— Что это за творог? Опять эту химию купила?
Полина замерла у плиты, не поворачиваясь. Ключ в замке она не услышала — значит, Ирина Юрьевна снова воспользовалась тем, который Женя ей дал. Без звонка, без предупреждения. Как всегда.
— Доброе утро, Ирина Юрьевна.
— Какое хорошее? Я смотрю на твой холодильник и понимаю, чем ты моего сына кормишь. Вот этой пластмассовой едой из супермаркета.
Свекровь достала из холодильника пачку творога, покрутила в руках и с отвращением поставила обратно. Полина продолжала помешивать кашу, стараясь дышать ровно. Семь утра. Женя уже ушел на вызов — кто-то из ресторанов срочно требовал мастера по холодильному оборудованию. Они с мужем даже не позавтракали вместе.
— Положи больше сахара. Женя любит послаще.
— Я знаю, сколько ему класть.
— Знаешь? Я его тридцать четыре года растила, а ты знаешь?
Ирина Юрьевна прошла в гостиную, оглядела комнату критическим взглядом. Полина видела боковым зрением, как свекровь провела пальцем по комоду, проверяя пыль.
— Когда ты последний раз протирала? Тут же можно написать.
— Вчера протирала.
— Плохо протирала.
Полина разлила кашу по тарелкам. Руки почти не дрожали — за три года брака она научилась контролировать себя при свекрови. Научилась молчать, когда хотелось закричать. Научилась улыбаться, когда внутри все сжималось от обиды.
— А рубашку ты Жене не погладила? Он сегодня утром в мятой ушел.
— Он не попросил. Я не знала, какую он наденет.
— Не попросил! — Ирина Юрьевна всплеснула руками. — Жена должна знать! Должна заранее все приготовить! Я для его отца всегда все гладила, раскладывала. Вот что значит настоящая жена!
Полина села за стол со своей тарелкой. Есть не хотелось совсем, но надо было что-то делать руками.
— Я работаю, Ирина Юрьевна. Мне тоже надо собираться.
— Работаешь! — в голосе свекрови прозвучало презрение. — Путевки продавать — это работа? Вот если б врачом была или на серьезном месте бухгалтером…
Телефон Полины зазвонил. Клиентка — надо срочно решить вопрос с бронированием отеля в Турции. Она взяла трубку.
— Алло, Светлана Ивановна, здравствуйте. Да, я помню про ваш…
— Плита-то у тебя какая грязная! — громко произнесла Ирина Юрьевна. — Надо бы отмыть как следует!
Полина зажала телефон между плечом и ухом, пытаясь слышать клиентку.
— Простите, повторите, пожалуйста… Да, четырнадцатое число…
— Лучше бы дома порядок навела, чем по телефонам трястись! — Свекровь прошла на кухню, начала громко открывать шкафчики.
— Светлана Ивановна, можно я вам перезвоню через пять минут? Хорошо, спасибо.
Полина положила телефон на стол. Внутри что-то медленно закипало.
— Ирина Юрьевна, мне нужно работать. Давайте вечером увидимся.
— Ишь, какая деловая! — свекровь обернулась, и в ее глазах Полина увидела злость. — Указывать мне вздумала! А кто тебе эту квартиру обеспечил? Мой сын! Я ему помогала покупать! И ты еще смеешь мне указывать?
— Я не указываю. Я просто прошу…
— Просит она! Я к сыну пришла, в дом, который мы купили, а она меня выгоняет!
Что-то внутри Полины щелкнуло. Как выключатель. Три года. Три года она слушала, терпела, оправдывалась. Три года извинялась за вещи, за которые не должна была извиняться. Три года чувствовала себя гостьей в собственной квартире.
Она встала. Медленно подошла к входной двери и открыла ее.
— Уходите.
— Что?!
— Я сказала — уходите. Сейчас.
Ирина Юрьевна побелела от возмущения.
— Ты меня выгоняешь?! Меня? Я Женьке все расскажу! Ты пожалеешь!
— Может быть. Но сейчас вы уходите.
