Ключ в замке повернулся, тишина, о которой Даша мечтала последние сорок восемь часов аврала на работе, не было и в помине. Спина ныла, ноги гудели, и единственным желанием было скинуть туфли, залезть в горячую ванну и забыть о существовании мира.
Но уже в прихожей поняла — что-то не так.
Сначала был запах, приторно-сладкий дешёвых духов, от которого хотелось чихнуть. Потом — звук из гостевой комнаты, которую она давно превратила в свой кабинет, глухо долбила по ушам поп-музыка. И наконец, финальный аккорд — у порога валялась пара ярко-розовых кед.
Даша замерла, сняла туфли, прошла вглубь квартиры и остановилась на пороге своего кабинета.
За её рабочим столом, в кресле, развалившись, сидела незнакомая девица лет восемнадцати. Яркая футболка, наушники в ушах, ноги закинуты на системный блок компьютера. На столе, рядом с её рабочими документами, стояла чашка со следами помады и вазочка с печеньем, крошки от которого были рассыпаны по клавиатуре.
Это было вторжение, не просто в квартиру — а в личное пространство.
— Простите, а вы кто?
Девушка повернула голову, окинула Дашу оценивающим взглядом и, не вынимая наушников, снова уставилась в экран.
В этот момент в комнату заглянул муж, Антон.
— Дашенька, ура! Ты вернулась! А мы тут… Знакомься, это Катя, моя племянница, она у нас погостит немного.
Девица наконец соизволила вынуть один наушник.
— Привет, — и снова погрузилась в свой мир. Этот жест означал: ты здесь никто, и твоё мнение не имеет значения.
Даша перевела взгляд с нагловатой племянницы на своего мужа.
— Кто это решил, что в моей квартире будут жить посторонние?
Антон вздрогнул, а Катя, кажется, впервые оторвала взгляд от монитора и посмотрела на Дашу с неподдельным интересом. Спектакль, кажется, начинался.
***
Вечером состоялся разговор. Вернее, сначала Антон попытался что-то объяснить сам, путаясь в словах и избегая смотреть Даше в глаза. А когда понял, что его лепет о «семейных ценностях» не производит впечатления, сделал то, что делал всегда в сложных ситуациях, — позвонил маме.
Через час в дверь позвонили, на пороге стояла Зинаида Павловна, свекровь, не снимая пальто, прошла в гостиную, где Даша пила остывший чай.
— Дашенька, я просто в шоке! Антон позвонил, чуть не плачет! Как тебе не стыдно? Это же родная кровь! Катенька не посторонняя!
Говорила громко, не давая Даше вставить слово, Антон семенил за ней, поддакивая и создавая фон, Катя выглядывала из комнаты, с любопытством наблюдая за сценой.
— У девочки переходный возраст, сложный период! С родителями нелады, ей поддержка нужна, опора! А ты её на улицу хочешь выставить? В чужом городе? Семья — это не когда всё хорошо и гладко, а когда друг за друга горой стоят! Когда в беде не бросают!
Даша молча смотрела на неё, знала эту тактику, массированная атака на чувство вины. Выставить её бессердечной, чёрствой эгоисткой, которая ставит свой комфорт выше «святых семейных уз».
— Зинаида Павловна, я понимаю ваши чувства. Но мой дом — не перевалочный пункт для решения семейных проблем, о которых меня даже не поставили в известность.
— Ах, в известность её не поставили! А если бы поставили, ты бы разрешила? Не ври сама себе! Ты всегда была себе на уме!
Видя, что Даша не поддаётся, а стоит на своём, Антон не выдержал. Видел, что проигрывает, и в отчаянии выложил следующий козырь.
— Даш, пойми… всё немного сложнее, Катя не просто поругалась с родителями, она украла у них крупную сумму денег, они её выгнали.
Она посмотрела на мужа, потом на свекровь, теперь всё встало на свои места. Они не просто просили о помощи, а пытались спрятать её.
— И вы решили укрыть её у меня? В квартире, где лежат мои вещи, документы, сбережения? Вы в своём уме?
Зинаида Павловна тут же сменила тактику с наступления на оправдание.
— Ну украла! Подумаешь, какая трагедия! У своих же взяла, не у чужих! А куда ей было деваться? Отец с матерью совсем на карманные расходы не дают! Она просто хотела… самостоятельности немного. Мы думали, она у вас тут поживёт, одумается, мы с Людой поговорим, всё уладится. Это наше семейное дело, Даша, не надо в него лезть.
Вот оно, ключевое слово, «Наше». В эту секунду Даша поняла, что в их картине мира она — по-прежнему «чужая» невестка, жена сына. Человек, на чьей территории можно решать «свои» проблемы, не спрашивая мнения, её дом был для них просто удобным ресурсом.
— Двадцать четыре часа, — сказала глядя на мужа. — Чтобы завтра к вечеру вашей племянницы здесь не было, это не обсуждается.
***
Сутки, которые Даша им дала, превратились в кошмар. Антон метался по квартире, то пытался уговорить Дашу, то звонил матери, то сестре, но разговоры, очевидно, заходили в тупик. Зинаида Павловна уехала, бросив на прощание: «Бессердечная ты, Даша, бог тебе судья». Катя заперлась в комнате и демонстративно громко слушала музыку, всем своим видом показывая, что происходящее её не касается.
Дом перестал быть домом. Даша чувствовала себя оккупантом на собственной территории, понимала, что просто выставить Катю за дверь — это не решение. Нужно было докопаться до настоящей правды.
