— Я убиралась трое суток! Тут жить невозможно, это не дом, это — помойка! А ты, Зоя, хоть раз тряпку в руки брала?
Людмила Аркадьевна стояла в коридоре с красным от усталости и возмущения лицом, мокрые резиновые перчатки всё ещё на руках. Рядом с ней громоздились мусорные пакеты, а запах хлорки висел в воздухе так густо, что резал глаза. Открытый шкаф демонстрировал идеально разложенные по полочкам вещи, а на полу валялись какие-то тряпки и старые коробки.
Зоя замерла в дверях с чемоданом в руке, загорелая и растрёпанная после долгой дороги. Её глаза метались от свекрови к преображённой до неузнаваемости квартире.
— Я вообще-то готовлюсь к диплому и работу ищу! Мне не до ваших тряпок! — выпалила она, и голос её дрогнул.
Алекс стоял за спиной жены, сжав челюсти, и смотрел то на мать, то на Зою. В его глазах читалась растерянность человека, который не знает, кого защищать и как вообще выпутаться из этой ситуации.
***
Людмила Аркадьевна Волкова всегда верила: чистота в доме — чистота в жизни. В свои шестьдесят лет она оставалась стройной, подтянутой женщиной с седыми волосами, аккуратно уложенными в причёску, которую не меняла уже лет двадцать. Бывшая преподавательница черчения, она и в быту применяла те же принципы точности и порядка, что когда-то требовала от учеников при построении чертежей.
После сме рти мужа десять лет назад вся её жизнь сосредоточилась на сыне. Алексея она растила, как говорила сама себе, «по линейке»: идеально выглаженные рубашки, аккуратные ланч-боксы, успехи в школе, аккуратный почерк в тетрадях. Её гордостью было то, что она вырастила достойного, чистоплотного, вежливого мужчину. Когда соседки жаловались на своих сыновей-подростков, разбрасывающих носки и забывающих мыть посуду, Людмила Аркадьевна лишь сочувственно качала головой и втайне гордилась своим воспитательным талантом.
Поэтому звонок Алексея два года назад стал для неё настоящим потрясением.
— У меня девушка, мам. Зоя. Мы вместе снимаем квартиру, — сообщил он как-то вечером, и в его голосе слышалось напряжение.
Людмила Аркадьевна отложила книгу и медленно сняла очки.
— Снимаете квартиру? — переспросила она. — А учёба? А деньги откуда?
— Мам, мне двадцать два года. Я подрабатываю, она тоже. Всё нормально.
Но нормально не было ничего. Первая встреча с Зоей прошла в напряжённой атмосфере. Девушка явилась с облезлым маникюром, в старой майке и джинсах с дыркой на колене. Яркая, рассеянная студентка театрального института, она говорила громко, жестикулировала и рассказывала какие-то истории про своих однокурсников, которые Людмиле Аркадьевне казались совершенно неуместными.
— А что вы изучаете? — вежливо поинтересовалась она.
— Актёрское мастерство! — с энтузиазмом ответила Зоя. — Хочу в театр, а может, в кино попробую. Жизнь же одна, правда?
Людмила Аркадьевна кивнула, но внутренне содрогнулась. Театр, кино… Где стабильность? Где планы на будущее?
Когда она впервые пришла к сыну в съёмную квартиру, то едва сдержалась от ужаса. В раковине громоздились немытые тарелки, на столе валялись крошки, а в холодильнике она обнаружила прокисший йогурт с истёкшим сроком годности.
— Алёша, как ты можешь так жить? — не выдержала она и принялась мыть посуду.
Зоя вышла из комнаты и увидела свекровь, орудующую губкой.
— Людмила Аркадьевна, не нужно! Мы сами справимся.
— Я же вам только помочь хочу! — искренне удивилась та.
— Не надо! Я сама справлюсь, Людмила Аркадьевна, — вспыхнула Зоя.
Алекс метался между ними, пытаясь сгладить конфликт, но чувствовал себя как канатоходец над пропастью.
***
Через полгода молодые поженились. Родители Зои, художники-фрилансеры, подарили часть денег на первоначальный взнос, Алекс оформил ипотеку. Квартира была небольшая — однушка в новостройке на окраине, но своя.
— Теперь заживём! — радовалась Зоя, кружась по пустым комнатам.
Алекс работал в IT-компании, Зоя готовила дипломный проект и подрабатывала официанткой в кафе рядом с институтом. График у неё был плавающий — то утренние смены, то вечерние, то вообще выходной посреди недели.
