– Что? – Светлана замерла, держа в руках чашку с остывшим чаем. Её голос дрогнул, но она старалась держать себя в руках. – Людмила Петровна, это вы сейчас серьёзно?
– Конечно, серьёзно, Светочка, – она слегка наклонилась вперёд, будто собиралась сообщить государственную тайну. – Артём – мой сын, твой муж. Он глава семьи, отец двоих детей. А этот дом… ну, сама посуди, тётя твоя одинокая была, детей у неё не было. Кому, как не Артёму, продолжить семейное дело?
Светлана поставила чашку на стол, чтобы не выронить её из дрожащих пальцев. За окном, в саду, шелестели старые яблони, которые её тётя, Вера Ивановна, так любила подрезать каждую весну. Этот дом – двухэтажный, с потёртым деревянным полом и большими окнами, выходящими на реку, – был для Светланы не просто недвижимостью. Это было место, где она провела всё детство, где тётя учила её печь пироги с вишней и рассказывала истории про свою молодость. И вот теперь свекровь, сидя на выцветшем диване, который тётя так берегла, требует отдать его?
– Людмила Петровна, – Светлана сделала глубокий вдох, – тётя завещала дом мне. Это её воля. Она хотела, чтобы он остался у меня.
– Ох, Света, не начинай про завещания, – свекровь махнула рукой, будто отгоняя муху. – Завещания пишутся сгоряча, а жизнь – она другая. Артём с детьми в этой вашей двушке в городе ютится, а ты тут одна будешь в особняке хозяйничать? Где справедливость?
Светлана почувствовала, как внутри всё сжимается. Свекровь мастерски била по больным местам, и упоминание о детях было как удар под дых.
– А вы с Артёмом это обсуждали? – спросила Светлана, надеясь, что муж не поддерживает эту идею.
– Конечно, обсуждали! – Людмила Петровна выпрямилась, будто генерал перед битвой. – Он согласен, что дом должен быть у него. Это же логично, Света. Ты – его жена, а он – мужчина, глава семьи.
Светлана сжала кулаки под столом. Её муж, Артём, был добрым и мягким человеком, но его главная слабость – неспособность спорить с матерью. Людмила Петровна всегда умела настоять на своём, и Светлана не раз видела, как Артём сдаётся под её напором.
– Я поговорю с Артёмом, – тихо сказала Светлана. – Это наше общее решение.
– Ну, поговори, поговори, – свекровь снисходительно улыбнулась. – Только не тяни. Я уже договорилась с риелтором, чтобы дом оценили. Надо знать, сколько он стоит, чтобы всё по-честному оформить.
– Оформить? – Светлана почувствовала, как кровь стынет в жилах. – Что оформить?
– Как что? – Людмила Петровна посмотрела на неё, как на ребёнка. – Дом перепишем на Артёма. А там уж он решит, что с ним делать – жить, продать, сдать в аренду. Главное, чтобы всё было в семье.
Светлана и Артём жили вместе уже десять лет. Двое детей – шестилетняя Маша и трёхлетний Коля – заполняли их маленькую квартиру в подмосковном городке шумом, смехом и бесконечными игрушками, разбросанными по полу. Квартира, купленная в ипотеку, была тесной: спальня, где едва помещалась двуспальная кровать, гостиная, она же детская, и кухня, где за столом с трудом умещались четверо. Когда Светлана узнала, что тётя Вера завещала ей свой старый дом в деревне, она почувствовала, будто жизнь подарила ей второй шанс.
Дом был не просто строением – он был мечтой. Просторные комнаты, запах старого дерева, скрипящие половицы, вид на реку, где по утрам поднимался туман. Светлана уже представляла, как они с Артёмом и детьми переедут сюда, как Маша будет бегать по саду, а Коля – строить замки из песка у воды. Она видела, как они с мужем будут сидеть на веранде, попивая чай, и обсуждать планы на будущее. Но Артём, услышав про завещание, только пожал плечами:
– Дом, конечно, классный, но это же деревня, Свет. Дети, школа, работа – как мы будем туда ездить?
– Мы найдём способ, – ответила тогда Светлана, полная надежд. – Это же наш шанс на что-то большее.
Но теперь, сидя напротив свекрови, она начинала понимать, что её мечта может стать яблоком раздора.
