— Сколько эта прожорливая корова ещё будет нас объедать? — свекровь шипела на кухне, думая, что я сплю.
— Мам, ну хватит, — вяло отмахивался Серёга.
— Хватит? Да она третью тарелку борща умяла! У меня Жучка столько не ест!
— Лена беременная, ей надо…
— Надо? А мне надо на пенсию прожить! Знала бы — не пускала вас к себе!
Я лежала в спальне, прижимая ладонь к животу. Шестой месяц. Токсикоз прошёл, появился зверский аппетит. Да, я много ела. Но не объедала же никого — покупала продукты на свои декретные.
Три года назад свекровь Галина Петровна встретила меня хлебом-солью:
— Ох, какая худенькая! Серёженька, что ж ты девочку не кормишь?
Тогда она пичкала блинами, заставляла доедать котлеты, обижалась, если отказывалась от добавки. Я набрала восемь килограмм за первый год брака.
— Растолстела, как квашня! — возмутилась свекровь. — Серёжа, смотри, скоро дверями проходить не будет!
Похудела на десять — стала «дистрофичкой», «вешалкой для одежды». Забеременела — превратилась в «прожорливую корову».
Нашу съёмную квартиру затопили. Хозяин выставил, ремонт делать не хотел. Свекровь великодушно предложила:
— Поживите пока у меня, чего деньги на ветер кидать.
Серёга обрадовался — мама рядом, поможет с ребёнком. Я молчала. Знала — добром не кончится.
Первую неделю Галина Петровна изображала гостеприимство. Готовила, улыбалась, интересовалась самочувствием. На восьмой день маска слетела.
— Почему кастрюля грязная? — она ворвалась в комнату с немытой посудой.
— Я только поела, сейчас помою…
— Сейчас! У меня тут не общежитие! Жрать — так сразу за собой убирай!
Я начала покупать отдельные продукты, складывать на нижнюю полку. Свекровь взбесилась:
— Что за барские замашки? Одной семьёй живём!
Стала готовить на всех. Галина Петровна придиралась:
— Пересолила! Недоварила! Мясо жёсткое! Картошка разварилась!
Однажды застала её выбрасывающей мой суп:
— Прокис уже, чего место в холодильнике занимает.
— Я час назад сварила!
— Значит, изначально испорченные продукты были.
В то утро тошнило особенно сильно. Добежала до туалета, потом лежала без сил. Свекровь с Сережей завтракали на кухне.
— Может, токсикоз? — предположил муж.
— Токсикоз на шестом месяце? — фыркнула Галина Петровна. — Она просто обжирается на ночь! Вчера полкастрюли пельменей слопала!
— Мам, врач сказал — аппетит повышенный, это нормально.
— Нормально? Я с тобой беременная ходила — котлету в день съедала и хватало! А эта…
Дверь скрипнула. Я стояла в проёме, бледная от токсикоза и злости.
— Продолжайте, Галина Петровна. Что — эта?
Свекровь покраснела, но не сдалась:
— А то сама не знаешь! Ешь за троих! У меня пенсия не резиновая!
— Я покупаю продукты на свои деньги!
— На свои? Декретные копеечные? Это мой сын зарабатывает, а ты транжиришь!
Серёжа молчал, ковырял вилкой яичницу.
Вечером я готовила ужин. Жарила картошку, делала салат. Свекровь крутилась рядом:
— Опять масла не жалеешь! Весь дом провоняет!
— Галина Петровна, хотите, специально для вас приготовлю диетическое блюдо?
— Диетическое? — она подозрительно прищурилась.
— Да. Полезное, низкокалорийное. Рецепт от бабушки.
Нарезала овощи, потушила с минимумом масла. Добавила специальный ингредиент — пузырёк слабительного из аптечки. Не весь, конечно. Десять капель. Для профилактики запоров, как написано в инструкции.
— Вот, специально для вас. А мы с Серёжей картошку поедим, нам можно калорийное.
— Хоть раз о старших подумала, — свекровь с удовольствием умяла всю тарелку.
В два часа ночи началось. Галина Петровна металась между спальней и туалетом. Сергей вскочил:
— Мам, что случилось?
— Отравила! — простонала свекровь. — Твоя корова меня отравила!
— Да что вы, Галина Петровна! — я изображала испуг. — Мы же все одинаковое ели!
— Нет! Ты мне отдельно готовила!
— По вашей просьбе! Диетическое! Овощи тушёные!
Серёжа растерянно переводил взгляд с матери на меня.
К утру свекровь угомонилась. Бледная, злая, но тихая. За завтраком косилась на мою тарелку с кашей.
Через день история повторилась. Я опять предложила «диетическое», свекровь отказалась. Но вечером сама полезла в холодильник за моим супом.
— Не надо, Галина Петровна! Там специи для беременных, вам может не подойти!
— Ещё чего! Буду я твои объедки доедать!
Ночь прошла в беготне. Утром свекровь собрала семейный совет.