— Не могу планировать жизнь при таком режиме, — жаловалась она Алексу. — Прихожу домой — валюсь без сил.
И действительно, дома всё погружалось в хаос. Немытая посуда в раковине, пол липкий, пыль на полках, мутные окна. Зоя искренне не замечала беспорядка или замечала, но не придавала ему значения.
— У меня нет времени! — говорила она, когда Алекс осторожно намекал на уборку. — Это не приоритет сейчас. Главное — успеть защитить диплом и найти нормальную работу.
Алекс прибирался, когда мог, но после десятичасового рабочего дня сил хватало только на то, чтобы помыть посуду и вынести мусор. Он чувствовал себя одиноким в быту, но боялся обидеть жену упрёками.
Людмила Аркадьевна навещала их раз в неделю и каждый раз уходила в шоке. Сын не жаловался, но она видела: он выглядел загнанным, растерянным. Рядом с ним царили хаос и равнодушие к элементарным вещам.
— Алёша, может, я помогу вам с уборкой? — предложила она однажды.
— Мам, не нужно. Мы взрослые люди.
— Но ведь так нельзя! Ты же заболеешь в этой… — она запнулась, не решаясь сказать «грязи».
Зоя, услышав разговор, вышла из комнаты.
— Людмила Аркадьевна, мы справляемся. У каждого свои представления о порядке.
— Дайте мне запасной ключ, — попросила свекровь. — Ну, мало ли что случится.
Зоя была категорически против, но Алекс уговорил её уступить.
— Мам же спокойнее будет, — сказал он. — И нам тоже, если что-то случится.
***
Возможность представилась через месяц. Алекс получил премию, и они решили съездить на неделю к морю — первый отпуск после свадьбы.
— Мам, мы уезжаем в понедельник, — сообщил Алекс по телефону.
— Конечно, сынок. Отдохните хорошо.
Людмила Аркадьевна проводила их до такси, помахала рукой и вернулась домой. Но уже на следующий день не выдержала и поехала к ним.
Официальным предлогом было желание проветрить квартиру и полить цветы. На деле же она затеяла генеральную уборку.
Три дня Людмила Аркадьевна работала не покладая рук, но к воскресенью поняла, что не успевает закончить всё задуманное. Молодые должны были вернуться вечером, а ей ещё предстояло домыть ванную и расставить по местам вещи из последних коробок.
Алекс и Зоя вернулись в воскресенье вечером, загорелые и счастливые. Поднимаясь по лестнице, они делились впечатлениями от поездки, но, открыв дверь квартиры, замерли в ступоре.
— Что здесь произошло? — прошептала Зоя, оглядывая преображённое до неузнаваемости жильё.
Алекс молча прошёл по комнатам, отмечая изменения. Его любимое кресло стояло в другом углу, книги были переставлены по алфавиту, а с рабочего стола исчезли все бумаги.
— Где мои тетради? — закричала Зоя, распахивая шкафы. — Где моя любимая чашка? Где конспекты?
В этот момент из ванной донёсся звук льющейся воды, и в коридоре появилась Людмила Аркадьевна с мокрыми руками в резиновых перчатках. Она явно не ожидала их так рано и растерянно смотрела на чемоданы в руках молодых.
— Вы уже приехали? — пролепетала она. — Я думала, вы только к ночи…
***
Скандал разразился вечером, когда Людмила Аркадьевна наконец ушла. Зоя стояла у шкафа и плакала, пытаясь найти свои конспекты к диплому.
— Она выбросила мои записи! — всхлипывала она. — Три года работы!
— Мам не могла их выбросить, — устало сказал Алекс, роясь в мусорном ведре. — Наверное, просто переложила.
— Переложила? Алекс, она переставила всю нашу жизнь! И ты её защищаешь!
— Я никого не защищаю! — взорвался он. — Но если бы ты хоть иногда убиралась, этого бы не случилось!
Зоя замерла, вытирая слёзы.
— То есть это моя вина?
— Зоя, посмотри правде в глаза — ты бросила весь быт на меня! Я работаю, прихожу домой, а тут бардак. Мою посуду, стираю, убираю. А ты даже не замечаешь!
— А ты что, немой? — вскочила она. — Почему не говорил мне прямо? Зачем жаловался матери?
— Я не жаловался!