– Людмила Петровна, – Светлана постаралась говорить спокойно, – я понимаю, что Артём ваш сын, и вы хотите для него лучшего. Но этот дом – это моё наследство. Моя тётя хотела, чтобы он был у меня.
– А что твоя тётя? – свекровь вскинула брови. – Она была одинокой женщиной, без семьи, без детей. А у нас – семья, Света! Дети растут, им нужно пространство. Ты же не хочешь, чтобы твои дети в тесноте мучились?
Светлана почувствовала, как в горле встаёт ком. Свекровь мастерски била по больным местам, и упоминание о детях было как удар под дых. Конечно, она хотела лучшего для Маши и Коли. Но почему это должно быть за счёт её мечты?
– А вы с Артёмом это обсуждали? – спросила Светлана, надеясь, что муж не поддерживает эту идею.
– Конечно, обсуждали! – Людмила Петровна выпрямилась, будто генерал перед битвой. – Он согласен, что дом должен быть у него. Это же логично, Света. Ты – его жена, а он – мужчина, глава семьи.
Светлана сжала кулаки под столом. Её муж, Артём, был добрым и мягким человеком, но его главная слабость – неспособность спорить с матерью. Людмила Петровна всегда умела настоять на своём, и Светлана не раз видела, как Артём сдаётся под её напором.
– Я поговорю с Артёмом, – тихо сказала Светлана. – Это наше общее решение.
– Ну, поговори, поговори, – свекровь снисходительно улыбнулась. – Только не тяни. Я уже договорилась с риелтором, чтобы дом оценили. Надо знать, сколько он стоит, чтобы всё по-честному оформить.
– Оформить? – Светлана почувствовала, как кровь стынет в жилах. – Что оформить?
– Как что? – Людмила Петровна посмотрела на неё, как на ребёнка. – Дом перепишем на Артёма. А там уж он решит, что с ним делать – жить, продать, сдать в аренду. Главное, чтобы всё было в семье.
Светлана вышла на веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Вечер был прохладным, река за домом тихо шелестела, отражая первые звёзды. Она обхватила себя руками, пытаясь успокоиться. В голове крутился рой мыслей: как тётя Вера, сидя на этой самой веранде, рассказывала ей о своей жизни, о том, как этот дом был её убежищем после всех невзгод. «Этот дом – твой, Светочка, – говорила она, гладя её по голове. – Он всегда будет твоим домом». И вот теперь этот дом хотят отобрать.
Светлана услышала скрип двери за спиной. Это был Артём. Он приехал из города, его тёмные волосы были растрёпаны, а в руках – пакет с продуктами.
– Свет, ты чего на улице? Холодно же, – он поставил пакет на пол и подошёл к ней.
– Твоя мама была здесь, – тихо сказала Светлана, глядя на реку. – Сказала, что дом нужно переписать на тебя.
Артём замер. Его лицо, обычно открытое и улыбчивое, стало серьёзным.
– Она что, правда это сказала? – спросил он, потирая затылок.
– Да, – Светлана повернулась к нему. – И ещё сказала, что ты с ней согласен. Это правда, Артём?
Он отвёл взгляд, и это молчание сказало больше, чем любые слова. Светлана почувствовала, как сердце сжимается.
– Свет, я… – начал он, но замялся. – Мама просто хочет, чтобы у нас всё было хорошо. Она думает о детях.
– А о чём думаю я? – голос Светланы задрожал. – Этот дом – моя память о тёте. Это не просто стены, Артём. Это моя жизнь, мои воспоминания.
– Я понимаю, – он шагнул к ней, но она отступила назад. – Но мама говорит, что дом большой, и если мы его продадим, то сможем купить что-то поближе к городу. Для детей.
– Продадим? – Светлана посмотрела на него так, будто видела впервые. – Ты серьёзно? Ты хочешь продать мой дом?
– Не твой, Свет, – он вздохнул. – Наш. Мы же семья.
Это слово – «семья» – резануло её, как нож. Семья. Но почему тогда она чувствует себя чужой в этой семье?
На следующий день Светлана решила съездить в город, чтобы встретиться с нотариусом. Она хотела понять, насколько крепко её права на дом. В кабинете нотариуса, пожилой женщины с добрыми глазами, пахло старыми книгами и кофе.
– Завещание составлено чётко, – сказала нотариус, листая документы. – Дом полностью ваш, Светлана Сергеевна. Никаких дополнительных условий или наследников.
