Кате хотелось отмотать время назад. «Нет, Ваня, я сегодня занята». Одна фраза — и не пришлось бы сейчас стоять перед этой проклятой дверью, за которой ждали три пары глаз и десяток претензий.
— Ну, ты заходишь? — голос мужа нетерпеливо вибрировал за спиной. — Они ждут.
Катя крепче сжала ремешок сумки. Внутри, под кошельком и помадой, лежал маленький диктофон.
Она включила его перед самым выходом, просто так, на всякий случай. Странная предосторожность, но интуиция не обманывала ее с детства.
— Иду, — она улыбнулась через силу и толкнула дверь.
В гостиной свекрови было душно. Нина Павловна восседала в кресле у окна. Рядом, на диване — Борис, брат Вани, и его жена Лариса. Никто не улыбался.
— Проходи, Катенька, — свекровь указала на стул напротив. Единственный стул, будто для допроса.
Иван топтался у двери.
— Вань, мы же договорились, — Борис посмотрел на брата. — Сами разберемся.
— Да, сынок, иди, — подхватила Нина Павловна. — Женский разговор.
Женский? С Борисом? Катя почувствовала, как холодеет спина.
Дверь за мужем закрылась, и комната словно уменьшилась.
— Ну что ж, — начала свекровь, складывая руки на коленях. — Пора нам поговорить начистоту.
— О чем? — Катя старалась выглядеть спокойно.
— О твоем поведении, — Борис подался вперед. — И о том, как ты влияешь на Ваню.
— Я?
— Не притворяйся, — вступила Лариса. — Ты же понимаешь, о чем речь.
Катя растерянно переводила взгляд с одного лица на другое.
— Я правда не понимаю…
— Ваня совсем отдалился от семьи, — Нина Павловна поджала губы. — Раньше звонил каждый день, заезжал помочь. А теперь?
— Он взрослый человек, — попыталась возразить Катя. — У него работа, дела…
— Работа! — фыркнул Борис. — А может, это ты не пускаешь? Настраиваешь против нас?
— Что? Нет!
— И на дачу вы не приезжаете, — продолжала свекровь. — Я там одна, как брошенная. Яблоки гниют, забор падает…
— Мы были три недели назад, — Катя почувствовала, что начинает защищаться. — Ваня весь забор перебрал.
— Три недели! — всплеснула руками Нина Павловна. — Раньше он каждые выходные приезжал!
Раньше — это когда? До свадьбы? Пять лет назад?
— А как ты готовишь? — неожиданно спросила Лариса. — Ваня такой худой стал.
— Он всегда был худым, — Катя нервно хохотнула. — И вообще, он на правильном питании сейчас, сам решил.
— Вот! — Борис ткнул пальцем в воздух. — Правильное питание! Это твои штучки! Мужику нужно мясо, картошка!
— Это его решение, — Катя чувствовала, как краснеет.
— Ты его здоровье губишь своими диетами! — Нина Павловна повысила голос. — Он мой сын, я знаю, что ему нужно!
За дверью что-то упало. Ваня. Подслушивает. Но не входит.
— А еще эти твои подруги, — продолжила свекровь. — Особенно эта… как ее… Света. Разведенка. Плохой пример.
— При чем тут Света? — Катя уже плохо скрывала раздражение.
— Все разговоры — только развод да развод, — Лариса поморщилась. — Мы слышали, как вы по телефону болтали.
Катя задохнулась от возмущения.
— Вы подслушивали мои разговоры?
— Случайно услышали, — отмахнулась Нина Павловна. — Не в этом дело. Главное — ты семью разрушаешь. Нашу семью.
— Чем? — Катя едва не заикалась от напряжения.
— Всем! — Борис почти кричал. — Своим характером! Привычками! Ты Ваньку изменила, он как не наш теперь!
За окном начинался дождь. Капли стучали по стеклу все громче, перекрывая шум в ушах.
