— Вот именно так я и знала, что будет! — Марина швырнула на стол папку с документами, и листы веером разлетелись по полированной поверхности. — Твоя мать решила нас обобрать!
Дмитрий замер в дверном проёме гостиной. В руках у него была коробка с пиццей, которую он только что привёз на ужин. Запах свежей выпечки и расплавленного сыра неуместно витал в напряжённом воздухе их квартиры. За окном уже стемнело, фонари освещали мокрый после дождя асфальт, а в их доме разворачивалась настоящая драма.
Марина стояла посреди комнаты, её лицо пылало от возмущения. На столе, среди разбросанных бумаг, лежал её телефон с открытым сообщением от нотариуса. Дмитрий медленно поставил коробку на тумбочку у входа и подошёл ближе.
— Что случилось? О чём ты говоришь?
Марина подняла один из листов и потрясла им перед его лицом.
— Твоя мамочка, оказывается, уже месяц назад переписала свою квартиру на твою сестру Ольгу! Втайне от нас! А нам с тобой все эти годы рассказывала, что мы её единственная опора и что квартира достанется нам за заботу о ней!
Дмитрий взял документ и пробежал глазами по строчкам. Дарственная. Подписи. Печати. Всё официально. Он медленно опустился на диван, продолжая изучать бумагу. Его лицо постепенно бледнело.
— Но… но она же говорила…
— Говорила! — перебила его Марина. — Семь лет, Дима! Семь лет я терпела её выходки! Семь лет слушала, как она критикует мою готовку, мою уборку, моё воспитание нашего сына! И всё это время она водила нас за нос!
Марина начала ходить по комнате, жестикулируя и не в силах остановиться.
— Помнишь, как она переехала к нам после того, как сломала ногу? «Временно», говорила она. «Пока не поправлюсь». Это было три года назад! Три года она живёт в нашей квартире, занимает лучшую комнату, командует, как будто это её дом! А я молчала, терпела, потому что думала — ладно, пожилой человек, родная мать мужа, да и квартира её в центре города когда-нибудь компенсирует все эти мучения.
Дмитрий поднял на неё усталый взгляд.
— Марина, может, есть объяснение… Может, она просто хотела обезопасить квартиру от каких-то махинаций…
— От чьих махинаций? От наших? — голос Марины дрогнул от обиды. — Мы что, мошенники какие-то? Мы столько лет о ней заботимся! Я каждый день готовлю ей отдельные блюда, потому что у неё диета! Вожу по врачам! Покупаю лекарства! А твоя сестрица Ольга появляется раз в полгода на полчаса, приносит коробку конфет и исчезает! И именно ей достаётся квартира!
Она села напротив мужа и взяла его за руку.
— Дима, пойми, дело даже не в квартире как таковой. Дело в том, что нас использовали. Цинично и расчётливо использовали. Твоя мать прекрасно знала, что делает. Она обеспечила себе комфортную старость за наш счёт, а награду отдала той, кто пальцем о палец не ударил для неё.
В этот момент из коридора донёсся стук трости и знакомое покашливание. Тамара Петровна, мать Дмитрия, медленно вошла в гостиную. Невысокая, сухощавая женщина семидесяти пяти лет, она двигалась с достоинством королевы, несмотря на лёгкую хромоту. Седые волосы были аккуратно уложены, на плечи накинута шаль ручной вязки.
— О, вы уже дома, — произнесла она своим обычным тоном, в котором всегда звучала нотка превосходства. — Я слышала, вы тут что-то обсуждаете. Надеюсь, не обо мне?
Марина вскочила с дивана.
— Как раз о вас, Тамара Петровна! Хотите объяснить нам, почему вы тайком переписали квартиру на Ольгу?
Свекровь подняла брови, изображая удивление.
— Тайком? Я никогда ничего не делаю тайком. Я распорядилась своим имуществом так, как сочла нужным. Разве это преступление?
— Но вы же говорили… — начал Дмитрий.
— Что я говорила? — перебила его мать. — Что вы мне поможете в старости? Вы и помогаете. Что я буду вам благодарна? Я благодарна. Но я никогда не давала конкретных обещаний насчёт квартиры. Если вы что-то себе придумали, это ваши проблемы.
Марина почувствовала, как внутри неё поднимается волна ярости.
