Самое страшное в гостеприимстве не то, что гости приедут. А то, что они задержатся. И вот это — ужас какой-то.
Лиля всю жизнь была хорошей. Хорошей женой, хорошей хозяйкой, хорошей тётей. И когда в марте позвонила Алина — племянница мужа, такая симпатичная, с дочкой-школьницей — Лиля, конечно же, не могла сказать «нет».
— Тётя Лиль, у нас беда, — голос дрожал в трубке. — Съёмную квартиру хозяйка решила продавать, а новую пока не нашли. Можно к вам на недельку? Я понимаю, что неудобно, но…
Неделька. Всего неделька!
— Конечно, деточка, — мгновенно откликнулась Лиля. — Приезжайте, разместимся.
И разместились.
Первые дни Лиля даже радовалась — дом ожил, детский смех, женские разговоры на кухне. Алина была благодарной гостьей, помогала с уборкой, говорила комплименты про борщ Лили.
— Какая вы хозяйка замечательная! — восхищалась она, поедая котлеты. — Руки золотые!
А дочка, Настя, прилежная девочка, тихонько делала уроки в гостиной. Муж Лили, Валера, ворчал потихоньку, но не возражал. Какой, мол, разговор — семья есть семья.
Неделя прошла. Потом ещё одна.
— Тётя Лиль, — Алина как-то вечером зашла на кухню, где Лиля мыла посуду после ужина, — мы тут ещё немножко задержимся. Квартирный вопрос, вы же понимаете. Сложно сейчас что-то подходящее найти.
Лиля кивнула. А что тут скажешь?
И вот тогда началось то самое. Алина все реже стала помогать — мол, устаёт на работе, нервничает из-за квартирного вопроса. По утрам поднималась ближе к полудню, завтрак просила подогреть. Дочку везти в школу? Конечно, тётя Лиля справится — у неё же машина есть.
— А вы не против Настюшку забрать из школы? — небрежно бросала Алина, листая что-то в телефоне. — У меня сегодня дела.
Дела. Каждый день дела.
А Лиля стирала их бельё, готовила им завтраки, обеды, ужины. Покупала продукты, рассчитывая теперь на четверых. Убирала за ними в ванной, собирала волосы из раковины. И молчала. Потому что — неудобно говорить.
Валера всё чаще задерживался на работе. А когда приходил домой, уходил в свою мастерскую в подвале или включал телевизор на максимальную громкость. Между ними словно выросла стена из недосказанного раздражения.
— Долго это ещё продлится? — шепотом спрашивал он Лилю, когда гости ложились спать.
— Не знаю, — отвечала она, и в голосе звучала такая усталость, что Валера больше не спрашивал.
Целый месяц прошёл с того дня, как они приехали «на недельку».
И в этот майский вечер, когда Лиля в очередной раз накрывала на стол — мясо, гарнир, салат, свежий хлеб — Алина расслабленно опустилась на стул и протянула:
— Слушайте, мы тут с риелтором созванивались. Квартирный рынок сейчас просто ужас какой-то. Может, до конца месяца побудем у вас? Я же вижу, вам не в тягость.
И что-то внутри Лили что-то медленно закипело.
Утром следующего дня она проснулась в половине седьмого — как всегда. Пошла на кухню ставить чайник, а там… В раковине — гора грязной посуды. Тарелки, чашки, сковородка. Алина вчера поздно вернулась домой и, видимо, решила перекусить. И, конечно же, не помыла за собой.
— Устала, наверное, — пробормотала Лиля, засучивая рукава. — Работа нервная.
Но когда она открыла холодильник за молоком для каши, обнаружила пустые полки. Молоко кончилось. Хлеб тоже. Масло. Даже яйца — последние три штуки исчезли.
А в мусорном ведре красовались пустые упаковки от дорогого йогурта, который Лиля покупала себе раз в неделю — как маленькую радость.
— А где завтрак? — Настя выглянула из гостиной, уже одетая в школьную форму.
— Сейчас, золотко, — машинально ответила Лиля. — Только в магазин сбегаю.
Она накинула куртку и выскочила на улицу. Магазин открывался в восемь, пришлось ждать у входа. Народ потихоньку подтягивался — такие же, как она, утренние покупатели. Все торопились, все нервничали.
— Слушай, Лиль! — окликнул её сосед, дядя Петя. — Как дела-то? Гости всё ещё у вас?