Полина стояла у открытой двери, держась за ручку. Рука дрожала, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Но она не отступала. Впервые за три года — не отступала.
Свекровь схватила сумку, на ходу натягивая куртку.
— Я своего сына у тебя заберу! Слышишь?! Заберу!
Дверь захлопнулась. Полина прислонилась к ней спиной, медленно сползла на пол. Руки тряслись. Дыхание сбивалось. Но внутри было странное, почти пугающее ощущение свободы.
Она достала телефон, перезвонила клиентке. Голос звучал на удивление ровно.
***
На работе Полина не могла сосредоточиться. Вика, ее коллега, заметила это еще до обеда.
— Что случилось?
— Ничего.
— Поля, я тебя три года знаю. Ты весь день как на иголках. Рассказывай.
Они сидели в маленькой комнате отдыха за турагентством. Полина смотрела в окно — там шел мелкий осенний дождь.
— Я выгнала свекровь.
Вика поперхнулась водой.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Наконец-то.
Полина обернулась:
— Что значит — наконец-то?
— Поля… — Вика помолчала. — Я видела, как ты менялась. Ты стала тише. Неувереннее. Ты извиняешься даже когда права. Это было больно смотреть.
— Я просто не хотела конфликтов.
— Конфликтов не бывает, когда один человек все время уступает. Это называется подавление.
Телефон Полины вибрировал в кармане. Она достала — Женя. Три пропущенных звонка. Сердце сжалось.
— Мне надо идти. Спасибо.
Вика кивнула:
— Держись. И помни — ты ничего плохого не сделала.
***
Домой Полина возвращалась в половине восьмого. Машину припарковала у подъезда, но не сразу вышла. Сидела, глядя на освещенные окна их квартиры на четвертом этаже. Женя уже дома.
Свекровь ему позвонила. Конечно, позвонила. Рассказала все по-своему. Полина представила, как Ирина Юрьевна голосом, надрывающимся от обиды, жаловалась сыну на жестокую невестку.
Она вышла из машины, поднялась по лестнице. У двери замерла, прислушалась. Тихо. Полина открыла ключом.
Женя сидел на кухне. Не смотрел телефон, не читал. Просто сидел, сложив руки на столе. Когда она вошла, поднял глаза.
— Привет, — Полина сняла куртку.
— Мама мне звонила.
Молчание. Тяжелое, липкое.
— Ты ее выгнала?
— Да.
Женя медленно выдохнул. Провел рукой по лицу.
— Поля, это моя мать. Ты не можешь ее выгонять.
— А она может приходить без предупреждения? — Полина прислонилась к дверному косяку. — Критиковать меня? Командовать в моем доме?
— В нашем доме. И это моя мать, она имеет право…
— Право на что? Унижать меня?
— Она не унижала. Она просто переживает за меня.
— Женя, она сказала, что я плохая хозяйка. Что моя работа — не работа. Что я неправильно тебя кормлю!
— Ну и что? — он повысил голос. — Ты должна извиниться перед мамой за то, что выгнала ее! Она пожилой человек! У нее такой характер! Надо было потерпеть!
— Три года я терплю! Три года!
Полина почувствовала, как внутри снова поднимается та самая волна, которая накрыла ее утром. Только теперь в ней было больше отчаяния, чем злости.
— Она одна, Поля. Ей тяжело. Папа пять лет как умер…
— Не говори так, — перебила она. — Не начинай про то, что она одна. Я понимаю, что ей тяжело. Но это не дает ей права…
— Права! — Женя встал. — А ты что, имеешь право выгонять мою мать?! Ты эгоистка! Думаешь только о себе!
Слово «эгоистка» ударило, как пощечина. Полина посмотрела на мужа. Он стоял, сжав кулаки, и в его глазах она увидела не поддержку, не понимание. Только обвинение.
— Я не эгоистка. Я просто хочу, чтобы меня уважали.
— А уважение — это выгонять мою мать?!
— Уважение — это стучаться перед тем, как войти в чужую квартиру!
— Чужую?! Это дом моей семьи!
— Я тоже твоя семья! — крикнула Полина. — Или нет?!
