— Какой ужас! — выдохнула Софа, глядя на обломки своей любимой вазы.
Кристальные осколки разбросало по всему коридору, словно ледяную крошку после взрыва. А над этим хрустальным кладбищем возвышалась тётя Дуня — монументальная, как памятник собственной наглости, с чемоданом в одной руке и авоськой с консервами в другой.
— Ой, извините! — протянула она сладким голоском, не делая и попытки убрать за собой. — Я же не нарочно. У вас тут так тесно!
Тесно? Софа мысленно пересчитала квадратные метры их трёхкомнатной квартиры. Восемьдесят два. Для семьи из двух человек — более чем достаточно. Но когда в дом вваливается Дуня со своим выводком, даже дворец покажется коммуналкой.
— Дунечка! — завизжала свекровь, выбегая из кухни и оставляя за собой шлейф запаха горелых блинов. — Наконец-то! Мы так тебя ждали!
Зоя Ивановна обняла сестру так страстно, будто та вернулась с войны, а не приехала в очередной раз пожить за чужой счёт. Софа хорошо помнила предыдущий визит тёти Дуни — три месяца назад. Тогда у неё «внезапно» закончились деньги на съёмную квартиру в Саратове.
— Где Кирилл? — Дуня оглядела прихожую, словно инспектор, проверяющий готовность к её приезду.
— Скоро придёт с работы, — процедила Софа сквозь зубы, подметая осколки веником.
— Не подметай руками! — заботливо воскликнула тётя Дуня. — Порежешься ещё. Хотя… у тебя же нет детей, тебе не понять материнских страхов.
Софа замерла, держа в руках совок с хрустальными останками. Эта фраза ударила точно в цель — в самое больное место. Они с Кириллом уже второй год пытались завести ребёнка, но пока безуспешно.
— Кстати, где мои детки? — Дуня похлопала в ладоши. — Витёк! Маринка! Идите знакомиться!
Из-за угла вылез парень лет семнадцати в рваных джинсах и с пирсингом в носу, а за ним — девочка лет четырнадцати с ярко-розовыми волосами и макияжем, как у циркового клоуна.
— Это Витя, мой старший, — гордо представила Дуня. — Он у меня художник! И Маринка — моя красавица.
Витя кивнул, не отрываясь от телефона, а Маринка принялась разглядывать квартиру с нескрываемой алчностью.
— Ого, какой телик! — воскликнула она, указывая на 65-дюймовый телевизор в гостиной. — А PlayStation есть?
— Нет, — коротко ответила Софа.
— Жалко. А wifi какой?
— Дети, не приставайте к хозяйке, — фальшиво журила их Дуня. — Мы же в гостях.
В гостях. Софа мысленно усмехнулась. Гости обычно предупреждают о своём приезде и не задерживаются на месяцы.
— Софочка, — Зоя Ивановна взяла её под руку, — я думаю, Дунечка с детьми могут пожить в вашей спальне, а вы с Кириллом переберетесь на диван. Всего на пару недель.
— На пару недель? — переспросила Софа, чувствуя, как внутри всё закипает.
— Ну, может, чуть больше, — вмешалась Дуня. — У меня сейчас сложная ситуация. Квартиру затопили соседи сверху, весь ремонт насмарку. А с детьми по гостиницам не наездишься — дорого очень.
— А что с работой? — осторожно поинтересовалась Софа.
— Какая работа! — махнула рукой Дуня. — Меня с парикмахерской уволили. Говорят, экономический кризис. А на самом деле — зависть! Я же лучше всех стригла.
Витя хмыкнул, не отрываясь от телефона.
— Мам, ты же сама ушла после того, как…
— Витя! — резко оборвала его Дуня. — Не болтай лишнего.
Софа навострила уши, но в этот момент в дверь вставили ключ. Кирилл. Её спасение.
— Привет! — крикнул он из прихожей. — Я дома! Софочка, что это за чемоданы в коридоре?
Дуня расплылась в улыбке и выплыла навстречу племяннику, раскинув объятия.
— Кирюшенька! Родной мой!
Кирилл застыл в дверях гостиной, переводя взгляд с тёти на детей, потом на мать и наконец на жену. По его лицу Софа поняла — он всё понял без слов.
— Мама, — медленно произнёс он, — ты мне не говорила, что тётя Дуня приедет.
