— Что ты сказала?! Нет! Не будет этого! Только через мой тру… — отец Глаши запнулся, хватая сердечные капли и всем своим видом показывая, что до этого самого момента его «посмертного позволения» остается совсем недолго, если дочь продолжит гнуть свою линию. Мать Глаши замахала на мужа журналом, чтобы добавить воздуха в душное помещение кухни.
— Отступись, Глаша, видишь, плохо отцу! Иди к себе и почитай Тургенева. Или Толстого. У них про семейные ценности много правильного написано.
Глаша цокнула языком, понимая, что разговор окончен. Читать она ничего не собиралась, разве что журнал свадебной моды. Потому что, хочет отец того или нет, но замуж за Ивана она выйдет. И фамилию его возьмет во что бы то ни стало.
Глафира родилась в семье, которая относилась к своей фамилии почти религиозно. В маленькой гостиной висел портрет пра-пра-пра-прадеда графа Пупыркина, родоначальника их фамилии. Отец с гордостью листал семейный альбом с выцветшими от времени страницами, где чернильными завитками были выписаны имена предков.
«Мы — Пупыркины, и этим всё сказано», — любил повторять он, попивая чай из фамильного сервиза. В серванте под стеклом хранились серебряные ложки прабабки, а в ящике лежали какие-то ленты и ордена. Их было немного, но каждый имел свою историю, которую маленькой Глаше постоянно рассказывали перед сном вместо сказки на ночь.
И все было бы хорошо, если бы не одно «но»…
В обычной, общеобразовательной школе, куда Глафиру удалось устроить, ибо, кроме дворянского прошлого и столового серебра у семьи Пупыркиных за душой ничего не имелось, фамилия звучала как приговор.
— Пупырка! Глашка-Пупырка! — кричали мальчишки в коридоре. Учителя вечно запинались, когда зачитывали список учащихся в классном журнале, еще бы: Глафира Аристарховна Пупыркина! Не каждый логопед такое выговорит без подготовки…
Подколки и шуточки сопровождали Глашу с 1 до 11 класса, поэтому фамилию свою она ненавидела больше, чем физику и алгебру с тригонометрией. Поступая в вуз на исторический факультет, Глаша надеялась, что хотя бы там от нее отступятся, но ситуация не изменилась. Университет Глафира окончила, но диплом ей выдали с ошибкой в фамилии, разочаровав отца. Ох, как он орал на секретаря в кабинете ректора…
— Она Пупыркина, а не Пупыркова и не Пупкина! — кричал он, размахивая паспортом. — Мы из уважаемой семьи, из интеллигенции! Знатный род, а вы… Вас бы во времена царя за это…
Секретарь прыснула в кулак и заверила, что все исправят, а потом еще долго хохотала, покручивая пальцем у виска.
А то, что к ним приходил сам граф Пупыркин, еще долго передавалось из уст в уста, только на табличку у вуза это знаменательное событие не прибили…
В общем-то, Глаша со временем привыкла к своему редкому имени, но вот фамилию принять не могла.
— Была бы я Соколова! Или Орлова! Так и имя бы мое старинное звучало по-особенному. — Жаловалась она подружкам.
— Так поменяй!
— Отец меня не простит… — вздыхала она.
Менять фамилию на вымышленную, значило бросить вызов отцу. А тот однажды даже привёл в пример двоюродного брата Глаши, Константина, сменившего фамилию на творческий псевдоним.
— Брат мой, Федор Григорьевич, сынишку за это самовольство из завещания вычеркнул! — радостно потирая руки, заявил отец. — И правильно сделал! Пусть теперь вымышленная фамилия его и кормит.
— Верно! А то позорит честь семьи! Андерсон нашелся! Пишет свои опусы, да еще и гордится… Тьфу! Вот были времена, люди стихи писали, классикой зачитывались… — поддакнула мать.
— Мам, а я читала роман брата. Вроде неплохо написан… Фэнтези, — попыталась заступиться за него Глаша.
— Это не фэнтези, это записки из палаты. Увижу, что читаешь эти глупости, отрекусь! — заявил отец, бросая на дочь взгляды — молнии.
Глафира всё поняла. Если уж отец запрещает читать то, что написал ее «предатель» братец, то не видать ей красивой фамилии как своих ушей.
