Когда Галина Александровна вышла на пенсию, она решила, что наконец-то насладится отдыхом сполна, поживет в свое удовольствие.
Работа у нее была не то чтобы физически тяжелая, но нервная. Отработав на предприятии много лет, Галина Александровна со вздохом облегчения ушла на заслуженный покой. На работе, как водится, проводили, устроили небольшой банкет, на котором новоиспеченная пенсионерка даже немного всплакнула, подарили памятный альбом с фотографиями этого самого предприятия, а позже благополучно забыли.
Галина Александровна жила в трехкомнатной квартире одна, не считая престарелой кошки Мурки. Муж давно умер, дети жили своими семьями, навещали мать нерегулярно, если не сказать, что редко. Тем не менее проблема одиночества Галину Александровну не беспокоила, ей вполне хватало общества кошки и книг.
Гораздо более значимой являлась проблема с деньгами.
Пенсия была небольшой, а трехкомнатная квартира сосала деньги, как пылесос. После оплаты всех коммунальных услуг и взноса за капремонт из пенсии оставалось чуть. Едва хватало на необходимые продукты и лекарства.
Эта ситуация не была для Галины Александровны такой уж большой неожиданностью, она незадолго до выхода на пенсию скрупулезно рассчитала свои будущие доходы и расходы. Но она считала, что вправе рассчитывать на небольшую материальную помощь от детей. В конце концов, после ее смерти эта многострадальная квартира отходила им.
Однако ее дети, как выяснилось, так не считали.
Старший, Андрей, когда пенсионерка просила у него денег, хотя бы взаймы, недовольно мычал, как это все невовремя, что у него сейчас лишних нет, что он на закупку товара все потратил (у него был собственный процветающий бизнес).
В итоге сын потребовал у матери жить скромнее и меньше тратить.
— Мам, тебе разве много надо? Живешь одна, никуда не ходишь, — делал он довольно циничное замечание. — Подсократи расходы пока, а потом поговорим.
Это «потом» с каждым разом удалялось все дальше в туманное будущее.
Младшая, Полина, делала страдальческое лицо (или страдальческий голос, если общение шло по телефону) и начинала долгий жалостливый монолог:
— Мам, как ты не понимаешь? Сейчас время такое, денег ни у кого не хватает! У меня старшему три секции только в этом месяце оплачивать! А младшая? На ней одежда так и горит, только новую и покупай! Да и в отпуск мы собирались, копим, не могу же я оттуда брать! Мам, честное слово! Подумай обо мне тоже! Мне и так тяжело, а тут еще и ты с этими деньгами несчастными! Ну нет, прямо совсем нет, сами кое-как справляемся!
Здесь, конечно, Полина немного лукавила: справлялись они с мужем гораздо лучше среднего — недавно купили новую машину. Галина Александровна из деликатности об этом не напоминала.
Дети, и раньше не часто бывавшие у матери, теперь вообще предпочитали лишний раз не заходить.
— Снова заведет свою шарманку: на то, на се не хватает. А кому сейчас легко? Все еле-еле пытаемся концы с концами связать, — жаловался младшей сестре Андрей.
— И не говори, — вздыхала Полина. — Я бы помогла, но у меня семья, дети… Старшему три секции только в этом месяце оплачивать…
— Во-во! Я о том же, — поддакивал Андрей, в это время думая о новой финской сауне, с двумя или тремя отделениями и предбанником с диванами и телевизором.
Галина Александровна тем временем завела ежедневник, в который с бухгалтерской точностью вписывала все свои расходы, и очень расстраивалась, если они, в тот или иной день, превышали установленную ею самой строгую квоту.
Рацион ее довольно обеднел: он сократился до недорогих овощей, круп, творога, молока. Большую часть времени она теперь обходила магазины в поисках скидок и товаров подешевле. Это ее времяпрепровождение вполне укладывалось в рамки того, чем, по мнению Андрея и Полины, и занимаются пенсионеры.
В их головы не приходило, что это не очень приятное для пожилого человека занятие
День рождения Галины Александровны, первое после выхода на пенсию, прошел не очень удачно.
Гостями были только сын и дочь (да престарелая кошка Мурка), так как на большую компанию, боялась пенсионерка, у нее просто не хватит средств. Да и так угощение получилось, как минимум, скромным: вареная картошка с укропом, жареная треска в панировке из ржаной муки и салат из капусты и зеленого горошка, заправленный постным маслом. На десерт — овсяное печенье, чай.