— Конечно, жаловался! Иначе откуда у неё ключи? Откуда эта… эта операция по зачистке?
Впервые за два года они ссорились всерьёз, и оба чувствовали, что говорят то, что давно накипело.
Тем временем Людмила Аркадьевна сидела на лавочке у своего дома и не понимала, что произошло. Она хотела помочь, сделать их жизнь лучше, а получила только крики и обвинения.
— Что за лица кислые? — подсел рядом Семён Петрович, сосед-ве те ран, с которым она иногда здоровалась.
— Да так… семейные дела, — вздохнула она.
— А, сын женился? Помню, рассказывали. Ну и как, невестка хорошая?
Людмила Аркадьевна замялась.
— Она… другая. Не такая, как я ожидала.
Семён Петрович усмехнулся.
— Людмила Аркадьевна, а вы помните, как ваша свекровь к вам относилась?
— При чём тут это?
— А при том, что ты любишь сына, но он — уже не твой мальчик. Его дом — не твой дом. Пора отпускать.
Она хотела возразить, но слова застряли в горле.
В квартире молодых разговор тоже принял неожиданный оборот. Алекс и Зоя сели друг напротив друга за кухонный стол и впервые за долгое время заговорили честно.
— Слушай, — сказала Зоя, — я не идеальная хозяйка. Никогда не была. Дома у родителей тоже был творческий беспорядок.
— А я привык к порядку, — признался Алекс. — Мне некомфортно в хаосе.
— Тогда давай договоримся. Наймём уборщицу раз в неделю. Я буду готовить, ты — выносить мусор и закупаться. Но твоя мать больше не хозяйничает здесь.
— Зоя…
— Нет, Алекс. Приезжать — пожалуйста, но по договорённости. Только в гости. Убирать и переставлять — нельзя. Мне важно быть главной в собственном доме.
Алекс кивнул. Он понимал: компромисс необходим.
***
На следующий день Алекс поехал к матери. Людмила Аркадьевна встретила его с надеждой — может, он пришёл поблагодарить за уборку?
— Мам, нам нужно поговорить, — сказал он, садясь за знакомый с детства стол.
— Конечно, сынок. Хочешь чаю? — Она суетливо достала его любимую кружку, ту самую, из которой он пил молоко перед школой.
— Мам, ты обо мне заботишься. Спасибо тебе за всё. Но теперь у меня своя семья. Мы сами справимся.
Людмила Аркадьевна поставила чашку и медленно села напротив.
— Я же хотела помочь…
— Знаю. Но помощь должна быть желанной. А то, что ты сделала — это вторжение.
— Алёша, но ведь там был такой беспорядок… — Голос её становился всё тише, словно она сама начинала сомневаться в своей правоте.
— Мам, это наш беспорядок. Наша жизнь. Мы разберёмся.
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Когда сын ушёл, Людмила Аркадьевна заперлась в ванной и дала волю слезам. Она понимала: он вырос, а она всё ещё училась его отпускать.
***
Через полгода Зоя защитила диплом и получила роль в небольшом театре. У неё была премьера — камерный спектакль о семейных отношениях.
Людмила Аркадьевна нашла в почтовом ящике приглашение. Красивая открытка, а внизу — аккуратным почерком: «Если захотите — буду рада видеть. Зоя».
Она долго держала приглашение в руках, сомневаясь. Но любопытство и, если честно, тоска по сыну взяли верх.
В театре было тесно и уютно. Алекс сидел в третьем ряду, рядом с ним — свободное место. Увидев мать, он встал и обнял её.
— Спасибо, что пришла, мам.
На сцене появилась Зоя. В длинном тёмном платье, с аккуратно уложенными волосами, она выглядела совсем по-другому — собранной, уверенной, взрослой.
Людмила Аркадьевна смотрела на невестку и думала: «Может, она просто молодая. Всё придёт с опытом. Ещё научится». Но тут же в голове всплывали слова соседа: «Его дом — не твой дом».
После спектакля они втроём пили чай в кафе рядом с театром. Разговор шёл натянуто, но без прежней враждебности.
— Как дела дома? — осторожно спросила Людмила Аркадьевна.
— Нормально, — ответила Зоя. — Уборщица приходит, мы распределили обязанности. Справляемся.
— Это хорошо, — кивнула свекровь.
Расставались они вежливо, но дистанция чувствовалась. Людмила Аркадьевна понимала: мира между ними пока нет. Есть только затишье и осторожное уважение к границам друг друга.