«Единственный легальный способ обрести свободу», — думала она, — «это выйти замуж и по закону сменить фамилию. Такому отец точно воспротивиться не сможет. Осталось только жениха найти. С красивой фамилией».
Долго искать не пришлось. Однажды на каком-то мероприятии, она встретила Ивана. Простого, доброжелательного, не шибко красивого, но очень умного парня. Он никогда не смеялся над её фамилией. А его фамилия — Фролов, по сравнению с Пупыркиной, звучала для Глаши как музыка. Она была готова носить её с гордостью и в первый же день знакомства мысленно женила Ваню на себе и родила от него троих детей.
Они встречались недолго. Глафира сразу сказала Ивану, что хочет замуж. Не потому, что с ума сходила от любви, а потому, что рядом с ним чувствовала спокойствие. И получала возможность стать Фроловой.
Когда она сказала родителям, что выходит замуж, отец сперва напрягся и завалил дочь кучей вопросов.
— Что за парень? Из какой семьи? Есть ли работа? Квартира? Титулы?
— Пап, у него есть квартира, а отец у него работает в правительстве, — тихо сказала Глаша. — А еще у нас с ним любовь. Это гораздо важнее, чем титулы!
— Чего бы понимала, — фыркнул папа. Он бы никогда не позволил дочери выйти за какого-то безродного Ивана, но Глашка не отличалась особенной красотой или умом, а из приданого у нее были только серебряные ложки и графская фамилия. Поэтому слова про то, что будущий сват работает в правительстве, сыграло на руку. Отец согласился устроить смотрины жениха.
Иван рассказал о том, что живут они хорошо, что работает он на престижной должности, ездит на большой машине и имеет квартирку. А отец… В общем, потенциальный тесть прикинул, что Иван выгодная партия, и дал добро на свадьбу.
— Ладно. Хоть и не графья но можно с натяжкой считать, что почти ровня, — пробормотал он и тут же добавил: — свадьба, разумеется, с вас. А с нас невеста.
Иван согласился. Деньги у него были, а то, что Глаша живет небогато, он уже и так понял.
Подготовка к свадьбе шла своим чередом. Правда, папа невесты постоянно уточнял детали и лез с советами к молодоженам.
— Будем делать на заказ генеалогическое древо, — сказал он, укладывая на стол перед женихом и невестой план. — Вот тут будет ваша ветвь.
— Хм… Простите, уважаемый Аристарх Григорьевич, — озадачился Иван.
— Не за что прощать. Вроде не обижали… пока, — хохотнул будущий тесть.
— Позвольте узнать, почему на нашей ветке стоит фамилия Пупыркины? — не поняв шутку, продолжил Иван.
— А что же вы хотите? Глафира, дочь моя, Пупыркиной родилась, ею и останется! — хлопнул по столу отец невесты.
— Пап… Это… Я же замуж выхожу.
— У меня с головой все в порядке, я помню! — ответил отец.
— Ну и по традиции возьму фамилию мужа, так принято, вообще-то.
Воцарилась тишина, а после зазвенела посуда. У матери из рук выпала чашка фамильного сервиза. Но Аристарх не расстроился. Его гораздо больше беспокоила дерзость дочери.
— Что ты сказала? — глаза отца налились кровью. — Если ты возьмёшь чужую фамилию — забудь про этот дом. Про то, что ты моя дочь! И про наследство забудь! Отрекусь! Ей-богу!
Мать стояла молча, глядя то на мужа, то на дочь, то на осколки под ногами.
— Простите, но это странно. У нас семья, и будет глупо, если жена останется Пупыркиной, а я буду Фроловым. И дети у нас получается кто? С разными фамилиями? Нет, так не пойдет, — заступился Иван.
— А если жених возьмёт нашу фамилию? Тогда и дети будут Пупыркиными. Семья останется семьёй, — тихонько предложила мать Глаши.
— Нет, мама! Женихи не берут фамилию невест.
— Тогда бери двойную!
— Фролова-Пупыркина? Ты издеваешься, отец?! — не выдержала Глафира. — Хватит! Я вольна выбирать сама! Ты мне не указ больше! Я замуж выхожу!
Отец посмотрел на неё, как на чужую.
— Тогда и ты нам больше не дочь.
