— Ты что, издеваешься, что ли?! — голос Алены сорвался почти на крик. — Ты хоть предупредить мог, Игорь!
Он стоял в коридоре, уставившись в пол, будто там ответы на все вопросы мира. Куртка наполовину снята, пакет с продуктами болтается в руке. Вид у него виноватый, как у школьника, которого застукали за курением.
— Мамка приедет, — пробормотал он, не поднимая глаз. — На недельку. Всего-то.
— А ты со мной это обсудить не подумал, да? — Алена скрестила руки. — “Всего-то”, говоришь… Да у меня даже постельное бельё чистое не приготовлено! И потом, ты вообще помнишь, как она со мной разговаривала, когда я в их город приезжала?
Игорь слабо усмехнулся, но без радости:
— Да брось, Алён. Ты всё преувеличиваешь. Мама просто… прямая.
— Прямая? — Алена фыркнула. — Да она не прямая, она как экскаватор! Всё гребёт под себя!
Она резко отвернулась и пошла на кухню. Там, в полутьме октября, под гудение чайника и запах утреннего кофе, весь её мир начал давать трещину.
На улице осень вовсю хозяйничала — мокрый асфальт, жёлтые листья липнут к обуви, ветра сквозняками шныряют по подъездам. В квартире уютно и тепло, но внутри у Алены — будто сквозняк тоже завёлся.
Она знала: приезд свекрови — это не просто визит. Это испытание на прочность, и кто кого пережует, ещё вопрос.
А ведь всё вроде шло как по маслу. Они с Игорем уже третий год женаты. Без особых бурь, без громких ссор. Всё по-людски: ипотека, работа, выходные по расписанию, иногда кино, иногда просто валяются дома. Алена не ждала от жизни чудес — лишь бы спокойно. Но спокойствие и Светлана Петровна — вещи несовместимые, как кошка и пылесос.
Сидела она теперь за столом, постукивала ложкой о кружку и думала. «Неделя, говорит… Ага, конечно, неделю. Потом ещё “ой, поезд не идёт”, потом “ой, у нас там свет отключили”, потом вообще решит, что ей тут лучше».
Игорь зашёл вслед, снял ботинки, встал у дверного проёма. Молчал, как всегда, когда надо бы сказать хоть что-то умное.
— А ты ей что сказал? — тихо спросила Алена.
— Что мы рады, — буркнул он.
— Мы?! — она резко посмотрела на него. — Или ты?
Он помялся.
— Ну… я думал, ты не будешь против. Всё-таки мать…
Алена откинулась на спинку стула и хрипло усмехнулась:
— Конечно. Мать же. А я кто тогда? Приживалка в собственной квартире?
Она сама себя удивила — никогда не говорила так в лоб. Всегда проглатывала, сглаживала углы, “ну да, Игорь, конечно”, “ну да, пусть приедет”, “да ничего страшного”. А теперь — всё, крышка.
— Алён, — Игорь шагнул ближе, — не начинай. Ну что ты сразу на конфронтацию?
— А ты не ставь меня перед фактом! — вспыхнула она. — Сначала договорились, потом зовёшь кого хочешь. У нас что, проходной двор?
Он хотел возразить, но махнул рукой. Взял пакет и ушёл на кухню перекладывать продукты в холодильник — классика, когда не знает, как закончить разговор.
Алена осталась стоять в коридоре, сжимая руки в кулаки. В голове роились мысли, каждая громче другой. “Вот приедет, начнёт хозяйничать. Кастрюли переставит, бельё проверит, пыль искать начнёт. Её стихия — чужое пространство.”
Она знала Светлану Петровну. Ту невозможно было просто “встретить, приютить и переждать”. Она заходила в жизнь, как ураган — всё к чертям разносила, потом делала вид, что ничего страшного.
На следующий день Алена мыла окна. Хотя и без того были чистые. Просто не могла усидеть. Всё время хотелось двигаться, отвлечься, заглушить тревогу.
Телефон пиликнул — сообщение от Игоря:
“Мама завтра приедет утром. Не переживай, я встречу.”
Алена посмотрела на экран, потом на свои ладони — красные от чистящих средств. И тихо, почти шепотом сказала:
— Не переживай, говорит… Ага.
Потом залила в чайник воду, включила, прислонилась к стене и позволила себе маленькую слабость — слёзы. Без всхлипов, просто так, чтобы выдохнуть.
