Жила женщина по принципу двойных стандартов — зятя за то, что он ухаживает за её дочерью, боготворила, а сыну лишний раз на жену деньги тратить не позволяла.
Муж часто над Антониной Степановной подтрунивал:
— Всё-таки интересно ты рассуждаешь! Люде муж золотую цепочку подарил, так ты его похвалила. Когда Мишка собрался на день рождения нашей невестке купить золотые серьги — ты его отругала. Хотя сын наш поступил точно так же, как и зять. Почему ты возмущаешься?
— Это другое, — злилась Антонина Степановна, — зять ухаживает за нашей дочерью, а Мишка — за посторонней мне женщиной! Есть разница?
Из-за этих самых двойных стандартов между Антониной Степановной и её невесткой часто возникали конфликты.
Первое время Миша их умело гасил – просто лишний раз маме о подарках для жены не распространялся. Он вообще старался не давать родительнице лезть в его семью.
Но Антонина Степановна, считавшая, что без её мнения сын попросту не проживёт, упорно навязывала и невестке, и Мише свою точку зрения.
Новости о том, что у Миши и Леры скоро появится ребёнок, Антонина Степановна не очень-то и обрадовалась.
Во-первых, у неё уже были внучки – близнецы, рождённые дочерью, а во-вторых, женщину очень печалили предстоящие траты.
Невестка, абсолютно не умеющая экономить, как-то поделилась со свекровью своими планами:
— У нас с Мишей будет мальчик. Наверное, нужно уже сейчас для ребёночка приданое покупать, столько всего нужно!
— Мишка только и работает на твои хотелки, — недовольно пробурчала Антонина Степановна, — зачем покупать, я не пойму?
У Люды огромный чемодан детских вещей остался, она их вам отдаст. Кроватка есть, а коляска, наверное, не подойдёт, потому что она для близнецов.
Манежик, пеленальный столик – все есть, тоже их отдаст. Я ей скажу!
— Мне бы, Антонина Степановна, хотелось, чтобы у моего ребёнка было всё новое. Да и не подойдёт нам всё, что вы перечислили — у Люды ведь две девочки, а мы мальчика ждём.
— Да какая разница? — возмутилась Антонина Степановна, — девочка, мальчик! Им в этом возрасте абсолютно всё равно, что носить.
— Ну всё же не хотелось бы мальчишку в розовое одевать. Кроватка тоже в розовых оттенках, балдахин у Люды лиловый.
Мы лучше сами для сына потихоньку всё новое купим. Есть же ещё время, почти полгода.
Антонина Степановна обозвала невестку расточительной и попыталась воззвать к разуму сына:
— Миша, ты хоть немного представляешь, сколько стоит приданое для новорожденного? Не один десяток тысяч!
Чего Лерка выёживается? Я предложила ей забрать вещи, которые после внучек остались, а она ерепенится! Новое ей подавай.
Конечно, сидит, деловая, дома, не работает, тебя пахать заставляет! Ты-то хоть понимаешь, что моё предложение поможет тебе неплохо сэкономить?
— Мам, прекрати, — отмахивался Михаил, — я не хочу, чтобы мой сын в розовых чепчиках ходил и в розовой кровати спал! Я ему всё новое куплю. Чего ты меня заставляешь по людям побираться?
На сына Антонина Степановна обиделась, посчитала что невестка на него плохо влияет:
— Конечно, столько лет живёт с этой транжирой, и сам дурных привычек от неё нахватался, новое им всё подавай!
Мы раньше вещами менялись, в одних пелёнках два, а то и три поколения росло. И ничего, не выёживались!
Лерка когда-нибудь точно моего сына по миру пустит с такими-то запросами!
***
Беременность невестки не давала Антонине Степановне покоя.
Когда Михаил, ненадолго потеряв бдительность, проболтался матери о том, что рожать его супруга будет частной клинике, Антонина Степановна возмутилась:
— Какая частная клиника? За деньги, что ли? А чем её обычная больница не устраивает?
Я не пойму, Миша, откуда у тебя столько денег? Зачем ты все прихоти Лерки исполняешь?
Я не пойму, к чему эти лишние траты?
Людмила, сестра Михаила, при этом разговоре присутствовала. Она встала на сторону брата:
— Мам, я тоже рожала в частной клинике, Витя отдельную палату с полным комплексом услуг оплатил. Так что я, например, Леру прекрасно понимаю.
В частной клинике к роженицам отношение совсем другое. Там с тобой носятся, как с хрустальной вазой, медсестру можно позвать в любое время — хоть рано утром, хоть глубокой ночью. И никуда идти не надо — нажал на кнопочку, к тебе пришли.
С детьми помогают, полностью инструктаж проводят, как правильно к груди прикладывать, как ушки чистить, как ноготки стричь. А в бесплатной больнице что? Недоорешься медсестру, если вдруг что случится.
— Ты, Люда, не сравнивай! Ты близнецов носила, двух детей сразу, а Лерка – одного! Ей намного проще, чем тебе.
И всё равно я считаю, что частная клиника — это перебор. Мне Мишу жалко, как ты не поймёшь!
Он и так работает, как проклятый, чтобы все потребности жены закрыть. Разве можно жить в таком бешеном ритме? Он здоровье теряет.
Миша, не вздумай никакие палаты Лерке оплачивать! Роды начнутся — вези сразу в городской роддом. И там прекрасно родит!
