— Наташа, ты где?! — голос мужа, Паши, в трубке был уже не раздражённым, а кричащим.
— В салоне около дома, ты прекрасно знаешь. Маникюр делаю.
— Ты сказала, что уйдешь на час. А сама уже два часа где-то шляешься! Я тут один с ребёнком, он орёт, я на стену лезу!
Наташа машинально посмотрела на часы. Действительно, прошло больше часа. Мастер задержалась, администратор попросила Наташу подождать десять минут, пока мастер освободится. Наташа ждала, пила чай, болтала с администратором, и оказалось, что просидела она так не десять, а двадцать минут. А когда, наконец, села в кресло, то поняла, что мастер была новенькая: работа шла медленно.
— Через полчаса закончим, я спрошу, можно ли ускориться, — спокойно ответила Наташа.
— У ребёнка живот болит! Он орёт без остановки! Я не знаю, что с ним делать,— Паша почти кричал.
— Водички давал ему? Может, ему жарко?
— Да при чём тут вода и жара?! Я же не медик, я не могу поставить диагноз по внешнему виду! Наверное, заболел! Давай, домой, быстро! Мучаешь и меня, и ребенка.
— Хорошо, я сейчас закончу и прибегу, — Наташа была относительно спокойной. Возможно, она сразу вскочила бы с места, если бы не знала мужа. Ей сделали только одну руку, а вторая осталась не покрытой лаком.
Мастер вопросительно посмотрела на нее, ожидая вердикта.
— Давайте мы сделаем на этой руке просто однотонное покрытие, побыстрее. Без дизайна. Мне надо поскорее домой, — сказала Наташа мастеру.
— Да, хорошо. Еще минут десять. Я быстрее постараюсь…
Но мастер не успела доработать: дверь салона распахнулась так, будто ее выбили ногой. Паша буквально влетел в помещение, толкая коляску перед собой, и начал возмущённо обливать грязью жену на весь зал, под истошный плач ребенка:
— Вот она! Мать года! Сидит, ногти пилит, пока у ребёнка живот крутит! Да ты не мать, а так, одно название!
Посетители салона, другие девушки, начали оборачиваться, парикмахеры отложили инструменты, а мастер Наташи от испуга уронила лак.
— Что ты сидишь? Встала и пошла домой! — рявкнул он, проталкивая коляску с ребенком Наташе.
Понимая, что ее сын нервничает от настроя отца и они своей семейкой создают неудобство другим посетителям салона, Наташа засобиралась домой.
— Но ведь мы не закончили… — пискнула мастер маникюра.
— Простите, я приду к вам в другой день, — Наташа встала, извинилась перед мастером, который так и не успел докрасить ей ногти, и поспешно оплатив услугу, пошла к двери, увозя сына. Муж, довольный собой, пошел следом.
Дома выяснилось, что живот у ребёнка «болел» потому, что Паша не удосужился сменить подгузник. Мальчик постоянно хныкал, из-за того, что не хотел лежать в грязи. Его наполненный памперс был тяжелый, как гиря. Кому понравится такое? Никому.
— Почему ты не сменил ему подгузник, Паш? — Наташа смотрела на мужа, не понимая, почему ей достался именно такой мужик.
— Я… ну… там же всё… ну, сам знаешь, что там! Мне что, это руками трогать?! — пожал плечами Паша. — Ты сказала, что вернешься через час. Я не подписывался на такое. Думал, что ты придешь и сделаешь всю работу.
— А ты мне на что? А?! — Наташа была настолько зла, что не знала, как объяснить мужу очевидные вещи.
— Я… Ну явно не для этого. Ладно, разбирайтесь. Я свою миссию выполнил, долг перед семьей отработал. Теперь можно отдыхать. Поеду на мойку, шины подкачаю… Может, к Виталику заеду, он звал на пивко.
Наташа молча уложила сына на пеленальный столик.
— Слышь? Я говорю, поехал я…
— Погоди.
— Чего?
— Ты забыл кое-что…
Наташа аккуратно сняла подгузник с сына и быстрым, ловким движением надела его Паше на голову. Прямо так, на светлую шевелюру, которую когда-то считала привлекательной.
— Сюрприз. Теперь можешь ехать. К Виталику, или к Виталине. Куда пожелаешь. Быстро запеленав сына и схватив основные вещи, Наташа вылетела из квартиры. Она не думала, не отдавала себе отчета. Главное, было уйти от него. Прямо сейчас. Куда? Да хоть к свекрови. Лучше туда, чем оставаться с человеком, который боится грязного подгузника сильнее, чем потерять семью.
Паша остался стоять, медленно осознавая, что именно у него на голове.
***
— Мам, она совсем с катушек съехала! — возмущался Паша уже на следующий день, сидя на кухне у матери. — Памперс на голову мне надела! Ты серьёзно позволишь ей остаться у вас жить?!
— Да.
— Она забрала моего сына без спроса! Увезла!
— А ты когда на неё наорал в салоне, чем думал? О сыне? Так он бедный теперь с раздражением на коже по твоей милости… Полежи целый час в грязном…
— Это не моя вина! Это Наташа виновата! И вообще, не лезь в мои семейные дела!