— Сынок, это же семья! — запальчиво воскликнула Зоя Ивановна. — Неужели мы откажем родным людям в помощи?
— Конечно, нет, но…
— Никаких «но»! — отрезала свекровь. — Кстати, можете забыть про своё море! Тёте Дуне и её деткам нужно уделить время!
Софа почувствовала, как земля уходит из-под ног. Море… Они столько планировали эту поездку. Кирилл взял отпуск, она тоже. Путёвки на Кипр уже купили, чемоданы наполовину собраны. Это должен был быть их первый отпуск вдвоём за два года.
— Мама, но мы не можем отменить поездку, — растерянно сказал Кирилл. — Путёвки невозвратные, я отпуск уже оформил…
— Ерунда! — отмахнулась Зоя Ивановна. — Перенесёте на следующий год. А то что это за семейные ценности — родственники в беде, а вы загорать собрались!
Дуня скромно опустила глаза, изображая смущение, но Софа заметила, как довольно дрогнули уголки её губ.
— Не волнуйтесь из-за нас, — промурлыкала тётя. — Мы люди неприхотливые. Правда, детки мои привыкли к домашней еде… У Маринки аллергия на полуфабрикаты. А у Витьки гастрит — ему нужно часто и понемногу кушать.
— Понятно, — Кирилл потёр виски. У него уже начиналась мигрень — Софа это знала по напряжённой складке между бровей.
— И ещё, — продолжила Дуня, располагаясь на диване, как королева на троне, — у нас с собой кот Барсик. Он очень нервный, в переноске долго быть не может. Надеюсь, вы не против?
Кот. Софа закрыла глаза. У неё аллергия на кошачью шерсть. Через час начнётся чихание, через два — слезоточение, а к вечеру она превратится в одну сплошную припухлость.
— Мам, у Софы аллергия на кошек, — попробовал вступиться Кирилл.
— Подумаешь! — фыркнула Зоя Ивановна. — Попьёт таблеточку и всё пройдёт. А животное выбрасывать на улицу нельзя — это же жестоко!
В это время из коридора донеслось мяуканье, а следом — грохот. Что-то тяжёлое упало и разбилось.
— Барсик! — завизжала Маринка. — Он из переноски вылез!
Софа выскочила в коридор и обомлела. Огромный рыжий кот стоял посреди осколков её любимого сервиза — того самого, который они с Кириллом покупали к первой годовщине свадьбы. Барсик величественно облизывался, явно довольный произведённым эффектом.
— Ой, простите! — Дуня появилась рядом. — Он у нас такой игривый. Наверное, дорога его расстроила.
Софа смотрела на фарфоровые осколки и чувствовала, как что-то рвётся внутри. Не только сервиз. Что-то важное, что она долго и терпеливо склеивала в себе.
— Не переживайте, — похлопала её по плечу тётя Дуня. — Сервиз — это просто вещи. А мы — семья. А семья — это навсегда.
К десяти вечера квартира превратилась в зону боевых действий. Витя захватил гостиную, подключил к телевизору какую-то приставку и врубил на полную громкость стрелялку. Звуки взрывов и автоматных очередей эхом отдавались по всей квартире. Маринка оккупировала ванную комнату, устроив там салон красоты — все полочки были завалены её косметикой, а зеркало залеплено селфи.
— Кирилл, скажи им что-нибудь! — взмолилась Софа, стоя на кухне среди горы грязной посуды.
Ужин прошёл как кошмарный сон. Дуня «помогала» готовить, то есть командовала и критиковала каждое движение Софы. «Мясо пересушила», «картошку недосолила», «а вот я готовлю по-другому». В итоге из двухкилограммового куска говядины, который планировался на неделю, осталась одинокая косточка. Витя оказался ходячим пылесосом — съел всё, что было в холодильнике, включая торт, приготовленный на завтрашний день рождения коллеги.
— Соф, они же дети, — устало сказал Кирилл, массируя виски. — Дай им время адаптироваться.
— Дети? — Софа указала в сторону гостиной, откуда доносился мат. — Витя матерится хуже грузчика, а Маринка уже полчаса разговаривает по телефону с каким-то Димоном.
В этот момент в кухню вплыла Зоя Ивановна с довольным видом.
— Софочка, а что на завтрак будем готовить? — спросила она, словно хозяйка дома.