— Да, временно, — попыталась улыбнуться Лиля.
— Временно — это сколько? — прищурился дядя Петя. — А то я видел, как твоя родственница вчера на такси приехала. С пакетами. Одежду, что ли, покупала?
Лиля промолчала. А что скажешь?
Вернулась домой с полными сумками — потратила почти три тысячи. Настю в школу Валера уже увёз, слава богу. А Алина как раз выходила из ванной — в халате, с полотенцем на голове.
— Ой, тётя Лиль, — зевнула она, — а кофе есть? И может, что-нибудь покушать? Я так проголодалась.
— Сейчас приготовлю, — кивнула Лиля, разбирая покупки.
— А, кстати! — оживилась Алина. — Вы не могли бы Настюшку из школы забрать? У меня сегодня важная встреча с риелтором. Может, наконец-то что-то подберём.
Риелтор. Конечно.
И Лиля поехала. Забрала Настю, которая, кстати, была хорошим ребёнком — вежливая, тихая, благодарная. Не её вина, что мама такая.
— Спасибо, тётя Лиля, — сказала девочка, когда они подъехали к дому. — А мама придёт?
— Придёт, деточка. У неё дела.
Дела у неё были. Каждый день дела.
А вечером Лиля узнала, какие именно дела.
Валера пришёл домой раньше обычного — в половине седьмого. Мрачный, уставший. Сел за стол, где Лиля как раз резала салат к ужину.
— Лиль.
— Что?
— Я сегодня встретил твою племянницу.
Лиля замерла с ножом в руках.
— В торговом центре. С какой-то подружкой. В кафе сидели, смеялись. — Валера помолчал. — Вид у неё был весёлый. Отдохнувший.
— И?
— Думай, что хочешь, но я решил послушать о чем они говорят. Сел за ее спиной за соседний столик.
— И?
— Она говорит: дескать, жилье-то снимать не нужно пока, временно у родственников живём.
У Лили что-то сжалось в груди.
— То есть она и не собирается квартиру искать?
— Лиль, — тихо сказал Валера, — я думаю, она решила у нас обосноваться. Надолго. И деньги, которые должна тратить на съёмное жильё, тратит на себя. А мы её кормим, содержим.
— Не может быть.
— А теперь самое интересное. Знаешь, что я ещё слышал?
Лиля покачала головой.
— Она подружке рассказывает, что у неё появились «добренькие родственнички», которые и покормят, и приютят, и даже ребёнка в школу возят. — Валера посмотрел на жену. — Цитирую дословно: «Они такие простодушные, живи да радуйся».
Лиля медленно положила нож. Руки дрожали.
— Значит, она нас использует?
— Да она нас просто дурачит! — не выдержал Валера. — А мы, как идиоты, всё терпим! Кормим чужого ребёнка, стираем их вещи, возим, убираем! И это ещё что! А ты знаешь, сколько она жрёт? Извини за выражение, но по-другому не скажешь!
И это было правдой. Алина ела… много. И дорого. Красная рыба, мясо, фрукты не по сезону. То, что сама Лиля покупала себе от силы раз в месяц, Алина уплетала каждый день.
— Вчера она три банки йогурта за вечер смела, — продолжал Валера. — Потом ещё и творог весь съела. А утром спрашивает: «А что на завтрак?»
— Хватит, — тихо сказала Лиля.
— Нет, не хватит! Знаешь, что в ванной творится? Она там косметику разложила — как в магазине! Шампуни, кремы, мази какие-то. Всё дорогое, всё новое! А на квартиру денег, видите ли, нет!
— Хватит.
— А Настька? Ты думаешь, она не понимает? Она вчера мне говорит: «Дядя Валера, а мы долго ещё тут будем жить?» А когда я спросил, хочет ли она домой, знаешь, что ответила? «Хочу, но мама говорит, что здесь хорошо и можно пока не торопиться».
Лиля резко встала из-за стола.
— Я пойду ужин доготовлю.
— Лиля! — Валера поймал её за руку. — Хватит быть святой! Скажи ей правду! Мы не обязаны их содержать!
— Я не могу. Она же родня. И ребёнок.
— Родня? — горько усмехнулся Валера. — Для неё ты — бесплатная гостиница с питанием! А мы что, не люди? У нас своя жизнь есть!
