Наташа открыла входную дверь и увидела на пороге свёкра с чемоданом.
— Привет, Наташенька, — Виктор Степанович стоял в тяжёлом зимнем пальто, хотя на улице было плюс пятнадцать. — Я к вам на недельку погостить.
Она замерла с ключами в руке. Позади свёкра маячила Людмила Ивановна, её свекровь, которая смотрела куда-то в сторону, изображая полное отсутствие интереса к происходящему. Но Наташа видела, как та сжимает ручку своей сумки побелевшими костяшками пальцев.
— Виктор Степанович, мы не договаривались, — Наташа говорила медленно, выбирая каждое слово. — У нас сейчас не лучшее время для гостей.
— Да какие гости! — свёкр махнул рукой и решительно шагнул в прихожую, почти оттесняя её. — Я же отец! Егор дома?
Наташа услышала шаги мужа из комнаты. Егор вышел, увидел отца с чемоданом и замер.
— Пап? Ты что здесь?
— Сынок, — Виктор Степанович уже снимал пальто, — мама решила, что мне надо отдохнуть от неё. Говорит, что я под ногами путаюсь. Ну, я и подумал — съезжу к детям, повидаюсь.
Людмила Ивановна прошла следом, сняла лёгкий плащ и повесила его на свободный крючок. Она всё ещё не смотрела на Наташу.
— Мам, постой, — Егор растерянно посмотрел на жену, потом на родителей. — Вы же не предупредили. У нас…
— У вас что? Гости? — Людмила Ивановна наконец повернулась к невестке. Её голос был ровным, почти равнодушным. — Или мы уже не родители, а просто знакомые, которым нужно записываться на приём?
Наташа медленно закрыла входную дверь. Она прекрасно понимала, что происходит. Это не спонтанный визит. Это спектакль, срежиссированный заранее. Виктор Степанович с его наигранной простотой и Людмила Ивановна с её напускным безразличием разыгрывали этюд под названием «Нежданные гости». Цель была проста — поставить их с Егором перед фактом.
— Проходите в комнату, — сказала она.
Они прошли в гостиную. Виктор Степанович сразу опустился в кресло, расстегнул воротник рубашки и откинулся назад с довольным вздохом. Людмила Ивановна села на диван, положила руки на колени и наконец посмотрела на Наташу внимательно, оценивающе.
— Наташ, сделай чаю, — попросил Егор, и в его голосе Наташа услышала просьбу не о чае, а о передышке. Ему нужно было время собраться с мыслями.
Она кивнула и пошла на кухню. Поставила чайник, достала чашки, нарезала лимон. Её руки двигались автоматически, а мозг лихорадочно прокручивал варианты. Неделя. Семь дней. Два взрослых человека в их двухкомнатной квартире. Она работала из дома, ей нужна была тишина и сосредоточенность для видеоконференций. Егор уходил рано и возвращался поздно. Это означало, что она останется наедине со свёкром и свекровью на целый день.
Когда она вернулась с подносом, разговор уже шёл полным ходом. Виктор Степанович рассказывал сыну про какую-то поломку в их доме, про то, что нужно вызывать мастера, но он не доверяет этим современным специалистам. Людмила Ивановна молча пила чай маленькими глотками, но её взгляд скользил по комнате, задерживаясь на вещах, фотографиях, цветах на подоконнике.
— Егор говорил, что у вас на этой неделе важные дела, — неожиданно сказала свекровь, поставив чашку на блюдце. Она посмотрела на Наташу. — Мы не помешаем?
Вопрос был задан таким тоном, что любой ответ, кроме «конечно, не помешаете», звучал бы как оскорбление.
— У меня рабочая неделя, — осторожно ответила Наташа. — Я работаю из дома. Мне нужна тишина для звонков с клиентами.
— Ой, да мы тихие как мыши! — воскликнул Виктор Степанович. — Вообще не заметишь нас!
Людмила Ивановна кивнула.
— Мы не будем тебе мешать, Наташенька. Ты работай, а мы тут посидим, телевизор посмотрим.
Егор посмотрел на жену умоляюще. В его глазах была просьба не устраивать сцену, принять ситуацию. Наташа сжала губы. Она понимала, что если сейчас скажет «нет», то превратится в чудовище, которое выгоняет пожилых родителей на улицу.
— Хорошо, — сказала она. — Неделя.
