«Мама говорит, ты сама виновата, что не можешь родить», — бросил Игорь, даже не поднимая глаз от телефона.
Лена замерла у плиты с половником в руке. Суп продолжал булькать в кастрюле, но она перестала его слышать. Только эти слова, сказанные так буднично, между делом, крутились в голове, как осколки битого стекла.
Она медленно выключила конфорку. Поставила половник. Повернулась к мужу. Он сидел за столом, уткнувшись в экран, и невинно улыбался чему-то в своей ленте. Как будто не только что не произнёс приговор их браку.
— Повтори, — попросила она тихо.
— Что? — он наконец оторвался от телефона и посмотрел на неё с искренним недоумением.
— Повтори, что ты сказал.
Игорь пожал плечами.
— Ну, мама звонила. Она расстроилась, что мы опять к ней не приедем на выходные. Сказала, что ты специально избегаешь семейных встреч. Ну и упомянула про… про детей. Что уже три года прошло, а толку никакого.
Он сказал это так легко, словно обсуждал погоду. Словно не заметил, как его жена за эти три года прошла через десятки анализов, двух гинекологов, эндокринолога и психотерапевта. Словно не видел её слёз после каждой безрезультатной попытки, после каждого отрицательного теста.
Лена взяла со стола свою сумку.
— Куда ты? — удивился Игорь. — Обедать будем?
Она не ответила. Просто вышла из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.
Прогулка по вечернему городу не помогла. Лена ходила по знакомым улицам, мимо светящихся витрин и торопливых прохожих, но в голове звучали только эти слова: «Ты сама виновата». Не Игорь виноват в том, что у него низкая подвижность, что врач прямо сказал — проблема в нём. Не свекровь виновата в своих ядовитых комментариях. А она. Лена. Которая не может дать семье наследника.
Когда она вернулась, Игорь уже спал. На кухне стояла грязная тарелка — он разогрел себе суп сам и даже не помыл за собой. Лена села за стол и открыла ноутбук.
Первым делом она зашла на сайт медицинской клиники и записалась на приём к репродуктологу. Но уже на своё имя, без Игоря. Она хотела услышать правду. Всю правду. Без его присутствия, без его «да ладно, не страшно», без его вечного «мама говорит, что это всё ерунда, нужно просто расслабиться».
Потом она открыла банковское приложение и посмотрела на свой счёт. Её зарплата бухгалтера была средней, но она всегда откладывала. И накопилось прилично. Достаточно для того, чтобы жить отдельно несколько месяцев. Или больше.
Последним она открыла сайт объявлений о съёме квартир.
Через три дня Лена сидела напротив репродуктолога — женщины лет пятидесяти с внимательным взглядом и спокойными руками.
— Лена, я посмотрела все ваши анализы, — сказала врач, листая её толстую медицинскую карту. — У вас всё в полном порядке. Овуляция регулярная, гормоны в норме, матка здорова. Вы абсолютно фертильны.
Лена сжала руки в замок на коленях.
— Но тогда почему…
— Проблема не в вас, — врач сняла очки и посмотрела прямо на неё. — Судя по результатам спермограммы вашего мужа, которую он сдавал год назад, у него астенозооспермия средней степени. Это значительно снижает вероятность естественного зачатия. Вам нужно ЭКО. Или как минимум инсеминация.
— Я знаю, — тихо сказала Лена. — Мне об этом говорили. Но он отказывается.
— Почему?
— Его мама считает, что ЭКО — это неестественно. Что нужно просто ждать. Что бог даст, когда посчитает нужным.
Врач молча кивнула. Она уже много раз слышала подобные истории.
— Лена, я не имею права давать вам советы личного характера. Но как врач я должна сказать: если вы хотите ребёнка, а ваш партнёр отказывается от лечения, вам нужно принять решение. Либо вы смиряетесь с тем, что детей не будет. Либо меняете ситуацию.
Лена кивнула. Она и так это знала. Но услышать это от врача было нужно. Она встала, поблагодарила и вышла из кабинета с твёрдым решением.
В субботу утром, когда Игорь собирался ехать к маме на дачу, Лена сказала:
— Я не поеду.
Он удивлённо обернулся.
— Как не поедешь? Мама ждёт. Она блины испекла специально.
