— Ты хоть представляешь, сколько сил я вложила в эти клумбы? — Даша стояла посреди разворошенной земли, где еще вчера цвели ее любимые петунии. — А теперь здесь что? Картошка! Опять картошка!
Сергей неловко переминался с ноги на ногу, разглядывая свежевскопанные борозды. Утреннее солнце отражалось в каплях росы на молодых картофельных кустах, уже уверенно занявших территорию.
— Ну, мама просто хотела помочь, — он развел руками. — Она всегда так делала.
— Помочь? — Даша резко обернулась к мужу. — Помочь — это спросить, что нам нужно. А не приходить тайком, пока нас нет, и уничтожать то, что я делала месяц!
Их небольшой дачный участок, доставшийся в наследство от бабушки Даши всего полгода назад, уже стал яблоком раздора. Даша, городская журналистка с мечтой о живописном саде, и Олеся Дмитриевна, свекровь с сорокалетним опытом огородничества, никак не могли найти общий язык.
— Дашенька, ты пойми, — Сергей попытался обнять жену, но она отстранилась, — земля простаивает. Мама говорит, что такой чернозем грех не использовать под овощи.
— Этот чернозем принадлежит нам, — отчеканила Даша. — И я не хочу, чтобы наш участок превратился в колхозное поле. Мы же говорили об этом!
Сергей вздохнул. В его голове не укладывалось, почему две самые важные женщины в его жизни не могут договориться. Мама всегда знала, как лучше. А Даша… Даша была его выбором, его любовью, но такой непохожей на всё, к чему он привык в родительском доме.
— Я поговорю с ней, — пообещал он. — Просто она по-другому не умеет проявлять заботу.
— Это не забота, это вторжение, — Даша наклонилась и подняла выкорчеванный куст петунии. — И скажи своей маме, что в следующий раз я поставлю камеры. Или замок сменю.
Вечером того же дня они сидели за столом у Олеси Дмитриевны. Массивный деревянный стол, накрытый крахмальной скатертью, ломился от угощений. Свекровь словно специально демонстрировала свои кулинарные таланты, будто говоря: вот что значит настоящая хозяйка.
— Кушай, Сереженька, — Олеся Дмитриевна подкладывала сыну очередную порцию. — Совсем худой стал. Не кормят тебя дома-то?
Даша скрипнула зубами, но промолчала. Сергей бросил на нее виноватый взгляд.
— Мама, нам надо поговорить про участок, — начал он, отодвигая тарелку. — Даша расстроилась из-за клумб.
— Каких клумб? — Олеся Дмитриевна искренне удивилась. — А, этих… Так там же только сорняки росли! Я все облагородила, все по-людски сделала.
— Это были не сорняки, — тихо, но твердо сказала Даша. — Это были цветы. Которые я сама выбирала, покупала и сажала.
Олеся Дмитриевна отмахнулась.
— Цветы! На такой земле — цветы! Вот Николай Степанович, брат мой, председателем садового товарищества хочет стать. Говорит, будет порядок наводить. А то понаехали дачники, землю портят, фантазии свои городские воплощают…
— Мама, — Сергей пытался вернуть разговор в нужное русло, — дача теперь наша. И мы сами решаем, что там сажать.
— Конечно ваша, — легко согласилась свекровь. — А я что? Я только помочь хотела. Ты же знаешь, какая у нас земля урожайная. В прошлом году у Зинаиды Петровны картошка не уродилась, а у меня — ведрами носили. Все потому, что я к земле с умом подхожу.
Даша чувствовала, как внутри нарастает раздражение. Любой разговор со свекровью шел по кругу и никогда не приводил к результату.
— Олеся Дмитриевна, — она решила быть предельно ясной, — пожалуйста, больше не приходите на наш участок без приглашения. И особенно не сажайте там ничего.
Лицо свекрови изменилось, улыбка исчезла.
— Вот как заговорила! — она повернулась к сыну. — Сереженька, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает? Я всю жизнь на этой даче горбатилась! Еще когда твой отец жив был…
— Мама, — устало прервал ее Сергей, — дача принадлежала бабушке Даши. Ты просто иногда помогала с огородом.
