Катя медленно перевернула страницу кухонного календаря. Июнь. Красной ручкой было обведено число — «10 лет». Годовщина свадьбы.
На столе — ваза с тюльпанами, которые она купила сама себе. Впервые за десять лет. Антон всё чаще задерживался на работе, приносил раздражение вместо внимания и молчание вместо разговоров. И сегодня с утра он, кажется, даже не вспомнил про дату. Поцеловал в висок на автомате, пахнущий чужими духами, и ушёл.
Катя работала из дома. Архитектурный дизайнер, свободный график, голова забита чертежами. Но в последнее время в ней осела тревога, как пыль в углах — непрошеная, вязкая.
Она случайно услышала его разговор по телефону неделю назад. Тот самый, что не предназначался для её ушей. «Нет, не переживай, с квартирой разберусь. Она под моим именем — оформим продажу в два счёта».
Сначала она решила, что ослышалась. Потом — что не поняла. Но тревога превратилась в гудение, которое невозможно было заглушить.
Квартира действительно была куплена в браке, но оформлена на Антона. Катя вложила часть денег, а большую сумму добавила свекровь — Мария Павловна, сразу после свадьбы. «Начинайте жизнь в своём гнёздышке», — сказала тогда она, вручая им чек.
Мария Павловна… За десять лет Катя так и не поняла, любит ли та её или лишь терпит. Холодная, собранная, с идеальной осанкой и ледяным взглядом. Она никогда не вмешивалась, но и теплоты в ней не было.
Тем неожиданнее был её звонок.
— Катенька, здравствуй, — голос звучал напряжённо. — Ты сейчас одна?
— Да… А что?
— Нам нужно встретиться. Срочно. Это касается квартиры. И Антона.
Через сорок минут они сидели в кафе напротив друг друга. Мария Павловна заказала чёрный чай, не прикасаясь к чашке. Катя впервые заметила, как сильно она сжала ручку сумочки.
— Ты должна кое-что знать, — начала она. — Я не хотела вмешиваться, но уже поздно молчать. Антон… он не тот, за кого ты его держишь.
Катя молчала. Только сжала губы.
— У него роман. Давно. С женщиной из его офиса. Молодая, рыжая. Я видела их вместе. Случайно. Следила — да. Стыдно, но следила.
Катя почувствовала, как у неё зазвенело в ушах. Она не удивилась. Нет — она поняла, что знала это. Подсознательно.
— Он собирается продать квартиру. Уже нашёл покупателя. Завтра встреча с риелтором. — Мария Павловна вынула из сумочки конверт. — Я сделала копии. Выписки, документы. Антон оформил доверенность на продажу. И кое-что странное. Он… переоформил часть наследства, которое я собиралась оставить тебе. Без моего ведома. Через поддельную подпись.
— Что?! — Катя резко подалась вперёд.
— Он получил доступ к моему сейфу. И забрал семейные драгоценности. Те, что хранились в банке. Его отец оставил их мне. А я завещала их тебе. Я проверила — ничего уже нет.
Катя уставилась на неё, не в силах вымолвить ни слова. В груди что-то сломалось. Но в этот момент — не упала, а напротив — начала подниматься какая-то холодная, деловая ярость.
— Ты поможешь мне остановить его? — спросила она.
Мария Павловна впервые за всё время посмотрела на неё без надменности. В её взгляде было что-то новое. Возможно — сожаление.
— Да. Теперь — да.
На следующий день Катя сделала вид, что уезжает к подруге за город. С чемоданом, с улыбкой. Антон, сидящий на диване с ноутбуком, даже не поднял глаз.
— Удачно отдохнуть, — буркнул он.
Катя уехала не на вокзал, а к нотариусу. Благодаря помощи Марии Павловны, она нашла юриста, который помог подать заявление о запрете регистрационных действий с недвижимостью. Это было возможно — если докажешь потенциальный обман и риск потери имущества.
К вечеру она была в квартире свекрови. Та разогревала ужин. Они молчали — две женщины, связанные не любовью, а предательством одного и того же человека.
— Он думает, что все вокруг — глупые, — тихо сказала Мария Павловна. — Уверен, что может начать всё заново. С новой женщиной. С деньгами. С машиной, которую ты ему купила в прошлом году, между прочим.
— Она тоже оформлена на него, — пробормотала Катя. — Всё — на нём.
— Пока да. Но это — ещё не конец.
Через два дня Антон зашёл домой с бутылкой шампанского.
— Катюша! — радостно воскликнул он. — Я дурак, прости меня. Всё это время думал, что ты охладела. А сам был идиотом. Знаешь что? Давай начнём с начала. Поедем в Сочи. Или в Рим. Всё, как ты мечтала!