— Она это специально! Травит меня!
— Мам, с чего ты взяла? — Серёжа устало тёр виски.
— А что я одна бегаю? Вы-то нормально!
— Так вы сами лезете в холодильник! Я же предупреждаю — там добавки для беременных!.
Галина Петровна прищурилась:
— Какие добавки?
— Витамины, клетчатка… от запоров средство. У беременных с этим проблемы.
— Слабительное?! — взвизгнула свекровь. — Ты слабительное в еду добавляешь?!
— Себе! По назначению врача! А вы зачем мою еду воруете?
Серёжа молчал три дня. На четвёртый не выдержал:
— Лена, это правда?
— Что правда? Что я добавляю себе в еду прописанные препараты? Да. Что твоя мать лазит по ночам в холодильник и ворует мою еду, а потом обзывает коровой? Тоже да.
— Но ты могла предупредить…
— Предупреждала! Каждый раз говорила — не ешьте, это специальное!
Он тяжело вздохнул:
— Мама хочет, чтобы мы съехали.
— Прекрасно! Снимем квартиру.
— На что? У меня ипотека за её квартиру, помнишь?
— Которую она на тебя оформила, чтобы налоги не платить? Помню.
— Лена, ну что ты как маленькая! Можно же найти компромисс!
— Можно. Пусть перестанет называть меня коровой.
Неделю жили тихо. Свекровь демонстративно готовила себе отдельно, ела в своей комнате. Я не комментировала.
На восьмом месяце начались отёки. Врач прописал диету — минимум соли, много воды, огурцы-арбузы. Готовила пресную еду, Серёга морщился, но ел. Свекровь ехидничала:
— Вот теперь правильно питаешься! А то жрала как не в себя!
Сорвалась на девятом месяце. Галина Петровна в очередной раз комментировала мой ужин:
— Опять огурцы? Кролики так питаются!
— Лучше быть кроликом, чем старой жабой!
Повисла тишина. Серёжа поперхнулся чаем. Свекровь побагровела:
— Что ты сказала?!
— То, что думаю! Достали ваши комментарии! Жру много, жру мало, толстая, худая! Вам угодить невозможно!
Схватки начались ночью. Серёжа метался по квартире, искал документы. Свекровь вышла в халате:
— Что за шум?
— Рожаю! — прошипела я между схватками.
— Наконец-то! Может, хоть жрать меньше будешь!
В роддоме я об этом вспоминала. Восемнадцать часов схваток, разрывы, наложение швов. Родила дочку — три восемьсот, здоровенькая.
Сергей привёз нас домой через пять дней. Свекровь встретила у порога:
— Ну что, показывай внучку!
Развернула одеяло, поморщилась:
— Вся в мать — такая же прожорливая будет.
— Галина Петровна, это грудной ребёнок!
— Вижу, что грудной! Уже присосалась небось!
Я молча прошла в комнату. Положила дочку в кроватку, села кормить. Свекровь встала в дверях:
— И долго это безобразие продолжаться будет?
— Что именно?
— Сиськами светить!
— Я кормлю ребёнка!
— В туалете корми! Мне это видеть неприятно!
Ночью дочка плакала. Колики, врач предупреждал. Укачивала, пела, массировала животик. В пять утра вырубилась с ней на руках в кресле.
Проснулась от крика свекрови:
— Она ребёнка уморить хочет! Спит с ней в кресле! Задавит ведь, корова!
Сергей сонно мычал, пытался успокоить мать. Я молча встала, переложила дочку в кроватку.
— Собирай вещи, — сказала мужу.
— Лена, ну подожди…
— Либо мы съезжаем сегодня, либо я уезжаю к маме. Одна. Решай.
Он выбрал мать.
Живу у родителей третий месяц. Серёжа приезжает по выходным, возит продукты и подгузники. Свекровь передаёт «приветы» — игрушки дочке и колкие замечания мне.
Вчера муж сообщил новость:
— Мама внука хочет. Говорит, с девочками сложно, они капризные. Как мать.
— И?
— Может, вернёшься? Она обещает не лезть.
— Чтобы родить ей внука? А потом снова слушать, какая я прожорливая корова?
— Лена, ну что ты как ребёнок! Мама не со зла, у неё характер такой.
— У меня тоже. И аппетит хороший. Передай Галине Петровне — я беременна. Двойней. Буду есть за четверых теперь. В её доме. Если она, конечно, готова кормить такое стадо коров.
Сергей побледнел:
— Двойня? Но… как?
— Как обычно. Но в этот раз я рожу там, где меня не назовут прожорливой за тарелку супа.
Трубку я сбросила. Про двойню соврала, конечно. Но пусть Галина Петровна помучается в ожидании нашествия «коров». Может, поймёт наконец, что словами можно отравить похлеще любого слабительного.
А специальный пузырёк я на память оставила. В её аптечке. С подписью: «От жадности. По десять капель на совесть.»
