Юля стояла у зеркала в прихожей и поправляла новое платье. Чёрное, облегающее, с изящным вырезом на спине. Она купила его специально для сегодняшнего вечера.
Билеты в кино на восемь вечера, потом столик в ресторане на набережной. Они с Михаилом так давно не проводили время вдвоём. Два года брака — и казалось, романтика куда-то испарилась между бытом, работой и бесконечными поездками мужа к свекрови.
Телефон завибрировал. Юля взглянула на экран.
Миша:
«Солнце, прости. Маме снова плохо. Давление скачет. Не могу её бросить. Ты же понимаешь? Перенесём на следующую неделю?»
Юля медленно опустила телефон. Посмотрела на своё отражение в зеркале. Платье, макияж, уложенные волосы. Всё зря.
Она сняла платье, повесила обратно в шкаф. Смыла косметику. Надела домашние штаны и футболку. Села на диван и долго смотрела в одну точку.
Перенесём на следующую неделю.
Сколько раз она это слышала?
Юля познакомилась с Михаилом три года назад. Ей было двадцать три, ему — тридцать семь. Она работала администратором в фитнес-клубе, он приходил туда после работы. Высокий, уверенный, с лёгким обаянием зрелого мужчины. Он ухаживал красиво: цветы, рестораны, поездки в интересные исторические места. Юля влюбилась быстро и безоглядно.
Через полгода он сделал предложение. Свадьбу играли скромно — только самые близкие. Свекровь, Василина Эдуардовна, пришла в строгом костюме и весь вечер смотрела на Юлю так, будто оценивала, достойна ли она её сына. В конце вечера она подошла к невестке и сказала холодно:
— Миша у меня единственный. Береги его. И не балуй. Мужчин нужно держать в строгости.
Юля кивнула, улыбнулась и подумала, что всё наладится. Свекровь просто переживает за сына. Это нормально.
Но с каждым месяцем отношения с Василиной Эдуардовной не становились теплее. Юля звонила ей, поздравляла с праздниками, предлагала приехать в гости. Свекровь отвечала вежливо, но сухо:
— Спасибо, Юля. Всё хорошо. Не беспокойся.
А Михаил ездил к матери регулярно. Раз в неделю. Потом два раза. Потом стал задерживаться по вечерам:
— Маме одиноко. Ей нужно внимание. Ты же понимаешь?
Юля понимала. Она всегда понимала.
Первый тревожный звонок прозвучал полгода назад. Михаил обещал купить Юле шубу. Не какую-нибудь дешёвую — нормальную, за сто пятьдесят тысяч рублей. Юля даже примеряла в магазине. Серая норка, длинная, элегантная. Продавщица сказала: «Вам очень идёт». Михаил кивнул: «Купим на следующей неделе».
Но через неделю он пришёл домой с виноватым лицом:
— Юль, прости. Маме срочно нужны деньги. На лечение. Ты же понимаешь? Шубу купим позже.
Юля кивнула. Она понимала. Здоровье свекрови важнее.
Потом был отпуск. Они планировали поехать в Турцию — всего на неделю, недорого, но вместе. Юля купила купальник, крем от загара, новые шлёпанцы. Считала дни. В день покупки путевки Михаил сказал:
— Юль, маме нужно помочь. Она ванну меняет. Сантехники дорого берут, я сам всё сделаю. Придётся отпуск отменить. Ты же понимаешь?
Юля поняла. Отменила путёвки. Потеряла деньги за бронь. Сидела дома, пока Михаил помогал маме. Он возвращался поздно, усталый, но довольный:
— Всё сделал. Мама так рада.
Юля готовила ужин, накрывала на стол и молчала. Она не умела скандалить. Не умела требовать. Она просто понимала.
А потом начались вечера. Михаил стал задерживаться после работы. Не каждый день — но стабильно два-три раза в неделю. Приходил в десять вечера, иногда в одиннадцать. На вопрос «Где ты был?» отвечал спокойно:
— У мамы. Она переживает, что я мало уделяю ей внимания. Ей одиноко, Юль. Больной человек. Ты же понимаешь? И не устраивай допросов — мама и так о тебе не очень хорошего мнения, а тут ты еще звонишь, пишешь, контролируешь, когда знаешь, что я у неё.
Юля понимала. Она пыталась написать Василине Эдуардовне, поговорить. Но свекровь была холодна, как лёд и официальна:
— Здравствуй, Юля. Всё нормально.
Юля чувствовала себя виноватой. Будто она что-то делала не так. Будто старалась недостаточно. Она начала готовить сложные блюда, убирать квартиру до блеска, гладить рубашки мужа. Но Василина Эдуардовна не становилась теплее, не отвечала разговорами на её попытки наладить контакт.
