— Нет, Игорь, я больше не буду слушать этот бред! — Анна повысила голос так резко, что Ольга в коридоре замерла с Настиной курткой в руках. — Ты обещал, что это временно! Временно, понимаешь?!
Игорь обернулся от двери, будто его только что выдернули из сна, и потер лоб ладонью:
— Ань, не начинай. Сейчас не время. Ольге нужно отвезти документы в соцзащиту, а Настю — к врачу. Я пообещал, что помогу…
— Ты пообещал, — перебила Анна. — Ты. Один. Не спрашивая меня. Не слушая меня. Не глядя, что происходит в доме.
Ольга шумно выдохнула, качнув головой:
— Господи, да что ты всё раздуваешь? Мы и так почти не мешаем. Мы живём тихо, мирно. Ты просто…
— Просто что? — Анна с прищуром посмотрела прямо ей в лицо. — Просто хочу спать в своей спальне, а не на диване, который проваливается под утро так, что я встаю как развалина?
— Ты сама эта… — Ольга оборвала себя, глянув на Игоря. — Сама согласилась.
— Меня поставили перед фактом. Это не согласие, — жестко ответила Анна.
Настя, стоящая у шкафа, вздрогнула от напряжённого голоса и потянула мать за рукав:
— Мам, мы опять будем ругаться?
— Не мы, — быстро сказала Анна мягче. — Взрослые опять спорят. Тут без тебя, ладно?
Но девочка всё равно прижалась к Ольге, будто чувствуя, что разговор этот для неё обернётся чем-то неприятным.
Игорь устало сел на стул в коридоре, будто ноги перестали его держать:
— Ань… Ань, давай спокойно? Ты же знаешь, я не люблю…
— Я знаю, что ты не любишь «скандалы». — Анна скрестила руки. — Но когда твоя мать приходила сюда и распоряжалась, как ей вздумается, ты тоже «не любил скандалы» и молчал. Когда Ольга перетащила нашу кровать в гостиную — молчал. Когда Настя разрисовала мне новый стол маркерами, и Ольга сказала, что я сама виновата, что «не убрала», — ты что сказал? Что «ребёнок есть ребёнок»? Так?
Игорь сжал губы и потупил взгляд. Ольга отвернулась демонстративно, будто разговор её не касался.
— Ладно, — проговорил Игорь тихо. — Но сейчас точно не время всё это обсуждать. Ольге с Настей надо уходить, у них дела. Потом поговорим.
— Потом? — Анна хмыкнула. — Сколько раз я слышала это «потом»? Десятки? Сотни? И каждый раз это «потом» растягивается на месяц, два, полгода.
Она шагнула ближе, практически к лицу мужа:
— Ты вообще видишь, что я перестала в собственной квартире чувствовать себя даже не хозяйкой… а просто человеком?
Ольга вдруг бросила:
— Если уж так мешаем — скажи прямо. Мы уйдём. Никуда не денемся — не маленькие.
— Вот и говорю, — Анна встретилась с ней взглядом. — Вы уйдёте. Через неделю.
— Ага, щас, — фыркнула Ольга. — Твоя свекровь слышать не захочет.
— Это не её квартира, — отрезала Анна. — И не её жизнь.
Игорь резко поднялся:
— Ань, ну что ты начинаешь опять? Чего ты добиваешься? Разрушить семью?
— Семью? — Анна усмехнулась. — Мы уже давно живём как соседи. Ты с утра уходишь, вечером приходишь, садишься за компьютер или за телефон. На меня смотришь так, будто я тебе мешаю. Ольга тут хозяйничает, как у себя на кухне. Твоя мама заходит без звонка. А я… я просто пытаюсь не сойти с ума. Это семья?
Игорь открыл рот, но сказать ничего не смог.
В коридоре раздался звук уведомления — телефон Ольги зажужжал в кармане куртки. Женщина открыла экран и вслух пробормотала:
— Так… это мне из банка. Судебные приставы ещё что-то требуют… Господи, ну что за жизнь.
