Верка была самой незаметной девушкой в посёлке, несмотря на то, что работала в библиотеке. Вроде и с людьми общалась, а всё ухажёров не было. Близилось тридцатилетие, грустила девушка, иной раз и плакала в подушку от одиночества.
Ещё имя такое – Вера. Не современное. А мама ей всё говорила:
— Имя нормальное у тебя, святое. Что может быть лучше веры нашей? И ты верь, и всё наладится у тебя в личной жизни. Верь.
Но дело было не только в имени. Вера была маленькой, худощавой девушкой неприметной внешности. Ни копны волос, ни ярких выразительных глаз или пышной фигуры… Поэтому не заглядывались на неё деревенские парни. «Ухватиться не за что, — шутили ребята. – Как есть серая мышка».
Прозвище пристало к Верке намертво. Но она не обижалась. Раз мышка, значит – мышка… Так оно и есть. Но девушка была доброй, трудолюбивой, усидчивой. И когда однажды она выставила свои кружевные работы в сельском ДК, народ ахнул. Такой красоты не видали со времён прабабушек.
— Это и есть узоры прабабушек. Именно наших, местных. Со старых образцов, истлевших в сундуках, я узоры перенимала. Хочется сохранить. Чтобы традиция не пропадала. Над красотой время не властно…
— Ай да Верочка, — ласково называли теперь её сельчане. – Ай да умница. Дай Бог тебе здоровья и жениха хорошего.
А Вера хмурилась, краснела – стыдилась своего одиночества. Единственная подруга её – Ирина, работала в ДК. Бойкая интересная девушка давно была замужем, имела дочку и сына. Она души не чаяла в подруге, но как ни пыталась её познакомить с кем-то с серьёзной целью, все её попытки ни к чему не приводили. Начитанная Вера не хотела связывать свою жизнь абы с кем. А нахалов и выпивох, которых встречаются в каждом селе, избегала.
— Ну, Верка, на тебя женихов не напасёшься, — горевала Ира. – И у нас мужики не Алены Делоны, а вот держим в руках — и не пьют, работают. Детишек растим.
— Да ладно тебе, Ириш, — смущалась Вера. – Видать мне твои кандидатуры не по сердцу. Уж извини…
— Ну, как знаешь. А я бы на твоём месте хотя бы ребёночка родила. Не оставаться же одной совсем. И без мужа, и без ребёнка.
Вера краснела, но не обижалась.
Всё изменил один случай. Однажды послали Веру на курсы библиотекарей в Ленинград. На целую неделю. Оттуда Вера вернулась какой-то другой. Одухотворённой, почти счастливой и молчаливой. Будто про себя всё время о чём-то думала или вспоминала.
Мать заметила перемену в дочери, но ничего ей не сказала. А Вера молчала. Никому – ничего. Скрытная была мышка…
Но потом начали приходить Вере письма. Зачастила к Вере почтальонша.
— Веруня! – громогласно, почти на всё село кричала женщина. И улыбалась. – Тебе письмо!
Вера, румяная и взволнованная, открывала окно тут же, будто ждала визита почтальона. Она брала письмо и прижав его к груди, словно талисман, кивала почтальонше, приговаривая:
— Не кричите Вы, тёть Маш… Потише, пожалуйста. Ничего особенного – письмо.
Но по глазам похорошевшей девушки видно было, что письма были особенные. Стало быть – любовные…
Мать Веры стала веселее, выходила на улицу с гордо поднятой головой, в нарядном ярком платке. Она первой здоровалась с соседками, будто знала нечто, что другим пока знать не положено.
А Верочка, запрятавшись в дальний уголок комнаты, вскрывала письмо не сразу. Она клала его на тумбочку возле кровати и сначала вожделенно смотрела на простенький серый конвертик, лаская его влажным взглядом.
Потом она гладила письмо, представляя, как написавший его аккуратно заклеивает конверт, приглаживая мокрые от слюны полосы тёплой ладонью…
Дух захватывало у Веры от счастья. Она брала конверт, срезала ножницами краешек боковушки и, садясь на диван, начинала читать.