– А если… – Светлана замялась, – если кто-то из родственников мужа будет настаивать на разделе?
– Без вашего согласия никто ничего сделать не сможет, – нотариус улыбнулась. – Это ваше имущество. Вы вправе решать, что с ним делать.
Светлана вышла из кабинета с чувством облегчения, но оно быстро сменилось тревогой. Она знала, что Людмила Петровна не отступит так просто. И Артём… Артём, которого она любила всем сердцем, но который всегда поддавался влиянию матери.
Вернувшись домой, она застала неожиданную картину: во дворе стоял незнакомый мужчина в строгом костюме, с планшетом в руках. Он что-то фотографировал, делая пометки.
– Вы кто? – спросила Светлана, подходя ближе.
– Здравствуйте, – мужчина протянул визитку. – Я риелтор, Олег Викторович. Меня пригласила Людмила Петровна для оценки дома.
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она даже не успела ответить, как из дома вышла свекровь, сияя улыбкой.
– Светочка, хорошо, что ты приехала! – воскликнула она. – Олег Викторович говорит, что дом можно продать за очень хорошие деньги!
– Продать? – Светлана посмотрела на неё, потом на риелтора. – Кто вам дал право вообще сюда приезжать?
– Ну как кто? – Людмила Петровна развела руками. – Я же для семьи стараюсь. Артём согласен, а ты… ты просто не понимаешь, какая это возможность!
Светлана сжала кулаки. Её голос дрожал, но она старалась говорить твёрдо:
– Это мой дом. И я ничего продавать не собираюсь.
Риелтор кашлянул, явно чувствуя неловкость.
– Простите, я думал, всё согласовано, – пробормотал он, отступая к машине.
– Света, не устраивай сцен, – Людмила Петровна нахмурилась. – Подумай о детях. О будущем.
– Я думаю о будущем, – отрезала Светлана. – О своём будущем. И о том, что этот дом – мой.
Вечером, когда дети уже спали, Светлана сидела на кухне, глядя на старую фотографию тёти Веры. На снимке тётя улыбалась, стоя у яблони в саду. Её глаза, такие же голубые, как у Светланы, светились теплом. «Этот дом – твой, Светочка», – снова прозвучал её голос в голове.
Артём вошёл на кухню, держа в руках кружку.
– Свет, давай поговорим, – сказал он тихо.
– Давай, – она посмотрела на него, чувствуя, как внутри всё кипит. – Объясни мне, почему ты не сказал своей маме, что это мой дом? Почему позволил ей вызвать риелтора?
– Я… – он замялся. – Я не думал, что она так далеко зайдёт.
– Не думал? – Светлана горько усмехнулась. – Артём, ты всегда «не думаешь», когда дело доходит до твоей мамы.
Он сел напротив, глядя в стол.
– Она хочет, чтобы у нас всё было хорошо, – сказал он наконец. – Она думает, что продажа дома даст нам деньги на новую квартиру.
– А ты что думаешь? – Светлана смотрела ему в глаза. – Это мой дом, Артём. Моя тётя оставила его мне. Не тебе, не твоей маме – мне.
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Светлана почувствовала, как внутри что-то ломается. Она любила Артёма, но сейчас, глядя на него, видела не мужа, а человека, который не может защитить её интересы.
– Я не отдам этот дом, – сказала она твёрдо. – И если ты с этим не согласен, нам нужно серьёзно поговорить о том, что для нас значит «семья».
Артём поднял на неё взгляд, полный растерянности.
– Свет, ты же не хочешь ссориться?
– Я не хочу ссориться, – ответила она. – Но я устала чувствовать себя чужой в своей собственной жизни.
На следующий день Светлана решила навестить соседку, тётю Любу, которая знала тётю Веру лучше всех. Тётя Люба, пожилая женщина с добродушной улыбкой, встретила её чаем и домашним печеньем.
– Светочка, ты прямо как Вера в молодости, – сказала она, глядя на неё. – Такая же упрямая.
– Тёть Люб, – Светлана вздохнула, – скажите, тётя Вера когда-нибудь говорила, почему она оставила дом именно мне?
– Конечно, говорила, – тётя Люба улыбнулась. – Она всегда считала тебя своей душой. Говорила, что ты понимаешь этот дом, его историю. Что ты не дашь ему пропасть.
Светлана почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза.
– А если… если его хотят забрать? – тихо спросила она.