Лиля знала — он прав. Но признаться в этом самой себе было страшно. Потому что это означало, что весь месяц она была просто дурочкой. Которую водят за нос.
В этот момент в прихожей послышались шаги. Алина вернулась.
А теперь самое интересное.
— О, как вкусно пахнет! — Алина прошла на кухню, сбрасывая сумочку на стул. — Тётя Лиль, а что на ужин?
Лиля стояла спиной к ней, помешивая что-то в кастрюле. Не обернулась. Не ответила.
— Тёть Лиль? — Алина подошла ближе. — Вы меня слышите?
— Слышу, — очень тихо сказала Лиля.
— А что молчите тогда? — засмеялась Алина. — Что-то вы сегодня не в духе. А, наверное, устали? Я понимаю, конечно. Но что поделаешь — жизнь такая сложная стала.
Валера сидел за столом и смотрел на жену. В его глазах было что-то новое. Поддержка? Ожидание? Он словно говорил: «Ну же, Лиля. Скажи наконец».
— Кстати! — Алина уселась за стол и потянулась к хлебнице. — У меня новости есть. Хорошие и не очень.
— Какие? — машинально спросила Лиля, всё ещё не поворачиваясь.
— Ну, хорошие — это то, что я сегодня с одним риелтором встречалась. Очень приятный мужчина, кстати. Мы так мило беседовали, — Алина откусила кусок хлеба с маслом. — А не очень хорошие — это то, что квартирный рынок сейчас просто ужас! Цены космические, а что предлагают. Одни развалюхи!
Лиля медленно повернулась. Лицо у неё было странное — спокойное, но глаза горели.
— И что же ты решила?
— А что решать-то? — пожала плечами Алина. — Будем ждать. Авось что-то приличное появится. — Она взглянула на Лилю и добавила с улыбкой: — Хорошо, что вы такие понимающие! Все родственники бы так.
— Долго ждать собираешься?
— Ну, — Алина задумалась, жуя хлеб. — Месяц-полтора точно. А может, и больше. Зависит от предложений. Кстати, а что сегодня готовили? Так вкусно пахнет!
Валера сжал кулаки. Лиля видела, как напряглись жилы на его шее.
— Котлеты, — ровно ответила Лиля. — С картошкой.
— О! Ваши котлеты — это что-то! — расплылась в улыбке Алина. — Настя вчера говорила подружкам в школе, какая у неё тётя замечательная. Готовит, как в ресторане!
— Ресторане?
— Ну да! А что? — Алина не уловила изменения в тоне Лили.
Лиля поставила кастрюлю на стол. Потом тарелки. Потом салат. Движения у неё были какие-то автоматические, словно робот работал.
— Настя! — крикнула Алина. — Ужинать!
Девочка прибежала из гостиной, села на своё место. Посмотрела на всех и почему-то насторожилась.
Лиля села. Взяла вилку. И тут Алина, накладывая себе котлеты (сразу три штуки), весело сообщила:
— Да, кстати! Совсем забыла сказать. Риелтор посоветовал не торопиться. Говорит, через месяц-другой цены могут упасть. Так что мы, получается, ещё тут побудем.
— Как это — побудем? — впервые за вечер подал голос Валера.
— Ну как-как? — удивилась Алина, отправляя в рот кусок котлеты. — У вас поживём. Вы же не против? — И, не дожидаясь ответа, добавила: — А что нам спешить-то?
У Лили внутри что-то оборвалось — как натянутая струна. Месяц терпения, месяц оправданий, месяц «она же родня, она же в трудной ситуации».
— Мы не обязаны вас кормить целый месяц! — вырвалось у неё.
Все за столом замерли.
Алина перестала жевать. Настя широко открыла глаза. Валера выпрямился на стуле.
— Что? — растерянно переспросила Алина.
— Я сказала — мы не обязаны вас кормить целый месяц! — повторила Лиля, и голос у неё дрожал, но слова звучали чётко.
— Тётя Лиль. — Алина попыталась улыбнуться. — Вы что-то не то говорите.
— Почему-то одни работают как проклятые, а другие лежат на диване и думают, что им всё должны! — Лиля встала из-за стола так резко, что стул откинулся назад.
— Но я же…
— Что — ты?! — не дала договорить Лиля. — Что ты делала этот месяц, кроме того, что ела мою еду и спала в моём доме?!