— Фу-у, мам, ну что за общепит! — сморщила носик Полина, когда после поздравлений и вручения скромных подарков все прошли к праздничному столу. — А где твои знаменитые тефтели в сметанном соусе? Ты же на каждый свой день рождения их делала!
— Да уж, — разочарованно присоединился к сестре Андрей. — Думал, в кои-то веки твою стряпню попробую, а тут…
И он развел руками растерянно, словно не ожидал от матери такого наплевательского отношения к долгожданному визиту детей.
— На такие излишества у меня больше нет денег, — достаточно сухо сказала Галина Александровна. — Так что извините, чем богаты.
Полина беспомощно взглянула на брата. Тот дежурно закипел.
— Снова начинаешь попрекать? Только ради этого позвала? — Андрей раздраженно начал мерять шагами комнату. — Ты же отлично знаешь, что у меня сейчас в бизнесе не все гладко. Прямо скажу — тяжеловато. Держусь на плаву, как могу. А ты вместо того, чтобы поддержать… Вот это устраиваешь. Стыдно, стыдно…
— А у меня? Ты мою ситуацию тоже отлично знаешь! — поддакнула Полина. — У меня семья! Старшему вон… Только без этих упреков твоих, пожалуйста!
— Идемте к столу, — устало махнула рукой Галина Александровна.
— Ну не картошку же есть! — возмутился Андрей. — Праздник ведь! Давайте я позвоню, закажем пиццу, роллы, не знаю… Полин, скинешься?
— Андрюш, но у меня и так семеро по лавкам! Семья, младшая вот…
— Так, дети, хватит! — неожиданно твердо сказала Галина Александровна.
Андрей и Полина, начавшие было препираться из-за заказа еды, удивленно замолчали.
— У меня сегодня день рождения, — сказала их мать, медленно и тяжело выговаривая каждое слово. — И есть мы сегодня будем, что я приготовила. Что я ем каждый день. И то рыба — как исключение. Угощайтесь, дети. Налетайте.
Полина скривилась, а Андрей густо покраснел.
— Вот ты как? — он достал из пакета и бухнул на стол бутылку красного вина. — Я-то думал, как семья, нормально посидим, а ты… Устроила комедию. Еще раз с днем рождения. Я ухожу.
Сердитый Андрей ушел, напоследок от души хлопнув входной дверью
Галина Александровна не стала его останавливать. Полина помялась немного и тоже ретировалась по надуманному предлогу, напоследок чмокнув мать в щечку.
Смеркалось. Галина Александровна сидела за столом в одиночестве (престарелая кошка Мурка уже спала, свернувшись клубочком на диване) и пила красное вино из бокала. Думала. На столе остывала нетронутая картошка.
Пенсионерка задумчиво рассматривала потолок квартиры, такой высокий, такой старый, такой знакомый. Такой гнетущий.
— Алло? Слушаю!
— Андрей, привет! Это Полина.
— Привет. Слушай, эм-м, мне сейчас неудобно, ты могла бы…
— Слышал новость?
— Какую? Что за новость?
— Значит, точно не слышал! Мать квартиру продавать собирается.
— Какую квартиру?
— Ты что, пьяный там, что ли? Какую еще она может продать?
— Свою? Трехкомнатную? Шутишь? Да не может быть!
— Еще как может. Говорит, что не тянет ее на свою пенсию.
— Чего? Говори громче!
— Го-во-рит, что не тя-нет ее. Понял? Или повторить?
— Да, понял, понял. Елки-палки.
— Вот именно. Позвони ей срочно и отговори. Меня она не слушает.
— Понял, сейчас наберу. Отбой.
Галина Александровна, несмотря на уговоры сына и дочери, все-таки продала квартиру за хорошие деньги и, без особого чувства ностальгии по этому поводу, съехала вместе с престарелой кошкой в купленный ею уютный деревенский домик.
От города недалеко, регулярно ходят электрички, домик чудесный, есть банька и небольшой огородный участок, прямо за забором тропинка в лес, а там и до речки рукой подать — красота, одним словом. На этот раз Галина Александровна твердо решила пожить для себя, и новое место сулило все радости подобной жизни.
Мурке перемена обстановки тоже пришлась по вкусу.
Как следует освоившись в новом доме, Галина Александровна перешла к следующему немаловажному шагу — знакомству с соседями. Как исконно городской житель, она немного побаивалась этого момента, так как боялась того, что на нее наорет матом какой-нибудь деревенский алкоголик или будет набиваться в подружки какая-нибудь чересчур богомольная бабка.
