Борис пришёл в банк по пустяковому делу – оформить страховку на квартиру. Сорок лет строительной работы научили его аккуратности: всё должно быть как положено.
– Вы не собственник, – сказала девушка-операционист, даже не подняв глаз от компьютера.
Он моргнул, не понимая.
– Как не собственник? Это моя квартира. Мы её год назад купили.
Девушка наконец посмотрела на него – с тем выражением, которое у людей появляется, когда они объясняют очевидное.
– Собственник Елена Викторовна Кротова. Вы, видимо, просто прописаны.
Борис вышел из банка как во сне. Остановился у подъезда собственного дома и впервые за восемь лет брака усомнился. Да во всём усомнился!
Как это произошло? Когда?
Ему было шестьдесят два, Елене – пятьдесят. Познакомились через общих знакомых, когда он ещё не оправился после смерти Тамары, первой жены. Елена была образованная, говорила правильно, красиво одевалась. Он влюбился сразу – не в неё, а в ощущение покоя, которое она создавала.
– Ты устал от жизни, Боря, – говорила она тихо, гладя его по голове. – Пора отдыхать.
И он поверил. Женился через полгода знакомства.
А когда накопил на квартиру – мечта всей жизни! – Елена сказала просто:
– Давай на меня оформим. У меня кредитная история лучше, налоги меньше. Так выгоднее.
Он кивнул. Доверял. Зачем жене его обманывать?
Теперь стоял у подъезда и вспоминал тот день. Елена торопилась, говорила, что опаздывает на работу. Документов было много, он не вчитывался. Подписывал там, где она показывала пальцем.
– Это формальность, Боренька. Собственность-то общая всё равно.
Домой Борис пришёл как в тумане. Ключи выронил прямо у порога. Руки тряслись – и не понимал, от чего: от злости или от страха.
Елена готовила ужин. Стояла спиной к нему, помешивая что-то в кастрюле, и напевала себе под нос. Домашняя, уютная. Как всегда.
– Лена, – сказал он осторожно. – Мне нужно с тобой поговорить.
Она обернулась с улыбкой:
– Что случилось, дорогой? Ты какой-то бледный. Давай сначала поужинаем?
– Я был по поводу страховки.
Улыбка не исчезла, но что-то в её глазах изменилось. Еле заметно, но Борис это уловил.
– И что? – спросила она, снова поворачиваясь к плите.
– Там сказали, что я не собственник квартиры.
Елена отложила ложку. Выключила конфорку. Всё очень медленно, обстоятельно.
– Боря, не волнуйся. Это банковские заморочки. Ты же помнишь, как мы оформляли? Просто для упрощения процедуры на меня записали. Временно.
Временно! Он схватился за это слово как утопающий за соломинку.
– Но ведь можно переоформить? Сделать общую собственность?
Елена налила чай, поставила перед ним чашку. Всё те же привычные движения, та же забота.
– Конечно, можно. Только не спеши. Сейчас налоги выросли, сплошная бюрократия. Лучше пока оставить как есть.
Борис пил чай и чувствовал: что-то не так. Что-то в её тоне, в том, как она избегает его взгляда.
А через неделю произошло то, что окончательно открыло ему глаза.
Пришла Марина, его дочь от первого брака. Они не часто виделись – у неё своя семья, работа. Но иногда заезжала проведать отца.
– Пап, как дела? – спросила она, усаживаясь на кухне. – Квартира классная, наконец-то у тебя есть своё жильё.
Борис начал было что-то говорить про банки и оформление, но запутался. Марина слушала внимательно.
– Пап, а можешь показать документы? Просто интересно посмотреть, как сейчас оформляют.
Елена напряглась, но возражать не стала. Борис достал папку с бумагами.
Марина читала молча. Потом ещё раз перечитала. Посмотрела на отца, потом на Елену.
– А почему только на жену оформлено? – спросила она прямо.
Елена заговорила быстро:
– Мариночка, ты не понимаешь тонкостей. У твоего отца кредитная история была не очень. Банк мог отказать. А у меня всё чисто, работаю в государственном учреждении.
Марина кивнула, но Борис видел: дочь не поверила.
Вечером, когда Елена ушла к подруге, Марина сказала осторожно:
– Пап, а ты уверен, что всё правильно понимаешь?
– Что ты имеешь в виду?
– Я завтра схожу в МФЦ, запрос подам в Росреестр. Надо точно знать, как оформлено твоё жильё.
Борис хотел возразить – не надо беспокоиться, но язык не поворачивался.
Через три дня Марина принесла выписку. Чёрным по белому: единственный собственник – Елена Викторовна Кротова. Борис в квартире только прописан.
– Пап, а деньги-то откуда брались на покупку?
Борис вспоминал с трудом. Голова гудела.