— Кто вам сказал? Иван жалуется? — Катя чувствовала, как слезы подступают к горлу.
— Все видят, — отрезала свекровь. — И говорят.
— Кто — все?
— Люди, — уклончиво ответила Нина Павловна. — Соседи. Родня.
— Соседи? — Катя уже не сдерживала дрожь в голосе. — Серьезно? Вы верите каким-то сплетням?
— Это не сплетни, — Нина Павловна встала и прошлась по комнате. — Мы сами видим, как ты с ним обращаешься.
— Как я с ним обращаюсь? — Катя чувствовала, что проваливается в какой-то безумный сон.
— Командуешь! — выпалил Борис. — «Ваня, сделай то, Ваня, принеси это». Он мужик или кто?
Катя закрыла глаза на секунду. Ей вспомнилось, как вчера Иван попросил ее погладить рубашку, а она приготовила ужин, вымыла посуду и постирала белье.
— Вы не знаете, как мы живем, — тихо сказала она.
— Знаем! — Лариса тоже поднялась. — Я к вам заходила в прошлом месяце. У вас дома бардак был!
— У нас ремонт был! — Катя не верила своим ушам.
— А на мой день рождения вы опоздали, — продолжала свекровь. — На целый час. Это уважение?
— Мы предупредили, что Ваня задержится на работе.
— Раньше он никогда не опаздывал на семейные праздники, — отрезала Нина Павловна. — Никогда.
Катя вспомнила тот вечер. Иван получил выговор от начальства, они спешили как могли. Привезли дорогой торт в качестве извинения.
— Мы старались приехать вовремя, — только и смогла сказать она.
— Старались! — передразнил Борис. — А на рыбалку с нами он почему не ездит больше?
— Он сам не хочет, — Катя развела руками. — Говорит, что рыбалка ему не интересна.
— Врешь! — Борис стукнул кулаком по столу. — Он с детства обожал рыбалку! Это ты его настраиваешь!
Катя вздрогнула от громкого звука. За дверью снова что-то скрипнуло. Иван слышал весь этот кошмар, но не входил.
— Я никого не настраиваю, — Катя старалась говорить спокойно. — Иван сам решает, чем ему заниматься.
— Раньше он был другим, — в глазах Нины Павловны блеснули слезы. — Добрым, заботливым. А теперь только о себе думает.
— Он и сейчас заботливый, — Катя почувствовала острую обиду за мужа.
— Да? — свекровь усмехнулась. — Когда он в последний раз маме продукты покупал? Или маме лекарства привозил?
— На прошлой неделе, — Катя удивилась. — Мы вместе ездили в аптеку для вас.
— А чего сам не мог? Зачем тебя брал? — вмешалась Лариса.
Катя почувствовала, как закипает изнутри. Ей вспомнилось, как они с Иваном два часа искали редкое лекарство по всему району.
— Слушайте, — она выпрямилась на стуле, — я не понимаю, что происходит. Чего вы хотите?
Нина Павловна переглянулась с Борисом.
— Мы хотим, чтобы наш Ваня вернулся, — сказала она твердо.
— Он никуда не уходил.
— Ушел! — возразил Борис. — Ты его забрала! Отняла у семьи!
— Я его жена. Мы тоже семья.
— Ха! — фыркнула Лариса. — Семья? А дети где? Пять лет вместе — и ничего!
Катя почувствовала, как к горлу подступает комок. Тема детей была болезненной. Они с Иваном пытались, но…
— Это не ваше дело, — еле выдавила она.
— Наше! — Нина Павловна подошла ближе. — Я внуков хочу, пока не умерла. А ты…
— Остановитесь, — Катя подняла руку. — Не надо об этом.
— А о чем надо? — Борис шумно выдохнул. — О том, как ты Ваньку от нас отворачиваешь? Как он на маму голос повысил из-за тебя?
— Когда это? — Катя искренне удивилась.