Утром в квартире запахло чужим. Даже не успела толком привыкнуть к мысли, что она вот-вот появится, как дверь распахнулась — и в прихожей встала сама буря.
— Ну здравствуйте, москвичи! — раздался звонкий голос. — Вот и я, добралась, хоть и с приключениями!
Светлана Петровна шагнула внутрь — в пуховике, с двумя сумками, с выражением на лице, будто её ждали фанфары. Игорь за ней, запыхавшийся, но счастливый.
— Алёнушка! — воскликнула свекровь. — Какая ж ты красавица стала! Всё у вас тут чистенько, уютненько… ну прямо как в журнале!
Алена улыбнулась, как умела — натянуто, вежливо.
— Проходите, Светлана Петровна. Устали, наверное?
— Ещё бы! В поезде народу — не продохнуть! А тут у вас воздух какой, московский! — Она принюхалась. — Ох, хорошо живёте, деточки.
Прошла в гостиную, осмотрелась, как инспектор из ЖЭКа. Потрогала занавеску, заглянула на кухню, открыла холодильник.
— Всё как у людей, — констатировала. — Даже, я бы сказала, получше.
Алена чувствовала, как в груди начинает подниматься знакомое раздражение. То самое, что годами училась глушить. Но пока молчала.
— Алёнушка, — продолжила свекровь, садясь за стол, — а квартира-то своя, да?
— Да, — коротко ответила Алена.
— От бабушки, вроде бы?
— Угу.
— Повезло тебе, деточка. Некоторым вот по жизни не шибко светит. Мы вот с отцом Игоря всё сами, по копейке.
Игорь усмехнулся, глядя на мать с нежностью:
— Мам, хватит уже про копейки. У Алёны своя история.
— Да я так, к слову, — отмахнулась она. — Просто наблюдаю. Хорошо, когда молодым всё достаётся. Не надо через лишения проходить.
Алена почувствовала, как щёки заливает жар. Вежливые фразы закончились. Но ответить резко — значит спровоцировать. А спорить с этой женщиной — всё равно что спорить с бурей.
Она пошла на кухню налить чай, но даже сквозь дверцу слышала, как свекровь продолжает вещать:
— А у вас соседи как? Нормальные? А то знаю я Москву — тут всякого хватает. И цены небось ух какие! Ой, а диван у вас, смотрю, новый. Наверное, дорогущий?
Алена закатила глаза. “Ну началось…”
День прошёл как в тумане. Светлана Петровна поселилась уверенно, будто всегда здесь жила. Вечером Игорь сиял — мама рядом, жена вроде не ругается, всё идеально.
Но внутри у Алены зрела буря. Не та, что на словах, а настоящая — тихая, липкая, опасная. Она чувствовала, что это только начало.
И не ошиблась.
На третий день свекровь заявила за утренним кофе:
— А знаешь, Игорёк, я вот подумала… Может, Лидочку с мужем позовём? Им бы тоже столицу увидеть.
— Мы же семья, Алёнушка, — сказала Светлана Петровна, откусывая бутерброд с сыром. — Разве плохо, если родные люди в гости приедут?
Она говорила мягко, как будто уговаривала ребёнка съесть кашу, но глаза блестели тем самым «железным» блеском, который Алена уже знала — не поспоришь.
Алена поставила чашку на стол, глухо звякнул фарфор.
— Семья — это когда друг друга уважают, Светлана Петровна. А не когда ставят перед фактом.
— Ну что ты сразу в позу? — вздохнула свекровь. — Я же по-человечески. Они люди простые, без претензий. Приедут на пару денёчков, по музеям сходят, Красную площадь глянут — и домой.
Игорь, как водится, сидел между двух огней и изображал нейтралитет.
— Мам, может, действительно рановато звать, — попытался вставить он. — Алёна устала, у неё на работе завал…
— А ты молчи, Игорь! — отрезала мать. — Женщины между собой разберутся.
Алена ухмыльнулась:
— Женщины, значит, разберутся… Только вот одно но — это моя квартира.
Повисла тишина, густая, как кисель. Часы на стене отстукивали секунды. Игорь кашлянул, потом шумно налил себе чай, будто это могло разрядить обстановку.
Светлана Петровна не сдавалась:
— Ну не будь такой категоричной. Ты ж сама из приличной семьи, должна понимать: старшие — это святое. Я ведь не для себя прошу, а для сестры.