– Забрать? – тётя Люба нахмурилась. – Кто посмеет? Это твой дом, Света. Вера бы такого не простила.
Эти слова придали Светлане сил. Она вернулась домой с твёрдым решением: она не отдаст дом. Но вечером её ждал новый сюрприз. На пороге стоял младший брат Артёма, Дима, с широкой улыбкой и бутылкой вина.
– Светка, поздравляю с наследством! – воскликнул он, обнимая её. – Слышал, домина у тебя знатный!
– Спасибо, – настороженно ответила Светлана. – А ты… зачем приехал?
– Да так, проведать, – Дима пожал плечами. – Мама сказала, что ты тут одна, а дом большой. Может, помощь нужна?
Светлана почувствовала холодок по спине. Ещё один родственник. Ещё одна попытка влезть в её жизнь. Она посмотрела на Диму, на его хитрую улыбку, и поняла: это не просто визит. Что-то назревало.
Светлана закрыла за Димой дверь, но холодок в груди не отпускал. Его улыбка, слишком широкая, слишком дружелюбная, напоминала ей о свекрови – та же манера говорить, будто всё уже решено. Она прошла на кухню, поставила чайник и попыталась собраться с мыслями. Дима, младший брат Артёма, никогда не был близким человеком. Он появлялся в их жизни редко, обычно когда ему что-то было нужно – денег занять, машину одолжить или просто похвастаться своими «грандиозными» планами. И вот теперь он здесь, с бутылкой дешёвого вина и разговорами о «помощи».
– Свет, ты чего такая напряжённая? – Дима плюхнулся на стул, развалившись, как у себя дома. – Я же просто заехал, узнать, как дела. Мама сказала, у тебя тут особняк, прям замок!
– Не замок, – сухо ответила Светлана, разливая кипяток по чашкам. – Дом. Старый, но мой.
– Ну, твой, твой, – Дима хмыкнул, потянувшись за печеньем с тарелки. – Только знаешь, такие дома – это ж обуза. Ремонт, налоги, коммуналка. Мама говорила, ты вроде не хочешь его держать.
Светлана замерла, держа чайник.
– Это твоя мама так сказала? – она медленно повернулась к нему. – Странно, потому что я ей ясно дала понять, что дом продавать не собираюсь.
Дима пожал плечами, будто это его не касалось.
– Да ладно, Свет, не кипятись. Я просто к слову. Мама упомянула, что дом можно выгодно загнать. Рынок сейчас горячий, знаешь? Вон, в соседней деревне коттедж ушёл за пятнадцать миллионов!
– Пятнадцать миллионов? – Светлана прищурилась. Откуда у Димы такие цифры? Она ещё не успела толком узнать стоимость дома, но слова риелтора, которого притащила свекровь, крутились в голове. Олег Викторович что-то говорил про «хорошие деньги», но конкретных сумм не называл.
Она посмотрела на Диму, на его небрежную позу, на то, как он жевал печенье, роняя крошки на стол. Что-то в его тоне, в этой внезапной заботе, настораживало.
– Дима, – она села напротив, стараясь говорить спокойно, – зачем ты на самом деле приехал?
Он ухмыльнулся, но глаза остались холодными.
– Да расслабься, Свет. Просто семейный визит. Мама переживает, что ты тут одна, в глуши. А я подумал, может, помогу чем. Ну, там, с ремонтом, или… с продажей. У меня есть знакомый риелтор, он такие дела быстро проворачивает.
– У тебя? – Светлана почувствовала, как внутри закипает злость. – У твоей мамы уже есть риелтор. Олег Викторович, кажется?
Дима замялся, но быстро взял себя в руки.
– Ну, это мамин, а мой – получше. Серьёзный парень, с связями. Если хочешь, могу его позвать, оценит всё по-честному.
– По-честному, – повторила Светлана, почти шепотом. Она встала, поставила чашку в раковину и посмотрела на Диму. – Спасибо за визит, Дима. Но я справлюсь сама.
Он открыл было рот, но она уже открыла дверь, ясно давая понять, что разговор окончен. Дима пожал плечами и ушёл, бросив на прощание:
– Подумай, Свет. Не упусти шанс.
Когда Артём вернулся домой, Светлана сидела на веранде, завернувшись в плед. Дети спали, дом был тихим, только река за окном шептала что-то своё. Артём выглядел уставшим – рубашка помята, под глазами тени. Он сел рядом, молча глядя на звёзды.
