«„Просто поверь в меня, Лида“, — шептал он, и я верила. Верила, что его „выгорание“ — это временно, что мой гений вот-вот создаст шедевр. Я стала его опорой, его кошельком, его единственной фанаткой. А потом вернулась с работы раньше и увидела то, что не предназначалось для моих глаз. В один миг мой мир, который я так старательно строила, рухнул, похоронив меня под обломками самой циничной лжи».
***
Я вхожу в квартиру, и меня встречает запах вчерашнего кофе и тишина. Та самая особенная тишина, которая бывает, когда один человек целыми днями «мыслит», а второй в это время зарабатывает на то, чтобы этот мыслительный процесс ничто не нарушало. Игорь, мой муж, сидит на диване, завернувшись в плед, и смотрит в одну точку.
— Привет, — выдыхаю я, сбрасывая с плеч сумку, которая, кажется, весит тонну. — Как ты?
Он медленно поворачивает голову. В его глазах вселенская скорбь. Не просто усталость, а именно скорбь, будто он только что похоронил все свои великие идеи, так и не дав им родиться.
— Нормально, — его голос глухой, как из бочки. — Думал. Концепция никак не складывается. Пустота внутри, Лид. Просто вакуум.
Я киваю с пониманием. Год назад мой Игорь, талантливый веб-дизайнер с амбициями художника, объявил, что у него «глубочайший творческий кризис и экзистенциальное выгорание». С тех пор он не работает. Он думает. А я работаю. В логистической компании, где нет места экзистенциальным кризисам, а есть только дедлайны и штрафы.
— Может, чаю? — предлагаю я, проходя на кухню.
— Не хочется. Аппетита нет.
Звонит телефон. Мама. Я закатываю глаза и принимаю вызов, уходя в коридор.
— Ну что, твой гений всё ещё в прострации? — без предисловий начинает она. Её голос, как всегда, острый и ясный.
— Мам, привет. У него сложный период, — отвечаю я уставшим, заготовленным текстом.
— Сложный период у страны, Лида, а у твоего — обыкновенная лень, возведенная в культ. Он хоть мусор вынес? Или это тоже мешает полету его тонкой мысли?
— Он неважно себя чувствует.
— Конечно. Я бы тоже себя неважно чувствовала, если бы целый день лежала на диване. Чем он вообще занимается? Смотрит сериалы про бандитов и читает новости в интернете? Великое дело.
Я сжимаю телефон в руке. Каждый её звонок — как удар под дых. Она не понимает. Никто не понимает, каково это — жить с тонко чувствующим человеком. Ему нужна поддержка.
— Мам, давай не будем. Я устала.
— Ты устала, потому что пашешь за двоих! А он просто пользуется тобой. Открой глаза, дочка! Этот его «кризис» — самый удобный диагноз в мире. Лучше только вечная беременность.
Я сбрасываю звонок. Не хочу это слушать. Возвращаюсь в комнату. Игорь смотрит на меня с укором.
— Опять твоя мама? Что, снова рассказывала, какой я никчемный?
— Она просто волнуется, — я сажусь на край дивана, стараясь не нарушать его личное пространство.
— Волнуется? Лида, она меня ненавидит. Она считает меня альфонсом. Тебе не обидно за меня? За нас?
Он берет мою руку. Его пальцы холодные. Он заглядывает мне в глаза, и я тону в этой бездонной печали. Мой бедный, непонятый мальчик. Весь мир против него, и только я — его единственный союзник.
— Мне обидно, что тебя не понимают, — шепчу я. — Всё наладится. Тебе просто нужно время.
— Только ты меня и понимаешь, — он притягивает меня к себе и целует в макушку. — Ты мой ангел. Мой инвестор в будущее. Вот увидишь, я создам такой проект, что все ахнут. И твоя мама первая прибежит извиняться.
Я закрываю глаза и вдыхаю его запах. Запах кофе, пледа и несбывшихся надежд. И я верю. Или, по крайней мере, заставляю себя верить. Потому что если я перестану, то всё это потеряет смысл. Вся моя усталость, мои переработки, мои ссоры с мамой. Всё это должно быть не зря.