Олеся Дмитриевна задохнулась от возмущения.
— Значит так? Теперь мать родная чужая на вашем участке? А кто тебя, Сереженька, каждое лето туда возил? Кто с Дарьей Степановной, с бабушкой ее, дружил? Кто картошкой с вашей семьей делился?
— Никто не говорит, что вы чужая, — вмешалась Даша. — Просто уважайте наши решения.
— Решения! — Олеся Дмитриевна всплеснула руками. — Землю под цветочки тратить — это не решение, а баловство городское!
Домой они возвращались в тягостном молчании. Сергей вел машину, крепко сжимая руль, а Даша смотрела в окно на проплывающие мимо дачные участки. Аккуратные грядки, теплицы, яблони… У каждого свое представление о рае.
— Она не изменится, — наконец произнесла Даша. — И ты это знаешь.
— Дай ей время, — Сергей старался говорить спокойно. — Она просто по-другому не умеет.
— Ей было тридцать лет на то, чтобы научиться, — Даша повернулась к мужу. — Сережа, я серьезно. Если твоя мать не перестанет засаживать картошкой мой участок, я подам на развод.
Машина резко затормозила у обочины.
— Ты это сейчас серьезно? — Сергей смотрел на нее с недоверием. — Из-за каких-то клумб ты готова разрушить нашу семью?
— Нет, — покачала головой Даша. — Не из-за клумб. Из-за того, что для тебя мое мнение всегда на втором месте после маминого.
***
Утро началось с телефонного звонка. Даша только успела сварить кофе и устроиться с ноутбуком на кухне — у нее был дедлайн по статье, — когда раздалась трель мобильного.
— Дашенька, это Валентин Иванович беспокоит, — раздался в трубке бодрый голос председателя садового товарищества. — Извини за ранний звонок, но дело срочное.
— Что-то случилось? — насторожилась Даша.
— Да как сказать… На четверг внеочередное собрание назначили. Николай Степанович, брат твоей свекрови, документы подал на пересмотр границ некоторых участков. И ваш в списке затронутых.
Даша поставила чашку на стол.
— Как это — пересмотр границ?
— Говорит, что нашел какие-то старые документы, по которым часть вашего участка якобы была отдана в пользование его семье еще в 1980-х. А потом, мол, неправомерно отошла к твоей бабушке.
— Но это же бред! — возмутилась Даша. — У нас все документы в порядке, бабушка была очень аккуратной в этих вопросах.
— Я в курсе, милая, — успокоил ее Валентин Иванович. — Но по уставу товарищества я обязан вынести этот вопрос на обсуждение. Будь в четверг, хорошо? И документы на участок прихвати.
Положив трубку, Даша немедленно позвонила Сергею на работу, но его телефон был вне зоны доступа. Тогда она решила действовать самостоятельно. Как журналистка, она умела собирать информацию, и сейчас эти навыки могли пригодиться.
К обеду Даша уже была на участке, перебирая бумаги в старом бабушкином секретере. Здесь хранилось все: договоры, квитанции, планы участка, даже письма. Бабушка, проработавшая всю жизнь учительницей, приучила себя к педантичности.
Звук открывающейся калитки заставил ее поднять голову. Но вместо ожидаемого Сергея на пороге домика стояла Зинаида Петровна, соседка.
— Я стучала, но ты не слышала, — пожилая женщина неловко переминалась с ноги на ногу. — Увидела свет, думаю, загляну.
— Проходите, Зинаида Петровна, — Даша отодвинула бумаги. — Что-то случилось?
Соседка осторожно присела на краешек стула.
— Слышала про собрание? — спросила она без предисловий.
— Только что узнала от Валентина Ивановича.
— Так вот, — Зинаида Петровна наклонилась ближе, понизив голос, — это неспроста затеяли. Николай Степанович давно на пост председателя метит. А сестрица его, Олеся, ему активно помогает.
— При чем тут наш участок? — не поняла Даша.
— А при том, милая, что через ваш участок проходит старая водопроводная ветка. Если они отхватят себе эту часть земли, то получат контроль над водой для всего нижнего ряда участков. А это рычаг влияния на выборах.