– Дима был здесь, – сказала Светлана, не глядя на него.
– Дима? – Артём нахмурился. – Зачем?
– Сказал, что хочет «помочь». – Она выделила последнее слово, вложив в него весь сарказм, который накопился за день. – Артём, что происходит? Твоя мама, теперь твой брат. Они все решили, что мой дом – это их бизнес-проект?
Артём вздохнул, потирая виски.
– Свет, я не знаю, что у Димы в голове. Он вечно со своими схемами. А мама… она просто хочет, чтобы у нас всё было хорошо.
– Хорошо? – Светлана повернулась к нему, её голос задрожал. – Артём, она хочет продать мой дом! А ты молчишь! Ты хоть раз сказал ей «нет»?
Он отвёл взгляд, и это молчание снова ударило её, как пощёчина.
– Я не хочу ссориться с ней, – наконец сказал он. – Она моя мама, Свет. Она всю жизнь для нас старалась.
– А я? – Светлана встала, плед соскользнул на пол. – Я твоя жена, Артём. Мама твоих детей. Почему ты не можешь встать на мою сторону?
– Я на твоей стороне, – он тоже встал, пытаясь взять её за руку, но она отступила. – Просто… дом большой, Свет. А мы вчетвером в двушке. Мама права, если его продать, мы сможем…
– Хватит! – Светлана почти крикнула, но тут же понизила голос, вспомнив о спящих детях. – Это не твой дом, Артём. И не твой мамы. Это мой. И я не собираюсь его продавать, чтобы угодить твоей семье.
Артём смотрел на неё, и в его глазах было что-то новое – не только растерянность, но и раздражение.
– Ты говоришь, будто я против тебя, – сказал он. – Но я тоже хочу лучшего для нас. Для детей.
– Тогда почему ты позволяешь своей маме и брату решать за меня? – Светлана чувствовала, как слёзы жгут глаза, но она не дала им вырваться. – Я устала, Артём. Устала быть невидимкой в этой семье.
На следующий день Светлана решила разобраться с домом раз и навсегда. Она позвонила риелтору, которого нашла сама – не того, которого притащила свекровь, и не «знакомого» Димы. Это была женщина средних лет, Елена, с деловым тоном и спокойной уверенностью. Они договорились встретиться у дома.
Елена ходила по комнатам, делала заметки, фотографировала. Светлана следовала за ней, чувствуя, как сердце колотится. Она не собиралась продавать дом, но хотела знать, с чем имеет дело.
– Дом в хорошем состоянии, – наконец сказала Елена, стоя на веранде. – Конечно, нужен ремонт – проводка старая, крыша местами протекает. Но расположение шикарное: река, природа, до города час езды. Если привести в порядок, можно продать миллионов за двадцать. А то и больше.
– Двадцать? – Светлана почувствовала, как кровь приливает к вискам. Дима говорил про пятнадцать, а свекровь вообще не называла цифр. Что-то здесь не сходилось.
– Да, но это с учётом ремонта, – уточнила Елена. – Без него, конечно, меньше. Но я бы на вашем месте не торопилась продавать. Такие дома – редкость. Если хотите, я могу помочь с оценкой для аренды или реконструкции.
– Спасибо, – Светлана кивнула, чувствуя, как в голове начинает складываться план. – Я подумаю.
Вечером она сидела за ноутбуком, изучая объявления о продаже домов в округе. Елена была права – цены на участки у реки взлетели за последние годы. Её дом, даже в текущем состоянии, мог стоить больше, чем она думала. Но главное, что она поняла: свекровь и Дима что-то недоговаривают. Их интерес к дому был слишком настойчивым, слишком… расчётливым.
Она вспомнила слова тёти Любы: «Вера бы такого не простила». И вдруг в голове всплыл разговор, который она почти забыла. Тётя Вера однажды упомянула, что под домом есть старый погреб, где она хранила «кое-что ценное». Светлана тогда посмеялась – тётя любила драматизировать. Но теперь, глядя на старый деревянный пол в гостиной, она задумалась.
Светлана взяла фонарик и спустилась в подвал. Погреб был маленьким, с земляным полом и пыльными полками. Она водила лучом фонарика, пока не заметила что-то странное – в углу, под старым ковром, виднелась деревянная крышка. С трудом подняв её, она обнаружила металлический ящик, покрытый ржавчиной. Сердце заколотилось.