— Как что? — Софа непонимающе уставилась на свекровь. — То, что есть в холодильнике.
— Ой, да там же почти ничего не осталось! — всплеснула руками Зоя Ивановна. — Детям нужно полноценное питание. Я составила списочек.
Она протянула листок, исписанный мелким почерком. Софа пробежалась глазами по списку и похолодела. Красная рыба, телятина, устрицы, трюфели, дорогие сыры… Сумма потянула бы на месячную зарплату.
— Зоя Ивановна, это очень дорого, — осторожно сказала Софа.
— Подумаешь! — отмахнулась свекровь. — У вас же двое работают. А Дунечка с детьми сейчас в трудной ситуации.
— А почему бы Дуне не найти работу? — не выдержала Софа. — В Москве вакансий полно.
— Ты что! — возмутилась Зоя Ивановна. — Она же мать-одиночка! Ей детьми заниматься нужно, а не по работам бегать!
— Но Витя уже взрослый, а Маринка…
— Достаточно! — оборвала её свекровь. — Не твоё дело указывать, что моей сестре делать. Ты ещё молодая, не понимаешь, что такое материнская ответственность.
Опять эта тема. Софа стиснула зубы. Каждый раз, когда в доме заходила речь о детях, её почему-то считали неполноценной. Словно отсутствие детей лишало её права голоса в семейных вопросах.
— Мам, хватит, — негромко сказал Кирилл, входя в кухню. — Софа права — нужно планировать бюджет.
— Ах, так ты встаёшь на её сторону? — вспылила Зоя Ивановна. — Против родной матери?
— Я не встаю ни на чью сторону. Я просто говорю, что…
— Кирюша! — в кухню ворвалась Дуня в халате, явно подслушивавшая разговор. — Что я слышу? Вы из-за денег ссоритесь?
Она прижала руку к сердцу в театральном жесте.
— Если мы вам в тягость, мы лучше уйдём. Прямо сейчас. На улицу. С детьми.
— Тётя Дуня, при чём тут…
— Нет-нет, я всё поняла! — Дуня изобразила благородное страдание. — Мы нарушили ваш покой, ваши планы на море…
— Дунечка, не говори глупости! — запротестовала Зоя Ивановна. — Конечно, вы останетесь!
— Если честно, — вмешалась Софа, чувствуя, как терпение окончательно лопается, — может, действительно стоит подыскать другой вариант? У вас есть знакомые в Москве, или…
Повисла тишина. Дуня смотрела на неё с изумлением, словно Софа предложила продать собственную мать. Зоя Ивановна побагровела. Кирилл закрыл лицо руками.
— Ну надо же, — протянула наконец Дуня. — А я думала, мы родные люди. Оказывается, я ошибалась.
— Софа! — взорвалась Зоя Ивановна. — Как ты смеешь выгонять на улицу детей? Что за чёрствость такая!
— Я не выгоняю, я просто…
— Довольно! — рявкнул вдруг Кирилл, и все замолчали. — Все в гостиную. Сейчас же.
В гостиной царил полный кавардак. Витя устроился на диване, как на личной территории, разбросав вокруг пустые упаковки из-под чипсов и банки из-под газировки. На ковре валялись грязные носки, на кофейном столике красовались мокрые круги от стаканов. За несколько часов гостиная превратилась из уютной комнаты в подобие студенческого общежития.
— Вить, убавь звук, — попросил Кирилл.
— Щас досмотрю стрим, — не отрываясь от экрана, буркнул парень.
— Я сказал — убавь!
В голосе Кирилла прозвучали такие нотки, что даже Витя нехотя взял пульт.
— Садитесь все, — сказал Кирилл, и по тону стало ясно — терпение лопнуло не только у Софы.
— Кирюша, что это за тон? — возмутилась Зоя Ивановна.
— Мам, сядь. Пожалуйста.
Дуня устроилась в кресле, по-прежнему изображая страдалицу. Зоя Ивановна села на краешек дивана, демонстративно отвернувшись от Софы.
— Слушайте все внимательно, — начал Кирилл. — Да, тётя Дуня, вы можете остаться. Но на определённых условиях.
— Каких ещё условиях? — возмутилась Зоя Ивановна. — Мы что, в гостинице?
— Во-первых, — продолжил Кирилл, не обращая внимания на возмущение матери, — срок пребывания — две недели. Максимум. За это время нужно найти работу и жильё.