— На Пасху! — Нина Павловна прижала руку к сердцу. — Я ему сказала, что куличи надо освятить, а он…
— Он просто сказал, что мы не верующие, — тихо возразила Катя. — И голос не повышал.
— Он так никогда не говорил раньше! — свекровь покачала головой. — Это твое влияние. Ты его от веры отвращаешь.
Катя устало потерла виски. Она знала, что Иван перестал ходить в церковь задолго до их знакомства.
— Вы сейчас на меня все грехи вешаете. Но это неправда.
— А что правда? — вмешалась Лариса. — То, что ты все время недовольна? То, что вечно требуешь каких-то поездок, отпусков?
— Мы нормальная семья, — Катя постаралась говорить спокойно. — Мы вместе планируем жизнь.
— Ваня раньше маме половину зарплаты отдавал, — заявил Борис. — А теперь?
— У нас своя семья, свои расходы. Но мы помогаем, когда нужно.
— Когда нужно! — передразнила Нина Павловна. — А кто решает, когда нужно? Ты?
Катя почувствовала, что задыхается. За окном дождь превратился в ливень. Капли барабанили по стеклу, как чьи-то нетерпеливые пальцы.
— Я не понимаю, к чему весь этот разговор, — она встала. — Если у вас есть претензии, давайте обсудим с Иваном вместе.
— Сядь! — резко скомандовала свекровь. — Мы еще не закончили.
Катя медленно опустилась на стул. Рука нащупала в сумке гладкий корпус диктофона. Он работал. Это придавало сил.
— Мы хотим, чтобы ты подумала, — продолжила Нина Павловна уже мягче. — О том, что происходит. О том, как изменился Ваня.
— Он стал взрослее, самостоятельнее, — Катя пожала плечами. — Это нормально.
— Он стал хуже, — отрезал Борис. — И это твоя вина.
— Мы хотим, — свекровь подошла ближе, нависла над Катей, — чтобы ты оставила его в покое.
— Что?
— Ты поняла, — Нина Павловна смотрела ей прямо в глаза. — Отпусти его. Верни нам сына.
Катя растерянно посмотрела на всех троих. Они не шутили.
— Вы предлагаете мне… развестись с Иваном?
— Называй как хочешь, — Борис скрестил руки на груди. — Но так будет лучше для всех.
— Для всех? — Катя нервно усмехнулась. — А для Ивана?
— Особенно для него, — уверенно кивнула Лариса. — Он просто боится тебе сказать. Мужчины такие… нерешительные.
— Чушь какая-то, — Катя покачала головой. — Иван счастлив со мной. Мы любим друг друга.
Свекровь фыркнула.
— Что ты знаешь о любви? Настоящая любовь — это когда мать сына растит, жизнь ему отдает!
— А жена — не семья? — Катя уже плохо контролировала дрожь в голосе.
— Жена… — Нина Павловна скривилась. — Сегодня одна, завтра другая. А мать — одна на всю жизнь.
Борис победно улыбнулся и кивнул:
— Вот именно! Мать не бросит, не предаст.
— Я тоже не предавала, — Катя сжала кулаки.
— Еще предашь, — пробормотала Лариса. — Все вы такие.
Катя уже готова была встать и уйти, когда свекровь наклонилась к ней и тихо, но отчетливо произнесла:
— Если не уйдешь сама, мы найдем способ вас разлучить.
— Это угроза? — Катя почувствовала холод внутри.
— Это предупреждение, — Нина Павловна выпрямилась. — Ты же не думаешь, что мы просто так отдадим тебе сына?
— Он не вещь, чтобы его отдавать, — Катя поднялась на ноги. — Он взрослый человек и сам решает, с кем ему быть.
— Он ослеплен тобой, — Борис сделал шаг вперед. — Но мы его глаза откроем.
Катя почувствовала, что терпение иссякло. Она медленно открыла сумку и достала диктофон. Маленький красный индикатор мигал — запись шла.