— Вы прекрасно знали, что мы рассчитываем на эту квартиру! Вы сами намекали на это сотни раз! «Вот умру, всё вам достанется», «Заботьтесь обо мне, не забудете»! И всё это время вы нас обманывали!
Тамара Петровна величественно опустилась в кресло.
— Я никого не обманывала. Я просто приняла разумное решение. Ольга — тоже моя дочь, и она имеет право на часть наследства.
— Часть? — взорвалась Марина. — Она получила всё! Всю квартиру! А мы что получили? Право и дальше бесплатно обслуживать вас?
— Марина! — Дмитрий попытался остановить жену, но она уже не могла сдержаться.
— Нет, Дима, хватит! Я больше не буду молчать! Тамара Петровна, вы поступили подло. Вы использовали нашу доброту, нашу порядочность. Вы манипулировали нами все эти годы!
Свекровь холодно улыбнулась.
— Какие громкие слова. Манипулировала… Использовала… А что, разве я вас заставляла? Разве я просила меня к вам переселить? Это вы сами предложили, когда я сломала ногу. Я даже сопротивлялась поначалу, помните?
Это была правда, и от этого становилось ещё обиднее. Действительно, три года назад, когда Тамара Петровна упала и сломала шейку бедра, именно Дмитрий настоял, чтобы мать переехала к ним. Марина тогда согласилась, считая это временной мерой. Но временное, как известно, часто становится постоянным.
— Знаете что, — Марина выпрямилась и посмотрела свекрови прямо в глаза. — Раз вы так прекрасно всё продумали, раз у вас есть дочь Ольга, которой вы доверили своё имущество, то пусть она теперь и заботится о вас. Собирайте вещи. Завтра же переезжаете к ней.
Тамара Петровна побледнела. Впервые за все годы Марина увидела в её глазах растерянность.
— Что? Вы не можете… Дима, скажи ей!
Дмитрий молчал, глядя в пол. Он чувствовал себя преданным. Не столько из-за квартиры, сколько из-за того, что мать не посчитала нужным даже предупредить его о своём решении.
— Дима! — голос Тамары Петровны стал требовательным. — Ты же мой сын! Ты не позволишь ей так со мной поступить!
Дмитрий поднял голову. В его глазах читалась боль.
— Мама, почему ты не сказала мне? Почему не обсудила? Я бы понял, если бы ты хотела дать Ольге часть. Но всю квартиру? И втайне от нас?
— Я не обязана с вами советоваться! — огрызнулась Тамара Петровна, но в её голосе уже не было прежней уверенности.
— Нет, не обязаны, — согласилась Марина. — Как и мы не обязаны дальше о вас заботиться. У вас есть квартира… ой, простите, была квартира. Теперь у Ольги есть квартира. Вот пусть новая владелица недвижимости и предоставит вам кров.
— Она не сможет! У неё маленькая квартира, там её семья, дети…
— А у нас что, пятикомнатные хоромы? — Марина развела руками. — У нас двушка, если вы забыли. И наш сын спит в гостиной на раскладном диване уже три года, потому что его комнату занимаете вы!
Тамара Петровна встала, опираясь на трость. Её руки дрожали.
— Это жестоко! Вы выгоняете пожилого человека на улицу!
— Мы никого не выгоняем, — спокойно ответила Марина. — Мы просто предлагаем вам обратиться за помощью к той, кому вы доверили своё имущество. Это логично, не правда ли?
Свекровь повернулась к сыну.
— Дима, неужели ты допустишь это?
Дмитрий встал и подошёл к матери.
— Мама, ты сделала свой выбор. Ты выбрала Ольгу. Я не обижаюсь, это твоё право. Но и мы имеем право на свою жизнь. Марина права — если ты считаешь Ольгу более достойной твоего наследства, то справедливо, чтобы она взяла на себя и заботу о тебе.
— Но она живёт в другом городе!
— Переезжай к ней. Или пусть она переезжает сюда, в твою бывшую квартиру. Места там достаточно.
Тамара Петровна смотрела на сына, словно видела его впервые.
— Ты… ты отказываешься от родной матери?
— Нет, мама. Это ты отказалась от нас. Когда решила, что мы недостойны твоего доверия. Когда решила нас обмануть.
— Я никого не обманывала!