— Кирилл! — взвилась Дуня. — Да как же можно за две недели…
— Во-вторых, — он поднял руку, требуя тишины, — все участвуют в домашних делах. Уборка, готовка, мытьё посуды — по очереди.
— А дети? — попыталась вступиться Дуня. — Они же ещё маленькие!
Софа фыркнула. Витя уже год как закончил школу и должен был поступать в институт, а Маринка в свои четырнадцать красила губы лучше профессионального визажиста.
— В-третьих, — продолжал Кирилл, — каждый прибирает за собой. И никто не трогает чужие вещи без разрешения.
— Это ещё что за диктатура? — вскипела Зоя Ивановна.
— Это называется «уважение к хозяевам дома», — резко ответил Кирилл, и мать осеклась.
Софа смотрела на мужа с восхищением. Наконец-то он показал характер.
— И последнее, — Кирилл посмотрел на каждого по очереди. — Кот либо живёт в переноске, либо ищет себе другое место. У Софы аллергия.
— Барсик не может жить взаперти! — завопила Маринка. — Это живодёрство!
— Тогда ищите ему другое место, — спокойно сказал Кирилл.
— Не понимаю, — вмешалась Дуня, — почему из-за какой-то надуманной аллергии должно страдать невинное животное?
Надуманной? У Софы уже начинали слезиться глаза, а нос заложило так, что приходилось дышать ртом.
— Потому что это наш дом, — твёрдо сказал Кирилл. — И мы здесь устанавливаем правила.
— Значит, так, — Дуня встала с кресла, натянув на лицо маску мученицы. — Я вижу, мы здесь лишние. Собирайтесь, дети, мы уходим. К утру найдём где переночевать.
— Тётя Дуня, никто не говорит об уходе, — устало сказал Кирилл. — Просто нужно соблюдать элементарные правила приличия.
— Какие правила? — Витя наконец оторвался от телефона. — Мы что, в тюрьме?
— Это дом, а не тюрьма, — спокойно ответила Софа. — В доме принято убирать за собой и уважать хозяев.
— Ладно, хватит, — Кирилл потёр лицо руками. — Условия я озвучил. Согласны — остаётесь. Не согласны — ваше право.
Зоя Ивановна смотрела на сына так, словно он предал всё святое.
— Не узнаю тебя, Кирилл, — прошептала она. — Что с тобой эта… — она многозначительно посмотрела на Софу, — …сделала?
— Мама, она моя жена, — устало сказал Кирилл. — И я её поддерживаю.
— Ах, так! — взвилась Зоя Ивановна. — Значит, жена важнее матери? Значит, какая-то чужая тебе дороже родной крови?
— Мам, не надо…
— Нет, пусть знает! — Зоя Ивановна ткнула пальцем в сторону Софы. — Ты разбила семью! Настроила сына против матери! А всё почему? Потому что завидуешь! У Дунечки дети есть, а у тебя нет!
Софа почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой комок. Эти слова попали точно в цель.
— Зоя Ивановна, это лишнее, — сказала она, стараясь держать голос ровным.
— А что лишнее? Правда лишняя? — не унималась свекровь. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на чужих детей? С такой тоской!
— Мам, замолчи! — рявкнул Кирилл.
— А ты что, защищаешь её? — Зоя Ивановна была в ярости. — Она же бесплодная!
В комнате стало так тихо, что слышно было, как тикают часы. Дуня с детьми замерли, жадно ловя каждое слово. Это было именно то, чего они ждали — большого семейного скандала.
Софа медленно встала с дивана.
— Знаете что? — сказала она тихо, но каждое слово прозвучало отчётливо. — Вы правы. Я бесплодная. И завистливая. И жадная. И у меня нет материнского инстинкта.
Она обвела взглядом всех присутствующих.
— Но зато у меня есть работа. И собственные деньги. И квартира, в которой мы с Кириллом живём и которую сами оплачиваем. И знаете, что я вам скажу?
Софа шагнула к центру комнаты.
— Всё. Спектакль окончен. Тётя Дуня, завтра с утра вы ищете себе другое жильё. С детьми, с котом, с чемоданами. А вы, Зоя Ивановна, можете идти с ними.
— Софа! — ахнул Кирилл.