Виктор Степанович просиял. Людмила Ивановна едва заметно улыбнулась в свою чашку.
Первый день прошёл относительно спокойно. Свёкр с утра развалился на диване с газетой, свекровь обнаружила на кухне несколько немытых чашек и принялась мыть всю посуду, громко вздыхая. Наташа сидела в спальне перед компьютером, пытаясь сосредоточиться на презентации, но каждые пять минут слышала, как свекровь что-то переставляет, открывает шкафчики, гремит кастрюлями.
На второй день Людмила Ивановна решила приготовить обед. Она встала в шесть утра и начала жарить котлеты. Запах жареного мяса заполнил всю квартиру. Наташа проснулась от этого запаха и от звуков шипящего масла. Когда она вышла на кухню, свекровь обернулась к ней с лопаткой в руке.
— Доброе утро, Наташенька. Я решила побаловать вас домашними котлетками. Егорка их обожает с детства.
— Людмила Ивановна, сейчас шесть часов утра, — Наташа потерла глаза. — Я хотела поспать до семи.
— Ой, прости, родная, — свекровь вернулась к сковороде. — Я привыкла рано вставать. В моём возрасте уже не поспишь. Ты не обращай внимания, ложись ещё.
Но спать уже было невозможно. Наташа осталась на кухне, молча наблюдая, как свекровь переворачивает котлеты. Та продолжала говорить, не дожидаясь ответов.
— Знаешь, я тут подумала, вы с Егором столько лет вместе, а детей всё нет. Может, стоит к врачу сходить? Проверитесь оба. А то время идёт, я уже старая, внуков хочется понянчить.
Наташа почувствовала, как внутри что-то сжалось.
— Мы с Егором планируем детей позже.
— Позже, позже, — свекровь цокнула языком. — Потом будет поздно. Ты же понимаешь, что после тридцати рожать сложнее?
— Мне двадцать восемь.
— Вот-вот. Уже почти тридцать.
Наташа вышла из кухни, не договорив. Она вернулась в спальню, закрыла дверь и села на кровать. Руки дрожали от подавленной злости. Егор спал, раскинувшись по всей кровати. Она толкнула его в плечо.
— Егор, вставай.
Он открыл глаза, недовольно поморщился.
— Чего?
— Твоя мама готовит котлеты в шесть утра и спрашивает, почему у нас нет детей.
Егор зевнул, потянулся.
— Ну, мама всегда рано встаёт. И насчёт детей… ну, она переживает. Не обращай внимания.
— Не обращай внимания? — Наташа почувствовала, как голос поднимается. — Егор, они здесь второй день, и я уже схожу с ума!
— Наташ, это всего неделя, — он сел, провёл рукой по лицу. — Потерпи. Это же мои родители.
— А я кто?
Он посмотрел на неё удивлённо.
— Ты моя жена. Но они — мои родители. Нельзя же их выставить.
На третий день Людмила Ивановна затеяла уборку. Она вытащила все вещи из шкафа в прихожей, разложила их на полу и принялась сортировать. Наташа как раз проводила важную видеоконференцию. Она сидела в наушниках, объясняя клиенту детали проекта, когда за спиной раздался голос свекрови.
— Наташа, а эта курточка тебе ещё нужна? Она же старая уже.
Наташа обернулась, показала рукой, что она на связи, и вернулась к экрану. Клиент что-то говорил про сроки. Через минуту свекровь снова появилась в дверях спальни.
— Наташ, а тут у тебя туфли без пары. Где вторая?
Наташа зажала кнопку отключения микрофона.
— Людмила Ивановна, я на важном звонке. Пожалуйста.
— Ой, прости, прости, — свекровь отступила, но не ушла, а осталась стоять в дверном проёме.
Наташа включила микрофон и попыталась сосредоточиться на словах клиента, но чувствовала затылком взгляд свекрови. Та стояла и смотрела. Просто стояла и смотрела. Наташа не выдержала.
— Извините, мне нужно на минуту отойти, — сказала она клиенту, снова отключила микрофон и обернулась. — Людмила Ивановна, что-то случилось?
— Нет-нет, ничего. Я просто хотела спросить, может, обед приготовить?
— Попозже, пожалуйста. Я сейчас работаю.
— Ну хорошо, хорошо, — свекровь кивнула и наконец ушла.