— Ты сказала Ольге о дарственной?
Молчание.
— Ты предупредила её, что собираешься переписать на неё квартиру?
Молчание.
— Конечно, предупредила, — кивнул Дмитрий. — Иначе как бы она подписала документы. А нам не сказала. Сделала выводы сама.
Тамара Петровна выпрямилась, собрав остатки достоинства.
— Хорошо. Я всё поняла. Завтра же уеду. И ноги моей здесь больше не будет!
Она развернулась и, стуча тростью, направилась к выходу из гостиной. В дверях остановилась и обернулась.
— Но запомните — вы пожалеете об этом. Когда-нибудь вы поймёте, что потеряли.
— Мы уже потеряли, — тихо сказала Марина. — Три года нашей жизни. И веру в то, что порядочность вознаграждается.
Тамара Петровна ничего не ответила и скрылась в коридоре.
Супруги остались одни. Дмитрий сел обратно на диван и закрыл лицо руками. Марина села рядом и обняла его.
— Прости, что так резко. Но я больше не могла…
— Ты правильно сделала, — глухо ответил он. — Я просто… я не ожидал от неё такого. Думал, она хотя бы предупредит, объяснит…
— Знаешь, что самое обидное? Если бы она честно сказала, что хочет дать Ольге квартиру, я бы поняла. Расстроилась, конечно, но поняла. Но эта скрытность, эта ложь…
На следующее утро Тамара Петровна действительно начала собирать вещи. Она вызвала такси и весь день складывала в коробки свои belongings. Ни Марина, ни Дмитрий не предлагали помощь, и она не просила.
К вечеру приехала Ольга. Высокая, холёная женщина сорока лет, она вошла в квартиру с видом оскорблённой королевы.
— Мама позвонила мне вчера вечером! Как вы могли? Выгонять пожилого человека!
— Мы никого не выгоняем, — устало ответил Дмитрий. — Мама сама решила переехать к тебе. В конце концов, ты же теперь владелица её квартиры. Логично, что она будет жить с тобой.
— Но у меня нет условий! У меня двое детей, муж, мы все работаем!
— А у нас, по-твоему, курорт? — вмешалась Марина. — Мы тоже работаем, у нас тоже ребёнок. Но мы три года заботились о твоей матери, пока ты появлялась раз в полгода.
— Я живу в другом городе!
— Это твой выбор. Как и выбор твоей матери — отдать квартиру тебе. Теперь разбирайтесь сами.
Ольга повернулась к брату.
— Дима, это же наша мать! Как ты можешь быть таким жестоким?
— А как мать могла быть такой расчётливой? — ответил он. — Оля, она использовала нас. Понимаешь? Все эти годы она жила за наш счёт, обещая нам компенсацию в виде квартиры, а потом тайком переписала её на тебя. Это справедливо?
— Она имела право распоряжаться своим имуществом!
— Безусловно. А мы имеем право не быть бесплатной прислугой.
Разговор ни к чему не привёл. Ольга уехала, пообещав вернуться утром за матерью. Тамара Петровна последнюю ночь провела в их квартире, заперевшись в комнате и не выходя даже поужинать.
Утром, когда Ольга приехала, произошла сцена, которую Марина запомнила надолго. Тамара Петровна стояла в прихожей, окружённая коробками и сумками, и плакала. Это были не показные слёзы, а настоящее горе. Она понимала, что натворила, понимала, что разрушила отношения с сыном, но гордость не позволяла ей признать свою ошибку и попросить прощения.
— Мама, поехали, — нетерпеливо сказала Ольга. — У меня внизу такси ждёт.
Тамара Петровна посмотрела на сына.
— Дима… я…
Но он отвернулся. Не из жестокости, а потому что не мог смотреть, как уезжает его мать. Несмотря на всё, он любил её. Но доверие было разрушено, и восстановить его было невозможно.
Свекровь развернулась и пошла к двери. На пороге остановилась и, не оборачиваясь, сказала:
— Я думала, делаю правильно. Ольга одна, без поддержки, а у вас есть друг друг. Я хотела её поддержать…
— Надо было просто сказать об этом, мама, — ответил Дмитрий. — Просто сказать.
Дверь закрылась.