Анна, услышав это, только крепче сжала руки.
— И ты думаешь, — произнесла она уже спокойнее, — что я выдержу до бесконечности? Что буду подчищать за вами, слушать претензии твоей матери, спать на сломанном диване и делать вид, что всё хорошо?
Игорь шагнул вперёд:
— Ань… давай без лишнего. Мне тоже непросто. Я как между молотом и наковальней.
— Ты там по собственной инициативе встал. — Анна не отступила. — Мог бы хоть раз сказать матери: «Мама, хватит. Это не твоё дело». Но тебе проще — пусть жена терпит. Пусть она всё разгребает. Лишь бы в доме «тихо». Чтобы никто на тебя не наорал.
— Да не так всё… — начал Игорь.
— Именно так, — перебила Анна. — И пока ты не поймёшь, чем всё заканчивается, — я дальше терпеть не собираюсь.
Настя опять тихо спросила:
— Мам, мы правда уйдём?
Ольга вздохнула и погладила ребёнка по голове:
— Не мешай взрослым, Настён. Потом всё решим.
Анна не выдержала и подошла к девочке:
— Настя, котёнок, ты ни в чём не виновата. Это взрослые не умеют договариваться. Но тебе будет лучше… правда лучше… если у вас с мамой будет своё место. Где не ругаются. Где мама отвечает за всё сама.
Девочка кивнула, но видно было, что ей страшно.
Ольга вдруг бросила раздражённо:
— Да что ты ей внушаешь? Мы прекрасно живём. Ничего не случилось бы, если бы ты не раздувала из мухи слона.
Анна резко повернулась:
— Ольга, за последние два месяца вы не заплатили ни за еду, ни за коммуналку. Ты ни разу не убрала кухню после готовки. Бельё твоё висит на всех батареях, будто сушилка на рынке. Настя рисует на стенах — ты говоришь «ну ребёнок же». Ты влезла в наш шкаф и выкинула мои вещи в пакет со словами «потом разберёшь». Ты считаешь, это нормально?
— Если бы ты была попроще, — ответила Ольга, поднимая бровь, — тогда всё бы было спокойно. Тебе надо лечиться от контроля.
— Да ну? — Анна ухмыльнулась. — А тебе — от наглости.
Игорь не выдержал:
— Всё! Хорош! Хватит! Ольга, собирайся, я отвезу вас. Аня… вечером поговорим. Спокойно. Без всех этих…
— Без всех этих? — повторила Анна. — Ты опять предлагаешь «потом»?
Игорь молча взял ключи, но Анна остановила его:
— Не надо. Пусть сами такси вызовут. Ты уедешь — я останусь одна, и всё опять перевернут. Мне нужна сейчас твоя позиция. Не завтра. Не через час. Сейчас.
Игорь развернулся к Ольге:
— Подождёте? Выйдите на лестницу минут на десять.
— В смысле? — Ольга фыркнула. — Это я должна куда-то выходить?!
— На десять минут, Ольга, — повторил Игорь. — Или вообще ищите другое место, хоть прямо сегодня.
Та открыла рот, чтобы возразить, но увидела, что он серьёзен — и впервые за долгое время замолчала. Схватила Настю, буркнула «Пошли, дочь» и вышла за дверь.
Когда дверь захлопнулась, в квартире стало тихо. Настолько тихо, что слышно было, как за стеной кто-то сверлил — ноябрь, соседи опять делали ремонт в холодное время, как всегда.
Анна медленно подошла к Игорю.
— Ну? — спросила она.
— Ну что? — он потер виски. — Я понимаю, что ты устала. Я понимаю, что я где-то ошибся. Но… это же семья, Ань. Мы же не можем…
— Можем. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — И должны. Иначе мы просто уничтожим друг друга.
Игорь сел, будто у него выбили стул из-под ног.
— Если Ольга уйдёт… — он вздохнул. — Мама устроит скандал. Она же считает, что…
— Мама может считать что угодно, — Анна спокойно присела напротив. — Она живёт отдельно. И никаких прав на наш дом не имеет.