— Что это? — свекровь нахмурилась.
— Это то, что откроет глаза Ивану, — Катя впервые за весь вечер улыбнулась. — На настоящую правду.
Борис рванулся вперед:
— Дай сюда!
— Не советую, — Катя отступила. — Копия уже есть в телефоне.
Лариса ахнула и схватилась за щеки:
— Ты нас записывала? Как ты могла?
— Так же, как вы могли устроить мне допрос за спиной мужа, — Катя направилась к двери. — Иван! Зайди, пожалуйста!
Дверь распахнулась мгновенно. Иван стоял на пороге бледный, с искаженным лицом.
— Я все слышал, — он обвел всех тяжелым взглядом.
— Ванечка, — Нина Павловна сразу сменила тон. — Мы просто беспокоимся за тебя. Катя неправильно все поняла.
— Давай послушаем, что именно я неправильно поняла, — Катя нажала кнопку воспроизведения.
Комнату заполнили голоса. Резкие обвинения, угрозы, требования «вернуть сына». Иван слушал, сжимая кулаки.
— Выключи, — наконец сказал он. — Достаточно.
Свекровь попыталась взять его за руку:
— Сынок, мы же любя. Только из заботы о тебе…
— Заботы? — Иван отдернул руку. — Вы пытались разрушить мою семью. За моей спиной.
— Но Катя… она изменила тебя! — Борис попытался спасти ситуацию.
— Да, изменила, — Иван обнял жену за плечи. — Сделала счастливым. А вы этого не видите. И никогда не видели.
— Ванечка, — Нина Павловна всхлипнула. — Я же мать твоя…
— И этим пользуешься как дубинкой, — Иван покачал головой. — Мама, я люблю тебя. Но так больше нельзя. Нам нужно многое обсудить, но не сегодня.
Он повернулся к Кате:
— Пойдем домой.
— Вот! — вскрикнула свекровь. — Уводит от семьи!
— Мы и есть семья, — Иван крепче прижал к себе жену. — И если вы хотите быть ее частью, придется принять этот факт.
Они вышли под дождь. Капли смывали напряжение, страх, обиду. Иван молчал всю дорогу до машины, а потом вдруг остановился.
— Прости меня, — он смотрел ей в глаза. — Я должен был защитить тебя раньше.
— Ты не знал, — Катя дотронулась до его лица.
— Знал, — он поморщился. — Догадывался. Но не хотел верить.
В машине было тихо. Только стучал дождь по крыше.
— Ты правда считаешь, что я тебя изменила? — тихо спросила Катя.
— Да, — он улыбнулся. — К лучшему. Я стал собой, понимаешь? Без оглядки на чужие ожидания.
Через три месяца они встретились с его родней снова. Это был напряженный ужин. Нина Павловна была сдержанна, Борис немногословен. Но никто не позволял себе колкостей.
— Странно, — сказала Катя дома. — Никаких претензий. Даже про детей не спросили.
— Я говорил с ними, — Иван сел рядом. — Серьезно говорил. И про нас, и про границы.
— И они вот так просто поняли?
— Не просто, — он вздохнул. — Но выбора у них нет. Либо уважают нашу семью, либо не видят меня.
Прошел год. Семейные встречи стали редкими, но спокойными. Свекровь звонила по выходным, интересовалась делами, но советов больше не давала. А вчера она впервые спросила у Кати:
— Как твоя мама? Здорова?
Это был маленький шаг. Неуклюжий, но важный.
— Знаешь, — сказала Катя мужу вечером, — иногда нужно просто включить диктофон, чтобы людям пришлось услышать самих себя.
— И себя тоже, — Иван обнял ее. — Я тогда многое услышал.
Катя улыбнулась. Диктофон давно лежал в ящике стола. Она больше не брала его на встречи с родней. Правда иногда причиняет боль, но без нее не бывает настоящей близости. И настоящего уважения.