***
«Нам нужно платить за квартиру, Игорь», — говорю я через пару недель, осторожно подбирая слова. Я сижу за кухонным столом с ноутбуком, пытаясь свести наш бюджет, который трещит по швам, как старое пальто.
Он отрывается от экрана своего новенького — я подарила ему на день рождения, «чтобы было удобнее делать наброски».
— Да, я помню, — кивает он с серьезным видом. — Сколько там?
— Тридцать пять. И еще коммуналка тысяч десять. У меня на карте осталось двадцать. До зарплаты еще полторы недели.
Он хмурится. Встает, подходит ко мне сзади, кладет руки на плечи.
— Лидочка, ну что ты опять о приземленном? Эти цифры… они убивают всякое вдохновение. Мы же договорились, что финансовыми вопросами занимаешься ты, чтобы я мог творить.
— Я занимаюсь, — мой голос звучит резче, чем я хотела. — Но деньги не появляются из воздуха. Может, ты попробуешь взять хотя бы небольшой фриланс-проект? Просто чтобы перекрыться.
Игорь убирает руки с моих плеч. Я чувствую, как между нами пробегает холодок.
— Фриланс? Лида, ты не понимаешь. Я не могу размениваться на мелочи. Это как просить Рахманинова сыграть «Мурку» в переходе. Это выжжет меня изнутри окончательно. Я же тебе объяснял. Мне нужно накопить энергию для большого рывка.
— А чем мы будем платить за квартиру, пока ты копишь энергию? — я поворачиваюсь к нему.
— Ну, займи у своей мамы, — предлагает он так просто, будто просит передать соль. — Ты же знаешь, у нее есть. А я потом всё верну. С процентами.
— Ты серьезно? После того, как она…
— А что она? Она твоя мать. Она хочет, чтобы ты была счастлива. А ты будешь счастлива, когда я реализуюсь. Это же простая логика. Объясни ей, что это инвестиция.
Я смотрю на него и не знаю, что сказать. В его мире всё так легко и логично. Занять у мамы, которая его презирает, чтобы он мог и дальше «искать себя». Иногда мне кажется, что мы живем в параллельных вселенных.
В этот момент звонит его мама, Светлана Борисовна. Он включает громкую связь.
— Игореша, сыночек, как ты? Как твое самочувствие?
— Мам, привет. Тяжело, — вздыхает он. — Лида вот опять меня пилит из-за денег. Никакого понимания.
Я застываю. Пилит? Я?!
— Лидочка, ну что же ты так? — раздается в трубке вкрадчивый голос свекрови. — Мальчику и так нелегко. У него тонкая душевная организация. Ему нельзя нервничать. Ты же должна быть его музой, а не бухгалтером.
— Светлана Борисовна, нам нечем платить за квартиру, — отрезаю я.
— Ох, эти бытовые мелочи… — вздыхает она. — Игореша, может, тебе ко мне переехать на время? У меня и супчик всегда свежий, и никто не будет тебя дергать.
— Мам, спасибо, но я не могу бросить Лиду, — благородно отвечает Игорь. — Я тут, чтобы и ее поддерживать.
Я чуть не смеюсь в голос. Он — меня поддерживать? Чем? Глубокомысленным молчанием?
После разговора он смотрит на меня с обидой.
— Вот видишь? Даже моя мама понимает. А ты… Ты всё время давишь.
Он уходит в комнату и плотно закрывает за собой дверь. Я остаюсь на кухне одна. Чувствую себя чудовищем. Монстром, который требует от гения денег на какую-то там квартплату. Я открываю онлайн-банк и перевожу остатки с кредитной карты на дебетовую. Ничего, проживем. Главное, чтобы он не нервничал. Главное, чтобы его хрупкая душа не пострадала.
***
Подозрения начались с мелочей. Сначала я заметила, что Игорь стал очень ревностно относиться к своему ноутбуку. Раньше он его бросал где попало, теперь же всегда закрыт и убран, если он отходит даже на минуту.