Женя молчал. И это молчание было страшнее любых слов.
— Мама права, — наконец сказал он тихо. — Надо было больше стараться. Быть лучше.
Полина почувствовала, как внутри что-то рвется. Окончательно, бесповоротно.
— Я ухожу спать.
Она прошла в спальню, закрыла дверь. Села на кровать, обхватила себя руками. Слез не было. Только пустота.
***
Следующие три дня тянулись как в тумане. Женя спал на диване. По утрам они расходились, не разговаривая. Вечерами он приходил поздно — Полина подозревала, что специально задерживался, чтобы не видеться.
Ирина Юрьевна звонила постоянно. Полина не брала трубку. После каждого пропущенного от свекрови приходило СМС от Жени: «Мама хочет поговорить», «Возьми трубку», «Так нельзя».
На четвертый день вечером позвонил незнакомый номер. Полина взяла трубку осторожно.
— Алло?
— Привет, Полина. Это Олег.
Брат Жени. Старший, живет в Екатеринбурге, видятся раз в год на день рождения Ирины Юрьевны. Полина напряглась.
— Здравствуй, Олег.
— Женька мне рассказал про вашу ситуацию.
Конечно. Женя пожаловался брату. Сейчас будет отчитывать, как она неправильно себя ведет.
— Я хотел сказать… ты молодец.
Полина едва не выронила телефон.
— Что?
— Правда. Молодец, что наконец поставила маму на место.
— Олег, я не понимаю…
— Я сбежал от матери в двадцать три, — он говорил спокойно, даже с легкой усмешкой. — Женился на Свете, уехал сюда. Мама моей жене жизнь превращала в кошмар. Звонила по десять раз на день, проверяла, чем я питаюсь. Приезжала без предупреждения, критиковала квартиру, готовку.
— И что ты сделал?
— Поставил условие. Либо она уважает мою жену и мою жизнь, либо видимся раз в год на праздники. По телефону поговорим, а в гости — только по приглашению.
— Она согласилась?
— Пришлось. Другого выхода не было. — Олег помолчал. — Женька слабее меня. Он маме никогда не мог отказать. Я думал, ты ему поможешь измениться.
— Я пыталась…
— Знаю. Но похоже, он выбрал маму.
Эти слова повисли в воздухе.
— Полина, я на твоей стороне. Света тоже. Если что — звони.
После разговора Полина долго сидела с телефоном в руках. «Он выбрал маму». Простая фраза, а внутри от нее все холодело.
***
Прошла еще неделя. Самая тяжелая неделя в жизни Полины. Женя приходил домой поздно, говорил только о бытовых вещах. «Молоко кончилось», «Счет за интернет пришел», «Завтра рано уеду». Как будто они соседи, а не супруги.
Ирина Юрьевна звонила каждый день. Иногда по нескольку раз. Полина не брала трубку, и каждый раз после этого получала СМС от Жени. Короткие, жесткие: «Ты должна извиниться», «Это так не останется», «Мама плачет из-за тебя».
На работе Вика видела, как Полина худеет, как появляются темные круги под глазами.
— Сколько ты еще протянешь?
— Не знаю.
— Он давит на тебя?
— Каждый день.
— А ты?
— Я не извинюсь, — Полина сказала это твердо. — Не извинюсь, потому что не виновата.
В субботу вечером Женя вернулся домой раньше обычного. Сел напротив Полины, которая смотрела какой-то фильм, не видя его.
— Завтра едем к маме.
— Нет.
— Как это нет?
— Я не поеду.
— Полина! — он повысил голос. — Хватит! Ты обидела пожилого человека! Она моя мать! Ты должна извиниться!
— За что?
— За то, что выгнала!
— Я не извинюсь за то, что защищала себя.
Женя встал, прошелся по комнате.
— Ты разрушаешь нашу семью. Понимаешь? Из-за своего упрямства!
— Это не упрямство. Это самоуважение.
— Называй как хочешь! — он развернулся к ней. — Но мама права — ты плохая жена! Хорошая жена уважала бы семью мужа!
