— Я тебя содержать не буду!
Выпалил Андрей, отодвигая чашку с недопитым кофе.
Я замерла с ложкой над пирожным. Мы сидели в кафе у моего дома — как обычно по субботам. Три года уже сидели. Я платила за себя, иногда за него. Спокойно, без разговоров.
— Извини, что? — переспросила я, решив, что ослышалась.
— Не жди от меня денег! — он наклонился через стол, голос напряжённый. — Женщины всегда этого хотят. Но у меня одна пенсия, восемнадцать тысяч. Всё.
Я медленно опустила ложку. Пирожное вдруг перестало быть вкусным.
Какое содержание?
Я работаю менеджером в строительной компании, получаю пятьдесят. Сама плачу за квартиру, за машину, за отпуск на море прошлым летом. Одна ездила, кстати. Он отказался — дорого.
— Андрей, — начала я осторожно, — о чём ты?
Он смотрел упрямо, будто готовился к обороне от невидимого соперника. Щёки покраснели, руки сжались в кулаки на столе. Новая рубашка, заметила я. Синяя, в мелкую клетку. Видимо, репетировал не только слова.
Я вдруг поняла — он готовился к этому разговору. Долго. Может, неделю. Может, месяц.
Как это начиналось
Три года назад мы познакомились в санатории под Кисловодском. Я просто отдыхала, набиралась сил после тяжёлого проекта на работе. Он тоже — путёвка от завода, где проработал тридцать восемь лет. Вышел на пенсию в шестьдесят пять, теперь вот лечился минеральной водой и прогулками.
Разговорились на веранде после ужина. Он рассказывал про завод, я про работу — тогда только перешла в новую компанию, переживала, приживусь ли. Андрей слушал внимательно, кивал, иногда советовал что-то дельное.
Мне было приятно — давно со мной так не разговаривали. Не мимоходом, между делом, а именно слушали.
Когда вернулись в город, он позвонил. Предложил встретиться — просто погулять, сходить в кафе. Я согласилась. Нормальный мужчина, адекватный, без завышенных запросов к жизни. После развода я как раз таких и искала — без драм, без обещаний на всю оставшуюся жизнь. Просто компанию.
Первые месяцы было легко. Мы встречались по выходным. Ходили в кино, в парк. Иногда в театр — я покупала билеты заранее, он не возражал. На его день рождения я подарила рубашку. Хорошую, льняную — он обрадовался, сказал, что давно хотел такую. На мой день рождения он принёс цветы и коробку конфет.
Я не обиделась — понимала, пенсия небольшая.
Мы никогда не обсуждали деньги. Просто негласно сложилось — каждый платит за себя. Если я предлагала поужинать в ресторане, оплачивала сама. Если он звал на шашлыки на дачу к другу, я покупала фруктов и сыра. Всё естественно, без подсчётов.
Один раз, помню, он засмотрелся в магазине на куртку. Ветровку такую, синюю, удобную. Долго рассматривал, потом вздохнул и отошёл. Я вернулась на следующий день, купила — на двадцать третье подарила. Он растерялся, пробормотал:
— Лена, зачем так тратиться?
— Тебе же понравилась, — ответила я просто.
Он надел её в тот же вечер. Ходил в ней потом два сезона.
Абсурдное обвинение
— Андрей, я никогда не просила у тебя ни копейки, — сказала я сейчас, глядя ему в глаза.
— Но ты же женщина! Наверняка думала… ждала…
Он повысил голос, несколько посетителей обернулись.
— Думала что?
— Ну… что я буду платить. Возить тебя, одаривать. Все женщины этого хотят!
Я откинулась на спинку стула. Смотрела на него — впервые за три года видела не того человека, с которым было легко. Видела испуганного мужчину, который боится… чего? Что я попрошу денег? Что окажусь обузой? Что его восемнадцати тысяч не хватит на двоих?
— Я зарабатываю в три раза больше тебя, — произнесла я медленно, по слогам. — Кто кого должен содержать по твоей логике?
Он моргнул, растерялся.
— Это другое.
— Чем другое?
— Ты же… ну… — он замялся. — Женщина всё равно ждёт, что мужчина будет главным. Добытчиком.
Главным. Добытчиком.
Я почти рассмеялась — но осеклась, увидев его лицо. Он был серьёзен. Он действительно верил в то, что говорил.
— Андрей, — начала я тихо, — я никогда не считала тебя добытчиком. И не хотела, чтобы ты был главным. Мне было приятно просто быть рядом. Разговаривать. Ходить в театр. Встречаться по субботам.
— А деньги? — он упрямо тряхнул головой. — Рано или поздно ты бы потребовала!
— Чего? — я наклонилась ближе. — Чего я должна была потребовать?
Он молчал, глядя в сторону. Кадык нервно дёргался.
Я вдруг поняла — он сам не знает. Просто боится. Боится какого-то призрака, которого сам себе придумал.
— Друзья сказали, да? — спросила я мягче. — Или по телевизору что-то показали про алименты, квартиры, разделы имущества?
Он дёрнул плечом — угадала, значит.