После звонка Наташа вышла в коридор. Все вещи из шкафа лежали на полу горами. Свекровь сидела на корточках и перебирала старые шарфы.
— Зачем вы это достали?
— Я хотела помочь. Тут такой беспорядок был.
— Людмила Ивановна, в шкафу был порядок. Я сама всё раскладывала.
Свекровь выпрямилась, придерживаясь рукой за стену. Её лицо стало обиженным.
— Я хотела как лучше. Я же вижу, что ты устаёшь, работаешь. Хотела облегчить тебе жизнь.
Наташа вздохнула. Она знала этот приём. Мгновенное превращение из активного участника в жертву. Теперь она, Наташа, должна была оправдываться и благодарить.
— Спасибо, но мне эта помощь не нужна.
— Ясно, — свекровь поджала губы. — Значит, я здесь лишняя.
Она развернулась и ушла в комнату. Наташа осталась стоять посреди коридора, окружённая грудами своих вещей. Вечером Егор вернулся с работы уставший. Наташа попыталась поговорить с ним, но он отмахнулся.
— Наташ, она просто хотела помочь. Зачем ты обидела её?
— Я обидела?
— Ну да. Мама расстроена.
— А я не расстроена, по-твоему?
— Наташа, не устраивай из этого проблему. Потерпи ещё немного.
На четвёртый день Людмила Ивановна перестала с ней разговаривать. Она демонстративно обращалась только к сыну, игнорируя Наташу. Готовила завтрак — ставила тарелки только Егору и свёкру. Наташа заваривала себе кофе, а свекровь проходила мимо, как мимо пустого места.
На пятый день Виктор Степанович неожиданно сказал за ужином:
— А знаете что, дети, нам у вас так хорошо, что мы, пожалуй, останемся ещё на недельку.
Наташа уронила вилку. Она посмотрела на Егора. Тот жевал котлету, не поднимая глаз.
— Ещё неделю? — переспросила она.
— Ну да, — свёкр улыбнулся. — Чего нам дома-то сидеть? Тут веселее.
— Виктор Степанович, мы договаривались на неделю.
— Наташенька, мы же не чужие люди, — вмешалась Людмила Ивановна. Она снова заговорила с невесткой, и в её голосе появились медовые нотки. — Неужели родители мужа для тебя такая обуза?
— Дело не в этом.
— А в чём? — свекровь наклонила голову набок, изображая непонимание. — Мы же не мешаем. Наоборот, я помогаю по дому.
Наташа почувствовала, как внутри закипает.
— Вы не помогаете. Вы вмешиваетесь.
Повисла тишина. Виктор Степанович перестал жевать. Людмила Ивановна медленно положила вилку на тарелку.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что вы вмешиваетесь в нашу жизнь. Вы приехали без предупреждения, ведёте себя так, будто это ваша квартира, лезете во все углы, задаёте личные вопросы и теперь собираетесь остаться ещё на неделю. И никто не спросил моего мнения.
— Егор! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, как она с нами разговаривает?
Егор сидел, опустив голову. Наташа видела, как напряглись его плечи.
— Наташ, не надо, — тихо сказал он.
— Не надо чего? Говорить правду?
— Не надо оскорблять моих родителей.
— Я не оскорбляю. Я объясняю.
Людмила Ивановна встала из-за стола. Её лицо было бледным, губы тонкой полоской.
— Всё понятно. Мы здесь лишние. Виктор, собирайся. Поедем домой.
— Люда, погоди, — начал было свёкр, но жена остановила его жестом.
— Нет. Мы уедем прямо сейчас. Не будем мешать.
Она вышла из кухни. Виктор Степанович тяжело поднялся, посмотрел на сына, потом на Наташу.
— Зря ты так, Наташа. Мы же семья.
Он ушёл. Наташа и Егор остались вдвоём за столом. Он смотрел в тарелку, она — на него.
— Ты ничего не сказал, — произнесла она.
— А что я должен был сказать?
— Поддержать меня. Сказать, что я права.
— Ты не права, — он поднял на неё глаза. — Это мои родители. Они просто хотели погостить.
— Они хотели захватить нашу жизнь.
— Ты преувеличиваешь.
— Я не преувеличиваю! — Наташа почувствовала, как голос срывается. — Егор, неужели ты не видишь? Твоя мать разыгрывает спектакль! Она специально провоцирует меня, чтобы я выглядела плохо!