– Я накопления отдал. Три миллиона. Плюс моя доля от продажи дачного участка – ещё два. И она тоже вкладывала. Кажется, полтора.
– Получается, из шести с половиной миллионов ты вложил пять?
Цифры били больнее, чем кулаки.
– Маринка, но она же не обманет меня. Мы муж и жена!
Дочь посмотрела на него с такой болью, что Борису стало стыдно.
– Пап, поговори с ней ещё раз. Серьёзно поговори.
Разговор состоялся той же ночью. Елена вернулась поздно, весёлая.
– Лена, нам надо переоформить квартиру. На двоих.
Она резко остановилась посреди комнаты.
– Зачем? Что случилось?
– Ну хотя бы потому, что большую часть денег дал я. Значит, и собственность должна быть общая.
Елена села на край кровати. Долго молчала.
– Боря, ты мне не доверяешь?
В её голосе звучала обида. Такая искренняя, что он чуть не сдался.
– Доверяю. Но хочу, чтобы всё было честно.
– Честно? – Елена встала. – А честно ли то, что ты восемь лет женат на мне, а теперь дочка тебя настраивает против жены? Честно ли сомневаться в человеке, который тебя любит?
Она говорила красиво, правильно. И Борису стало стыдно за свои подозрения.
Но утром, когда Елена ушла на работу, он всё-таки позвонил Марине.
– Деточка, помоги мне разобраться. Я сам не понимаю, не знаю что и думать.
Марина приехала с мужем. Вячеслав работал юристом, в документах разбирался.
– Борис Николаевич, – сказал он после изучения бумаг, – тут всё однозначно. Вас просто обманули. При покупке скрыли от вас часть документов. Вы подписывали не то, что вам объясняли.
Кружилась голова. Хотелось верить, что это ошибка, недоразумение…
– Но почему? Зачем ей это?
Вячеслав пожал плечами:
– Мотивов может быть много. Может, она изначально планировала себя обезопасить. Может, боялась, что вы передумаете. А может…
Он не договорил, но Борис понял.
Может, она никогда его не любила.
Разговор больше откладывать было нельзя. Борис сидел на кухне, а Елена стояла у плиты спиной к нему. Напряжение висело в воздухе как запах гари.
– Лена, мне нужен ответ. Когда мы переоформляем квартиру?
Она обернулась. В глазах – не растерянность, не стыд. Холодная решимость.
– А зачем нам это, Боря? Всё же и так хорошо.
– Хорошо для кого?
Елена села напротив. Смотрела прямо в глаза. Без слёз, без театра.
– Слушай меня внимательно. У меня до тебя было два неудачных брака. Я не собираюсь третий раз оставаться ни с чем.
Слова падали как камни в воду. Борис не мог поверить, что это говорит его жена, женщина, которая восемь лет обнимала его перед сном.
– Ты с самого начала планировала меня обмануть?
– Я не собиралась никого обманывать. Я просто подстраховалась.
Елена встала, налила себе воды из кувшина. Руки не дрожали.
– Я работала всю жизнь, копила, строила карьеру. А потом приходили мужчины и всё забирали. Говорили, что я обязана делиться, что семья – это равенство. А равенство заканчивалось, когда они находили кого-то помоложе.
– Я же не такой! Мы же любили друг друга!
Елена усмехнулась – горько, без злости.
– А Виталий тоже не был таким. И Сергей Михайлович, второй муж, тоже клялся в вечной любви. А потом оказалось, что машину он уже на любовницу переоформил, а квартиру хочет продать, чтобы «начать новую жизнь».
– Но я же никогда не давал тебе повода.
– Боренька, ты добрый человек. Но ты мужчина. А мужчины уходят. Всегда.
Борис почувствовал, что задыхается.
– Значит, восемь лет ты играла спектакль?
– Не играла. Мне с тобой хорошо. Ты заботливый, порядочный. Но это не значит, что я должна рисковать всем, что у меня есть.
– А что у тебя есть? Моя квартира!
Елена покачала головой.
– Борис, ты говоришь «моя квартира», а в документах написано «Елена Викторовна Кротова». Кто из нас прав?
Тишина была оглушительной.
– Хочешь, чтобы я съехал?
– Зачем? Живи. Мне не жалко. Только не требуй невозможного.
Борис встал из-за стола. Ноги плохо слушались.
– Я завтра к адвокату пойду.
Елена пожала плечами.
– Это твоё право. Только подумай: тебе шестьдесят два года. Где ты будешь жить, пока будут суды? Что будет, если проиграешь? У тебя есть деньги на другое жильё?
Она была спокойна, как хирург во время операции.
– Зачем ты вышла за меня, если не доверяешь?
– Я тебе не враг, Борис. Просто я больше не верю в сказки про «жили они долго и счастливо». Я обеспечиваю себе старость. Тебе советую то же самое.
На следующий день Борис позвонил Марине.