— Коля рассказывал. Его женщина три года обхаживала, а потом потребовала переписать дачу.
Коля. Сосед его по лестничной площадке, вечно недовольный жизнью. Которого жена, впрочем, бросила ещё в девяностых — не из-за дачи, а из-за рукоприкладства. Я видела его пару раз — хмурый мужик с красным лицом, любитель поговорить о том, как все вокруг норовят нажиться.
— И ты решил, что я такая же? — уточнила я.
— Ну… женщины же…
Женщины. Все на одно лицо, значит. Все хотят денег, дач, квартир. Все охотятся за бедными пенсионерами с их восемнадцатью тысячами.
Я посмотрела на свою чашку — кофе остыл. Посмотрела на него — сидит напряжённый, будто ждёт приговора. Посмотрела в окно — за стеклом моросил мелкий дождь, люди шли под зонтами, жизнь текла своим чередом.
И вдруг я почувствовала такую усталость. Не обиду. Не злость. Именно усталость — от необходимости объясняться, доказывать, что я не верблюд.
Три года я была собой. Работающей, независимой, спокойной. Если этого недостаточно, если он увидел во мне охотницу за пенсией — значит, проблема не во мне.
Решение без драмы
— Знаешь, Андрей, — сказала я тихо, — наверное, нам пора заканчивать.
Он вздрогнул.
— Как заканчивать? Из-за чего?
— Из-за того, что ты видишь во мне кого-то, кого на самом деле нет. Я не охочусь за твоей пенсией. Мне и своей зарплаты хватает. Но раз ты так думаешь…
— Я не так думаю! — он схватил меня за руку через стол. — Просто… на всякий случай хотел сказать. Предупредить.
Предупредить. На всякий случай. Через три года.
Я осторожно высвободила руку.
— Спасибо за предупреждение, — сказала я. — Но мне не нужны отношения, где меня заранее подозревают.
Встала, взяла сумку. Оставила на столе пятьсот рублей — за своё пирожное и кофе. За его тоже, на всякий случай. Чтобы уж точно никто никого не содержал.
— Лена! — окликнул он.
Я обернулась в дверях. Он сидел растерянный, маленький какой-то за столиком у окна. Мне стало почти жаль его — но не настолько, чтобы вернуться.
Попытки вернуться
Дома я заварила чай, села у окна. Дождь усилился, по стеклу стекали кривые дорожки. Я смотрела на них и думала — странное дело, три года рядом, а человек тебя совсем не знает. Видит какую-то придуманную женщину, которая только и ждёт момента вцепиться в его скромные накопления.
На экране высветилось имя — Андрей.
— Лена, давай поговорим нормально.
— Мы уже поговорили.
— Ты неправильно поняла! Я просто хотел, чтобы сразу всё было ясно. Чтобы потом претензий не было.
Претензий. Я усмехнулась.
— Андрей, у меня нет претензий. Вообще никаких. Живи спокойно.
— Так может, не будем ничего заканчивать? — голос заискивающий, неуверенный. — Продолжим как раньше?
— Нет, — ответила я просто. — Не хочу.
— Но почему?
Я помолчала, подбирая слова.
— Потому что не хочу быть с человеком, который три года собирался с духом, чтобы обвинить меня в том, чего я не делала.
— Я не обвинял!
— Обвинял. Заранее. На всякий случай. — Я вздохнула. — Знаешь, это как если бы я три года ждала, а потом вдруг заявила: «Я не собираюсь за тобой ухаживать, когда тебе станет трудно!» Хотя ты и не просил. Просто на всякий случай предупредила.
Тишина в трубке. Потом:
— Это другое…
— Нет, — сказала я. — Это то же самое. Прощай, Андрей.
Отключила телефон.
Следующие месяцы он звонил ещё несколько раз. Я не брала трубку. Потом в мессенджере написал: «Лена, я понял свою ошибку. Давай начнём сначала?»
Я не ответила.
Жизнь моя текла спокойно. Работа, дом, иногда встречи с подругой Таней — она разводилась как раз, нужна была поддержка. Мы сидели на её кухне, пили чай, она плакала, я слушала.
— Как ты смогла? — спросила она однажды. — Просто взять и уйти от Андрея. Он же не изменял, не пил, не бил.
— Он боялся, — ответила я. — Боялся меня. Точнее, не меня, а того, что я могу от него захотеть.
— И что?
— А я не хочу жить с человеком, который меня боится. Это не отношения. Это оборона.
Таня кивнула задумчиво.
— У меня муж наоборот — ничего не боялся. Всё позволял себе.
— Обе крайности плохи, — сказала я. — И страх, и наглость.
Новая встреча
Через полгода я познакомилась с Игорем. Случайно, на совещании по проекту — он работал главным инженером в компании-подрядчике. Мы разговорились после, пошли выпить кофе. Он рассказывал про стройку, я про бюджеты и сроки. Всё по делу, никакой романтики.
Но было легко. Удивительно легко — как с Андреем когда-то в санатории. Только без подводных камней.