Марина и Дмитрий остались в опустевшей квартире. Комната, которую три года занимала Тамара Петровна, зияла пустотой. На стенах остались светлые прямоугольники от её фотографий, на полу — следы от ножек её любимого кресла.
— Как думаешь, мы правильно поступили? — спросил Дмитрий.
Марина обняла мужа.
— Знаешь, я думаю, мы поступили честно. Мы не мстили, не скандалили. Мы просто перестали позволять использовать себя. И если это неправильно, то я не знаю, что правильно.
Прошёл месяц. За это время Тамара Петровна несколько раз звонила сыну, но разговоры были короткими и натянутыми. Она жаловалась на жизнь у Ольги, на тесноту, на шум от детей, но ни разу не попросила прощения и не признала своей ошибки.
Ольга тоже звонила. Сначала с упрёками, потом с просьбами забрать мать обратно.
— Она невыносима! — кричала она в трубку. — Постоянно всем недовольна, командует, критикует! Я не могу больше!
— Добро пожаловать в наш мир последних трёх лет, — спокойно ответила Марина. — Только мы это терпели, надеясь на справедливость. А ты получила квартиру авансом. Так что теперь отрабатывай.
Ещё через месяц пришло известие, которое всех шокировало. Тамара Петровна продала квартиру. Вернее, Ольга продала подаренную ей квартиру, а деньги они поделили пополам. На свою часть Тамара Петровна сняла небольшую однокомнатную квартиру недалеко от Ольги и наняла сиделку.
— Она могла сделать это сразу, — горько сказал Дмитрий, узнав новости. — Продать квартиру, обеспечить себе достойную старость. Зачем был весь этот цирк?
— Контроль, — ответила Марина. — Ей нужен был контроль. Над тобой, надо мной, над ситуацией. А когда она его потеряла, то выбрала деньги и независимость.
Дмитрий кивнул. Он понимал, что мать сделала свой выбор окончательно. Она выбрала гордость вместо семьи, деньги вместо любви, независимость вместо близости.
Их сын Алексей, которому наконец вернули его комнату, как-то спросил:
— Папа, а почему бабушка больше к нам не приходит?
Дмитрий долго думал, что ответить. Потом сказал:
— Знаешь, сынок, иногда взрослые принимают решения, которые разводят их по разным дорогам. Бабушка выбрала свою дорогу, а мы — свою. Это не значит, что мы перестали её любить. Просто теперь мы любим её на расстоянии.
— А она может вернуться?
— Двери открываются с обеих сторон, сын. Если она захочет и сможет открыть свою, мы откроем нашу.
Но Тамара Петровна так и не открыла свою дверь. Гордость оказалась сильнее. А может быть, она просто не умела признавать ошибки. Или считала, что не совершила их.
Жизнь продолжалась. Марина и Дмитрий постепенно залечивали рану, нанесённую предательством. Они стали ближе друг к другу, научились больше ценить свою маленькую семью. Комната Алексея превратилась в настоящее царство подростка, с плакатами на стенах и компьютером у окна.
Иногда, проходя мимо бывшей комнаты Тамары Петровны, которую они превратили в рабочий кабинет, Дмитрий останавливался и смотрел на пустые стены. Он думал о том, как всё могло бы быть иначе, если бы мать просто была честна с ними. Если бы она сказала правду о своих планах, если бы они вместе обсудили будущее.
Но прошлого не изменить. Можно только извлечь уроки. И главный урок, который извлекли Марина и Дмитрий, был прост: доверие — это основа любых отношений. Без него даже самые близкие люди становятся чужими.
А Тамара Петровна? Она жила в своей съёмной квартире, общалась с сиделкой и изредка виделась с Ольгой, которая так и не простила ей необходимость делиться деньгами от продажи квартиры. Она получила то, к чему стремилась — независимость и контроль над своей жизнью. Но потеряла то, что нельзя купить ни за какие деньги — любовь и заботу сына, тепло семьи, радость общения с внуком.
И каждый вечер, сидя у окна в одиночестве, она думала о том, правильный ли выбор сделала. Но признать ошибку означало признать, что вся её жизненная философия была неверной. А на это у неё не хватало сил.
Так и жили они — порознь, каждый со своей правдой, каждый со своей болью. И только маленький Алексей иногда спрашивал, когда же бабушка придёт в гости. Но с каждым разом спрашивал всё реже, пока совсем не перестал.