— «Наш»… — глухо повторил Игорь.
— Да. Наш. — Анна взяла его руку. — Но пока ты сам не начнёшь чувствовать себя хозяином, а не мальчиком, который ждёт маминого одобрения, — ты будешь всё рушить своими же руками.
Игорь посмотрел на неё впервые за долгое время по-настоящему. С тревогой. С растерянностью.
— Я… я не знаю, как правильно.
— Я знаю, — ответила Анна. — И первое — это восстановить порядок. В отношениях. В квартире. В жизни.
Ольга должна уехать. Через неделю. Это мягко. Это по-человечески. Я помогу им материально. Но жить здесь они больше не будут.
Игорь молчал долго. Минуты две. Три. Анна уже приготовилась услышать очередное «давай позже» — но он тихо выдохнул:
— Ладно. Хорошо. Неделя — и они уходят.
Анна закрыла глаза. Впервые за много месяцев она почувствовала, что земля под ногами перестала шататься.
— Спасибо, — только и сказала она.
Игорь поднялся:
— Позову их обратно?
Анна кивнула.
Игорь вышел на лестницу. Слышно было, как он спокойно говорит Ольге: «Заходи». Та заходит — уже не с наглыми шагами, а очень осторожно. Настя тихая.
Анна смотрит на них и говорит спокойным, безэмоциональным голосом:
— Я повторю коротко. У вас есть неделя. Я помогу деньгами. Но жить здесь вы больше не будете.
Ольга открывает рот.
Но Анна смотрит так, что никаких возражений не рождается.
Игорь стоит рядом — не как чужой. Как мужчина, который впервые встал рядом с ней, а не за спинами других.
Коридор был наэлектризован. Словно воздух стал плотным, тяжелым. Ольга переступила с ноги на ногу, держа Настю за руку:
— И чё теперь? Нам прямо вот так взять — и сваливать?
Анна спокойно ответила:
— Не «сваливать». Собраться. Найти жильё. Начать новую главу. Неделя — это достаточно.
Ольга фыркнула:
— Мы, значит, должны носиться по всему городу, искать какую-то съёмную халупу, а ты… ты просто кайфуешь, что выгнала?
— Я не кайфую, — равнодушно сказала Анна. — Я защищаю свой дом.
— А мама что скажет? — резко спросила Ольга, глядя на Игоря.
Игорь вздохнул:
— Мама поживёт. Это наше решение.
Ольга округлила глаза так, будто услышала богохульство:
— «Поживёт»? Да она тебя порвет!
— Это её проблемы, — тихо произнёс он.
Анна почувствовала, как сердце у неё дрогнуло: впервые слова мужа прозвучали как взрослые.
Но это было только начало бурь.
Вечер. Три часа спустя.
Свекровь ворвалась в квартиру без звонка — как всегда.
— Что тут происходит?! — голос у Натальи Сергеевны дрожал от ярости. — Это что за ультиматумы?! Это Ольга мне звонит, рыдает! Говорит, что вы их вышвыриваете!
Анна подошла к двери и остановилась в двух шагах от свекрови:
— Я предложила им неделю. Я помогаю деньгами. Это не «вышвыриваю».
— Это Ольга с ребёнком! — выкрикнула свекровь. — С РЕБЁНКОМ, Аня! Ты вообще в себе?!
— Да. — Анна держалась ровно. — А вы в себе, когда распоряжались моей квартирой?
— Наша квартира! — вскинулась свекровь.
— Нет. Моя, — спокойно ответила Анна, будто читала по бумажке. — Документы всё подтверждают.
Наталья Сергеевна обернулась на сына:
— Ты что ей позволяешь? Ты мужчина или кто?!
Игорь потер лицо ладонями, будто собирался с духом:
— Мам, хватит. Мы решили. Неделя — и всё.
— Решили?! — свекровь закашлялась от возмущения. — Это кто «решил»? Она?! Она командует? А ты молчишь?!