Игорю было пятьдесят семь, он был в разводе лет десять уже. Работал на двух проектах, зарабатывал около пятидесяти пяти, иногда больше — но не хвастался этим. Когда мы встречались, счёт делили пополам. Само собой, без обсуждений.
Один раз я опоздала на встречу, он уже заказал ужин. Я полезла в сумку за кошельком, он улыбнулся:
— Лена, я уже оплатил. В следующий раз ты угостишь.
И всё. Никакой напряжённости, никаких подсчётов, кто кому должен.
— Тебе не страшно? — спросила я как-то.
— Чего?
— Ну… что я захочу от тебя денег. Помощи. Содержания.
Он посмотрел удивлённо.
— А зачем? Ты сама зарабатываешь. Я вижу — ты самостоятельная. Мне это нравится.
Самостоятельная. Ему нравится. Не пугает, не настораживает — нравится.
Звонок через год
Андрей позвонил ровно через год после нашего разрыва. Я как раз собиралась к Игорю — он приглашал на дачу, обещал приготовить рыбу на мангале.
— Лена, это я, — голос неуверенный, виноватый. — Можно с тобой поговорить?
— Здравствуй, Андрей, — сказала я спокойно. — Слушаю.
— Может, встретимся? — он помолчал. — Я много думал. Понял, что был неправ. Глупо повёл себя тогда. Коля, оказывается, вообще всё приврал про ту женщину — она от него просто сбежала, устав от скандалов. А я поверил…
— И что? — спросила я мягко.
— Может, попробуем снова? Вернёмся к тому, что было? Я изменился, правда. Понял, как одиноко без тебя.
Эти субботы… кафе… театры… Всё пусто теперь.
Я посмотрела в зеркало — своё отражение, спокойное, без напряжения в уголках губ. Год назад я была другой. Чуть более напряжённой, чуть более осторожной. Не с ним — сама с собой. Будто ждала подвоха от жизни.
— Нет, Андрей, — ответила я. — Не получится.
— Почему? Я же признал ошибку! Я понял…
— Хорошо, что понял, — перебила я. — Но я уже живу дальше.
— У тебя кто-то есть? — в голосе прозвучала обида.
— Есть, — сказала я честно. — Человек, который не боится, что я его содержу. Который зарабатывает примерно столько же, сколько я. И знаешь, что самое главное?
— Что?
— Ему это безразлично. Он не считает. Не боится. Не подозревает. Просто живёт.
Тишина в трубке. Долгая, тяжёлая.
— Понял, — выдохнул он наконец. — Извини. За всё. Ты была права — я придумал проблему из ничего. Испугался какого-то призрака. Потерял тебя из-за глупости.
— Бывает, — ответила я без злорадства. — Живи спокойно, Андрей.
Положила трубку.
Простое счастье
Вечером, на даче у Игоря, я сидела на террасе с бокалом. Он возился с мангалом, рыба шипела на решётке, пахло дымом и укропом. Соседка через забор поливала грядки, откуда-то доносилась музыка.
— О чём задумалась? — спросил Игорь, подсаживаясь рядом.
— Да так, — улыбнулась я. — Вспомнила одного человека.
— Грустная история?
— Скорее странная, — я отпила глоток. — Он боялся, что я хочу его денег. Хотя у меня своих было больше.
Игорь усмехнулся.
— Это про что? Про страх бедности?
— Не знаю, — призналась я. — Может, про возраст. Когда деньги становятся не средством, а смыслом. Когда боишься их потерять больше, чем боишься остаться один.
— А может, про то, что человек сам себе не верит, — добавил Игорь задумчиво. — Если не уверен в своей ценности, начинает думать, что все вокруг хотят только денег.
Я посмотрела на него — он смотрел на мангал, переворачивал рыбу, говорил спокойно, без нажима. Не поучал, просто размышлял вслух.
— Возможно, — согласилась я.
Рыба зашипела сильнее, он сосредоточился на готовке. А я сидела и думала — как странно устроена жизнь.
Один человек три года копил подозрения, выдумывал проблемы, защищался от того, чего не было. Другой просто живёт — без страхов, без подсчётов, без обороны.
И дело совсем не в деньгах. Дело в том, что внутри.
Страх или спокойствие. Подозрение или доверие. Защита или открытость.
Андрей выбрал страх. И остался с ним один — вместе с восемнадцатью тысячами пенсии, которую так боялся потерять.
А я выбрала спокойствие. И оказалось, что так жить легче. Намного легче.
— Рыба готова, — объявил Игорь, накладывая на тарелки. — Угощайся.
Я взяла вилку, попробовала — вкусно, с дымком, с хрустящей корочкой.
— Спасибо, — сказала я.
Он улыбнулся в ответ.
И я вдруг подумала — вот оно, простое счастье. Не про деньги. Не про содержание. Просто про то, что рядом человек, которому ты не соперник. И которому не приходится доказывать, что ты не верблюд.
А Андрей… пусть живёт со своими страхами. Я больше не хочу быть их заложницей.
А вы встречали людей, которые боятся призраков? Которые защищаются от того, чего нет?