Полина медленно поднялась. Выключила телевизор. Посмотрела на Женю — и вдруг очень четко увидела, что они разговаривают на разных языках. Что он никогда не поймет. Не сможет. Потому что для него мама — это святое, а жена — это та, которая должна подстраиваться.
— Женя, я устала.
— От чего устала? От того, что я прошу тебя быть нормальным человеком?
— От того, что ты требуешь от меня извиняться за то, что я поставила правила в своем доме. От того, что ты не видишь, как твоя мать меня унижает. От того, что ты выбрал ее, а не меня.
— Я никого не выбирал!
— Выбрал. В тот момент, когда сказал, что я должна была больше стараться.
Она прошла в спальню. Достала из шкафа сумку, начала складывать вещи. Женя появился в дверях.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К Вике. Переночую у нее.
— Полина, остановись!
Она не останавливалась. Джинсы, свитера, нижнее белье… Руки действовали механически. Внутри была пустота, но странная — спокойная пустота.
— Ты бросаешь меня?
— Нет, — Полина застегнула сумку. — Я даю нам обоим время подумать.
— О чем думать?!
— О том, какими мы хотим видеть наши отношения. Ты хочешь, чтобы твоя мама была главной в нашей семье. Я хочу, чтобы мы были партнерами. Это несовместимо.
Она прошла мимо него в прихожую, надела куртку.
— Если ты уйдешь, — голос Жени дрожал, — я не знаю, смогу ли простить.
Полина обернулась. Посмотрела на мужа — он стоял, сжав кулаки, бледный. И в его глазах она увидела не любовь. Обиду. Как будто она предала его, а не он ее.
— Я тоже не знаю, — тихо сказала она.
Дверь закрылась за ней мягко.
***
Вика открыла дверь в пижаме, с растрепанными волосами.
— Заходи.
Дочка Вики, десятилетняя Катя, спала. Они с Полиной сели на кухне. Вика поставила чайник, но чай так и не заварила. Просто сидели молча.
— Ты уходишь от него? — наконец спросила Вика.
— Не знаю. Наверное.
— Наверное — это не ответ.
— Я не могу так жить, — Полина смотрела в окно. — Я не могу каждый день доказывать, что имею право на уважение. Не могу извиняться за то, что защищаю себя.
— А он?
— Он выбрал маму.
Вика кивнула. Как будто это был очевидный финал.
— Оставайся, сколько нужно. Только давай спать. Ты выглядишь так, будто не спала неделю.
— Так и есть.
В гостях у Вики Полина провела четыре дня. Женя звонил первые два дня — она не брала трубку. Потом написал: «Приезжай, поговорим нормально». Она ответила: «Пока не готова».
На пятый день позвонила Ирина Юрьевна. Полина автоматически нажала «сброс», но через минуту свекровь позвонила снова. И снова. Пять раз подряд.
Полина взяла трубку.
— Алло.
— Наконец-то! — голос Ирины Юрьевны был истеричным. — Ты куда пропала?! Женя места себе не находит!
— Ирина Юрьевна, я не хочу с вами разговаривать.
— Как не хочешь?! Ты разрушаешь мою семью! Ты разлучаешь меня с сыном!
— Я никого не разлучаю. Это вы меня три года делали чужой в собственном доме.
— Чужой! Мы тебя приняли! Дали крышу над головой!
— Дали? — Полина почувствовала, как снова поднимается злость. — Я работаю! Я плачу за половину квартиры! Я не нахлебница!
— Работаешь! Путевки продаешь!
— До свидания, Ирина Юрьевна.
Полина отключила телефон. Руки тряслись. Вика вышла из комнаты.
— Свекровь?
— Да.
— Поля… Ты должна решить. Либо возвращаешься и терпишь. Либо разводишься. Третьего не дано.
Полина знала это. Знала с самого начала. Но одно дело — знать, другое — принять.
Часть 4
Домой Полина вернулась через неделю. Открыла дверь своим ключом — в квартире было тихо. Женя еще не пришел.
Она прошлась по комнатам. Все на своих местах. Только на кухонном столе лежала записка: «Поговорим вечером».