Он обнимал её за плечи, гладил по волосам. Говорил быстро, напористо. Глаза бегали.
Катя смотрела на него и не чувствовала ничего. Только интерес — как у хирурга к больному, у которого под маской другая личность.
— Хорошо, — сказала она. — Только прежде расскажи, что ты делал в банке на прошлой неделе?
Он замер. Потом рассмеялся.
— Что ты несёшь?
— Удивительно, — тихо сказала Катя. — Ты даже не знаешь, что мы всё уже знаем.
Он отпрянул. Посмотрел на неё с подозрением.
— Кто — «мы»?
— Я. И твоя мать.
В тот момент Антон побледнел. Настоящим, сырым страхом. На долю секунды — но Катя это увидела.
— Ты с ней заодно?
— Да. Мы объединились. Против тебя. Против твоего вранья. И твоих схем.
Он отвернулся. Затем взял бокал и залпом выпил.
— Ладно, — сказал он. — И что ты теперь будешь делать?
— Всё. Что должна.
Поздним вечером она сидела в своей студии, среди планов и чертежей, и смотрела на старую семейную брошь. Она лежала у неё на ладони — тонкая филигрань, с изумрудом в центре. Мария Павловна принесла её сегодня. Один из немногих предметов, не украденных Антоном.
— Она твоя. По праву. И по замыслу.
Катя вздохнула.
— Он всё ещё может что-то придумать. Он не остановится.
— Знаю, — кивнула свекровь. — Он будет драться. Но теперь ты — не одна.
Катя сжала брошь в кулаке.
— Хорошо. Пусть дёрнется. У меня — тоже есть план.
Катя не спала вторую ночь. Ум устал, но мысли в голове не давали покоя. Антон после их разговора замкнулся. Не выспрашивал, не шёл на конфликт — но и не исчез. Наоборот, стал демонстративно «хорошим мужем». Приносил кофе по утрам, интересовался её проектами, хвалил по пустякам. Его ложная забота раздражала сильнее, чем любая ссора.
А на утро пришло уведомление: Антон попытался подать документы на продажу квартиры — несмотря на запрет. Без её подписи, но с поддельной. Катя показала это Марии Павловне. Та лишь покачала головой и набрала номер юриста.
— Он рискует. Уже не просто разводом, а статьёй. За подделку документов. И он это знает, — сказала она.
— Значит, у него есть план «Б».
Он был.
Через два дня Мария Павловна позвонила Кате в панике. Такое сдержанное лицо редко теряло самообладание, но сейчас оно было испуганным.
— Сегодня мне звонили из банка. Кто-то пытался снять деньги с моего старого счёта в Женеве. Тот, о котором не знал даже Антон.
— И кто?
— По поддельным бумагам. Французская доверенность. Подписана моим именем. Но я точно такого не оформляла.
— Он знал об этом счёте?
— Нет. Я хранила его как резерв. Там… часть средств, оставленных моим отцом. Тех самых, которые я хотела передать тебе. Но, кажется, Антон каким-то образом узнал. И теперь пытается всё вытащить.
Катя смотрела на неё, и холод прокрался по спине.
— Это уже не просто развод. Это — война.
Вечером того же дня к Кате подошёл курьер с посылкой. Без имени отправителя. Внутри — конверт. И флешка.
Катя вставила флешку в ноутбук. На экране открылась папка с единственным видеофайлом. Сердце застучало.
Камера наблюдения. Офис. Антон целуется с молодой женщиной на диване в переговорной. Он обнимает её за талию, шепчет что-то на ухо, она смеётся, гладит его по щеке. Затем — он достаёт из портфеля документы. Она внимательно смотрит, кивает.
— Вот ты кто, — прошептала Катя.
Но самое интересное — в конце видео. Картинка сменилась — кабинет нотариуса. Тот же мужчина. А рядом — женщина, похожая на Марию Павловну. Только… это не она.
Катя перемотала видео и вгляделась в лицо. Женщина была похожа на свекровь, но это был не оригинал. А подделка. Копия. С париком, очками, чужой походкой.
— Он нанял двойника, — произнесла Катя.
На секунду её потянуло в обморок. Всё, что казалось запредельным, стало реальностью. Он действительно пошёл на всё.
Они встретились в кабинете у юриста.
— Мы подаём заявление в полицию, — твёрдо сказала Мария Павловна. — Он совершил подлог. И если надо — я лично это докажу.
— Думаете, он испугается? — Катя подняла глаза на юриста.
— Думаю, он начнёт искать выход. Но у нас есть козырь. — Юрист положил на стол бумаги. — Мы проверили цепочку сделок. И нашли, что он тайно продал ваш семейный автомобиль — тот самый «Вольво», что вам подарила Мария Павловна. Продажа оформлена через подставное лицо. Деньги выведены на кипрский счёт.
