Дмитрий остановился у окна гостиной, глядя на вечерний двор. Анна возилась на кухне, готовя ужин. Звук ее шагов по плитке отдавался в груди странной пустотой.
— Аня, — позвал он тихо, не оборачиваясь. — Можем поговорить?
— Конечно, — откликнулась она, не прерывая готовки. — О чем?
Дмитрий повернулся. Его жена стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Профиль ее лица казался отстраненным. Они жили здесь уже три года. Но иногда он по-прежнему ощущал себя гостем.
— О нас, — сказал он осторожно. — О наших планах.
Анна подняла глаза. В них мелькнула настороженность.
— Какие планы?
— Ну… — Дмитрий подошел ближе. — Мы говорили о детях. О том, что пора бы уже.
— Да, — кивнула она. — И что?
Пауза затягивалась. Дмитрий искал правильные слова. Квартира была ее гордостью. Аня покупала это жилье сама, вкладывая все накопления. Для нее жилье означало независимость и успех.
— Я думал… — начал он медленно. — Если мы планируем семью, может, стоит оформить совместную собственность?
Анна замерла. Ложка в ее руке перестала двигаться.
— Зачем? — спросила она сухо.
— Чтобы я тоже мог принимать решения, — ответил Дмитрий. — Чтобы нести ответственность за наш дом.
Она поставила ложку на стол. Повернулась к нему всем корпусом.
— А сейчас ты ее не несешь?
— Несу, но… — Дмитрий замялся. — Формально все записано на тебя.
Анна скрестила руки на груди. Ее взгляд стал жестче.
— И это тебе не нравится?
— Не в этом дело, — поспешно сказал он. — Просто если у нас будут дети, я хочу быть уверен…
— В чем уверен? — перебила она.
Дмитрий осознал, что зашел слишком далеко. Но отступать было поздно. Накопившееся раздражение прорвалось наружу.
— В том, что это наш дом, — выпалил он. — А не твоя квартира, где я живу по твоему разрешению.
Анна вздрогнула. Ее лицо побледнело. Анна тихо произнесла:
— Так вот что ты думаешь. Что я держу тебя в заложниках.
Дмитрий возразил. Но его голос звучал неубедительно.
— Я этого не говорил.
— Говорил, — отрезала она. — Только другими словами.
Дмитрий прошелся по комнате. Отношения между ними всегда были теплыми, но он давно ощущал это скрытое напряжение. Вопрос собственности висел в воздухе невысказанным укором.
— Аня, пойми, — сказал он, останавливаясь перед ней. — Я не хочу твою квартиру отнимать. Я хочу, чтобы мы были равными партнерами.
— Равными? — усмехнулась она горько. — А что ты вложил в эту квартиру?
Вопрос повис в воздухе. Дмитрий знал ответ. Ничего. Когда они познакомились, у него не было сбережений. Анна же годами откладывала каждую копейку.
— Я вкладываю себя, — сказал он тихо. — Каждый день.
— Это не деньги, — ответила она холодно.
Дмитрий отступил на шаг. Ее слова резанули больнее, чем он ожидал. Анна тоже поняла, что перешла границу.
— Прости, — сказала она. — Я не хотела…
— Хотела, — перебил он. — Иначе не сказала бы.
Анна опустила глаза. Независимость была ее силой. Но иногда она становилась стеной между ними.
— Дима, — начала она мягче. — Эта квартира — мое достижение. Я не могу просто так…
— Просто так что? — спросил он. — Довериться мужу?
Она подняла голову. В ее глазах читалась растерянность.
— Доверие тут ни при чем.
— При чем, — возразил он. — Самое прямое отношение имеет.
Атмосфера в доме сгущалась с каждым днем. Дмитрий все чаще заводил разговоры о совместном будущем. Он говорил о детях, о планах, о том, каким видит их семью. Каждый раз он осторожно возвращался к вопросу собственности.
Анна слушала, но сердце ее сжималось от страха. Она боялась потерять контроль над своим имуществом. Квартира была не просто жильем. Это был символ ее самостоятельности.