Полина разобрала сумку, приняла душ. Села у окна. За окном темнело — октябрьские дни короткие. Она смотрела на огни города и думала о том, как три года назад они с Женей расписались. Он тогда обещал, что они будут счастливы. Что построят свою семью. Свою — не мамину.
Ключ в замке. Женя вошел, снял куртку. Прошел на кухню, где сидела Полина.
— Привет.
— Привет.
Он сел напротив. Выглядел усталым. Под глазами тоже появились тени.
— Я скучал.
— Я тоже.
— Поля… — он протянул руку через стол, но она не взяла ее. — Давай закончим это. Давай все вернем, как было.
— Как было? — Полина посмотрела на него. — Ты хочешь, чтобы я снова молчала, когда твоя мама меня унижает?
— Она не унижает! Ты преувеличиваешь!
— Значит, ничего не изменилось.
— Что должно измениться?! — Женя повысил голос. — Ты хочешь, чтобы я выбрал между женой и матерью?!
— Я хочу, чтобы ты защищал меня. Чтобы ты сказал своей маме, что она не может приходить без предупреждения. Что она не может критиковать меня в моем доме.
— Это ее сын! Ее дом тоже!
— Нет, — Полина встала. — Это наш дом. Твой и мой. А твоя мама — гость. И должна вести себя как гость.
— Ты хочешь, чтобы я запретил маме приходить?
— Я хочу, чтобы ты поставил правила. Звонить перед визитом. Не лезть в нашу жизнь. Уважать меня.
Женя молчал. Смотрел в стол.
— Она старая. Одинокая. Ей больше никого нет, кроме меня.
— У нее есть ты. Но у тебя есть еще и я. И ты должен выбрать, кто важнее.
— Это несправедливо!
— Это реальность.
Тишина растянулась. Полина слышала, как тикают часы на стене. Как гудит холодильник. Как дрожит ее собственное дыхание.
— Ладно, — Женя поднялся. — Я поговорю с мамой. Скажу, чтобы она звонила перед визитом.
— Правда?
— Да. Но ты тоже должна пойти навстречу. Извинись за то, что выгнала ее.
И вот оно. Условие.
— Нет.
— Поля!
— Я не извинюсь. Потому что не виновата.
— Тогда ничего не получится! — он ударил кулаком по столу. — Она никогда не успокоится, пока ты не извинишься!
— Значит, не успокоится.
Полина вышла из кухни. Прошла в спальню, закрыла дверь. Легла на кровать, уставившись в потолок.
Она поняла. Наконец-то поняла до конца. Женя не изменится. Он будет обещать, говорить, что поговорит с матерью. Но всегда будет добавлять условие. «Извинись», «Будь мягче», «Не обижай ее». Всегда будет ставить мамины чувства выше ее.
А она устала. Устала бороться за то, что должно быть естественным. За уважение. За право жить в своем доме без страха.
***
В воскресенье Полина проснулась от звонка в дверь. Женя был на кухне. Она услышала, как он открыл.
— Мам, зачем ты пришла?
Голос Ирины Юрьевны был резким:
— Как зачем? Я хочу поговорить с этой… с твоей женой!
Полина быстро оделась, вышла в коридор. Свекровь стояла у порога, красная от негодования.
— Вот она! — Ирина Юрьевна показала на Полину пальцем. — Ты разлучаешь меня с сыном! Ты специально настраиваешь его против меня!
— Я никого не настраиваю.
— Настраиваешь! Женя мне сказал, что я не могу приходить без звонка! В дом, который мы купили!
— Мам, успокойся, — Женя встал между ними.
— Как успокоиться?! Это моя квартира! Я помогала тебе деньгами!
— Это квартира Жени и моя, — Полина говорила тихо, но твердо. — И если вы хотите приходить, звоните заранее.
— Я не буду спрашивать разрешения у чужой девки!
— Тогда не приходите вообще.
— Женя! — свекровь схватила сына за руку. — Ты слышишь, что она говорит?! Она меня выгоняет!