А Михаил продолжал ездить к маме. И каждый раз, возвращаясь, говорил:
— Она думает, ты меня не очень любишь, раз мало обо мне заботишься.
Юля пыталась оправдаться:
— Я пытаюсь выйти с ней на контакт! Она сама…
— Юль, не надо. Мама пожилой человек. Ей не нужно твое внимание. Постарайся больше с ней не общаться, ладно?
Юля кивала. Она всегда кивала.
Ещё Михаил стал говорить о ребёнке. Не настойчиво, но регулярно:
— Юль, нам уже пора. Мама хочет внука. Да и мне уже сорок, не хочется быть старым отцом.
Но Юля медлила. Внутри что-то сопротивлялось. Вроде и в браке, вроде и любит мужа. Но что-то было не так. Эти постоянные поездки к свекрови. Эти переносы. Эти деньги, которые уходили неизвестно куда. Она не могла объяснить, но чувствовала: что-то не так.
— Давай подождём, — говорила она. — Ещё успеем.
Михаил вздыхал, но не настаивал.
В тот вечер, когда он снова отменил свидание, Юля сидела на диване и листала ленту в телефоне. Ничего не видела, просто водила пальцем по экрану. Мысли путались. Обида. Разочарование. Усталость.
Вдруг дверь открылась. Михаил вернулся. Юля удивлённо подняла голову:
— Ты? Я думала, ты к маме…
— Решил переодеться, — он прошёл в спальню, достал из шкафа одежду. — Сейчас поеду.
Он вышел в прихожую, стал надевать ботинки. Телефон его лежал на столике у зеркала. Экран загорелся — пришло сообщение.
Юля машинально взглянула.
МАМОЧКА:
Сердце ёкнуло. Юля замерла.
МАМОЧКА.
Но свекровь у Михаила в телефоне была записана как МАМА. Юля видела не раз, когда он разговаривал с ней при ней.
Михаил схватил телефон, сунул в карман. Быстро поцеловал Юлю в лоб:
— Ладно, я поехал. Не жди.
Дверь хлопнула. Юля осталась одна.
Она медленно встала. Подошла к окну. Смотрела, как внизу Михаил садится в машину и уезжает.
МАМОЧКА.
Следующие два дня Юля не находила себе места. Она пыталась убедить себя, что ошиблась. Что показалось. Что это просто совпадение. Но сомнения грызли изнутри.
Она знала пароль от телефона Михаила. Он никогда не прятал его. Однажды вечером, когда он принимал душ, Юля взяла его телефон. Руки дрожали.
Открыла контакты. Нашла МАМОЧКУ. Номер был незнакомый. Не свекрови.
Открыла переписку в СМС. Пусто. Но было видно, что сообщения были — история не начиналась с первого. Они были удалены.
Юля открыла WhatsApp. То же самое. Чат с МАМОЧКОЙ был пустой. Но дата последнего входа — вчера, двадцать два часа.
Юля положила телефон на место. Руки тряслись. В голове всё перевернулось.
Кто эта МАМОЧКА?
На следующий день Юля решилась. Набрала номер Василины Эдуардовны. Сердце колотилось. Нужно было узнать правду.
— Василина Эдуардовна, добрый день! — голос звучал фальшиво бодро. — Извините, что беспокою. Я знаю, что вы не хотите особо со мной общаться. Но я по делу. Я тут хотела спросить совета. У меня сестра ванну в квартире хочет поменять. Вы ведь недавно меняли? Как вам новая? Какую фирму выбрали?
Пауза на том конце.
— Какую ванну? — голос свекрови был удивлённым и даже раздражённым. — Юля, о чём ты говоришь? Я никакую ванну не меняла. Последний раз делала ремонт лет десять назад.
Юля сглотнула. Горло пересохло.
— А… Миша говорил, что помогал вам …
— Юля, — свекровь говорила медленно — Миша мне ничего не помогал. Мы с ним виделись только на праздниках вместе с тобой. Что вообще происходит?
— Ничего, Василина Эдуардовна. Извините, наверное, я что-то перепутала.
Юля положила трубку. Села на диван. В голове было пусто.
Значит, Михаил врал. Про ванну врал. Про помощь маме врал. Про деньги врал.
Куда уходили деньги?
Вечером Юля дождалась, когда Михаил снова уедет к маме. Он ушёл в семь вечера, сказал, что вернётся поздно. Юля открыла его ноутбук. Пароль знала — тот же, что на телефоне.
Зашла в банковское приложение. Открыла историю переводов за последние полгода.
Листала. Листала. И вот оно.