Даша недоверчиво посмотрела на соседку.
— Водопровод? Но почему тогда раньше не было таких претензий?
— А раньше Дарья Степановна, бабушка твоя, жива была. Ее здесь все уважали, с ней конфликтовать никто не решался. А теперь, думают, молодые, неопытные — легко дожать.
Даша задумчиво постукивала пальцами по столу.
— И что вы посоветуете?
— Копай глубже, девочка, — Зинаида Петровна выразительно посмотрела на разложенные документы. — Твоя бабушка дружила с бывшим председателем, Михаилом Ивановичем. Он всегда дубликаты всех важных бумаг делал, на всякий случай.
Когда соседка ушла, Даша продолжила поиски с удвоенной энергией. Среди бумаг нашлась старая тетрадь с телефонами. Там был и номер Михаила Ивановича. Решив не откладывать, она тут же позвонила.
Бывший председатель, ныне живущий в городе, хорошо помнил и бабушку Даши, и всю историю с участками.
— Дарья Степановна все правильно оформила, — заверил он. — А насчет претензий Николая… Это старая история. Его отец, Степан Николаевич, когда-то пытался расширить свой участок за счет соседей. Документы, которые он показывал, были с исправлениями. Я тогда провел расследование и все зафиксировал. Должна быть копия в архиве товарищества.
— А где хранится этот архив? — спросила Даша.
— В подсобке правления. Валентин Иванович должен знать.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, Даша рассказала ему все, что узнала. Он слушал с нарастающим напряжением, а потом вдруг стукнул кулаком по столу.
— Я так и знал! Мама ведь последние две недели постоянно говорила о том, как было бы хорошо, если бы мы отдали часть участка Николаю. Говорила, что там все равно тень и ничего не растет.
— И ты молчал? — возмутилась Даша.
— Я думал, это просто разговоры, — Сергей развел руками. — Не подозревал, что они реально что-то затевают.
— Твоя мать использует тебя, — Даша пыталась говорить спокойно. — Она знала о планах брата и готовила почву.
Сергей сидел молча, обхватив голову руками.
— Надо поговорить с мамой, — наконец произнес он. — Прямо сейчас.
— Нет, — остановила его Даша. — Сначала нам нужны доказательства. Завтра я поеду в товарищество и поищу те документы, о которых говорил Михаил Иванович.
Утром следующего дня Даша была уже у здания правления. Валентин Иванович, выслушав ее историю, покачал головой.
— Вот ведь какие дела творятся… Ну пойдем, посмотрим архив. Только там такой беспорядок — не факт, что быстро найдем.
Старые папки с документами хранились в шкафу, пыльные и пожелтевшие от времени. Даша и Валентин Иванович методично просматривали содержимое, пока не наткнулись на тонкую папку с надписью «Дело о границах участков, 1985 год».
— Вот оно! — воскликнул председатель. — Смотри-ка, тут и схемы, и акты проверки.
Даша бережно перелистывала хрупкие страницы. На одной из них обнаружилась четкая схема участков с указанием водопроводной ветки. А в приложенном акте было написано черным по белому: «Претензии С.Н. Кравцова на изменение границ участка №24 признаны необоснованными в связи с представлением подложных документов.»
— Это же отец Николая Степановича, — прошептала Даша. — И тот же участок, что сейчас пытаются оспорить!
— История повторяется, — кивнул Валентин Иванович. — Только теперь у нас есть доказательства.
Они сделали копии всех документов, и Даша поспешила домой, чтобы показать их Сергею. Но дома ее ждал сюрприз — на кухне сидели Сергей и Олеся Дмитриевна. Судя по напряженным лицам, разговор шел не из приятных.
— А вот и невестушка, — холодно произнесла свекровь. — Все бегаешь, все выискиваешь что-то?
— Мама считает, что мы должны поддержать ее брата на собрании, — сухо пояснил Сергей. — Говорит, что это в наших интересах.
— Вот как? — Даша положила папку с документами на стол. — А вы знаете, Олеся Дмитриевна, что ваш брат использует поддельные документы? Точно как его отец сорок лет назад?
Олеся Дмитриевна побледнела и схватилась за сердце.
