурд и Оля не хотела участвовать в этом.
Все общение свелось к коротким визитам по праздникам и очень редким звонкам.
Оля жила, как и прежде, ни на кого не надеясь. Работала в бухгалтерии, подрабатывала по вечерам и выходным — помогала вести отчетность удаленным клиентам. Жизнь текла между таблицами, чеками, налоговыми отчетами и бесконечными счетами. Иногда казалось, что кроме работы в ее жизни ничего не осталось, но Оля не жаловалась. Крутилась, как могла.
В один из редких дней, когда она все же решила приехать к родителям — у отца был день рождения, — Оля шла по старому двору, знакомому до каждой трещинки на асфальте.
И тут она увидела Евгения — одноклассника, которого не встречала с момента выпускного. Прежде смешливый, с растрепанными волнистыми волосами, он выглядел несколько иначе. Высокий молодой мужчина в джинсах и рубашке с улыбкой подошел к Оле.
— Оля? — удивленно протянул он. — Вот это встреча…
— Женя? — Оля тоже замерла, потом улыбнулась. — А ты все здесь живешь?
— Нет, заехал к родителям.
— И я к родителям, — Оля немного засмущалась.
— Давно не виделись. Ты сильно изменилась. Хотя ты и раньше была очень собранная, но сейчас выглядишь, как бухгалтер из крупной фирмы, — Евгений попытался пошутить.
— Так я и есть бухгалтер.
— Ты же мечтала рисовать.
— Ну… знаешь, оказывается, что рисованием на жизнь не заработать. А вот считать цифры — очень даже.
Они разговорились. Оля удивилась, как легко с ним говорить — будто бы не прошло восемь лет с момента окончания школы. Женя рассказал, что теперь он живет в другом районе, работает в IT, а сюда наведывается редко, только к отцу с матерью. Разговор затянулся, но взглянув на часы, Оля резко спохватилась:
— Прости, мне пора. Я же к отцу на день рождения шла. И так уже опаздываю
— Тогда давай я запишу твой номер. Может, на следующей неделе выпьем кофе?
Она колебалась всего долю секунды, но потом кивнула и продиктовала телефон. Женя улыбнулся и обещал написать.
Праздник у родителей был, как всегда, в стиле «семейное застолье ради галочки». Бабушка Валентина, тетя Екатерина Григорьевна, родители — сдержанно любезные, и конечно же, Алексей. Он съел свою порцию за пять минут и скрылся в своей комнате, даже толком не поздравив отца.
А вот Оле пришлось сидеть весь вечер и отвечать на расспросы родственников.
— Ну что, Олечка, когда уже замуж? — ехидно спросила тетка.
— Ты же у нас серьезная женщина. Карьера, цифры… А счастья личного-то нет. — добавила бабушка. — Пора бы уже. А то смотри не успеешь детей родить.
— Может, уже пора завести кого-нибудь? А то все работа, да работа… — с натянутой улыбкой вставила мать.
Оля сглотнула и сдержанно улыбнулась.
— Не думала, что тебя это интересует, — она обратилась к матери. — А поводу женитьбы… как найду хорошего человека, так сразу сообщу.
— Достойного! — фыркнула Людмила Григорьевна. — Будто ты из семьи каких-то учителей. Надо быть попроще и тогда бы уже замужем была, а не по своим работам бегала.
— Так я почему по работам бегаю, потому что на свою квартиру хочу заработать. Вы ж меня с отцом сами выгнали, как только я в институт поступила. Потому что Леше нужна была комната, а она у нас была на двоих. Сейчас он себе ни в чем не отказывает, а я плохая, потому что пытаюсь заработать денег.
— Ты говори, да не заговаривайся! — рявкнул отец. — Что из моего дня рождения устроила?!
Оля посмотрела на Егора Андреевича с неприязнью, затем встала из-за стола и направилась к выходу.
— А ну стой! Тебя никто не отпускал! — продолжал отец.
— А кто меня должен отпускать? Я тут не живу уж восемь лет. И все какие-то претензии к дочери. Начните с себя! — только и сказала Оля, а затем скрылась за дверью.
Людмила Григорьевна сидела с недовольным выражением лица.