— Пусть ест сама. Или с тобой. Я больше не буду приезжать к твоей маме.
Игорь нахмурился.
— Лен, ну что за детский сад? Она же старается для нас.
— Для вас, — поправила она. — Для тебя. Для меня она три года копит яд. И ты ей в этом помогаешь.
— О чём ты вообще?
Лена достала телефон и открыла диктофон. Нажала на запись от позавчерашнего дня, когда Игорь разговаривал с матерью по громкой связи, думая, что Лена в ванной.
Из динамика полился скрипучий голос свекрови:
«…Игорёк, а может, она специально не хочет детей? Карьеристка ведь. Вот втихую таблетки пьёт, а тебе морочит голову. Ты проверь её сумку, посмотри…»
Лена выключила запись.
— Я записала пять таких разговоров за последний месяц. В каждом она обвиняет меня. В бесплодии, в карьеризме, в том, что я тебя «околдовала» и увела из родной семьи. И ты каждый раз соглашаешься. Поддакиваешь. Или просто молчишь. Но ни разу, ни единого раза, не защитил меня.
Игорь побледнел.
— Лена, я… ну она же мать. Она волнуется.
— Она меня разрушает. Медленно, методично, каждым словом. А ты ей ключи даёшь.
Она прошла в спальню и вынесла сумку.
— Я съехала. Сегодня утром. Пока ты спал.
— Что?!
— Я сняла квартиру. Однушку, недалеко отсюда. Буду жить одна.
Игорь схватил её за руку.
— Ты что, с ума сошла? Лена, ну подожди, давай поговорим!
— Говорить поздно. Три года было время. Я устала быть козлом отпущения в вашей с мамой связке. Мне нужна пауза. Мне нужно понять, хочу ли я вообще продолжать это.
— Продолжать что? Брак?
Она молча кивнула.
— Но я тебя люблю! — его голос задрожал.
— А я не знаю, люблю ли тебя. Я знаю, что я устала. Что мне больно. И что с каждым днём рядом с тобой и твоей мамой мне всё тяжелее дышать.
Она высвободила руку, взяла сумку и вышла за дверь. На лестничной площадке она остановилась, прислонилась к стене и глубоко вздохнула. Страшно было до дрожи. Но одновременно — легко. Будто тяжеленный рюкзак соскользнул с плеч.
Новая квартира оказалась маленькой и пустой, но своей. Лена ходила по комнате, привыкая к тишине. К отсутствию вечно работающего телевизора, который смотрел Игорь. К отсутствию запаха его носков, вечно разбросанных по спальне. К отсутствию ожидания очередного звонка от свекрови и последующего разговора, после которого хотелось идти топиться.
Первые дни были странными. Лена поймала себя на том, что машинально ставит чайник на две кружки. Что готовит суп на кастрюлю, хотя одной ей хватило бы тарелки. Что слушает в пустой комнате каждый шорох, ожидая услышать его голос.
Но постепенно страх отступал. И на его место приходило что-то новое. Покой. Она просыпалась утром и понимала, что может провести день так, как хочет она. Без оглядки на его планы, на визиты к свекрови, на необходимость быть «правильной женой».
Игорь названивал каждый день. Писал сообщения. Просил встретиться, поговорить. Обещал, что всё изменится. Лена не отвечала. Ей нужна была тишина. Время подумать.
Через две недели в дверь позвонили. Лена посмотрела в глазок и ахнула. На площадке стояла свекровь.
Валентина Петровна выглядела так же, как всегда: аккуратная причёска, строгое лицо, дорогое пальто. Она улыбалась, но улыбка не касалась глаз.
Лена открыла дверь, оставив цепочку.
— Здравствуй, Леночка, — проворковала свекровь. — Я так волновалась за тебя! Игорёк сказал, что ты решила пожить одна. Ну я и подумала — надо проведать, принесла пирожков.
Она протянула пакет. Лена не взяла его.
— Валентина Петровна, зачем вы пришли?
Улыбка дрогнула.
— Как зачем? Мы же семья. Я хочу помочь вам помириться.
— Помочь? — Лена усмехнулась. — Как вы помогали три года? Убеждая сына, что я неполноценная? Что я виновата в том, что у нас нет детей?