Анна сделала шаг вперёд:
— Я не командую. Я ставлю условия проживания в своём доме. Вы можете с этим не соглашаться, но ситуация не изменится.
— Да как ты разговариваешь со мной?! — завизжала свекровь.
— Как с человеком, который переступил все рамки уважения. — Анна сказала это холодно. — Вы не гость. Вы — нарушитель покоя.
Ольга из комнаты крикнула:
— Тётя Наташа, ну скажите ей уже, что она совсем охренела!
Анна повернулась:
— Ольга, неделя — это максимум. Если вас не устраивает — можете начинать собирать вещи уже сегодня.
Ольга открыла рот:
— Ты вообще понимаешь, что творишь?! Я одна с ребёнком!
— Понимаю. И поэтому даю неделю, а не сутки, — ответила Анна.
Свекровь резко ткнула пальцем в воздух:
— Я позвоню брату! Позвоню всему роду! Мы тебе устроим такую жизнь, что…
Анна перебила ровно, без повышения голоса:
— Устраивайте.
Но жить в этой квартире будет только тот, кого я пущу. И только на моих условиях.
Игорь смотрел на жену так, как будто видел её впервые.
Позже. На кухне.
Ольга ушла звонить кому-то, свекровь ворчала в коридоре, Настя тихо рисовала за столом.
Игорь сидел напротив Анны, глядя в чашку с остывшим чаем:
— Ань… ты как будто… другая.
— Я просто устала, — ответила она честно. — Меня выдавливали из моего дома. И я почти смирилась. Но сейчас… что-то сорвалось.
Он поднял глаза:
— Ты боишься, что мы расстанемся?
Анна вздохнула:
— Я боюсь, что если мы ничего не изменим — мы перестанем уважать друг друга окончательно.
— А сейчас? — он говорил тихо.
— А сейчас… я вижу шанс. Если ты его тоже видишь.
Игорь смотрел на неё долго. Губы подрагивали — не от злости, а от какой-то внутренней борьбы:
— Аня… я правда… я правда слишком долго был между вами. И маму слушал, и Ольгу жалел… А ты как будто… сильная всегда. Думал: «Она справится». Но ты тоже человек. Я… я что-то упустил.
Анна впервые за день смягчилась:
— Значит, будем исправлять.
— Я… постараюсь, — сказал он. — Правда.
Но она услышала в его голосе страх. Глубокий. Настоящий.
Следующие дни.
Буря не улеглась — она усиливалась.
Ольга ходила по квартире и постоянно бубнила:
— Неделя… Ну конечно. Царица нашлась… «В моём доме»… Ха!
Настя иногда плакала по вечерам — не из-за Анны, а потому что чувствовала напряжение.
Свекровь звонила каждый день и орала в трубку:
— Игорь! Как ты мог! Она тебя околдовала! Это ненормальная женщина!!!
Игорь держался. Но на второй день сорвался на Анну:
— Может, правда рано всё это? Мама говорит…
Анна перебила:
— Игорь. Если мама для тебя важнее нашего брака — скажи честно. И я решу, что делать дальше.
Он замолчал. И больше этот вопрос не поднимал.
Пятый день. Вечер.
Ольга собирала вещи. Но делала это медленно, театрально, с постоянными комментариями:
— Конечно, оставим здесь всё лучшее, возьмём этот хлам…
— Настя, не трогай тётину сумку — она злиться будет…
— Жаль, что люди такие жестокие. Особенно родственники.
Анна подошла к ней:
— Завтра я переведу тебе деньги на первый месяц аренды. И на залог.
Ольга скрестила руки:
— Ага. Так я тебе и доверилась. Ты решишь, что мало дала — и ещё припишешь условия.
— Дело твоё, — спокойно сказала Анна. — Хочешь — ищи сама. Помощь не обязательна.
Игорь стоял рядом у стены, напряжённый, как струна.