— Это уже мошенничество, — добавила свекровь. — С машиной тоже были мои доли. Он не имел права.
Катя стиснула зубы.
— А ты говорил: «семья — это святое».
Антон исчез на сутки. Телефон был выключен, на работу не пришёл. Катя чувствовала, как вокруг сжимается кольцо, но опасность — не ослабевала.
А потом пришла повестка. В суд. На рассмотрение иска… от самого Антона.
— Что?! — Катя вчиталась в строчки.
Антон подавал иск о признании Кати недееспособной.
Мотив: «нестабильное эмоциональное состояние, склонность к неадекватным реакциям, попытки причинить вред себе, наличие медицинских показаний».
Катя сжала бумагу в руке, как нож.
— Он собирается признать меня сумасшедшей, — выдавила она. — Чтобы контролировать всё. И квартиру, и деньги, и даже право опеки над собой.
Мария Павловна медленно села в кресло.
— Это… хуже, чем я думала.
— Он готовит тебе ловушку, — сказал юрист на следующий день. — Если суд удовлетворит хотя бы временное постановление, он сможет подать ходатайство о полной передаче имущественных прав под своё управление. Это редкая схема, но она используется, если удастся ввести суд в заблуждение.
— Но как? — Катя не понимала. — У меня нет никаких диагнозов!
— Вы в прошлом проходили терапию?
— Ну… да. Два года назад. После выкидыша. Несколько консультаций.
Юрист вздохнул.
— Этого может быть достаточно. Если он получит доступ к медицинским выпискам. Особенно если они будут «дополнены».
Катя почувствовала, как мир накренился.
— Он готов подделать даже это?
Мария Павловна ответила за него:
— Да. Он уже подделал всё остальное.
Той же ночью Катя сидела в спальне, когда услышала, как щёлкнул замок. Кто-то вошёл в квартиру. Она замерла. На часах — 02:34.
Антон. Без света. В темноте. Он думал, что её нет.
Катя схватила телефон и начала снимать.
Он вошёл в её кабинет. Достал перчатки. Начал открывать шкаф с её документами. Рылся, искал. Открыл ящик с медицинскими справками. Достал одну из папок. Сунул себе в сумку.
Катя стояла за дверью и снимала. Всё. До последней секунды.
А потом включила свет.
— Привет, — сказала она.
Антон обернулся как зверь, прижатый к стене.
— Это не то, что ты думаешь, — начал он.
— Всё, что я думаю, — я уже сняла на видео.
Он бросился к ней — но Мария Павловна вошла следом с полицейским. Всё было подготовлено.
— Мы предупреждали, Антон, — сказала она спокойно. — Но ты перешёл грань.
На следующий день Антон был доставлен на допрос. Катя подала иск о разводе. Юрист начал процедуру раздела имущества и восстановления контроля над активами. Машину удалось отследить и арестовать. Счета в Швейцарии — заблокировать.
Но за всем этим осталась тень.
В ту же ночь, когда они возвращались от юриста, Мария Павловна вдруг остановилась на лестничной площадке.
— Катя… — сказала она тихо. — Есть кое-что, о чём я тебе не говорила.
— Что?
— Те драгоценности, которые Антон украл… Они не были мне переданы официально. Они вообще не числились в документах. Они… были нелегально вывезены из страны в девяностые. И если об этом узнают — будут проблемы. Большие.
Катя оцепенела.
— Почему ты сейчас это говоришь?
— Потому что Антон знает. И может использовать это против нас. Если он решит… мстить.
Катя медленно села на ступеньку.
— То есть теперь… мы в одной лодке.
— Теперь да, — сказала Мария Павловна. — До конца.
Прошло две недели с тех пор, как Антон был задержан. Улики — видео, документы, попытка кражи медицинских справок — стали основанием для временных ограничений: ему запретили приближаться к Кате и лишили доступа к совместному имуществу. В суде начались слушания по разводу и разделу имущества.
Казалось бы — всё шло к победе. Но Катя не чувствовала облегчения.
Что-то было не так.
Мария Павловна с тех пор избегала прямых разговоров. Она приезжала к юристу, подписывала бумаги, говорила строго по делу. Но в ней было напряжение. Словно она ждала удара. И Катя тоже.
И удар пришёл.
Однажды утром в её дверь позвонили. На пороге стояла женщина в деловом костюме с адвокатским удостоверением.
— Екатерина Львовна? Я представляю интересы госпожи Киры Самойловой. У вас с ней общая юридическая ситуация.
— Я вас не знаю, — Катя насторожилась.
— Сейчас узнаете. Ваш муж… уже бывший, Антон, составил завещание. В нём — много интересного. Вам стоит взглянуть.