Перевод: 150 000 ₽
Дата: 15 марта
Получатель: Антонина Сергеевна Н.
Юля замерла. Сто пятьдесят тысяч. Те самые деньги на шубу.
Листала дальше.
Перевод: 180 000 ₽
Дата: 2 апреля
Получатель: Антонина Сергеевна Н.
Деньги на отпуск.
Юля закрыла ноутбук. Встала. Подошла к окну. Смотрела на тёмный город и чувствовала, как внутри всё холодеет.
Антонина Сергеевна. Не Василина Эдуардовна. Не мама. А МОМАЧКА.
Всё стало ясно.
Два дня Юля молчала. Обдумывала. Планировала. Она не хотела устраивать истерику. Не хотела кричать, плакать, умолять. Она хотела одного — чтобы он услышал правду. Холодную, чёткую, неопровержимую правду.
Вечером она приготовила ужин. Накрыла стол. Достала распечатку из банка — все переводы за полгода. Положила рядом лист бумаги, где записала номер МАМОЧКИ и имя получателя: Антонина Сергеевна Н.
Михаил вернулся в половине десятого. Весёлый, расслабленный. Зашёл на кухню:
— О, как вкусно пахнет! Я проголодался.
— Садись, — Юля указала на стул.
Он сел. Она села напротив. Положила перед ним распечатку.
— Что это? — он взял лист, пробежал глазами.
— Переводы, — голос Юли был спокойным. Ледяным. — На общую сумму триста тридцать тысяч рублей. Получатель — Антонина Сергеевна Н. Кто это, Миша?
Лицо его побледнело. Он молчал.
— Кто такая Антонина Сергеевна, которая записана в твоём телефоне как МАМОЧКА? — Юля положила второй лист. — Почему ты переводишь ей деньги? Сто пятьдесят тысяч — те самые, что должны были пойти на мою шубу. Сто восемьдесят тысяч — на наш отпуск.
Михаил молчал. Смотрел в стол.
— Я звонила твоей маме, — продолжала Юля. — Василине Эдуардовне. Она не меняла никакую ванну. Ты ей ничего не помогал. Все эти вечера у мамы — это к ней. К этой Антонине. Верно?
Он медленно поднял глаза. В них не было оправданий. Только пустота.
— Юля, я могу объяснить…
— Не надо, — она встала. — Я всё поняла. Два года я слушала, какая я плохая жена. Что свекровь меня не принимает и общаться со мной не хочет. Что я должна стараться. Быть лучше. Не жадничать. А ты просто прикрывался своей матерью, чтобы спокойно тратить наши деньги на другую женщину.
— Юля…
— Молчи, — голос её дрожал, но она держалась. — Передавай привет МАМОЧКЕ. И я подаю на развод. И на раздел квартиры.
Он сник. Лицо стало серым. Руки легли на стол.
— Юль, это… Это уже кончилось. Я с ней больше не вижусь. Это была ошибка. Я…
— Ошибка? — Юля усмехнулась. — Триста тридцать тысяч рублей — это ошибка? Два года обмана — это ошибка? Ты кайфовал, кода обманывал меня? Заставлял чувствовать себя виноватой перед тобой и твоей матерью, которая вообще ни при чём. Ты издевался надо мной, Миша. И получал от этого удовольствие?
Он молчал. Потому что сказать было нечего.
— Завтра я иду к адвокату, — Юля взяла телефон. — Квартира куплена в браке. Будет раздел. Я не платила за ипотеку — ты платил. Но квартира общая. Так что готовься.
Михаил сидел, сгорбившись. Вдруг он поднял голову:
— Юля, прости. Пожалуйста. Я… Я не хотел. Это было глупо. Я вернусь. Мы всё исправим.
Юля посмотрела на него долгим взглядом. Этот мужчина, которого она любила. Которому доверяла. Который два года водил её за нос.
— Нет, Миша. Мы ничего не исправим. Собирай вещи.
Три недели. Документы. Адвокаты. Суд. Михаил не сопротивлялся. Он съехал к матери. К настоящей. Квартиру поделили пополам. Юля осталась жить в ней — он не стал требовать продажи.
Юля сидела на диване с чашкой чая и смотрела в окно. Квартира была тихой. Пустой. Грустной.
Она думала о том, почему Михаил не стал продавать свою долю. Почему оставил её здесь жить. И все рассуждения сходились к одному: он надеялся вернуться. Он думал, что она простит. Что она снова поймёт. Что он сможет вернуться, когда захочет.
Но Юля больше не собиралась понимать.
Она была свободна. Без мужа, который прикрывался мамой. Без обмана. Без игр и чувства вины.
Просто — свободна.
И этого было достаточно.