– Дочка, помоги мне. Я подаю в суд.
Адвокат оказался молодой, но толковой. Изучила документы, покачала головой.
– Дело сложное. Но шансы есть. Нужно доказать, что деньги были ваши, что жена скрыла от вас правду о собственности.
Суд затянулся на полгода. Елена наняла своего адвоката – опытного, дорогого. На заседаниях они сидели на разных сторонах зала как чужие люди.
– Истец требует признать его сособственником квартиры, – зачитывал судья. – Но при покупке недвижимости он добровольно согласился оформить всё на супругу.
– Ваша честь, – встала адвокат Бориса, – мой доверитель не знал о последствиях такого оформления. Супруга намеренно скрыла от него правовую сторону сделки.
Адвокат Елены возразил:
– Истец – взрослый человек. Он подписывал документы, имел возможность изучить их содержание. Незнание законов не освобождает от ответственности.
Борис сидел и слушал, как разбирают его жизнь на юридические формулировки. Восемь лет брака превратились в «добрачные накопления», «режим собственности супругов» и «недобросовестное поведение сторон».
Елена давала показания ровным голосом:
– Я предложила оформить квартиру на себя из практических соображений. У меня была лучше кредитная история. Борис не возражал.
– А почему не предупредили супруга о правовых последствиях?
– Я не юрист. Думала, что в браке это не имеет значения.
Борис знал: она лжёт. Но доказать было сложно.
– Суд признаёт за истцом право на 3/4 доли в спорной квартире, – объявил судья. – Ответчик может подать апелляцию.
Елена подала. Апелляционный суд сократил долю Бориса до половины, но в целом решение оставил в силе.
Когда всё закончилось, они встретились в коридоре суда. Елена выглядела уставшей.
– Что теперь? – спросил Борис.
– Я уезжаю. К сестре, в Тверь. Половину квартиры могу продать тебе за символическую цену. Если хочешь остаться.
– Почему?
– Надоело воевать. И потом, ты оказался упорнее, чем я думала.
Она пошла прочь, потом обернулась:
– Боря, я не хотела делать тебе больно. Просто боялась.
– Чего?
– Остаться на улице. Опять.
И Борис вдруг понял: она тоже была сломана когда-то. Тоже доверяла и была предана. Только выводы сделала другие.
Жалость к ней была горькой, как полынь.
Елена уехала через неделю после суда. Собрала вещи, оставила ключи на кухонном столе. Никаких прощаний, никаких объяснений. Просто исчезла из его жизни так же тихо, как когда-то в неё вошла.
Борис остался один в квартире, которая теперь была наполовину его. Первые дни ходил по комнатам и не узнавал собственного дома. Всё было на местах, но атмосфера изменилась кардинально.
Марина заходила каждый день – боялась, что отец впадёт в депрессию.
– Пап, как ты? Может, к нам переедешь на время?
– Не надо, деточка. Я справлюсь.
И справлялся. Сам готовил, сам убирался. Сначала было трудно – привык, что Елена всё делала. Но постепенно втянулся.
Через месяц оформил покупку второй половины квартиры. Елена назвала смешную цену – два миллиона рублей. Словно хотела поскорее забыть этот период своей жизни.
Вячеслав, зять, помог с документами.
– Борис Николаевич, теперь вы полноправный хозяин. Никто ничего отобрать не сможет.
Полноправный хозяин. Борис усмехнулся. В шестьдесят два года он наконец-то стал хозяином собственной жизни.
По вечерам, сидя на кухне с чаем, думал о прошедших месяцах. Восемь лет с Еленой не были ошибкой. Она действительно заботилась о нём, просто по-своему. А её предательство. Может, это и не совсем предательство. Просто самосохранение.
Соседи поначалу сочувствовали:
– Борис Николаевич, как же так? Такая хорошая женщина была!
Он не объяснял подробности. Зачем? Елена не была злодейкой из кино. Просто человек, который слишком много раз был обманут.
Марина предлагала познакомить его с кем-нибудь:
– Пап, у меня есть коллега. Вдова, очень приятная женщина.
– Рано ещё, дочка. Дай освоиться.
А может, и не рано. Может, никогда больше не захочется впускать в свою жизнь кого-то настолько близко.
Зато впервые за годы он чувствовал покой. Настоящий покой. Когда засыпаешь и знаешь: утром проснёшься в своём доме, который принадлежит только тебе. Когда ни от кого не зависишь и ни перед кем не оправдываешься.
Вечерами стал читать – давно забытая привычка. Смотрел новости, звонил Марине, готовил себе любимые блюда.
Жизнь оказалась проще, чем он думал.
И однажды, заваривая чай в своей кухне, в своей квартире, Борис подумал: «А ведь я счастлив».
Странное это было ощущение – счастье в одиночестве. Но оно того стоило.