Но все прошло как нельзя лучше. Соседей мало и все оказались адекватными, спокойными людьми. Узнав, что она живет одна (не считая престарелой кошки), многие пообещали помогать по хозяйству по мере сил и возможностей.
Особенно помогал ей ближайший сосед — Иван Викторович, бывший военный, вдовец
Он жил здесь уже не первый год и уже хорошо знал все деревенские премудрости. Он помог ей поправить забор, перенавесил кривоватую дверь в баню, сделал новый палисадник взамен старого, уже полусгнившего. Галина Александровна благодарила его и, так как деньги он брать отказывался, готовила для него обеды и ужины (на этот раз ей хватало денег проявить свои кулинарные таланты в полной мере).
Иван Викторович ел и нахваливал, так как толком и не научился сам готовить после смерти жены.
Понемногу они притерлись друг к другу, привыкли, а потом, незаметно, влюбились. Галина Александровна была счастлива.
— Алло!
— Андрей, это Полина.
— Ага, Полина. Что такое?
— Слышал новость? Мать, оказывается, какую-то избушку на курьих ножках купила в деревне, теперь там живет.
— Да ну? Во дает! И во сколько встала эта избушка?
— Ну, я пыталась спросить, так, знаешь, невзначай…
— Короче, ты не знаешь.
— Ну да…
— А адрес знаешь?
— Да, она мне сказала.
— Нам с тобой так-то часть денег причитается после продажи «трешки».
— И я так думаю! Мне сейчас эти деньги ой как бы пригодились, старшему только в этом месяце…
— И мне надо бы новую сауну построить, а то все откладываю и откладываю. А тут вон оно что. Короче. собирайся, поедем.
Галина Александровна встретила Андрея и Полину на крыльце своего нового дома.
— С новосельем! — расплывшийся в улыбке Андрей протянул матери большой букет цветов, который та приняла с некоторой растерянностью. — А что же на новоселье не пригласила? Нехорошо!
— Да что ты к маме пристал, Андрюш! — щебетала рядом Полина. — Ей сначала надо было отдохнуть после переезда, все здесь в порядок привести! Правильно же, мам?
— Да, кстати, насчет переезда! — Андрей хлопнул себя по лбу, словно только что вспомнил какую-то незначительную деталь. — Мы, мам, у тебя спросить хотели. А сколько домик этот стоил?
— А что? — нахмурилась Галина Александровна. Дети не стали даже из элементарной вежливости ждать — перешли сразу к делу. Ну да, это же Андрей, с детства такой нахрапистый.
— Так ведь после продажи квартиры все надо было на три части поделить, — как-то даже мечтательно сказал Андрей. — Часть мне, часть Полине, часть тебе. Чтобы по-честному. Мне бы как раз сейчас эти деньги очень пригодились.
— И мне! — не преминула вставить свои пять копеек Полина.
— Квартиру мы с вашим отцом на свои кровные покупали, и прописана в ней была я одна, — сухо напомнила Галина Александровна.
— Ну и что? — искренне не понял Андрей. — Мы же дети твои. Как так? Почему мы без доли в итоге остались? Непорядочно, мама!
— А я считаю, — тихо сказала Галина Александровна, — непорядочно было мне в любой помощи отказывать, когда я нуждалась, а самим жировать!
— Мама, да что говоришь-то такое! — ахнула Полина. — Да у меня семья, дети! Старший вот…
— Да в курсе я, что семья, что дети. Что маникюр каждый месяц дорогущий, что салоны красоты, что отпуск в Греции. Ты же, Полиночка, болтушка, каких поискать, все всегда рассказываешь, если слушать уметь.
— Но у меня-то… — начал Андрей.
— Сауна нужна новая, тоже знаю, — закивала головой Галина Александровна. — Вот что, дети дорогие. Когда я нуждалась, никто из вас мне и не подумал помочь. Так что я ни-че-го ни-ко-му не должна. Понятно? Вот когда перейдете только на картошку и на гречку, да на рыбу по праздникам, тогда и поговорим.
Андрей и Полина еще несколько минут препирались с матерью, Полина даже заплакала, но Галина Александровна оставалась непреклонной. В итоге они уехали ни с чем.
И потом, почему-то, никогда не приезжали к ней в гости, хотя в деревне и чистый воздух, и банька, и ягоды-грибы, и речка недалеко. Видимо, пока не перешли еще на гречку, держатся кое-как, молодцы.