— Что за глупости ты говоришь? Какие еще поддельные документы?
Даша открыла папку и разложила копии перед свекровью и мужем.
— Вот, смотрите. Акт проверки от 1985 года. Черным по белому написано: «Претензии С.Н. Кравцова признаны необоснованными в связи с представлением подложных документов». Это же отец Николая Степановича, верно?
Сергей внимательно изучал бумаги, а его мать сидела, словно громом пораженная.
— Это подделка, — наконец выдавила Олеся Дмитриевна. — Ты все это сама придумала.
— Документы находятся в архиве садового товарищества, — спокойно ответила Даша. — Их может посмотреть любой член правления. Валентин Иванович уже в курсе.
Олеся Дмитриевна резко встала.
— Ну и что с того? Было и прошло! Сейчас другое время, другие законы.
— Законы не меняются так быстро, — возразила Даша. — Особенно когда речь идет о подделке документов.
Сергей поднял глаза от бумаг.
— Мама, ты знала об этом? — его голос звучал непривычно твердо. — Ты знала, что Николай использует те же методы, что и его отец?
Олеся Дмитриевна заметалась по кухне.
— Ты что, сынок, родной матери не веришь? Этой… городской выскочке веришь больше?
— Я верю фактам, — Сергей постучал пальцем по документам. — И сейчас факты говорят, что меня пытались использовать в нечестной игре.
— Какой еще игре? — всплеснула руками Олеся Дмитриевна. — Николай просто хочет справедливости! Эта земля должна была принадлежать нашей семье!
— По каким документам? — спросила Даша. — По тем, которые ваш отец подделал сорок лет назад?
Свекровь уставилась на нее с нескрываемой ненавистью.
— Ты ничего не понимаешь! Эту землю мой отец осваивал еще до того, как здесь появилась твоя бабка!
— Но документы говорят об обратном, — Даша оставалась непреклонной. — И я уверена, что новые «доказательства» Николая Степановича не выдержат проверки.
Олеся Дмитриевна перевела взгляд на сына.
— Сережа, неужели ты позволишь ей так разговаривать со мной? С твоей родной матерью?
Сергей глубоко вздохнул.
— Мама, если бы ты сразу сказала, что хочешь часть нашего участка, мы могли бы обсудить это по-человечески. Но устраивать такие интриги…
— Какие еще интриги? — возмутилась Олеся Дмитриевна. — Я просто хотела как лучше! Чтобы земля не пропадала под цветочками, чтобы польза была!
— А водопроводная ветка? — спросила Даша. — Тоже для пользы?
По лицу свекрови пробежала тень.
— Не понимаю, о чем ты.
— Все вы прекрасно понимаете, — Даша подошла ближе. — Через наш участок проходит водопроводная ветка, контроль над которой даст вашему брату власть над нижним рядом дач. А это дополнительные голоса на выборах председателя.
Олеся Дмитриевна покраснела, но не сдавалась.
— Выдумки! Вранье! Я ухожу. Сережа, позвони мне, когда твоя жена успокоится.
Когда за свекровью захлопнулась дверь, в квартире повисла тяжелая тишина. Сергей сидел, перебирая документы, а Даша смотрела в окно, собираясь с мыслями.
— Ты была права, — наконец произнес Сергей. — Мама использовала меня. И эта история с картошкой… теперь понятно, почему она так настаивала.
— Она хотела закрепиться на участке, — кивнула Даша. — Создать видимость, что они с братом имеют там права.
Сергей потер лицо руками.
— Что теперь делать?
— Идти на собрание и выступить с фактами, — решительно ответила Даша. — Я уже поговорила с несколькими соседями. Многие недовольны планами Николая Степановича, просто боятся выступить открыто.
На следующий день на даче появился новый гость — Павел, университетский друг Сергея, работавший юристом. Он внимательно изучил документы и одобрительно кивнул.
— Все чисто. С этими бумагами можно смело идти на собрание. Но будьте готовы к тому, что Николай Степанович и его сестра могут устроить скандал.
— Мы готовы, — твердо сказал Сергей, и Даша с удивлением и радостью отметила эту новую решимость в голосе мужа.