— Я не понимаю и в кого она такая пошла. Ну все ж для детей делаем, — она пыталась оправдать себя.
— Вот-вот, а они потом дверьми хлопают, — поддержала ее сестра.
Оля вышла на улицу с удивительным ощущением свободы. Словно десятилетиями копившиеся слова наконец-то нашли выход. Она медленно шла к остановке, не оборачиваясь на знакомые окна, в которых когда-то мечтала видеть уют, тепло и заботу.
Оля села в автобус и выбрала место на дальнем сиденье у окна, а затем вставила в уши наушники. Зазвучал голос диктора — началась любимая аудиокнига. Сюжет уносил в другие миры, вдали от упреков, давления и семейных упреков. За окном сменялись огни вечернего города, а в душе постепенно становилось спокойнее.
Полчаса в пути пролетели незаметно. Показалась знакомая пятиэтажка. Дома пахло чистотой и мятой, которую так любила Ольга. Она сняла кофточку, поставила чайник и переоделась в домашнюю одежду.
И вдруг появилось всплывающее уведомление на экране телефона. Сообщение от Жени. Оля даже вздрогнула, она почти забыла об этой встречи после семейного скандала.
«Привет. Не хочу показаться навязчивым, но было бы здорово пообщаться еще. Как насчет кофе в пятницу? Я знаю хорошее место.»
Оля улыбнулась и пальцы сами набрали ответ:
«Привет, Женя. Буду очень рада встрече. Пятница — идеально.»
Всю неделю Оля работала в привычном ритме. Мысль о встрече с Женей то и дело прорывалась сквозь рутину из цифр и отчетов, и, как ни старалась она оставаться хладнокровной, внутри все равно было легкое волнение.
Когда настал долгожданный вечер, Оля немного нервничала, подбирая наряд. В итоге выбрала простое, но элегантное платье карамельного оттенка. Без излишней показушности, но со вкусом. Женя приехал вовремя, и, когда она села в его машину, улыбнулся:
— Ты выглядишь потрясающе!
Они приехали в уютное кафе с приглушенным светом и тихой мелодичной музыкой. Женя был легким в общении, шутил и был внимательным. Он рассказывал смешные истории с работы, вспоминал школьные годы, и Оля не могла сдерживать смех — давно она так не отдыхала душой.
— А ты, кстати, почти не изменилась, — сказал он, внимательно изучая молодую женщину напротив. — Та же самая Оля — умная, спокойная и невероятно добрая.
— Ты первый, кто это говорит за последние лет десять, — с усмешкой призналась она. — Обычно обо мне вспоминают только, когда кому-то нужно свести дебет с кредитом.
Они проговорили почти до закрытия, и когда вышли на улицу, Женя предложил подвезти Олю домой.
— Не думай отказываться. Поздно, а я, между прочим, буду волноваться.
Оля раскраснелась и села в машину. Он включил легкую музыку и завел мотор. Через двадцать минут они свернули в ее район — старые панельные дома, тусклое освещение и редкие прохожие.
— Ты живешь в этом районе? — удивился Женя, припарковавшись у подъезда.
— Да, уже давно. Здесь цена на жилье самая бюджетная, — спокойно объяснила Оля.
Он оглядел двор и сказал:
— Не хочу показаться снобом, но это место выглядит… мягко говоря, страшновато и совсем неуютно. Ты каждый день сюда добираешься одна?
— Да, уже четвертый год, — пожала плечами она. — Все, что могу себе позволить, к сожалению… Но я не жалуюсь, ты не думай, — Оля замахала руками.
Женя ничего не сказал. Лишь посмотрел на нее чуть дольше, чем обычно. В его глазах не было жалости или снисхождения — только уважение и… интерес.
— Тогда ты чертовски крутая, Оля. Серьезно. — Он наклонился вперед, выключил двигатель и повернулся к ней. — Давай так. В следующий раз я заберу тебя отсюда. Не потому, что тебе нужно куда-то сбежать отсюда, а потому, что я действительно хочу тебя снова увидеть.
Оля замерла на секунду. Потом кивнула:
— Это… неожиданно. Я подумаю.
— У тебя нет времени думать. Завтра я заберу тебя вечером и мы поедем наблюдать за вечерними огнями города.