— Что ты там прячешь? Новую концепцию? — попыталась пошутить я однажды вечером.
Он напрягся, его улыбка получилась натянутой.
— Просто не хочу, чтобы кто-то сглазил. Идея еще сырая, хрупкая. Ей нужно созреть в тишине.
Потом я стала улавливать в его речи странные обороты. Фразы вроде «выйти из зоны комфорта», «масштабировать личность», «монетизировать мышление». Это было так не похоже на моего Игоря, который раньше цитировал Пелевина и презирал «весь этот инфоцыганский мусор».
— Где ты этого нахватался? — спросила я, когда он в очередной раз заявил, что «нужно мыслить в парадигме успеха».
— Читаю, развиваюсь, — туманно ответил он. — Нельзя же стоять на месте, даже в кризис.
Однажды ночью я проснулась от жажды. В комнате было тихо, только синий свет от экрана ноутбука падал на стену. Игорь сидел спиной ко мне, в наушниках, и что-то быстро печатал. Я подошла на цыпочках. Он был так увлечен, что не заметил меня.
На экране была какая-то социальная сеть. Яркий, вылизанный профиль. На аватарке — незнакомый мужчина. Уверенный, холеный, с профессиональной укладкой и в дорогом пиджаке. Подпись гласила: «Глеб Орлов. Коуч. Помогаю найти себя и выйти на доход от 300к за 2 месяца».
Я присмотрелась. И сердце ухнуло куда-то в пятки. Это был Игорь. Отфотошопленный, с другим цветом волос, но это был он. Его руки, его родинка над губой.
Он что-то азартно писал в чате. Я заглянула через его плечо.
«…главное — правильная стратегия. Моя жена — мой первый проект. Она была обычным офисным клерком, а я за год прокачал ее до начальника отдела. Теперь она мой главный инвестор. Это и есть работа с ресурсами. Я научу вас, как…»
Я отшатнулась, задев стул. Он вздрогнул и резко захлопнул ноутбук. Обернулся. На его лице был испуг, сменившийся злостью.
— Ты что подкрадываешься?!
— Кто такой Глеб Орлов? — мой голос был тихим, но звенел от ярости.
— Ты о чем? Какая-то твоя очередная фантазия? Ты не спала, подслушивала?
Он наступал. Он пытался сделать виноватой меня. Старая, проверенная тактика.
— Я видела экран, Игорь. Я видела тебя. И видела, что ты писал. «Мой главный инвестор»? Это ты так меня называешь?!
— Лида, успокойся, ты всё не так поняла! — он попытался меня обнять, но я оттолкнула его.
— Не трогай меня! Что это за цирк? Что за «Глеб Орлов»?
— Это… это часть проекта! — выпалил он. — Это арт-перформанс! Я изучаю феномен инфобизнеса изнутри, чтобы потом разоблачить его! Это исследование! Я не мог тебе сказать, чтобы не нарушать чистоту эксперимента!
Он смотрел на меня честными, испуганными глазами. И на секунду, на одну крошечную долю секунды, я почти поверила. Потому что очень хотела поверить.
— Арт-перформанс? — переспросила я. — Ты зарабатываешь на этом «перформансе»?
— Это донаты! Пожертвования на развитие проекта! — не сдавался он. — Я же не могу просить деньги у тебя на исследование!
Он врал. Я чувствовала это каждой клеткой. Врал нагло, изобретательно, глядя мне прямо в глаза. Я смотрела на своего мужа, человека, которого, как мне казалось, я знала, и видела перед собой совершенно чужого, неприятного мне мужчину. Глеба Орлова.
***
Следующие несколько дней прошли в густом, как кисель, тумане взаимного недоверия. Я делала вид, что поверила в его «арт-проект». Он делал вид, что ничего не произошло, но ноутбук теперь был под паролем, а телефон он не выпускал из рук.