День собрания выдался жарким. Старый клуб садового товарищества был набит до отказа — казалось, пришли все дачники, даже те, кто обычно игнорировал подобные мероприятия. Новость о конфликте разлетелась быстро.
Валентин Иванович открыл собрание, представил присутствующих членов правления и объявил повестку дня. Когда дошла очередь до вопроса о пересмотре границ, он предоставил слово Николаю Степановичу.
Брат Олеси Дмитриевны, крепкий мужчина с военной выправкой, вышел к трибуне с папкой в руках.
— Уважаемые товарищи! — начал он звучным голосом. — Сегодня я хочу восстановить историческую справедливость. В моих руках документы, доказывающие, что часть участка номер двадцать четыре, ныне принадлежащего молодой семье Лавровых, исторически была закреплена за моей семьей!
По залу пробежал шепоток. Николай Степанович продемонстрировал какие-то бумаги, но не стал передавать их для изучения, а быстро убрал обратно в папку.
— Более того, — продолжил он, — на этом участке расположены важные коммуникации, требующие профессионального обслуживания. Я предлагаю пересмотреть границы и вернуть законную часть земли нашей семье, а также избрать меня председателем товарищества для наведения порядка в подобных вопросах!
Теперь в зале поднялся настоящий гул. Валентин Иванович призвал к порядку и предоставил слово Даше.
Она вышла вперед, чувствуя на себе десятки взглядов. В первом ряду сидела Олеся Дмитриевна, сверля невестку ненавидящим взглядом.
— Добрый день, — начала Даша, стараясь говорить громко и четко. — Меня зовут Дарья Лаврова, я внучка Дарьи Степановны Соколовой, которая была уважаемым членом вашего товарищества более сорока лет.
Она сделала паузу, давая людям возможность вспомнить ее бабушку.
— Николай Степанович только что представил некие документы, которые якобы доказывают его права на часть нашего участка. Однако он не дал никому их рассмотреть. А я хочу показать вам другие документы, которые находятся в открытом доступе в архиве товарищества.
Даша передала копии в президиум и продолжила, пока члены правления изучали бумаги:
— В 1985 году отец Николая Степановича уже пытался претендовать на эту же часть участка. Тогда было проведено расследование, которое установило, что представленные им документы были подделаны. Есть официальный акт проверки.
По залу прокатился возмущенный гул. Николай Степанович вскочил с места.
— Это провокация! Эти документы сфабрикованы! Моего отца оклеветали!
— Документы находятся в архиве товарищества, — спокойно ответила Даша. — Их подлинность может подтвердить бывший председатель Михаил Иванович, который проводил проверку. Я разговаривала с ним вчера.
— Подтверждаю, — раздался голос из зала, и все повернулись к пожилому мужчине, вставшему в дальнем ряду. — Я Михаил Иванович Сорокин, был председателем с 1982 по 1997 год. Документы подлинные, проверка была тщательной.
Николай Степанович побагровел, а Олеся Дмитриевна вскочила с места.
— Вы все сговорились против нашей семьи! — выкрикнула она. — Эта девчонка очернила доброе имя моего брата!
Сергей, до этого сидевший тихо, поднялся и подошел к жене.
— Я полностью поддерживаю свою жену, — его голос звучал уверенно. — И призываю всех членов товарищества внимательно проверять документы, прежде чем принимать решения о пересмотре границ.
***
После собрания Сергей и Даша молча шли по дорожке к своему участку. Собрание закончилось полным поражением Николая Степановича — его не только не избрали председателем, но и пригрозили исключением из товарищества за попытку предоставления поддельных документов. Валентин Иванович был единогласно переизбран на новый срок.
— Ты была невероятна, — наконец произнес Сергей, обнимая жену за плечи. — Так уверенно говорила, так все по полочкам разложила.
— Это моя работа — собирать факты и представлять их аудитории, — улыбнулась Даша. — Журналистский опыт иногда пригождается в быту.
Когда они подошли к калитке, то увидели, что у их участка стоит Олеся Дмитриевна. Она выглядела осунувшейся и постаревшей за эти несколько часов.
— Поговорить надо, — сухо сказала она, избегая смотреть на невестку.