— Да хоть для троюродного кузена, — парировала Алена. — Не нужно делать сюрпризы за мой счёт.
— Господи, какие вы, молодые, нервные пошли, — вздохнула свекровь, театрально откидываясь на спинку стула. — Мы раньше и без предупреждения ездили, и ничего — принимали, радовались.
Алена взяла полотенце, вытерла руки и спокойно сказала:
— Времена поменялись, Светлана Петровна. Сейчас не принято устраивать налёты.
Игорь поднялся:
— Всё, хватит. Мам, потом обсудим. Алёна, не кипятись.
Он вышел в комнату, как всегда, сбежав в самый пик разговора. Алена осталась с его матерью один на один.
— Вот он какой, твой муж, — с нажимом произнесла свекровь. — Молчит, когда жена командует. А ведь был когда-то самостоятельным парнем.
Алена не выдержала и усмехнулась.
— Да, самостоятельным. Только вот до мусорного ведра сам не доходит.
Свекровь прищурилась.
— А ты язвительная, смотрю. Не ожидала. Впрочем, бывает. Городская жизнь — она портит людей.
— Ага, особенно тех, кто приехал и начинает других учить, — огрызнулась Алена.
Обе замолчали. И где-то между запахом кофе и шумом улицы в окно зависло что-то липкое и тяжёлое. Тонкий лед доверия треснул окончательно.
На следующий день всё случилось.
Алена готовила завтрак — яичницу с овощами, кофе, салат. Телевизор на фоне бубнил про погоду, за окном лил мелкий осенний дождь. Светлана Петровна ещё спала, Игорь уже уехал на работу. Казалось, утро будет тихим.
Звонок в дверь прозвенел в 9:10. Ровно. Без предупреждения.
Алена, не подозревая ничего, вытерла руки, пошла открывать. На пороге — двое. Женщина лет шестидесяти пяти, в платке, с потёртой сумкой, и мужчина чуть помоложе, с усталыми глазами.
— Здравствуйте… — начала Алена, но не успела закончить.
Из спальни, как по сигналу, вышла Светлана Петровна, в халате, с сияющей улыбкой:
— Лидочка! Мишенька! Добрались-таки!
Алена замерла. Сердце глухо бухнуло где-то под рёбрами.
— А мы без приключений, — бодро сказала та, что постарше. — Думали, заблудимся в метро, ан нет, добрались.
Светлана Петровна хлопнула её по плечу:
— Ну конечно добрались! Я же говорила, москвичи добрые, помогут!
И обе зашли в квартиру, будто это их дом. Михаил снял куртку, аккуратно повесил на крючок. Лидия поставила сумку на пол.
Алена стояла, прижав руки к телу.
— Вы… что?.. — выдавила она.
— Моя сестра, Лидия, и её муж, Михаил, — весело представила свекровь. — Я же говорила, они хотели столицу посмотреть. Вот и приехали.
— Приехали? — Алена приподняла бровь. — Прямо так, без звонка?
— А чего тянуть? — Светлана Петровна отмахнулась. — Всё равно я хотела тебя предупредить, да закрутилась. Ну, не сердись, Алёнушка. У тебя же сердце большое!
— Угу, только сейчас что-то сжалось, — сухо ответила Алена.
Лидия смущённо переминалась, Михаил тер шапку в руках.
— Мы, если что, ненадолго, — пробормотала Лидия. — Дня на три, не больше.
— Конечно-конечно, — защебетала свекровь. — Я им уже место придумала — в кабинете постелим. Там уютно, тепло.
Алена повернула голову и спокойно сказала:
— Простите, а кто “мы”?
Светлана Петровна моргнула.
— В смысле?
— Кто мы, кто решал, где и кому спать? Я, кажется, не участвовала.
Повисла тишина. Лидия с Михаилом явно хотели провалиться сквозь пол.
— Алёнушка, — начала свекровь, мягко, но с нажимом, — не начинай. Не позорь мужа перед роднёй. Они же не чужие.
Алена облокотилась на стену.
— Светлана Петровна, я никого не позорю. Просто удивлена, что в мой дом въезжают без спроса.
— Ну, извини, что не успела письмо согласования оформить, — с сарказмом бросила та. — Мы же не чужие! Мы семья!
Алена глубоко вдохнула. Внутри всё кипело, но голос был ледяной:
— Семья — это не абонемент на проживание в Москве.