Лицо свекрови стало жёстким.
— Я говорю правду. У моего Игорька всё в порядке. Все мужчины в нашем роду здоровые. Это у тебя проблемы. Врачи могут ошибаться, но мать не обманешь.
— Врачи не ошибаются, — спокойно сказала Лена. — У вашего сына проблемы с фертильностью. Я всё проверила. Сама здорова. А детей нет именно из-за него. Но вам удобнее обвинять меня.
Валентина Петровна побагровела.
— Как ты смеешь! Ты разрушаешь мою семью! Игорь из-за тебя на нервах, плохо спит, не ест! Я пришла поговорить по-хорошему, а ты…
— А я не хочу говорить. С вами мне говорить не о чем. Уходите.
— Да как ты…
Лена захлопнула дверь. Стояла, прислушиваясь, как за дверью свекровь ещё минуту возмущалась, потом развернулась и ушла, гневно стуча каблуками по лестнице.
Лена прислонилась спиной к двери и рассмеялась. Впервые за три года она сказала свекрови правду в лицо. И не умерла. Мир не рухнул. Небо не упало на землю.
Игорь приехал вечером того же дня. Лена впустила его — всё-таки он муж, надо было закончить этот разговор.
Он выглядел плохо. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами.
— Мама сказала, ты её выгнала, — начал он с порога.
— Я закрыла дверь. Она сама ушла.
— Лена, ну хватит уже! Что ты устроила? Мама в слезах, я не могу спокойно работать, вся семья…
— Стоп, — перебила она. — Игорь, сядь. Нам нужно серьёзно поговорить.
Он сел на край дивана, подозрительно глядя на неё.
Лена достала из ящика стола папку с документами.
— Вот результаты всех моих анализов за последние три года. Вот заключение репродуктолога. Я полностью здорова. Могу родить. А вот твоя спермограмма. Помнишь, год назад врач сказал, что есть проблемы? Ты тогда отмахнулся, сказал, что это ерунда. Это не ерунда. Без лечения или ЭКО у нас не будет детей. Никогда.
Игорь взял листы с анализами, пробежал глазами. Лицо его постепенно бледнело.
— Но мама говорила…
— Твоя мама не врач. Она просто искала виноватого. И выбрала меня. А ты ей поверил. Не мне, своей жене. А ей.
Игорь молчал, глядя в бумаги.
— Я не хочу разводиться, — тихо сказала Лена. — Но я не хочу и жить так, как жила. Мне нужны границы. Твоя мама не должна лезть в наш брак. Ты не должен обсуждать со своей мамой мои медицинские проблемы. Ты должен быть на моей стороне. Всегда. Даже если твоя мама против.
— Но она же…
— Она взрослый человек. Она переживёт, если ты будешь любить жену больше, чем её. Это нормально. Это правильно.
Игорь сидел, опустив голову.
— Я не знаю, смогу ли.
Лена кивнула.
— Тогда нам не по пути.
Она встала, налила себе чай, села у окна. Игорь сидел на диване, погружённый в свои мысли. Прошло минут пятнадцать в полной тишине.
— Я поговорю с мамой, — наконец произнёс он.
— Что скажешь?
— Что она не права. Что ей нужно перестать вмешиваться. Что ты моя жена, и я на твоей стороне.
— Сможешь?
Он поднял голову и посмотрел на неё. В его глазах была растерянность, но и какая-то новая решимость.
— Я попытаюсь. По-настоящему попытаюсь.
Лена ничего не ответила. Она просто пила чай и смотрела в окно. Слова — это просто слова. Она видела, будут ли дела.
Через три дня Игорь снова пришёл. На этот раз его лицо было спокойным.
— Я поговорил с мамой, — сказал он, садясь напротив. — Серьёзно поговорил. Сказал ей всё, что ты просила. Она не приняла. Кричала, плакала, говорила, что я предатель. Но я не отступил.
— И?
— И я сказал, что пока она не извинится перед тобой, я не буду с ней общаться. Заблокировал её в телефоне.
Лена молча смотрела на него.
— Ещё я записался к урологу, — продолжил Игорь. — На обследование. Хочу проверить всё заново. И если врач скажет, что нужно лечение или ЭКО, я соглашусь. Потому что я хочу детей. Но с тобой. А не в угоду маминым фантазиям.