Сергей вопросительно взглянул на Дашу, и та кивнула. Они прошли в домик, где Даша молча поставила чайник. Никто не хотел начинать разговор первым.
— Мы готовы выслушать вас, Олеся Дмитриевна, — наконец произнесла Даша, расставляя чашки.
Свекровь поджала губы и посмотрела на сына.
— Ты действительно выбрал ее сторону? Против родной матери?
— Мама, — Сергей сел напротив, — здесь нет сторон. Есть правда и неправда. То, что вы с дядей Колей пытались сделать — это неправильно.
— Я хотела как лучше! — воскликнула Олеся Дмитриевна. — Чтобы у вас был порядок на участке, чтобы земля не пустовала…
— Нет, — твердо перебил ее Сергей. — Вы хотели контролировать нашу жизнь. Решать за нас. И использовали меня, чтобы добиться своего.
Олеся Дмитриевна вздрогнула, словно от пощечины.
— Значит, теперь мать для тебя ничто? Всю жизнь тебе отдала, а теперь я враг?
— Никто не говорит, что вы враг, — вмешалась Даша. — Мы просто хотим, чтобы вы уважали наши решения. Наше право самим определять, как нам жить и что сажать на нашем участке.
— На вашем, на вашем! — передразнила свекровь. — А я, значит, чужая здесь?
— Вы всегда будете желанной гостьей, — спокойно продолжила Даша. — Но именно гостьей, а не хозяйкой.
Олеся Дмитриевна долго смотрела на невестку, потом перевела взгляд на сына.
— Твой отец был прав. Говорил, что я слишком давлю на тебя. Что когда-нибудь это выйдет боком.
Сергей удивленно приподнял брови:
— Папа так говорил?
— Да, — тихо ответила Олеся Дмитриевна. — Перед тем, как он нас оставил. Сказал, что я тебя задушу своей заботой.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов — память о бабушке Даши.
— Мама, — наконец произнес Сергей, — мы не просим тебя исчезнуть из нашей жизни. Мы просим уважать наши границы. Мы взрослые люди и имеем право на собственные решения.
— Даже если эти решения неправильные? — с вызовом спросила Олеся Дмитриевна.
— Даже если они кажутся вам неправильными, — кивнул Сергей. — Это наше право — ошибаться и учиться на своих ошибках.
Олеся Дмитриевна тяжело поднялась.
— Что ж, я все поняла. Теперь у вас своя жизнь, а я буду сидеть одна в четырех стенах.
— Вы всегда можете приходить в гости, — повторила Даша. — Мы будем рады видеть вас. Просто давайте договоримся — никаких самовольных действий на участке.
Свекровь посмотрела на нее с непривычной прямотой:
— Ты думаешь, я могу измениться в моем возрасте?
— Я думаю, что вы очень сильная женщина, — ответила Даша. — И если захотите — сможете.
Олеся Дмитриевна хмыкнула и направилась к выходу. На пороге она обернулась:
— Сергей, ты похож на отца больше, чем я думала. Он тоже всегда стоял на своем, когда считал, что прав.
Когда свекровь ушла, Сергей обнял Дашу.
— Думаешь, она поняла?
— Не знаю, — честно ответила Даша. — Но мы сделали все, что могли.
Прошел месяц. На участке Лавровых шла большая работа. Сергей, вооружившись лопатой, копал небольшой пруд в дальнем углу сада. Даша, в широкополой шляпе, высаживала рядом водные растения.
— Как думаешь, лилии приживутся? — спросила она, осторожно погружая корневище в воду.
— Если ты за ними ухаживаешь, то обязательно, — улыбнулся Сергей, вытирая пот со лба.
Звук открывающейся калитки заставил их обернуться. На дорожке стояла Олеся Дмитриевна с большой сумкой в руках.
— Я стучала, но вы не слышали, — сказала она, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Даша и Сергей переглянулись. Свекровь не появлялась у них с того самого разговора после собрания.
— Проходите, мама, — Сергей отложил лопату. — Мы как раз собирались перекусить.
— Я не помешаю? — Олеся Дмитриевна неуверенно посмотрела на разрытую землю и рассаду в контейнерах.