Михаил кашлянул:
— Девочки, ну вы чего, правда… Мы ж просто…
— Тихо, Миша, — отрезала Светлана Петровна. — Не лезь, это не твой разговор.
Алена выпрямилась, отстранилась от стены.
— Нет, это именно мой разговор. Потому что это мой дом.
И тут всё пошло вразнос.
— Ой, да перестань ты своими “мой, мой”! — взорвалась свекровь. — Всё “моё”! Да без Игоря ты б тут и не сидела! Квартиру тебе бабка оставила, и что? Думаешь, сразу королева?
— Нет, — холодно сказала Алена. — Просто хозяйка.
— Хозяйка, значит? — свекровь шагнула ближе. — Да кто тебя вообще сделал хозяйкой? Замуж вышла — значит, семья, а не твоя личная дача!
— Вот как раз об этом я и говорю, — сказала Алена и указала на дверь. — Если вы приехали в гости, могли бы хотя бы предупредить. А раз не предупредили — извините, но свободных мест нет.
Светлана Петровна вспыхнула:
— Ты что, нас выгоняешь?!
— Я вас не впускаю. Это разные вещи.
— Да как ты смеешь! — крикнула свекровь. — Это же моя сестра! Она всю жизнь мечтала увидеть столицу!
— Пусть смотрит, — спокойно ответила Алена. — Но не из моей спальни.
Лидия всхлипнула:
— Света, пойдём, ну что мы как…
— Молчи, Лид! — заорала свекровь. — Ты видишь, какая у него жена?! Холодная, бессердечная!
Алена смотрела прямо в глаза этой женщине, и впервые не отводила взгляд.
— Лучше холодная, чем наглая.
Повисла тишина, будто воздух в квартире загустел. Даже чайник перестал шуметь.
Свекровь стояла красная, сжимала сумку, глаза метали молнии.
— Ты ещё пожалеешь об этом, Алёна, — процедила она. — Я Игорю всё расскажу. Посмотрим, как он на тебя посмотрит.
— Рассказывайте, — спокойно ответила Алена. — Только не забудьте добавить, что сами решили, что я — гостиница.
Лидия тихо сказала мужу:
— Пошли, Миш, пока тут совсем гроза не началась.
И они вышли. За ними — Светлана Петровна, громко хлопнув дверью.
Алена осталась одна. В квартире стояла звенящая тишина, как после грозы. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох.
«Ну вот и всё», — подумала она.
Но она ошибалась. Это было ещё не всё. Это был только первый акт.
Вечером дверь хлопнула — вернулся Игорь. С порога, без “привет”, без “как дела”:
— Что ты натворила?
— А, мама уже успела позвонить, — сухо сказала Алена. — Быстро работает.
— Они уехали, Алёна! С вещами! Мама в слезах! Ты их выгнала?!
— Я никого не выгоняла. Просто не впустила.
— Господи, ты хоть себя слышишь? — Игорь уже кипел. — Это же родня! Ты могла потерпеть пару дней!
— А могла и не терпеть, — отрезала она. — Мой дом — мои правила.
Он сжал кулаки, потом шумно выдохнул, пытаясь взять себя в руки.
— Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Мама теперь со мной разговаривать не хочет.
— Значит, ей удобнее злиться, чем признать, что была неправа.
— Да что с тобой стало, а? — почти выкрикнул Игорь. — Ты была нормальной! Мягкой, доброй!
— А теперь, значит, неудобная, да? — усмехнулась она. — Просто перестала позволять ходить по себе.
Игорь замолчал. Несколько секунд просто стоял, дыша тяжело, как будто только что пробежал марафон. Потом тихо сказал:
— Ты перегнула, Алёна.
— Может быть. Но знаешь, иногда лучше перегнуть, чем сломаться.
Он посмотрел на неё — долго, с каким-то непониманием и страхом. Потом ушёл в спальню, громко хлопнув дверью.
Алена осталась сидеть на кухне, с чашкой в руках. За окном по стеклу стекали длинные дорожки дождя. Телефон звонил — свекровь. Алена нажала “отклонить”.
«Хватит. Всё. Больше никаких “потерпеть”», — сказала она себе.
***
Телефон звенел с утра. Сначала мама Игоря, потом он сам, потом — тишина. Настоящая, звенящая, почти физическая.