Оля вышла из машины и, прежде чем закрыть дверь, обернулась:
— Хорошо. Я буду ждать тебя в семь.
И, не дожидаясь ответа, мягко закрыла дверь. Войдя в подъезд, она почувствовала, как сердце забилось быстрее. Оля остановилась и попыталась подышать и успокоится, но ничего не помогало. Ей еще в школе нравится Женя, но сейчас он стал просто невероятным. За ужином Оля всячески пыталась скрыть свой интерес, и возможно, у нее это получилось. Но приглашение Евгения на завтрашнюю прогулку просто выбило у нее землю из-под ног.
На следующее утро Оля проснулась раньше будильника. Сон, как и полагалось в таких случаях, был беспокойным, урывками, с бессмысленными сюжетами, но все время в голове крутились мысли о вчерашней встрече.
Чтобы заглушить волнение, Ольга принялась за уборку. Сначала ванна, потом кухня, затем сортировка вещей в шкафу, хотя вчера она перебирала его буквально на днях. Моющие средства, щетки, тряпки — все шло в ход. Но даже пыль с плинтусов не могла заглушить неутихающий стук сердца. Мысли о Жене были как невидимая нить — тянулись сквозь быт, вплетаясь в каждое движение.
— Ну что ты делаешь? — тихо сказала она себе, остановившись перед зеркалом. — Это же просто встреча…
Но это была не просто встреча. Женя стал чем-то большим уже после первой прогулки. Его внимание, доброжелательность, умение слушать и видеть — это было таким… редким.
Оля смотрела на себя в отражении и не понимала:
— Что он вообще нашел во мне? Ни красоты, ни какого-то шарма, ничего…
Простая женщина, вечно замученная, в голове только таблицы и цифры. И все же… он звонил, писал и искал повода просто быть рядом.
С каждым днем их встречи становились все регулярнее. Сначала кофе по выходным, потом ужины после работы, а затем — вечерние звонки и сообщения ни о чем, от которых сердце билось еще чаще. Рядом с Женей хотелось быть женщиной, а не лучшим работником месяца.
А потом он неожиданно предложил:
— Переезжай ко мне. Там есть место и отдельный шкаф, и плед, и даже зарядка для твоего телефона. Все, что только хочешь. Я больше не могу смотреть, как ты возвращаешься вечерами в такое страшное место.
Оля сначала растерялась. Она никогда не жила ни с кем. Даже в университете у нее был съемный угол, работа, учеба и минимум общения. Но Женя разрушал все ее привычные схемы. Он не лез в ее пространство, но всегда был рядом. Он умел быть тихим и сильным одновременно.
И когда она согласилась, переезд стал не началом тревог, а неожиданным облегчением. Наконец-то не надо платить за аренду, не надо возвращаться в пустую квартиру и озираться по сторонам поздними вечерами.
Прошло полгода. Они обустроились. Женя настоял на покупке нового комода для ее одежды, а потом — на кресле, где она могла бы заниматься своей любимой вышивкой по вечерам. Он не скупился, но и не кичился доходами. Все было по-домашнему тепло и спокойно. Даже в доме родителей Оля не чувствовала такого спокойствия и умиротворения.
Но однажды, в обычный будний день, раздался звонок телефона.
— Оля, — в голосе Людмилы Григорьевны слышалась тревога. — Тут такое дело… Я заболела. Сильно. Нужны деньги на лечение. Приличная сумма.
— Что случилось? — Оля тут же выпрямилась.
— По-женски… Надо все проверить, чтобы не допустить ухудшения. Плюс дорогие лекарства. Нужно двести тысяч.
— Двести тысяч? — удивленно воскликнула Оля, для которой такие деньги были приличной суммой.
— Да, я знаю, что у тебя есть. Ты же прижимистая. Мне больше не к кому обратится.
— Ладно, — вздохнула Ольга. — Я подумаю что могу сделать и перезвоню.
Оля положила трубку и начала обдумывать слова матери и чтобы не рубить в горяча, решила дождаться Женю с работы и обсудить все с ним. Он должен был вернуться уже через полчаса.