— Нет, конечно, — Даша сняла перчатки. — Мы всегда рады вас видеть.
Они расположились за столом под старой яблоней. Олеся Дмитриевна достала из сумки домашние пирожки и термос с чаем.
— Я подумала… может, пригодится, — она кивнула на Дашины посадки. — Комнатные цветы у меня всегда хорошо росли.
Даша с удивлением увидела в сумке свекрови несколько саженцев роз в горшочках.
— Это мне?
— Там, где вы пруд делаете, после обеда тень, — деловито сказала Олеся Дмитриевна. — Этим розам как раз такое место нужно. Если хотите, конечно.
Сергей улыбнулся, глядя на изумленное лицо жены.
— Спасибо, мама. Конечно, мы посадим их.
Олеся Дмитриевна огляделась по сторонам.
— А картошку-то куда дели? — спросила она, но в ее голосе не было прежней настойчивости.
— Часть оставили, — показала Даша на дальний угол участка. — Там солнечно, должна хорошо уродиться.
— Небольшой огород — это правильно, — одобрительно кивнула свекровь. — Свое всегда вкуснее.
Они пили чай, обсуждая планы по обустройству участка. Олеся Дмитриевна давала советы, но уже не в форме приказов, а как рекомендации. Даша внимательно слушала и даже записывала некоторые идеи.
— А что Николай Степанович? — осторожно спросил Сергей, когда разговор зашел о соседях.
Олеся Дмитриевна помрачнела.
— Не общаемся больше. Он меня обвинил в том, что я его подвела, не смогла вас убедить. А я ему сказала — хватит. Нельзя жить обманом.
Даша удивленно посмотрела на свекровь, но промолчала.
К вечеру, когда они закончили с посадкой роз, Олеся Дмитриевна собралась уходить.
— Приходите в следующие выходные, — предложила Даша. — Мы планируем беседку ставить, пригодятся ваши советы.
— Может быть, — неопределенно ответила свекровь. — Если буду нужна.
Когда она ушла, Сергей обнял Дашу за плечи:
— Не ожидал, что она сделает первый шаг.
— Я тоже, — призналась Даша. — Но это хорошее начало, правда?
— Правда, — кивнул Сергей. — Хотя до полного примирения еще далеко.
— И, возможно, его никогда не будет, — тихо добавила Даша. — Мы слишком разные.
— Но мы можем научиться уважать эти различия, — Сергей поцеловал ее в макушку. — И мама тоже. Ей просто нужно время.
Даша посмотрела на ряд молодых розовых кустов вдоль будущего пруда. Маленький жест, но такой значимый.
— Думаю, этого времени у нас достаточно, — улыбнулась она, прижимаясь к мужу.
Их участок постепенно становился таким, каким они его задумали — с цветами и овощами, прудом и фруктовыми деревьями. Не идеальным, местами хаотичным, но их собственным. Территорией, где каждый из них мог быть собой, включая иногда заходящую в гости Олесю Дмитриевну, которая теперь стучалась в калитку, прежде чем войти.
Они не стали лучшими друзьями со свекровью, и, вероятно, никогда ими не будут. Но они нашли способ сосуществовать, не переступая границ друг друга. И этого было достаточно для начала новой главы в их отношениях.
В глубине души Даша понимала, что борьба за собственное пространство никогда не закончится полностью. Будут новые конфликты, новые попытки вторжения, новые компромиссы. Но теперь у них с Сергеем был фундамент — взаимное уважение и готовность вместе отстаивать свои границы. А это уже победа, даже если на их участке всегда будет расти немного картошки.
***
Лето выдалось жарким. Даша и Сергей наконец-то превратили дачный участок в место, где хотелось проводить каждые выходные. Даже Олеся Дмитриевна стала чаще заглядывать в гости, принося домашние заготовки и свежие овощи со своего огорода. В один из таких вечеров, когда они втроем пили чай в беседке, к калитке подошла незнакомая женщина. «Вы ведь Даша? Жена Сергея?» — спросила она, нервно теребя ремешок сумки. «Меня зовут Елена. Я из соседнего товарищества. Мне нужна ваша помощь — у нас там такое творится с новым председателем…»