— Хватит! — он ударил ладонью по столу. — Это моя мать! Я не позволю тебе говорить о ней так!
Наташа замолчала. Она смотрела на мужа и понимала, что он не на её стороне. Он никогда не был на её стороне. Для него мама всегда была важнее. Она встала из-за стола и пошла в спальню. Через десять минут она услышала, как хлопнула входная дверь. Родители уехали. Егор остался в гостиной. Наташа легла на кровать и закрыла глаза.
Утром она проснулась рано. Егор спал на диване в гостиной. Наташа приготовила кофе, оделась и села за стол на кухне. Она достала телефон и открыла контакты. Нашла номер риелтора, с которым они работали при покупке квартиры. Написала сообщение: «Здравствуйте. Интересуют варианты однокомнатных квартир в аренду. Можете подобрать?»
Ответ пришёл через пять минут: «Конечно. Какой бюджет?»
Наташа назвала сумму. Риелтор прислал несколько вариантов. Она пролистала фотографии. Небольшие квартиры, чистые, светлые. Своё пространство. Она выбрала одну, написала: «Хочу посмотреть эту. Когда можно?»
«Сегодня в обед подойдёт?»
«Подойдёт.»
Наташа допила кофе. Егор вышел из гостиной, заспанный, помятый.
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе.
Он сел напротив.
— Наташ, прости. Я не хотел кричать вчера.
— Я тоже не хотела.
Он потянулся к её руке, но она убрала её со стола.
— Егор, мне нужно тебе кое-что сказать.
Он насторожился.
— Что?
— Я снимаю квартиру. Съезжаю.
Он замер.
— Что? Зачем?
— Потому что я устала. Устала быть третьей в нашем браке. Устала от того, что твоя мама важнее меня. Устала объяснять тебе, что я тоже имею право на мнение.
— Наташа, не надо. Давай обсудим.
— Обсуждать нечего. Я уже приняла решение.
Он встал, подошёл к ней.
— Пожалуйста, не уходи. Я поговорю с мамой. Объясню ей.
Наташа подняла на него глаза.
— Егор, проблема не в твоей маме. Проблема в тебе. Ты не можешь сказать ей «нет». Ты не можешь поставить границы. И ты не можешь встать на мою сторону.
— Я могу! Я встану!
— Когда? Вчера ты назвал меня неправой. Позавчера сказал, чтобы я потерпела. А на прошлой неделе вообще не заметил, что я схожу с ума.
Он стоял перед ней, растерянный, сломленный. Наташа встала, взяла сумку.
— Я сегодня посмотрю квартиру. Если подойдёт, начну собирать вещи.
— И что, ты просто уйдёшь?
— Просто уйду.
Она направилась к двери. Егор окликнул её.
— А как же мы?
Наташа обернулась.
— «Мы» закончилось в тот момент, когда ты впустил своих родителей без моего согласия.
Она вышла из квартиры. На улице было свежо, светило солнце. Наташа вдохнула полной грудью и почувствовала, как с плеч спадает тяжесть. Впервые за много дней она могла дышать свободно.
Квартира оказалась идеальной. Светлая, с большим окном и отдельной кухней. Наташа подписала договор в тот же день. Вечером она вернулась домой и начала собирать вещи. Егор ходил за ней следом, уговаривал, обещал измениться.
— Я поговорю с мамой. Скажу, чтобы больше не приезжала без предупреждения.
— Егор, дело не только в визитах.
— Тогда в чём?
— В том, что ты не видишь меня. Ты видишь только свою маму и её ожидания. А я для тебя — просто фон.
Он замолчал. Наташа застегнула чемодан.
— Я позвоню тебе через неделю. Нам нужно всё обдумать.
Она ушла. В новой квартире было тихо. Никто не готовил котлеты в шесть утра. Никто не переставлял её вещи. Никто не задавал личных вопросов. Наташа распаковала чемодан, заварила чай и села у окна. Телефон завибрировал. Сообщение от Егора: «Прости меня. Я всё понял. Хочу всё исправить.»
Наташа посмотрела на экран. Потом положила телефон экраном вниз и посмотрела в окно. За стеклом опускались сумерки, зажигались огни в соседних домах. Где-то там жили другие семьи, другие люди со своими проблемами. Но сейчас это её не касалось. Сейчас она была одна. И это было прекрасно.