Алена сидела на кухне, пила остывший кофе и смотрела в окно. Октябрьский дождь снова шёл — будто всё время кто-то сверху стирал следы вчерашнего дня, но не до конца.
Дверь открылась. Игорь вошёл молча, даже обувь не снял сразу.
Пахло улицей, мокрым асфальтом и чем-то тяжёлым, непрошеным.
— Разговаривать будем? — спросила Алена, не оборачиваясь.
— Будем, — буркнул он, бросив сумку у порога.
Он сел напротив, достал сигарету — не зажёг, просто крутил в руках.
— Я был у мамы.
— Понятно. И?
— Она в слезах, — начал он, глядя в пол. — Говорит, ты её унизила при всех. Что выгнала сестру. Что сказала, что она тебе никто.
Алена усмехнулась:
— Не “сказала”, а “дала понять”. Разница тонкая, но есть.
— Ты издеваешься? — сорвался он. — Тебе вообще совесть осталась?
— Осталась, — спокойно ответила она. — Вот только больше не работает по расписанию твоей мамы.
Он уставился на неё.
— Знаешь, я не понимаю, во что ты превратилась. Раньше ты была мягкая, ты старалась, ты…
— Терпела, — перебила Алена. — Вот слово, которое ты ищешь. Терпела, когда твоя мама меня перебивала. Терпела, когда вы с ней решали за меня. Терпела, когда меня называли “капризной”, если я не соглашалась.
— Это не так, — тихо сказал он.
— А как? — резко повернулась к нему. — Когда в мой дом приходят люди без предупреждения — это нормально? Когда меня ставят перед фактом — это семья, да?
— Это уважение к старшим! — повысил он голос. — У нас так принято!
— А у меня принято не давать садиться на шею, — отрезала она. — Извини, культурный разрыв.
Он замолчал. Минуту, две. Только часы тикали.
— Ты могла поговорить спокойно, — наконец сказал он. — Без этого цирка.
— Я пыталась. Не раз. Ты не слышал.
— Да потому что ты всё превращаешь в скандал!
— А ты всё превращаешь в “потому что мама”! — вспыхнула Алена. — Ты хоть раз встал на мою сторону? Хоть раз сказал ей “мам, хватит”?
Он отвернулся.
— Она просто хочет быть частью нашей жизни.
— А я просто хочу, чтобы у нас была наша жизнь, а не её продолжение!
Он встал, прошёлся по кухне, будто искал, за что зацепиться руками.
— Слушай… может, тебе просто надо отдохнуть. Всё это… усталость, нервы. Я понимаю, что тебе тяжело, но ты перегибаешь.
— Перегибаю? — Алена засмеялась — коротко, зло. — Игорь, я не перегибаю. Я просто наконец перестала прогибаться.
Он посмотрел на неё с тем самым взглядом, где было всё: растерянность, злость, боль.
— То есть ты считаешь, что права?
— Абсолютно.
— И не собираешься извиняться?
— Ни перед кем.
Он кивнул.
— Тогда я не знаю, как дальше.
— Знаешь, — тихо сказала Алена. — Просто не хочешь знать.
Он взял куртку, постоял секунду у двери, потом бросил:
— Когда остынешь — позвони.
— А если не остыну?
— Тогда, наверное, всё, — ответил он, не оборачиваясь, и вышел.
Дверь закрылась. Щёлкнул замок.
И в этот момент стало так тихо, что было слышно, как тикают часы на кухне — ровно, беспощадно, будто отмеряя начало новой жизни.
Алена долго сидела на месте. Потом медленно встала, сняла со стены свадебную фотографию, посмотрела на неё.
Он — молодой, уверенный, улыбается. Она — счастливая, наивная, с глазами “мы всё сможем”.
Она вздохнула, поставила рамку в ящик.
— Сможем, да. Только не вдвоём, — прошептала она.
Вечером ей написала подруга:
“Ты как?”
Алена ответила:
“Честно? Спокойно. Как будто воздух стал чище.”
Подруга прислала смайлик и сердечко.
Алена улыбнулась. Потом выключила телефон, наложила плед, взяла книгу.
И впервые за долгое время в квартире было по-настоящему тихо. Без напряжения. Без ожидания звонка. Без чьего-то “ты должна”.
Только она. И её дом.
Не крепость. Просто место, где её не перекрикивают.
Последняя строчка в её голове звучала почти как тост:
“Каждый выбирает себя. А остальное — приложится.”