Женя вернулся домой, как обычно, с пакетом свежей выпечки и улыбкой.
— Я купил те булочки, которые ты любишь, с творогом и вишневым джемом, — сообщил он с порога. — Идеальны после рабочего дня. Ты как?
Оля усмехнулась, но на лице ее отразилось напряжение. Она поставила чайник и жестом предложила ему присесть за стол.
— Женя, мне звонила мама, — начала она тихо. — Сказала, что заболела. И ей якобы срочно нужны деньги — двести тысяч.
Женя нахмурился:
— Что-то серьезное?
— По ее словам — «по-женски». Но все звучало как-то… слишком расплывчато. Я же проходила полное обследование год назад. И с анализами, и с УЗИ, и с хорошими специалистами — вышло чуть больше тридцати тысяч. Это с запасом и с препаратами. А тут — двести. Без какой-либо конкретики.
Женя наклонился вперед:
— Ты думаешь, это может быть… не совсем правда?
— Я не знаю. Просто у меня есть восемьдесят тысяч — свободных. Остальные сбережения на закрытом счете, я не могу их снять. Да и не хочу. Это моя подушка безопасности, которую я копила годами. Я готова отдать эти восемьдесят, но если понадобится больше — просто… не уверена, стоит ли.
Женя посмотрел на нее внимательно, затем мягко улыбнулся:
— Поехали вместе. Передадим деньги и… посмотрим, как они на это отреагируют. Если что — я добавлю.
Оля удивленно посмотрела на него:
— Ты серьезно?
— Оля, я с тобой. Так что не переживай и поехали.
Через полтора часа они уже стояли в знакомой квартире. Людмила Григорьевна открыла дверь и замерла, увидев дочь не одну, а в компании небритого высокого мужчины.
— Добрый вечер, — вежливо сказал Евгений.
— Привет, мам. Что случилось?
Людмила Григорьевна прищурилась и язвительно произнесла:
— Это кто еще такой?
— Мой… — Оля запнулась.
— Я ваш будущий зять, — Женя продолжил за нее, а Оля удивленно взглянула на мужчину.
— Мда… ну и нравы. Мать и не знает ничего, а она уже мужиков в дом водит.
— Мам, давай лучше про твою проблему поговорим. Вроде как это тебе надо.
— Да, конечно… — женщина немного замешкалась. Людмила Григорьевна надеялась, что дочь просто перечислит ей деньги и не будет ничего выяснять. — проходите на кухню.
Отец, тем временем, даже не вышел из комнаты, чтобы поздороваться. До сих пор злился на дочь за ее поведение на дне его рождения.
— Ходила сегодня к врачу, сказали нужно срочное обследование. Я сразу тебе позвонила. У нас то таких денег нет. Леша сейчас не работает, поэтому нам тяжело.
— А что ему мешает работать? — прямо спросил Евгений.
— Мужчина, а вы почему интересуетесь? — с ехидной ноткой спросила Людмила Григорьевна.
— Да помню, как он в школе курил по углам. Вот и думаю, такой проныра был. Неужели сейчас не может себе работу найти? Может, просто не хочет?
— А вам откуда знать, каким был мой сын в школе?
— Так я же вроде как одноклассник Олин. А вот вас я не помню. Кажется, даже на выпускном вас не было… — прямо ответил Женя.
Людмила Григорьевна скривилась, но деньги от дочери все-таки взяла.
— Ладно уж. Хватит на первое время. Потом позвоню, когда надо будет еще.
Оля со спокойной душой вышла из родительской квартиры. На душе было немного тревожно, но рядом шел Женя и ничего лишнего не спрашивал. Он все понял без слов.
Оля знала — деньги ей никто не вернет. Но зато мать хотя бы узнает, что с ней. Где-то в глубине души ей хотелось верить, что все-таки мать использует эти деньги по назначению…
Но надежда оказалась недолгой. Прошла неделя — и снова раздался звонок. На экране — «Мама».
Оля нехотя приняла вызов.
— Оля, — голос матери был бодрым, почти деловым. — Ты знаешь, та сумма, которую ты дала… ее не хватило. Обследование дорогое, лекарства по новым назначениям. Надо бы еще… ну, хотя бы сто пятьдесят.