— Твои дела? Так ты ж сам ко мне пришел. Значит, не только твои. Квартира моя, а Наташа — мать твоего ребёнка и моего внука. Она имеет право жить и в той квартире, и здесь, с нами. И прав у нее теперь больше, чем у тебя, так как ты один, а их двое!
— Мам! Да она совсем распоясалась! Наврала мне, что уйдет на час, а ее полдня не было!
Свекровь Наташи, Мария Алексеевна, сняла очки. Она долго смотрела на сына, а потом произнесла: — А ты, Паш, ей не врал? Ты хоть раз в жизни сам по своей воле взял ответственность? Ты же всегда мне звонишь в отчаянии, когда надо с твоим сыном посидеть! Когда Наташа уходит на часик, чтобы для тебя, глупого, себя в форме поддерживать! Думаешь, ей для себя эти ноготки нужны, реснички? Она красавица, держит себя в форме, не дрыхнет, не сериалы смотрит в засаленном халате, а старается и мамой быть, и женой хорошей оставаться! А ты?! Что ты сделал для вашей семьи?!
— Что? Я, вообще-то, работаю! Я семью кормлю! Я сама ответственность.
— Ты всего лишь приносишь зарплату. А на ней все остальное держится! За больной бабушкой она мне помогала смотреть, пока ты отнекивался, за ребёнком тоже она смотрит! А ты… вечно занят: из спальни в ванную дорогу прокладываешь — носками своими вонючими. Всё, что от тебя приходит в семью — это критика, нетерпимость и ругань.
— Мама, ты на чьей стороне вообще?!
— На стороне здравого смысла. И если ещё раз мне пожалуешься на Наташу, я не только памперс внука, я бабушкин подгузник тебе на голову натяну. А он у нее побольше, чем детский.
— Да вы сговорились с ней! Ну… Ладно! Если вы так, то и я так! — крикнул он, срываясь с места и уходя. — Найду нормальную бабу! И женюсь на ней! А она пусть локти кусает… одна и с ребенком! Разведенка!
— Найдёшь — отлично. Но имей в виду: я поговорю с каждой твоей «бабой». Расскажу, какой ты муж и папаша. Пусть сразу понимают, что их ждёт, — пригрозила Мария Алексеевна. Павел ушел, Наташа осталась жить у свекрови. Было непросто: обидно и жаль потраченной молодости на мужа. И все же Наташа была в какой-то степени благодарна мужу: он подарил ей сына, мальчишку, которого она любила больше жизни.
А Паша… Паша, казалось, вообще никого не любил, кроме себя.
Через две недели начались «визиты». Паша назло матери и жене стал приводить домой женщин. То одну, то другую. Об этом Марии Алексеевне докладывала соседка. Впрочем, мамаша быстро взяла дело в свои руки: ключи от квартиры у нее были.
Мария Алексеевна была дамой серьезной и сдержала слово: не жалея времени, ездила к сыну и встречала невест у порога, вела на кухню и тихо рассказывала, как однажды её сын надел вонючий подгузник себе на голову, а потом пожаловался на «плохую жену».
— Знаете, милочка, если вы ради квартиры с моим сыном, — говорила она с ехидной улыбкой, — то придётся ухаживать за моей матерью и водить внука в сад. — А если нет, — продолжала она, — то жилья вам не видать: квартиру эту мы все равно продадим. Всё отпишем внуку. Сыночек у меня для семьи не годится, так что придется нам позаботиться о будущем, хоть и ценой благополучия Пашеньки. Кто бы знал…
Невесты после такого исчезали так же быстро, как появлялись. Пришлось Паше повременить с отношениями, потому что платить за отель он по состоянию финансов не мог, да и не каждая девица пойдет сразу в номер на знакомство, а домой подружек водить мама запретила.
Вскоре Паша остался один: отношения с женой и родителями у него были максимально испорчены, и даже друзья, первое время поддерживавшие его, начали отдаляться — он стал нытиком и быстро надоел. Сначала обижался на Наташу, потом на мать, потом на всех подряд, даже на сотрудницу М Ф Ц, что переоформила квартиру, где он проживал, на его сына.
Поняв, что теперь живет в квартире на птичьих правах, Паша позвонил Наташе.
— Наташ… давай поговорим? Я… ну, понял всё. Хочу, чтобы ты вернулась домой.
— Домой? Так я дома.
— Я про семью. Про нас.
— Паш, у нас больше нет «нас». Есть я. И есть мой ребёнок. А ты… ты теперь самостоятельный. Справляйся как хочешь. Никто тебя не раздражает и не напрягает. Ты же этого хотел.
Он долго молчал. Потом сказал:
— Хочешь, хоть помогу чем-то? Там… вроде надо было кроватку сыну переставить и убрать бортик.
— Ага. Надо было, месяц назад. Мы уже своими силами сделали, не беспокойся. А ты, если соскучишься по семье, зайди как-нибудь. Мать родную повидать. Да и сына тоже заодно. А то он папой скоро будет звать совсем другого мужчину. Сосед и с кроваткой помог и теперь меня в кафе зовет, думаю, что не откажусь. — Наташа повесила трубку и вздохнула.
Ей не хотелось наступать на те же грабли. С Пашей было все кончено еще в тот момент, когда он опозорил ее в салоне. Такого отношения к себе Наташа не простит никому. Даже ради мнимой видимости счастливой и полной семьи.