— Я искала квартиру.
— Вранье! — Лиля никогда в жизни не кричала, а тут кричала. — Если бы ты искала квартиру, ты бы ее давно нашла!
Алина побледнела.
— Тётя Лиль, вы не понимаете.
— Понимаю! Ещё как понимаю! — Лиля подошла ближе к столу, опёрлась о него руками. — Ты решила, что мы — дураки! Что будем тебя до бесконечности кормить и одевать, а ты тем временем деньги на себя тратить будешь!
— Мам, — тихо позвала Настя.
— А ты молчи! — огрызнулась на дочь Алина, а потом снова повернулась к Лиле: — Вы ошибаетесь! Я не собиралась.
— А что ты говорила своей подружке в кафе? — встал Валера. — Что у тебя есть «добренькие родственнички», которые «такие простодушные»?
Алина окончательно потеряла дар речи.
— Вот именно! — Лиля била кулаком по столу. — Простодушные! Дурачки, короче! Которых можно доить, как коров!
— Тётя Лиль, ну что вы, — попыталась возразить Алина, но голос у неё стал тоненький, неуверенный.
— А знаешь, что я думаю? — Лиля смотрела на неё в упор. — Ты с самого начала не собиралась искать квартиру! Ты решила у нас осесть! Бесплатно жить, бесплатно жрать, а свои деньги на себя любимую тратить!
— Это неправда.
Алина медленно встала из-за стола. Лицо у неё было белое-белое.
— Вы выгоняете нас?
— А ты как думала? — Лиля скрестила руки на груди. — Что мы до пенсии твои потребности обслуживать будем?
— Но куда мы пойдём?
— А мне какое дело?! — взорвалась Лиля окончательно. — У тебя есть работа! У тебя есть деньги! Вот и решай свои проблемы сама! Как все нормальные люди!
— Тётя Лиля, — попыталась ещё раз Алина.
— Никаких «тетя Лиля»!— Лиля была вне себя. — Завтра утром — чтобы вас здесь не было! Всё!
Она развернулась и вышла из кухни. Валера поднялся следом.
А в кухне остались сидеть Алина и Настя. Девочка плакала тихо, а мама смотрела на недоеденные котлеты и, кажется, только сейчас поняла, что игра окончена.
Утром их не было.
Лиля проснулась в половине седьмого — по привычке. Дом встретил её тишиной. Такой долгожданной, выстраданной тишиной.
В гостиной — ни вещей, ни разложенной раскладушки. В ванной — пусто. Только лёгкий запах чужого шампуня напоминал о прошедшем месяце.
Алина увела Настю ещё затемно. Может, постеснялась встречаться глазами. А может, просто поняла — всё кончено.
Лиля села за кухонный стол с чашкой кофе. Впервые за месяц — одна. И знаете что? Руки не дрожали. Совесть не мучила.
Только вот странно было — дом показался огромным.
— Жалеешь? — спросил Валера, появляясь на пороге.
— Нет, — честно ответила Лиля. — Не жалею.
И это была правда.
Три дня прошло спокойно. Лиля готовила на двоих, покупала продуктов в два раза меньше, высыпалась. Валера перестал задерживаться на работе.
А на четвёртый день позвонила Алина.
— Тётя Лиля. — голос в трубке звучал неуверенно.
— Слушаю.
— Я хотела извиниться.
Пауза.
— За что именно? — спросила Лиля.
— За всё. — Алина помолчала, потом добавила: — я не хотела, честное слово! Но потом, когда поняла, как удобно…
— И где вы теперь?
— Снимаем комнату с Настей. Тесновато, конечно.
Лиля кивнула, хотя Алина этого не видела.
— А работу нашла?
— Подрабатываю. По вечерам. Настя одна дома сидит пока. — Голос Алины дрогнул. — Тяжело, конечно.
Алина неожиданно рассмеялась:
— Настя мне вчера сказала: «Мам, а хорошо, что тётя Лиля нас выгнала. А то ты совсем ленивая стала».
Лиля улыбнулась.
— Умная девочка.
— Очень. — Алина помолчала.
После того разговора Лиля поняла — она сделала правильно. Не только для себя, но и для Алины.
Иногда люди просто забывают, что такое ответственность. И им нужно напомнить.
Доброта без границ — это не доброта. Это глупость.