Аристарх вышел из-за стола и по привычке потянулся к сердечным каплям.
— Милый, я с ней поговорю, она просто молодая и упрямая. Найдем комромисс, — принялась успокаивать мужа мать Глаши, а Иван увел невесту из отчего дома. Он был в шоке. Да и Глаша была навзводе после такого тяжелого разговора.
— Дочь, ты уж отца уважь, — просила мама. — Иначе он на свадьбу не придет.
— Пусть не приходит, — пожала плечами Глафира. — Его гордость ему же боком и выйдет.
Кое-как жена уговорила Аристарха приехать на регистрацию. Приехал он без подарков, зато на свой костюм нацепил награды и ленты прадедов, мол смотрите, я граф. Граф Пупыркин.
Глафира и без орденов была красивой невестой, ее накрасили, нарядили и причесали. Иван же был статным женихом, а вместе они выглядели довольно милой парой.
Свадьба могла бы пройти тихо и интеллигентно. Гости были спокойные, никто не дебоширил и не пил. Отличился лишь граф.
Когда регистратор произнесла: «Невесте, Глафире Аристарховне, урожденной Пупыркиной, дается фамилия мужа, Фролова», отец невесты испустил истошный взвизг и выскочил из зала. За ним вышла и мать невесты. И еще половина зала — родственники невесты, потомки дворян, разумеется. Только писатель Константин, сменивший графскую фамилию на псевдоним, тот самый двоюродный брат Глаши, остался. Его пригласили вопреки воле отца и дяди. И он с удовольствием пришел.
— Не расстраивайся, все хорошо, — утешил Глашу Иван. Родня жениха с пониманием отнеслась к выходке семьи невесты и быстро позабыла о лишних гостях, которым не по душе фамилия Фроловы.
Звонить родителям после свадьбы невеста не стала. Они с Ваней улетели в свадебное путешествие, и им было не до чужих обид.
Вернувшись, Глаша узнала, что отец переписал всё свое имущество на городской музей. Их библиотека, награды дедов и серебряные ложки — всё ушло в фонд сохранения истории графского рода.
Было ли Глаше обидно? Нет. Она, правда, немного расстроилась, когда получила отказ на приглашение на выписку из роддома.
«У нас в семье нет Фроловых», — написал Аристарх в ответ на фотографию новорожденного внука.
Возможно, Глаша чувствовала бы себя одинокой, но семья Ивана приняла её сразу. Свекровь помогала с внуком, дарила подарки и поддерживала невестку.
Сначала Глаша держалась настороженно. Но с каждым днём видела — здесь её не оценивают. Никто не говорит про долг или наследие. Люди простые, без аристократических замашек. В общем, Глаша была рада быть Фроловой.
Через три года, когда родился второй сын, свекровь подошла к ней с коробочкой.
— Это тебе. Наш семейный перстень. Он был у моей пра-пра-прабабушки. Она, между прочим, служила при дворе императора.
Глафира чуть не упала в обморок.
— Подождите… Вы ведь никогда не говорили. Вы что? Тоже графья?! Нет… — выдавила она, бледнея и надеясь, что это розыгрыш.
— Не так уж это и важно. Мы не любим кричать о таких вещах. Главное — кем ты являешься в душе, а не что у тебя в фамильной книге.
Глаша улыбнулась. И подарок приняла.
В тот же месяц на городском канале вышла передача про культуру с заметкой: «Потомок известной династии дарит исторические предметы музею». В студию был приглашен отец Ивана, который рассказал об их семейном архиве.
Аристарх случайно увидел сюжет, и после этого несколько дней не разговаривал с женой.
— Это ты виновата! Ты сбила меня с толку! Оказывается, они титулованные! А я… Такую родню упустил! Да я бы… Я бы сам их фамилию взял! Если б знал!
— Я? Да я даже не знала! — мать Глаши впервые не побоялась повысить голос на мужа.
В доме Пупыркиных начались склоки. Дошло почти до развода. Они спорили, кто из них виноват, кто предал род. И кто более интеллигентный.
А Глаша, надев фамильный перстень новой семьи, гордо носила фамилию мужа. И было ей совершенно наплевать, к какому роду он принадлежит. Главное, что человек он хороший. И со свекрами повезло.