Катя вчиталась в бумаги. Первые строчки — и сердце пошло к пяткам.
Наследство Марии Павловны, включая все активы, акции, драгоценности, оформленные на неё, было переписано на некую «Киру Самойлову».
— Кто это? — спросила Катя, хотя знала ответ.
— Молодая женщина. Бывшая сотрудница компании вашего мужа. Состоит с ним в гражданских отношениях. А по совместительству… приёмная дочь вашей свекрови.
Катя подняла голову.
— Что вы сказали?
— Приёмная. Удочерена два года назад. По документам — официально. В Европе. Через латвийскую юрисдикцию. Она имеет полное право претендовать на часть имущества — включая те средства, которые передавались вам или обещались.
Катя ощутила, как её мир снова переворачивается.
— То есть всё это время…
— Они работали вместе, — кивнула женщина. — И, возможно, ваша свекровь тоже.
Когда Мария Павловна пришла на встречу, Катя сразу же выложила бумаги на стол.
— Объясни. Сейчас. Или я уйду — навсегда.
Мария Павловна смотрела на них долго. Потом сняла очки и устало провела рукой по лицу.
— Я не врала тебе. Не полностью. Но да — я знала о Кире. Это… дочь моего первого мужа. У него была связь. Я узнала об этом только после его смерти. Тогда — простить не смогла. Но потом встретила её. Сама нашла. Она была в бедственном положении. Молодая, одинокая. Я… не знаю, зачем. Может — искупить что-то.
— И ты удочерила её? Сделала её наследницей? А мне — врала?
— Я думала, что смогу всё разделить. Частично тебе. Частично ей. Антон об этом не знал. А потом… он всё выяснил. И начал использовать её.
Катя посмотрела на неё с ненавистью.
— Ты говорила, что «мы в одной лодке».
— И я не врала. Он теперь хочет уничтожить и меня. Кирой он просто прикрылся, чтобы получить доступ ко всему. Она ему верит. А он — использует её, как использовал всех.
Катя чувствовала, как с неё слезает кожа — слой за слоем.
— Значит, я — снова пешка. Во всех ваших семейных схемах.
— Нет. — Мария Павловна поднялась. — У тебя остался один шанс. Я переведу квартиру на тебя официально. Завещание уже готово. Все документы по семейным деньгам — твои. И только у тебя есть шанс остановить его.
— Почему я должна тебе верить?
Мария Павловна опустила взгляд.
— Потому что ты — единственная, кто ему действительно противостоит. Я сдалась. Ты — нет.
Катя обратилась в суд. Новый иск. На этот раз — о признании всех сделок Антона недействительными, на основании обмана и подлога. Доказательства, собранные за последние месяцы, легли в основу дела: фальшивые доверенности, подделанные подписи, махинации с продажей машины, попытки снять деньги с швейцарского счёта, проникновение в квартиру.
Антон появился в суде в дорогом костюме, с новым адвокатом. Смотрел прямо, нагло. Но когда включили запись с камеры наблюдения той ночи — глаза его дёрнулись.
— Это неправда. Это провокация! — кричал он.
— У вас было право на ключ от квартиры?
— Да!
— Докажите.
Он молчал.
Суд длился четыре месяца. За это время Катя прошла ад. Угрозы. Анонимные письма. Попытка сорвать слушание. Поддельные диагнозы, которые удалось отбить только с помощью независимой экспертизы.
Но она выстояла.
Суд признал: все сделки Антона — недействительны. Квартира — остаётся за Катей. Деньги, акции и активы, унаследованные от Марии Павловны — под её контролем. Машину — вернуть или возместить стоимость.
А Антон… получил условный срок. За подлог и мошенничество. Избежал тюрьмы, но остался без денег. Без положения. Без защиты.
Кира исчезла из его жизни — после того, как узнала, что он изменял ей с другой женщиной параллельно. Её тоже использовал.
Мария Павловна уехала в санаторий. Последнее, что она сказала Кате:
— Ты была права. Не я тебя спасла — ты спасла себя. Я же просто не дала тебе утонуть раньше времени.
Катя осталась в своей квартире. С тишиной. С пустыми стенами. С драгоценностями, которые теперь лежали в сейфе на её имя. С машиной, которую отремонтировали после угона. С домом, где всё — по-настоящему её.
Но больше всего — с чувством, что её наконец перестали разыгрывать.
Она вышла на балкон. Лето. Год прошёл. Июнь. Те же тюльпаны на столе. Но теперь — с другим смыслом.
Телефон запищал. Сообщение от нотариуса:
«Оформление завершено. Ваша собственность подтверждена».
Катя улыбнулась.
Она вернула себе не только квартиру.
Она вернула себе себя.