Я сгорала изнутри. Каждое его слово, каждый взгляд казались мне частью гигантского спектакля. Мой «тонко чувствующий» муж, мой «гений в кризисе» оказался банальным инфоцыганом, который продавал другим воздух, пока сам жил за мой счет. И самое унизительное — он выставлял меня, мою работу, мою любовь к нему частью своей лживой «истории успеха». Я была не женой, а «кейсом».
Развязка наступила внезапно. В среду меня отпустили с работы пораньше — мы сдали крупный проект. Я решила сделать Игорю сюрприз, купить его любимый торт и бутылку хорошего вина, чтобы «отметить успешный этап его исследования». Мне хотелось верить, что если я подыграю, он, может быть, расколется сам.
Я вошла в квартиру тихо, как мышка. Из комнаты доносился его голос. Он с кем-то говорил по видеосвязи. Голос был не тот, что обычно со мной — усталый и меланхоличный. Этот был бодрым, уверенным, полным энергии. Голос Глеба Орлова.
— …да, ребята, главное — ресурсное состояние! Вы должны быть в потоке! Никаких компромиссов! — вещал он в камеру. — Вот многие спрашивают: а где взять стартовый капитал? Элементарно! Найдите инвестора! Человека, который в вас поверит. Это может быть кто угодно: друг, родственник, жена. Мой первый инвестор — моя жена. Она работает в офисе, абсолютно земная женщина, но я сумел продать ей идею. Теперь она полностью обеспечивает наш быт, пока я масштабирую проект.
Он усмехнулся. И эта усмешка была последней каплей.
— Она думает, что у меня депрессия и творческий кризис, — продолжил он, и в его голосе зазвенел смех. — Я уже год на этом «кризисе» сижу. Очень удобно, скажу я вам. Полный пансион. Она даже с матерью своей ругается, которая пытается открыть ей глаза. Наивная, доверчивая душа. Но без таких вот «инвесторов» ни один стартап не взлетит, запомните. Используйте все доступные ресурсы!
Торт выпал у меня из рук. Грохот от падения пластиковой коробки был оглушительным в этой звенящей тишине, которая наступила после его слов.
Он обернулся. Экран ноутбука отразился в его глазах, и я увидела на нем застывшие лица его «учеников». А в его собственных глазах был неподдельный ужас. Он понял, что я всё слышала.
— Лида… — прошептал он, срывая с себя наушники. — Это… это не то, что ты подумала. Это был просто пример, гипербола для аудитории…
Я молча смотрела на него. Не было ни слез, ни крика. Внутри образовалась ледяная, звенящая пустота. Человек, которого я любила, жалела, защищала от всего мира, только что на глазах у десятков людей растоптал меня, мою любовь, мою веру. Он не просто обманывал. Он этим гордился. Он учил этому других.
— «Земная женщина»? — переспросила я ледяным голосом. — «Доступный ресурс»?
Он побледнел. Вскочил, опрокинув стул.
— Лидочка, котенок, это просто сценический образ! Ты же знаешь, шоу-бизнес! Чтобы продать, нужна легенда!
— Так вот, значит, как называется моя жизнь с тобой, — я сделала шаг в комнату. — Шоу-бизнес.
Я посмотрела на раздавленный торт на полу. Жалкое, липкое месиво. Очень точная метафора моего брака.
***
— Значит, у тебя не кризис? — спросила я так тихо, что самой показалось, будто слова застревают в горле. — У тебя стартап?
Игорь стоял передо мной, жалкий и растерянный. Маска Глеба Орлова слетела, оставив после себя испуганного мужчину, пойманного на месте преступления.
— Лида, давай поговорим. Ты не так все поняла. Я хотел тебе потом рассказать, когда проект выйдет на нужный уровень! Сделать сюрприз! Мы бы уехали на Бали, как ты мечтала!
— На Бали? — я истерически рассмеялась. Смех был похож на лай. — За мой счет? За счет твоего «главного инвестора»? Я правильно понимаю твою бизнес-модель?
— Почему ты так грубо? Я же для нас старался! — в его голосе появились обиженные нотки. Он снова пытался перевернуть все с ног на голову. — Я строил наше будущее! А ты врываешься и все портишь!