В ящике лежали бумаги – старые, пожелтевшие, но аккуратно сложенные. А среди них – письмо, написанное рукой тёти Веры. Светлана начала читать, и с каждой строчкой её глаза расширялись.
«Моя дорогая Светочка, – начиналось письмо. – Если ты читаешь это, значит, ты нашла мой маленький секрет. Этот дом – не просто дом. Участок, на котором он стоит, особенный. Когда-то я узнала, что земля здесь ценится больше, чем кажется. Власти планировали строить рядом мост, и цены на землю взлетят. Я не хотела, чтобы это стало известно всем, поэтому молчала. Но ты – моя душа, и я знаю, что ты сбережёшь этот дом. Не дай никому забрать его. Это твоё будущее».
Светлана сидела на холодном полу, держа письмо в дрожащих руках. Мост. Она вспомнила слухи о новом шоссе, которое планировали тянуть через их деревню. Если это правда, её дом мог стоить не двадцать миллионов, а в разы больше. И вдруг всё стало на свои места: настойчивость свекрови, внезапный визит Димы, их разговоры о «справедливости». Они знали. Или, по крайней мере, подозревали.
Она поднялась наверх, сжимая письмо. Впервые за эти дни она чувствовала не страх, а силу. Теперь она знала, за что борется. И знала, что не сдастся.
На следующий день Светлана вызвала Артёма на серьёзный разговор. Они сидели на кухне, и она положила перед ним письмо тёти Веры.
– Прочитай, – сказала она твёрдо. – И потом объясни мне, почему твоя мама и брат так рвутся к моему дому.
Артём пробежал глазами текст, его лицо побледнело.
– Свет, я… я не знал, – пробормотал он. – Мама только говорила, что дом можно продать выгодно, но про мост… я не в курсе.
– А Дима? – Светлана смотрела ему в глаза. – Он тоже «не в курсе»?
Артём замялся, и она поняла, что он что-то скрывает.
– Артём, – её голос стал холодным, – если ты знал и не сказал мне, это конец. Я не шучу.
Он поднял на неё взгляд, полный смятения.
– Дима упоминал что-то про мост, – признался он наконец. – Но я думал, это просто его очередная идея. Он всегда что-то придумывает.
Светлана почувствовала, как внутри всё кипит, но она сдержалась.
– Завтра я еду в администрацию, – сказала она. – Узнаю всё про этот мост. И если твоя семья думает, что может манипулировать мной, они ошибаются.
Артём кивнул, но в его глазах была тревога.
– Свет, я не хочу, чтобы мы ссорились, – сказал он тихо.
– Тогда выбери, на чьей ты стороне, – ответила она. – Потому что я устала быть одна против всех.
На следующее утро Светлана поехала в местную администрацию. Там, после долгих разговоров и ожидания, ей подтвердили: проект моста реален. Более того, он уже в стадии планирования, и земля в их деревне скоро станет золотой. Её дом, с его участком у реки, мог стоить десятки миллионов.
Вернувшись домой, она застала Людмилу Петровну на пороге. Свекровь была, как всегда, безупречна – строгое платье, идеальная укладка. Но на этот раз Светлана не чувствовала страха.
– Светочка, я заехала поговорить, – начала свекровь, но Светлана подняла руку.
– Не надо, Людмила Петровна. Я всё знаю. Про мост. Про землю. Про то, почему вы так хотите этот дом.
Свекровь замерла, её улыбка дрогнула.
– Света, ты не так поняла…
– Я поняла всё правильно, – отрезала Светлана. – Этот дом мой. И я не отдам его ни вам, ни Артёму, ни Диме. Если хотите говорить о справедливости, то давайте начнём с того, почему вы решили, что можете распоряжаться моим наследством.
Людмила Петровна открыла рот, но впервые за всё время не нашла, что сказать. Светлана смотрела на неё, чувствуя, как внутри растёт уверенность. Она больше не была той Светланой, которая боялась обидеть или сказать «нет».
– Уходите, – сказала она спокойно. – И не присылайте больше риелторов.
Свекровь развернулась и ушла, не сказав ни слова. Светлана закрыла дверь и почувствовала, как будто сбросила с плеч тяжёлый груз. Теперь у неё была сила – сила сказать «нет» и сила защищать своё.