— Нет, Кирилл. Хватит. Я устала быть виноватой во всём. Устала оправдываться за то, что у меня нет детей. Устала кормить чужих детей, которые не знают слова «спасибо». Устала убирать за взрослыми людьми, которые ведут себя хуже дошкольников.
Она повернулась к Дуне.
— Ваша квартира не затоплена. Я сегодня позвонила в Саратов, навела справки. Вас выселили за неуплату коммунальных услуг три месяца назад. А работу вы бросили сами, потому что не хотели работать по выходным.
Дуня побледнела.
— Откуда ты…
— Не важно откуда. Важно, что вы лжёте. И используете детей, чтобы вызвать жалость. И знаете что? Это отвратительно.
Софа посмотрела на Витю и Маринку.
— А вы, дети, завтра идёте работать. Ищите любую подработку. Пора учиться зарабатывать деньги, а не жить за чужой счёт.
— Ты с ума сошла! — взвилась Дуня. — Они же ещё учатся!
— Витя уже год как закончил школу и нигде не учится, — спокойно сказала Софа. — А Маринка прогуливает школу с октября. Я проверила.
— Как ты смеешь! — заорала Зоя Ивановна. — Кирилл, ты слышишь, что творит твоя жена?
Кирилл молчал, переводя взгляд с матери на жену.
— Я творю то, что давно пора было сделать, — сказала Софа. — Говорю правду. И знаете, что я ещё сделаю?
Она достала телефон.
— Завтра я звоню в турфирму и восстанавливаю нашу поездку на море. Если придётся доплатить — доплачу. Мы с Кириллом едем отдыхать. Одни. Как планировали.
— Кирилл! — завопила мать. — Ты допустишь это?
Кирилл медленно поднял голову и посмотрел на Софу. В его глазах она увидела не осуждение, а… восхищение? Облегчение?
— Соф, — тихо сказал он. — Ты уверена?
— Больше чем когда-либо.
Он кивнул.
— Тогда я за тобой.
— Кирилл! — взвыла Зоя Ивановна. — Ты предаёшь семью!
— Нет, мам. Я защищаю свою семью. Настоящую семью — мою жену.
Он встал и подошёл к Софе, взяв её за руку.
— Тётя Дуня, у вас есть время до завтрашнего вечера. Мама, ты можешь остаться, если признаешь, что это наш дом и здесь действуют наши правила. Если нет — добро пожаловать к Дуне.
На следующий день к шести вечера в квартире снова было тихо. Дуня с детьми и котом укатили к подруге в Люберцы (оказалось, что места для жилья у неё были). Зоя Ивановна, поскандалив с утра, всё-таки собрала чемодан и тоже уехала, громко хлопнув дверью.
Софа сидела на кухне с чашкой чая и смотрела в окно. Кирилл обнял её со спины.
— Не жалеешь? — тихо спросил он.
— О чём?
— О том, что всех выгнала.
Софа покачала головы.
— Я никого не выгоняла. Я просто перестала терпеть неуважение к себе.
— А мама?..
— Твоя мама вернётся. Когда поймёт, что я не собираюсь с ней бороться. Ей просто нужно время принять, что у тебя теперь другая семья.
Кирилл поцеловал её в макушку.
— Знаешь, а я горжусь тобой.
— Почему?
— Потому что ты не побоялась постоять за себя. За нас.
Софа улыбнулась. На столе лежали распечатанные билеты на Кипр. Через три дня они улетали. Вдвоём. Как и планировали.
— Кстати, — сказал Кирилл, — Витя мне написал.
— Что написал?
— Что устроился грузчиком в супермаркет. На неполный день.
— Ого. А Маринка?
— Маринка пошла в школу. Оказывается, когда тётя Дуня перестала покрывать её прогулы, девочка быстро образумилась.
Софа засмеялась.
— Выходит, я им даже помогла?
— Выходит, что так.
Они сидели в тишине, наслаждаясь покоем в собственном доме. В своём, не захваченном чужими людьми, доме.
— А знаешь, — сказала Софа, — я кое-что поняла.
— Что?
— Семья — это не те, кто с тобой связан кровью. Семья — это те, кто тебя уважает. И кого уважаешь ты.
Кирилл крепче обнял её.
— Мудрые слова, жена моя.
— От мудрой жены, — усмехнулась она.
За окном садилось солнце, окрашивая небо в розовые тона. А в доме было тихо и спокойно. Наконец-то.