— Я порчу?! — мой голос сорвался на крик. Вся боль, все унижение, вся усталость последнего года вырвались наружу. — Это я, значит, виновата, что вернулась домой и услышала, как ты хвастаешься перед какими-то лохами, что разводишь собственную жену? Как пастух, который гордится самой жирной овцой в стаде!
— Не смей так говорить! Это мои ученики, мои последователи! Они верят в меня!
— А я в тебя верила! Больше, чем они все вместе взятые! — я ткнула пальцем ему в грудь. — Я кормила тебя, одевала, платила за эту квартиру, защищала тебя от матери, которая, оказывается, была единственным здравомыслящим человеком! А ты… ты в это время сидел и подсчитывал, как выгодно «инвестировал» мою любовь!
— Прекрати истерику! — крикнул он в ответ. — Ты ничего не понимаешь в большом бизнесе! Это жертвы! Я жертвовал своей репутацией в твоих глазах ради нашего общего блага!
— Жертвы? — я задохнулась от возмущения. — Жертвовал тут только один человек. Я. Я жертвовала своим сном, своими нервами, своими деньгами. А ты просто потреблял. Собирай вещи.
Он замер.
— Что?
— Что слышал. Собирай. Свои. Вещи. — я произнесла это по слогам, чеканя каждое слово. — Твой «арт-проект» в этой квартире завершен. Можешь написать об этом кейс: «Как инвестор внезапно осознал, что стартап — полное дерьмо, и прекратил финансирование».
— Ты не можешь меня выгнать! Я твой муж! Куда я пойду?
— Куда угодно. К маме, которая тебя так понимает. К своим «последователям». Можешь снять номер в отеле на деньги с донатов. Мне все равно. У тебя есть час.
Я отвернулась, показывая, что разговор окончен. Спиной я чувствовала его взгляд, полный ненависти. Не раскаяния. Именно ненависти. Я разрушила его идеальный мир. Я, его самый надежный и безотказный «ресурс», внезапно показала зубы.
— Ты еще пожалеешь об этом, Лида, — прошипел он. — Ты упускаешь свой единственный шанс на богатую жизнь. Останешься в своем офисе до пенсии.
— Я лучше останусь в офисе, чем на Бали с тобой, — ответила я, не оборачиваясь. — Час пошел.
Я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Села на пол в коридоре, прислонившись к стене. И только тогда позволила себе заплакать.
***
Он ушел через сорок минут. Не прощаясь, громко хлопнув дверью. Я слышала, как он швырял вещи в чемодан, как что-то бормотал себе под нос. Я не вышла. Просто сидела на полу и смотрела в одну точку. Когда звук его шагов затих на лестничной клетке, я встала.
Квартира показалась огромной и пустой. Воздух стал чище. Я открыла все окна, впуская холодный ноябрьский вечер. Нужно было выветрить его запах, его ложь, его присутствие.
Первым делом я позвонила маме.
— Мам, ты была права, — сказала я без предисловий.
На том конце провода помолчали.
— Он ушел? — спокойно спросила она.
— Я его выгнала.
— Наконец-то, — в ее голосе не было злорадства, только усталое облегчение. — Торт купить?
Я рассмеялась сквозь слезы.
— Не надо. У меня тут уже есть один. Раздавленный.
— Выбрось его и вымой пол, — деловито скомандовала мама. — Я приеду через час.
Потом позвонила свекровь. Видимо, Игореша уже напел ей свою версию событий.
— Лида, как ты могла?! — закричала она в трубку без приветствия. — Выгнать родного мужа на улицу! Бессовестная! Он же ради тебя старался!
— Светлана Борисовна, он год жил за мой счет, обманывая меня, — спокойно ответила я.
— Это не обман, а стратегия! Ты просто ничего не понимаешь в гениях! Он строил бизнес, чтобы обеспечить тебе сказочную жизнь, а ты… ты повела себя как мещанка!