Прочитав длинное послание, она снова его перечитывала уже более спокойно, взвешивая каждую фразу, дыша на каждое слово…
Впереди была огромная радость – писать ответ. Каждое письмо её было почти художественным рассказом, излитым на странички листа из школьной тетрадки.
Да, у неё появился Он. На курсах она сидела рядом с мужчиной лет сорока, строгим, в толстых очках-лупах, с профессорским интеллигентным видом. Как потом оказалось, Сергею не было и тридцати шести, так очки придавали ему возраст.
Сергей был начитан, работал библиотекарем во втором поколении: пошёл по стопам матери. Слово за слово, Вера и Сергей разговорились в перерыве между лекциями. Затем были вечерние прогулки в сквере, походы по разным библиотекам Ленинграда в рамках обучения на курсах. Даже в театр успели сходить.
К концу недели Вера почувствовала в Сергее родного по духу человека. Они обменялись адресами, нежно пожав друг другу руки…
Их переписка длилась уже несколько месяцев. Письма с обеих сторон были похожи на роман. Они радовались вместе новым прочитанным книгам, обменивались новостями по работе, писали и о повседневных делах.
Однажды к Вере на работу заглянула Ира.
— Ну, что подруга? Всё село судачит о твоём романе.
— О романе? – удивилась Вера.
— Ну, о письмах.
— Это же коллега по работе. Какой роман? – пыталась отговориться Вера. Но Ира была настроена решительно.
— Так просто не переписываются коллеги. Чтобы по два письма в неделю несколько месяцев. Скрывать бесполезно. Ну, чего ты боишься? Расскажи!
Тут неожиданно для себя Вера расплакалась.
— Да, боюсь, что не сладится вдруг, а потом меня совсем засмеют в селе. И так вон, мышкой прозвали…
— Да плевать как прозвали, — нахмурилась Ира. – По-доброму они, понимаешь? По-доброму. Из-за характера твоего тихого. А ты будь посмелее. И я тебя в обиду никому не дам. Запомни. Ни своим, ни заезжим. Ну, расскажи, кто?
— Потом как-нибудь, — попросила Вера. – Ладно? Сглазить боюсь…
— Это верно, — протянула Ира. — Стало быть у тебя всё серьёзно, коли ничего не говоришь. Эх, мышка ты моя. Как есть — мышка.
Ира обняла Веру, обе вздохнули.
А через две недели в посёлок приехал Сергей. С букетом алых роз он шёл по улице, всматриваясь в номера домов, чем произвёл фурор. Бабули выглядывали из окон и, не дожидаясь вопроса, показывали ему дорогу к Вериному дому, вытирая кончиком платка слезу и покачивая в знак одобрения головой…
Вера стояла на крылечке, закутанная в кружевной платок своей работы. Мать её смотрела в окошко через тюль, одновременно крестясь на икону.
Первые снежинки падали на белоснежный платок Веры, делая её сияющее лицо ещё светлее. Девушка, подобная сказочной фее, встречала своего суженого. Сергей, слегка поклонившись, вручил ей букет роз и обнял. Они осторожно и нежно поцеловались…
Молодой человек без предисловий и вступительных речей, сидя за чаем в кухне, сразу сделал Вере предложение. При матери, просто и тихо, держа девушку за руку. Его рука чуть дрожала. Вера слегка сжала его ладонь в знак согласия и еле слышно прошептала: «Согласна, Серёжа…»
Провожали Верочку из села через месяц всей улицей. Ехали молодые с матерью Веры сразу к свадьбе в Ленинград. Вернувшись потом в село, женщина подробно рассказывала соседкам как прошла свадьба, показывая фотографии.
— Как же ты теперь без дочки-то своей? – приговаривали женщины.
— А ничего. Как все. Письма мне Вера писать будет и звонить. По праздникам приезжать будут. Обещали. Ленинградка она теперь у меня. Вот ведь как сложилось…