Лена почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Это был первый раз, когда он говорил не о себе, не о маме. А о них.
— Мне нужно время, — сказала она. — Я не могу просто вернуться и делать вид, что ничего не было.
— Я понимаю. Я подожду. Сколько нужно.
Он встал, подошёл к двери. На пороге обернулся.
— Лен, прости. За всё. Я был плохим мужем. Но я хочу исправиться.
Когда он ушёл, Лена села на диван и заплакала. Не от горя. От облегчения. Впервые за три года она увидела в его глазах не мальчика, прячущегося за мамину юбку. А мужчину, готового принять решение.
Ещё через две недели в дверь снова позвонили. Лена открыла и замерла.
На пороге стояла Валентина Петровна. Но теперь она выглядела иначе. Никакой напускной улыбки. Просто усталая, постаревшая женщина.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Лена молча отступила.
Свекровь прошла в комнату, села на край дивана, сложив руки на коленях.
— Игорь две недели со мной не разговаривает, — начала она, не поднимая глаз. — Он сказал, что не будет, пока я не приду к тебе. Я думала, он сдастся. Но он не сдался.
Она помолчала.
— Я пришла сказать, что была не права. Я… я боялась. Боялась, что он меня разлюбит. Что ты заберёшь его у меня. Я осталась одна после развода, и Игорь был всем, что у меня было. И когда он женился, я почувствовала, что теряю его.
Лена слушала молча.
— Мне было проще обвинить тебя. Сделать тебя виноватой во всём. В том, что детей нет, в том, что он реже стал приезжать. Я знала, что врачи говорили про Игоря. Но я не хотела в это верить.
Валентина Петровна подняла глаза. В них стояли слёзы.
— Прости меня. Я не жду, что ты простишь. Но я хочу, чтобы ты знала — я поняла. Я была токсичной свекровью. Я разрушала ваш брак. И я больше не хочу так.
Лена села напротив.
— Валентина Петровна, я не хочу забирать у вас сына. Но он мой муж. Он должен быть со мной, а не между нами. Вы можете быть частью нашей жизни, но не центром. И вы не можете решать, как нам жить.
Свекровь кивнула.
— Я понимаю. Игорь сказал то же самое. Мне нужно привыкнуть. Но я постараюсь.
Они просидели ещё полчаса, разговаривая. Впервые по-настоящему. Без яда, без обвинений. Просто две женщины, которые любят одного человека по-разному.
Когда свекровь уходила, она остановилась в дверях.
— Знаешь, мне моя свекровь в своё время тоже жизни не давала. Я думала, что никогда не стану такой же. А стала. Спасибо, что остановила меня.
Через месяц Лена вернулась домой. Не потому, что Игорь умолял. А потому, что он изменился. Он научился говорить маме «нет». Он начал ходить с ней к врачу. Он стал её опорой, а не источником боли.
Валентина Петровна больше не звонила каждый день. Не лезла с советами. Приезжала в гости только по приглашению. И на семейных встречах сидела тихо, стараясь не вмешиваться.
Это было непросто. Были срывы, были старые привычки, пытавшиеся вернуться. Но теперь Лена знала — у неё есть голос. И право на свои границы. И муж, который наконец услышал её.
А ещё через год, когда она увидела две заветные полоски на тесте, первой, кому она позвонила, была не свекровь. Это был Игорь. Её муж. Её союзник. Её семья.
И когда они вместе поехали на УЗИ, и врач сказала: «Поздравляю, у вас будет ребёнок», Лена поняла — они выстояли. Они прошли через ад и вышли сильнее.
Валентина Петровна, узнав новость, прибежала с цветами и тортом. Она плакала от счастья. И впервые за все годы обняла Лену. По-настоящему. Без фальши.
— Спасибо, — прошептала свекровь. — Спасибо, что не бросила его. Что дала нам шанс.
Лена обняла её в ответ. Прощение пришло не сразу. Но оно пришло. Потому что люди способны меняться. Если захотят.
И теперь, сидя в своей квартире, гладя ещё незаметный животик, Лена думала о том, какой бабушкой станет Валентина Петровна. И она верила — хорошей. Потому что урок был усвоен. И границы — расставлены.