Женя молчал. Стоял, опустив голову. И Полина увидела в этом молчании все. Он не защитит ее. Никогда.
— Уходите, Ирина Юрьевна, — Полина взяла дверь. — Или я вызову полицию.
— Полиция! Ты еще и угрожаешь мне! Женя, ты это слышишь?!
— Мам, пойдем, — Женя взял мать за плечи. — Пойдем, поговорим на улице.
Он вывел ее за дверь. Полина закрыла и прислонилась к ней. Сердце колотилось. Руки дрожали. Но внутри было решение. Четкое, окончательное.
Женя вернулся через двадцать минут. Вошел мрачный.
— Ты довольна?
— Нет.
— Мама в истерике! Ты хоть понимаешь, что делаешь?!
— Понимаю. Я защищаю себя.
— Защищаешь! — он прошел в комнату, начал ходить туда-сюда. — Ты разрушаешь семью! Все! Хватит! Завтра едем к маме, ты извиняешься, и мы заканчиваем этот кошмар!
— Нет.
Женя резко обернулся:
— Как нет?!
— Я не извинюсь.
— Полина! Ты ставишь меня перед выбором!
— Нет, — она подошла ближе. — Это ты поставил меня перед выбором три года назад. Когда позволил своей маме командовать нашей жизнью. Когда каждый раз брал ее сторону.
— Я не брал ее сторону!
— Брал. Всегда. И сейчас берешь.
Тишина. Долгая, тяжелая.
— Женя, — Полина сказала то, что решила сказать давно. — Я подам на развод.
Он побледнел.
— Что?
— Я не могу так жить. Извини.
— Ты… ты не можешь разрушить семью из-за такой ерунды!
— Это не ерунда. Это мое самоуважение. Это моя жизнь.
— Поля, ты сошла с ума!
— Может быть. Но я, наконец, делаю то, что должна была сделать давно.
Она прошла в спальню, достала большую сумку. Начала собирать вещи. Женя стоял в дверях, смотрел.
— Ты серьезно?
— Серьезно.
— Из-за мамы? Из-за того, что она иногда приходит?
— Из-за того, что ты не видишь проблемы. Из-за того, что для тебя мамины чувства важнее моих. Из-за того, что я три года была никем в этом доме.
— Ты была моей женой!
— Нет, — Полина застегнула сумку. — Я была невесткой твоей мамы. А ты был ее сыном. Но не моим мужем.
Она взяла сумку, прошла в прихожую. Надела куртку.
— Если ты уйдешь, я не возьму тебя обратно, — голос Жени дрожал.
— Я знаю.
— Поля…
Она обернулась. Посмотрела на него в последний раз. На мужчину, которого любила. Который так и не смог стать ее опорой.
— Прощай, Женя.
Дверь закрылась.
***
Прошло две недели. Полина сняла маленькую однушку на окраине. Вика помогла с переездом — они вдвоем разбирали коробки с вещами.
— Как ты? — Вика поставила чайник.
— Странно, — Полина смотрела в окно. — Грустно. Но… легко.
И это была правда. Впервые за три года она могла дышать полной грудью. Не вздрагивать от звонка в дверь. Не ждать критики. Не оправдываться за каждую мелочь.
На столе лежал телефон. В мессенджере была переписка с юристом — документы на развод почти готовы. Женя не звонил. Ирина Юрьевна — тоже.
— Ты жалеешь? — спросила Вика.
Полина задумалась.
— О Жене — да. Жалею, что он не смог измениться. Но о своем решении — нет. Ни капли.
— Что дальше?
— Не знаю. Работа, эта квартира… Посмотрим.
Она не знала, что будет. Но знала точно — она больше никогда не будет извиняться за то, что защищает себя. Никогда не будет терпеть унижение ради сохранения семьи. Потому что семья, где приходится выбирать между собой и самоуважением, — это не семья.
Вика обняла ее за плечи:
— Ты справишься. Я в тебе уверена.
Полина кивнула. За окном светило осеннее солнце. Впереди была неизвестность. Но впервые за долгое время она смотрела в будущее без страха.