Недосказанность отравляла воздух между ними.
Недели проходили медленно. Дмитрий становился все более настойчивым в своих просьбах. Его намеки превратились в прямые требования. Анна замечала, как меняется его тон, как сжимаются его губы, когда она отмалчивается.
— Аня, мы не можем так жить вечно, — сказал он однажды утром, наливая кофе. — Я серьезно говорю о детях.
Она подняла глаза от газеты. В его голосе звучала решимость, которой раньше не было.
— И что это меняет? — спросила она осторожно.
Дмитрий поставил чашку на стол резче, чем обычно. Кофе расплескался по блюдцу.
— Меняет все, — ответил он твердо. — Без моего участия в собственности сложно строить планы на будущее.
Дмитрий ходил по кухне, не находя себе места. Его движения стали резкими, нервными.
Анна отложила газету. Разговор принимал опасный оборот. Она видела в его глазах что-то новое — давление, которого раньше не было.
— Дима, — начала она медленно. — Переписать квартиру на двоих…
— Это проявление доверия, — перебил он. — И серьезности наших отношений.
Его голос звучал убедительно, но Анна слышала в нем что-то еще. Требование. Ультиматум, завернутый в красивые слова. Она встала и подошла к окну.
— А если я не готова? — спросила она, не оборачиваясь.
Дмитрий замолчал. Пауза затягивалась. Анна понимала, что дело выходит за рамки обычных обсуждений. Но она пыталась удержать ситуацию под контролем.
— Тогда о детях можно забыть, — сказал он наконец.
Анна обернулась. Лицо Дмитрия было серьезным, почти суровым. Между ними возникали первые серьезные разногласия, и она видела, как их разговоры становятся эмоциональнее с каждым днем.
— Ты ставишь мне условия? — спросила она.
— Я объясняю реальность, — ответил он. — Нельзя строить семью на шатком фундаменте.
Анна скрестила руки на груди. Ее независимость была под угрозой, и она это понимала. Дмитрий тоже это понимал. И использовал против нее.
Дни шли, а напряжение нарастало. Они стали избегать разговоров о будущем. Каждое упоминание о детях заканчивалось ссорой. Дмитрий становился молчаливым и угрюмым.
Вечером в пятницу они сидели за ужином. Анна приготовила его любимое блюдо, надеясь разрядить обстановку. Но Дмитрий ел молча, не поднимая глаз.
— Может, поговорим спокойно? — предложила она.
Он отложил вилку. Посмотрел на нее прямо.
— О чем говорить? — спросил он холодно. — Ты уже все решила.
— Я ничего не решала, — возразила Анна. — Просто не могу…
— Не можешь мне доверять, — закончил он за нее.
Анна открыла рот, чтобы возразить, но Дмитрий поднял руку.
— Пока ты не перепишешь половину квартиры на меня, детей заводить не будем, — заявил он решительно.
Эти слова прозвучали как приговор. Анна застыла с чашкой в руках. Для нее это звучало как шантаж. Как удар по ее независимости, которую она строила годами.
— Ты шантажируешь меня, — сказала она тихо.
— Я защищаю свои интересы, — ответил он. — Как и ты защищаешь свои.
Анна поставила чашку на стол. Ее руки дрожали. Она осознавала, что вопрос собственности превратился в серьезный камень преткновения. Он угрожал их отношениям и мечтам о семье.
— Значит, все сводится к имуществу? — спросила она.
— К справедливости, — поправил Дмитрий. — К равенству.
— К контролю, — возразила она. — Ты хочешь контролировать меня.
Дмитрий встал из-за стола. Его лицо потемнело.
— Я хочу быть равным партнером, — сказал он. — А не приживалой в твоей квартире.
Это стало переломным моментом. Личные интересы столкнулись с общими планами. И Анна поняла — компромисса не будет.