Ночью, когда музыка в кабинете наконец стихла, а измученный Антон заснул, Даша села на кухне, налила себе стакан холодной воды и сделала то, что должна была сделать с самого начала, нашла в телефоне номер Люды, матери Кати.
Гудки шли долго, наконец в трубке раздался сонный, испуганный голос.
— Алло?
— Люда, привет, это Даша, без предисловий, Катя у меня, завтра утром я покупаю ей билет на поезд до вашего города, вечером встречай на вокзале.
В ответ молчание, а потом — звук, похожий на всхлип.
— Даша… не надо… Умоляю! Её нельзя сюда!
— Почему? Боишься, что она снова что-то украдет?
— Нет! Ты не понимаешь! Они же… они её найдут! Они нас всех…
И её прорвало, сквозь рыдания, захлёбываясь словами, начала вываливать на Дашу страшную правду, которую так тщательно пытались скрыть за ширмой «трудного подростка».
Год назад, Зинаида Павловна, влезла в какую-то мутную историю. «Супер-выгодный инвестиционный проект», который гарантировал баснословные проценты. Она не просто вложила туда все свои сбережения, накопленные за жизнь, уговорила Люду взять огромный кредит в какой-то сомнительной конторе, под залог их квартиры, сама выступила гарантом.
— Она так говорила, убеждала… «Через полгода всё вернём, ещё и на новую машину тебе хватит». Я такая глупая Даша …
И к Люде начали ходить коллекторы, страшные люди, которые говорили тихо, но от их слов хотелось лезть на стену. Угрожали не только ей, но и Кате, намекали, что знают, в какую школу она ходит и во сколько возвращается.
Деньги, которые Катя «украла», взяла их с разрешения матери, это была последняя попытка собрать сумму, чтобы откупиться от очередного визита этих людей. Но этого не хватило и тогда Зинаида Павловна, автор всей этой катастрофы, придумала гениальный, как ей казалось, план. «Побег» Кати в другой город.
Привезла внучку к Даше не для того, чтобы помочь девочке, а прятала от коллекторов. Но главное — прятала от своего собственного сына и от Даши свою аферу, позор, безответственность, которая поставила под удар всю семью. Использовала Дашину квартиру как безопасное убежище, подставив под удар и её, и Антона, лишь бы сохранить свой образ.
***
Даша повесила трубку. Посмотрела на дверь спальни, за которой спал её муж, и не почувствовала ни злости. Знала, что должна делать.
Она не стала ждать утра, в вошла в спальню и включила ночник, Антон открыл глаза.
— Даш? Что-то случилось?
— Собирайся, мы едем к твоей маме и ты сейчас услышишь очень интересную историю о семейных инвестициях.
Ночная поездка в квартиру свекрови была молчаливой. Зинаида Павловна открыла им дверь, увидев лицо Даши, сразу всё поняла и попыталась перейти в наступление.
— Что ещё за визиты? Решила и меня из дома выживать?
— Сядьте, Зинаида Павловна, — сказала Даша, проходя на кухню. Достала телефон, набрала номер Люды и включила громкую связь. — Антон, я хочу, чтобы ты услышал всё от первого лица, Люда, повтори, пожалуйста, для своего брата всё то, что ты только что рассказала мне.
То, что последовало дальше, было похоже на страшную семейную исповедь. Сбивчивый, плачущий голос Люды из динамика телефона вываливал правду — про пирамиду, долги, коллекторов, про страх за дочь. Антон слушал, осел на табуретку, обхватив голову руками. Его мир рушился с каждым словом.
— Ты… ты зачем в это влезла? Мама, зачем?!
Зинаида Павловна сжалась, но потом в её глазах вспыхнула ярость.
— Для вас же и старалась! Чтобы не быть вам обузой! Чтобы помогать! А ты… ты всё рушишь! Семью рушишь!
— Семью рушит ложь, а не тот, кто её вскрывает, на этом всё.
Она взяла ситуацию в свои руки, пока остальные были парализованы вскрывшейся правдой. Утром, пока Антон сидел на кухне, тупо глядя в одну точку, Даша действовала.
Открыла ноутбук, зашла на сайт объявлений, нашла приличное общежитие недалеко от колледжа. Позвонила, договорилась и оплатила картой комнату для Кати на месяц вперед, скинула Люде телефон хорошего, проверенного юриста по кредитным долгам и банкротству.
Когда всё было сделано, подошла к мужу и свекрови, которая тоже приехала к ним, видимо, для продолжения переговоров.
— Я помогу вам советом, контактами, даже немного деньгами на первое время, чтобы закрыть самые срочные дыры, но есть одно условие: проблемы вашей семьи больше никогда не будут решаться на моей территории и за мой счёт без моего ведома.
Потом повернулась к Антону, когда они остались одни.
— Я выходила замуж за тебя, готова делить с тобой и радость, и беды, твои беды. Но я не подписывалась на то, чтобы быть частью лжи, которой управляет твоя мать. Либо мы — отдельная семья со своими правилами, основанными на правде, либо никакой семьи у нас не будет, это не ультиматум, а просто факт.
Это не был конец их брака, скорее болезненное обнуление.
На следующий день, вернувшись в свою квартиру, откуда уже съехала Катя, Даша первым делом настежь открыла все окна, впуская морозный воздух, который выдувал остатки чужого запаха и лжи. Села за свой ноутбук, открыла семейный чат и написала одно короткое сообщение: «Всем привет, с завтрашнего дня мы с Антоном начинаем вести семейный бюджет, таблица в гугл-доке, ссылку пришлю вечером».
Она отстояла не просто квартиру, а начала строить границы, и это был самый важный проект в её жизни.