Оля закусила губу и тихо выдохнула:
— Мама, я просила тебя дать хоть какие-то документы и выписки. У меня нет таких денег. Это все, чем я могла помочь. Я могу помочь тебе найти хорошего врача, который будет не таким дорогим.
— Нет, ты не понимаешь. Мне нужен именно мой врач, я доверяю только ему.
— Ладно, я подумаю и перезвоню.
— Да уж, ты получше подумай, а то мать помрет без твоей помощи.
Тем же вечером Женя вернулся домой чуть позже обычного. Он ездил к родителям — помочь отцу передвинуть шкаф из-за ремонта. И сразу с порога сообщил:
— Оль, мне надо с тобой поговорить.
Она подняла на него глаза:
— Что случилось?
— Возле подъезда твоих родителей стояла новенькая красная Мазда. Я сначала прошел мимо, но потом взглянул и увидел, что за рулем сидит твой брат. Он сидел и пил кофе с какой-то девушкой. И он выглядел абсолютно спокойным, будто ваша мать и не болеет вовсе ничем. Не знаешь, откуда у безработного человека деньги на такую машину?
Оля побледнела. На секунду ей даже стало трудно дышать. Все сложилось в голове в один пазл.
— Мама… она же сказала, что Леша сейчас без работы. Значит… она взяла кредит на себя. Ради него. А теперь хочет, чтобы я его выплачивала. Здорово придумала, ничего не скажешь…
Женя сел рядом и мягко, но уверенно сказал:
— И вероятно будет просить денег каждый месяц. Ты дала им понять, что можешь — значит, они решили, что ты должна.
Оля закрыла глаза и почувствовала себя не только обманутой, но и глубоко несчастной.
— Я не хочу больше. Не могу, — прошептала она.
Женя обнял ее, и в его объятиях она почувствовала себя лучше.
— Дыши… спокойнее… — успокаивал ее любимый. — Ты не обязана. Если твоя мать решила, что будет помогать сыну до конца своих дней, то пожалуйста. Ты тут не причем. Поняла? Не надо брать на себе больше ответственности, чем можешь вынести.
На следующий день Оля набрала номер матери. Голос у нее был спокойный и твердый, потому что она уже все для себя решила.
— Мам, я подумала. Я не смогу найти еще сто пятьдесят тысяч. У меня их просто нет. Вам с отцом придется подумать, как выкрутиться самим.
На том конце трубки наступила пауза, но не надолго.
— Вот как? — резко ответила Людмила Григорьевна. — Значит, ты оставишь свою мать умирать? После всего, что мы для тебя сделали?
Оля вздохнула:
— А можно поподробнее? Что именно вы сделали? За что я должна вас благодарить?
На том конце повисло молчание. Мать запнулась.
— Ну… ты выросла, выучилась…
— Сама. Выгнали из дома, когда я поступила в институт. Денег ни на что не давали. Врачей, репетиторов, подарков — ничего не было. Любви — тем более. Я все сделала сама. И теперь вы хотите, чтобы я еще и ваши долги отдавала?
— Ах ты неблагодарная! — выкрикнула Людмила Григорьевна. — Забыла, кто тебе жизнь дал?! Мы все силы на тебя положили!
— Нет, мам. Ты все силы положила на Лешу. А я — всегда была на подхвате. И, знаешь… с меня хватит.
Оля не дождалась ответа и нажала кнопку «завершить звонок». Сердце билось часто, но на удивление спокойно. Телефон завибрировал почти сразу — снова звонок от мамы. Затем еще один. Потом еще.
Оля перевела телефон в беззвучный режим и положила его на полку. Она не собиралась больше убирать за своим братом. Не собиралась спасать мать, которая никогда не спасала ее. Не собиралась расплачиваться за чужие кредиты, ложь и манипуляции.
Вечером она заварила себе чай с жасмином, достала любимую книгу, укрылась пледом и прижалась к плечу Жени. Жить без постоянного чувства вины было гораздо проще и спокойнее.
А Людмила Григорьевна тем временем искала деньги на очередной платеж за красную Мазду, звонила по знакомым и родственникам, но никто из них не был готов к таким финансовым потерям.