Анна встала из-за стола. Она понимала — сейчас или никогда. Дмитрий смотрел на нее выжидающе, словно ждал капитуляции. Но что-то внутри нее сломалось окончательно.
— Садись, — сказала она твердо. — Поговорим по-честному.
Дмитрий нахмурился, но сел обратно. Анна осталась стоять — так ей было легче говорить.
— Ты пытаешься манипулировать мной, — начала она медленно. — Используешь детей как рычаг давления.
— Я просто хочу равенства, — возразил он, но голос звучал менее уверенно.
Анна покачала головой. Слова выходили из нее с трудом, но она больше не могла молчать.
— Эта квартира — моя стабильность, — продолжила она. — Я боюсь потерять контроль над ней. Понимаешь?
Дмитрий скрестил руки на груди. Его лицо стало каменным.
— А я здесь пустое место, — сказал он резко. — Лишен всех прав в собственном доме.
— В моем доме, — поправила Анна.
Эти слова прозвучали жестче, чем она хотела. Дмитрий вскочил с места.
— Вот оно! — воскликнул он. — Твой дом, твои правила, твое решение!
Анна видела, как накапливается его ярость. Но отступать было некуда. Между ними назревала резкая ссора. Всплывали давние обиды, недоверие, непонимание.
— А что ты предлагаешь? — спросила она. — Отдать тебе половину просто так?
— Я три года здесь живу! — крикнул Дмитрий. — Плачу за коммунальные услуги!
— За это спасибо, — ответила Анна холодно. — Но это не дает тебе права на собственность.
Дмитрий прошелся по кухне. Его движения стали резкими, угловатыми. Анна понимала — вопрос квартиры стал символом более глубоких проблем в их отношениях.
— Ты не доверяешь мне, — сказал он, остановившись перед ней. — Вот в чем дело.
— А ты шантажируешь меня, — ответила она. — Детьми. Будущим.
Напряжение между ними достигло предела. Дмитрий все еще пытался настаивать на своем. Он не слышал ее доводов, не понимал ее страхов.
— Последний раз спрашиваю, — сказал он медленно. — Перепишешь квартиру?
Анна посмотрела на него долго. Что-то внутри нее окончательно переключилось. Она больше не была готова терпеть.
— Нет, — ответила она четко.
— Тогда о семье можно забыть, — сказал Дмитрий.
— Хорошо, — кивнула Анна. — Забудем.
Дмитрий застыл. Он явно не ожидал такого ответа. Анна впервые говорила жестко и четко. Хватит. Она больше не боялась его ухода.
— Что? — переспросил он.
— Я сказала «хорошо», — повторила Анна спокойно. — Если тебе важнее квартира, чем наши отношения — это твой выбор.
Дмитрий открыл рот, но слова не шли. Анна видела растерянность в его глазах. Он привык, что она уступает, идет на компромиссы.
— Ты серьезно? — спросил он тише.
— Абсолютно, — ответила она. — Я не буду покупать твою любовь недвижимостью.
Дмитрий попятился. Его лицо побледнело. Он понял — блеф не сработал.
— Аня, подожди… — начал он.
— Не надо, — перебила она. — Все уже сказано.
Дмитрий стоял посреди кухни растерянный. Уязвленный ее решимостью, он не находил что ответить. Анна видела, как в его глазах борются гордость и страх.
— Значит, все? — спросил он наконец.
— Все, — подтвердила она.
Дмитрий кивнул резко. Развернулся и пошел в спальню. Анна слышала, как он открывает шкафы, складывает вещи. Звуки были резкими, злыми.
Через час он стоял у двери с сумкой в руках. Молча собрал вещи, молча уходил. Из квартиры, из семьи, из ее жизни.
— Созвонимся, — сказал он, не глядя на нее.
— Созвонимся, — кивнула Анна.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Анна осталась одна в своей квартире. Тишина окутала ее, но это была другая тишина — не гнетущая, а освобождающая.
Она прошла по комнатам. Теперь ее дом был только ее. Никакой шантаж больше не сможет поколебать ее границы.