Ольга вдруг ударила по больному:
— Да если б не твой муж, ты бы тут одна сдохла в своей квартире! Он хоть чуть-чуть человек, в отличие от тебя!
Игорь дернулся:
— Ольга! Заткнись, пожалуйста.
— А ты что? За неё? — Ольга отступила на шаг. — Это ты ей условия соблюдать помогаешь?! Ты против родни пошёл?! Да ты же всегда был тряпкой, Игорёк! Тётю Наташу боялся, на работе начальника боялся… А теперь решил крутым стать?!
Анна увидела, как Игорь сжал кулаки.
— Ольга… — сказал он тихо, почти хрипло. — Собирай вещи. И завтра уходите. Всё.
— Серьёзный стал? — прошипела она. — Ну ничего. Твоя мать это не забудет. И я тоже.
Анна не вмешивалась. Это была их точка.
Утро шестого дня.
Свекровь появилась под дверью в восемь утра. Звонила, стучала, орала:
— Откройте! Я требую объяснений! Где мой сын?! И где…
Анна открыла дверь на цепочку:
— Наталья Сергеевна, Игорь на работе. Ольга с Настей собираются. Всё идёт по плану.
— Ты… ты… — свекровь запнулась, надуваясь как чайник. — Ты думаешь, ты выиграла?!
— Я ничего не «выигрывала». Я просто живу в своём доме. И устанавливаю нормальные правила.
— Я тебя уничтожу! — прошипела она.
— Пожалуйста, — Анна кивнула. — Только не здесь. У нас ребёнок спит.
Свекровь на секунду потеряла дар речи. Потом резко развернулась и ушла, громко шаркая сапогами по лестнице.
Анна закрыла дверь. И впервые улыбнулась. Уголком губ. Тихо.
День отъезда.
Ольга с Настей стояли среди чемоданов.
— Ну что… — пробормотала Ольга, — вот и всё, да?
Анна спокойно ответила:
— Если что — звоните. По делу. Детские вещи — подкину. Деньги — на карту. Я не враг.
Ольга на секунду дрогнула. Видно было — не ожидала такой мягкости.
— Ладно… — сказала она. — Ладно. Может… может, и правда… мы переборщили.
Настя подошла к Анне:
— Тётя Аня… можно я тебя обниму?
Анна присела на корточки:
— Конечно, солнышко.
Девочка обняла её крепко-крепко. Без слов.
Это было важнее любых извинений.
Ольга отвернулась, чтобы скрыть что-то похожее на слёзы.
Такси подъехало. Чемоданы загрузили. Дверь закрылась.
Квартира стала… пугающе тихой.
Вечер. Анна и Игорь на кухне.
Игорь поставил перед ней чашку чая и сел напротив.
— Ань… — начал он. — Я… хотел сказать. Я… был неправ. Сильно. Я не понимал, как тебе было тяжело.
— Теперь понимаешь? — спокойно спросила она.
— Да. — Он кивнул. — И хочу исправиться. Всё… у нас. Между нами. Я не хочу, чтобы мы разрушились.
Анна посмотрела на него внимательно:
— И я не хочу. Но нам придётся заново выстроить всё. Доверие. Гра… — она осеклась, вспомнив запрещённое слово, — рамки. Уважение. Мы слишком много долго терпели.
— Я готов, — сказал он. — Только… не уходи от меня, ладно?
Она поставила ладонь на его руку:
— Пока что я дома. И хочу быть здесь. Но дальше — зависит от нас обоих.
Он накрыл её ладонь своей. Первый раз за долгое время — живо, искренне.
Поздний вечер.
Анна зашла в свою спальню — впервые за два месяца.
Никаких чужих вещей. Никаких игрушек на полу. Никаких нависших голосов.
Только кровать. Дверь. Тишина.
Она легла, смотрела в потолок и думала:
«Это ещё не конец. Нам ещё работать и работать. Но я больше не позволю никому вытирать о себя ноги. Даже тем, кто называется семьёй».
Она закрыла глаза.
И впервые за долгие месяцы — уснула спокойно.