— Нет. Из-за того, что ваш сын — лжец и манипулятор. И я больше не собираюсь быть его «ресурсом».
— Ты еще приползешь к нему на коленях, когда поймешь, кого потеряла! — визжала она. — Мой мальчик станет миллионером, а ты будешь локти кусать!
— Удачи вашему мальчику, — я нажала отбой и заблокировала ее номер.
Мама приехала с пакетом продуктов и бутылкой вина. Мы не говорили об Игоре. Она просто была рядом. Мы молча ужинали, смотрели какой-то старый фильм. И впервые за долгое время я почувствовала, что могу дышать полной грудью. Будто с моих плеч сняли тяжеленную штангу, которую я таскала целый год.
Ночью, лежа в пустой постели, я зашла на страницу Глеба Орлова. Там появился новый пост.
«Друзья, в жизни каждого предпринимателя бывают трудности. Сегодня мой главный инвестор вышел из проекта. Это был удар. Но любой кризис — это точка роста! Я благодарен этому опыту. Теперь я свободен и готов двигаться дальше с новыми силами! Кто со мной?! Объявляю набор на эксклюзивный марафон „Рестарт“! Первым десяти — скидка 50%!»
Под постом уже было несколько десятков восторженных комментариев: «Глеб, вы наш герой!», «Какая сила духа!», «Мы с вами!».
Я посмотрела на это и усмехнулась. Он даже из нашего разрыва умудрился сделать продукт и продать его. Действительно, гений. Только не творчества, а паразитизма. Я закрыла ноутбук и уснула. Впервые за год — крепким, спокойным сном.
***
Прошел месяц. Я сделала в квартире перестановку, выбросила его плед, с которым он не расставался, и еще кучу хлама, напоминавшего о нем. Тишина в доме больше не угнетала — она стала целительной. Я начала высыпаться. Пропали темные круги под глазами. Я смотрела на себя в зеркало и видела не измученную «земную женщину», а просто Лиду. Уставшую, но живую.
Я с головой ушла в работу, и это спасало. Мой начальник, видя мое рвение, намекнул на скорое повышение. Я начала снова встречаться с подругами, которых забросила за этот год «служения гению». Жизнь, оказывается, не закончилась. Она просто очистилась от токсичного балласта.
Игорь пару раз пытался выйти на связь. Сначала это были жалкие сообщения в мессенджере: «Лид, я скучаю. Может, попробуем сначала? Я все понял». Я не отвечала. Потом он перешел к угрозам: «Ты пожалеешь. Я подам в суд на раздел имущества!». Я написала ему, что все имущество — это купленные на мою зарплату ноутбук и планшет, и если он хочет, мы можем разделить их в суде, приложив выписки с моих счетов. Он замолчал.
Последняя попытка была самой изощренной. Он прислал мне ссылку на свой новый вебинар с подписью: «Посмотри, чего ты лишилась». Из любопытства я зашла. Он сидел в какой-то арендованной студии, вещал про «преодоление предательства» и «трансформацию боли в ресурс». Рассказывал слезливую историю о том, как его бросила любимая женщина, не поверив в его мечту. Аудитория сочувствовала. Какая-то девушка в чате написала: «Какая же она дура».
Я закрыла вкладку. Мне не было ни больно, ни обидно. Было просто смешно. И немного жаль тех людей, которые платили ему деньги за эту дешевую постановку.
Вечером я сидела на своей новой кухне, пила чай и смотрела в окно на огни города. Я думала о том, что предательство — это не только когда тебе изменяют физически. Гораздо страшнее, когда человек методично, день за днем, обесценивает твою любовь, твою заботу, превращая их в топливо для своей лжи.
Я не знала, что будет дальше. Встречу ли я кого-то еще? Смогу ли снова так безоглядно поверить? Наверное, нет. Но я точно знала одно: я больше никогда не позволю никому превратить себя в «инвестиционный проект». Моя жизнь, мои чувства, моя вера — это не «ресурсы» для чужого стартапа. Это и есть главный капитал. И теперь он принадлежит только мне.