Миша не понимал, почему его мать так относится к Лере. Вроде бы серьёзных конфликтов между ними никогда не возникало.
Да, свекровь и невестка и раньше ссорились, но по пустякам, обиды как-то быстро забывались. А теперь родительница взъелась на его жену ни с того ни с сего.
Миша у матери напрямую спрашивал, что происходит, но Антонина Степановна умело прикрывала свою неприязнь заботой о сыне.
Несправедливое отношение Миша терпел долго, но всё же с матерью отношения прекратил одним днём.
Антонина Степановна так и не поняла, за что на неё обиделся сын.
***
Как-то вечером Михаилу позвонила тёща. В голосе Алевтина Никитичны чувствовалась тревога:
— Миш, а что у вас там происходит, я не пойму? Вы что, из-за квартиры скандалите с Лерой?
— Нет, с чего вы взяли? Всё у нас хорошо, мы не ссорились. Лера ребёнка укачивает, я 2 минуты назад из спальни вышел.
— Мне недавно позвонила твоя мама, и между нами произошёл достаточно неприятный разговор. Вы что, собираетесь покупать квартиру?
— Да, в ипотеку брать планировали. Всё-таки ребёнок у нас растёт, сколько можно жить на съёме?
Да и выгоднее получается платить банку за собственное жильё. А вы откуда знаете? Лера сказала?
— Я же говорю, что позвонила твоя мама и в ультимативной форме потребовала, чтобы мы отдали тебе половину стоимости квартиры.
Сказала, что не хочет, чтобы ты один всё тянул: и обеспечение ребёнка, и Леру, пока она в декрете, ещё и платёж по ипотеке.
Миш, а чего же ты сразу нам не сказал? Если нужны деньги, то мы продадим дачу, и…
— Алевтина Никитична, не надо ничего продавать! За слова матери я у вас прошу прощения, не переживайте, я сам со всем справлюсь.
Честное слово, не знаю, что с ней последнее время происходит. С чего она вообще взяла, что вы должны давать мне какие-то деньги? Я с ней обязательно поговорю.
— Да нет, Миш, мы готовы помочь, если требуется. Мы прекрасно понимаем, что ипотека – достаточно серьёзный шаг.
Лера действительно пока не работает, забота о ней и о ребёнке лежит на твоих плечах.
А дача… Ну, дача – не вещь первой необходимости, мы вполне можем обойтись и без неё. Всё-таки ваше жильё важнее.
— Алевтина Никитична, не переживайте, я справлюсь. Мы с Лерой не зря столько лет работали, кое-что отложили. Никаких проблем не возникнет.
У меня есть к вам одна просьба: пожалуйста, Алевтина Никитична, Лере ничего не говорите о разговоре с моей матерью. Они и так в последнее время в контрах.
Я не хочу, чтобы жена беспокоилась и нервничала — вдруг молоко пропадёт, или ещё чего.
Взяв с тёщи обещание сохранить их разговор в тайне, Михаил заглянул в спальню и тихо сказал супруге:
— Я отъеду на полчаса, хорошо? К родителям нужно съездить, поговорить кое о чём.
***
Антонина Степановна своей вины перед сыном не признала:
— Нет, а что я сказала не так? Почему ты один должен ломаться, покупать эту квартиру, а Лерка в ней будет жить бесплатно?
Пусть её родители вам помогают! Мне кажется, справедливо, если они половину стоимости дадут. Тебе тогда платить и по деньгам, и по времени меньше!
— Хорошо, — еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить матери, ответил Михаил, — тогда и ты давай половину!
Они, значит, помогут, а ты планируешь в уголке отсидеться? Если ты оставшуюся сумму мне дашь, то вообще никакую ипотеку оформлять не придётся — я куплю квартиру за наличку!
Энтузиазм Антонины Степановны тут же поутих:
— Миш, у меня денег нет, я тебе ничем помочь не могу. Где я такую огромную сумму возьму?
— Раз помочь не можешь, — взорвался Михаил, — тогда вообще в мои дела не лезь! Кто тебя просил звонить Алевтине Никитичне?
Ты почему решаешь за меня? Я хоть слово сказал о том, что мне нужна чья либо помощь?
— Я, сынок, о тебе беспокоюсь, — возмутилась Антонина Степановна, — мне тебя жалко! Как ты не понимаешь, что сердце за тебя болит!
На квартиру ты заработаешь, а Лерка-то будет жить бесплатно там. Меня это не устраивает!
— Значит так, мама — устало произнес Михаил, — больше я не позволю тебе лезть в наши с Лерой отношения. Хватит!
Вместо того, чтобы, как ты говоришь, помочь, ты нас просто ссоришь. Я не пойму, ты чего добиваешься? Ты хочешь, чтобы Лера подала на развод, забрала сына и не позволила ни мне, ни тебе его видеть?
Пока не образумишься, никакого между нами диалога больше не будет. Если будет нужно, я вообще перестану с тобой общаться – мне, мама, моя семья дороже!
Михаил, как и хотел, приобрёл двухкомнатную квартиру в ипотеку. Денег с тёщи мужчина принципиально не взял.
Антонина Степановна недоумевает, она не понимает, чем вызвала гнев сына.
Попыток наладить с ним отношения не предпринимает, потому что вины за собой никакой не чувствует.
