Девушки моего возраста обычно мечтают о хороших мужьях, о карьерах, о квартирах, о поездках на море, о красивой одежде. А я вот мечтаю о том, чтобы мама меня любила — просто за то, что я есть, а не потому, что я удобная. Вернее, я об этом мечтала. Теперь-то я понимаю, что это бессмысленно — такая уж у меня мать.
Маму мою зовут Надя. В семье я не одна: помимо меня есть ещё младший брат, Дима. Воспитывала нас мама одна где-то с моего шестилетнего возраста. Куда делся папа — не знаю, мама не говорит, хотя я много раз у неё об этом спрашивала. У нас осталось несколько фотографий с ним, и в подростковом возрасте я даже пыталась найти его в соцсетях. Нашла кого-то похожего, с той же фамилией, что и у нас, но как только я ему написала, он меня заблокировал.
Жилось нам с Димой не очень хорошо. Вся работа по дому легла на меня, как только я стала достаточно большой для того, чтобы стоять у плиты и таскать вёдра с водой для мытья полов. Стирала и гладила тоже я. Сколько раз я обжигалась об плиту и об утюг — не счесть. Мама ведь не учила меня ничему. Просто заявляла:
— Ты уже взрослая, так что иди пожарь яичницу.
Или:
— Ты уже самостоятельная, так что иди постирай грязные вещи.
И я училась всему методом проб и ошибок. Портила вещи, сжигала еду из детской неуклюжести и от нехватки опыта… а денег у нас и так было не очень много. Мама орала на меня, обзывала безрукой и бесполезной. Маленький Дима в это время заливался рёвом, и к нам в дверь стучали соседи с требованием умолкнуть.
Жили мы в коммуналке. В собственности у мамы была лишь одна комната, поэтому помимо маминого недовольства мне прилетало ещё и от соседей, которые детей не любили и считали, что мы всем мешаем. Любить не обязаны, конечно, я понимаю. Но и обижать-то нас за что? За то, что мы просто родились у непутёвой, неустроенной в жизни мамы?
Частенько мама приводила к нам в комнату мужчин. Она не была гулящей, мужчины были постоянными в определённые периоды. Это она нам папу искала, как сама всегда говорила.
— Вам не хватает жёсткой мужской руки, — сетовала мама. — И жилищные условия нам бы улучшить — невозможно с вами двумя в одной комнате жить, совсем мне отдыхать не даёте. Так что старайтесь понравиться в следующий раз.
Мы старались — по крайней мере, я. Дима был жутким липучкой, постоянно лез к маме на руки, чем страшно её раздражал. А когда он делал это при мужчинах, она вовсе начинала выходить из себя и орать. Да и мужчины эти тоже частенько на нас покрикивали.
Периодически я оставалась с маленьким Димой одна на день, на два и даже на три, пока мама ночевала у своего нового друга. Пару раз на нас обращала внимание опека, но так как мама в целом производила впечатление адекватной женщины, да и, моими стараниями, мы были чистые, одетые и накормленные, нас не забирали. И я очень этому рада. Лучше с мамой, хоть и с такой, как наша, чем в приюте. Не представляю, как бы мы там выживали.
За все эти годы я ни разу не услышала от мамы слов любви. Она не обнимала нас, не целовала, только отталкивала от себя, если мы с братом просили немного ласки. Точнее, просила я, так как была постарше и поскромнее, а Дима требовал. И для мамы эта его детская навязчивость была невыносимой.
Училась я неплохо. Учителя знали, в какой семье я расту, поэтому делали скидку на мою занятость. Я старалась не наглеть и не пользоваться их расположением слишком уж часто, но меня действительно выручало то, что мне прощались не до конца выполненные домашние задания. Девочкой я была умной и сообразительной. Пусть звёзд с неба я не хватала и отличницей не была, но школу я окончила без троек.
Университет мне оплачивать было некому, как и репетиторов для поступления на бюджет, так что я стала учиться в колледже. Практически сразу же я съехала от мамы в общежитие, устроилась на работу по будущей профессии. Колледж находился в другом городе — я буквально сбежала подальше от мамы, чтобы была отговорка на тот случай, если она потребует прийти и сделать за неё всё по дому. Пару раз за время учёбы я приезжала, чтобы навестить её и брата, но каждый раз мои визиты оканчивались требованием помочь деньгами, а также перестирать вещи, отмыть комнату и так до бесконечности. Маме я была не нужна — ей просто хотелось воспользоваться моей безотказностью.
После колледжа я сняла квартиру — крохотную студию, но мне одной хватало места с лихвой. Я вообще не привыкла к простору, прожив всю жизнь с мамой и братом в одной тесно заставленной комнате.
Домой я с тех пор ездить перестала. Да мама как-то и не звала меня в гости — даже не звонила. От других иногородних сокурсников я знала, что они с мамами каждый день общаются. А моя мне сама, по собственной инициативе, не могла даже сообщение написать. Мне же очень хотелось нормальных тёплых семейных отношений, только я не знала, как их получить. Заслужить? Я всё детство этим занималась, хватит с меня. Заработать? А как? Денег лишних у меня нет, да и ведь если я начну помогать маме деньгами, она всё равно меня не полюбит. Только станет воспринимать, помимо уборщицы, ещё и банкоматом.
Жила я долгое время впроголодь, ходила в обносках — и всё ради того, чтобы накопить на первоначальный взнос. Так как я выросла в коммуналке, мне очень хотелось иметь собственный угол, который будет только моим и который у меня никто никогда не заберёт.
— Ты бы хоть кофту себе новую купила, — возмущалась коллега. — Ходишь на работу вся в заплатках…
Но я быстро поняла, что, если давать людям обижать себя и лезть в мою жизнь, они так и будут продолжать это делать. Поэтому я стала отвечать достаточно резко, что было несвойственно моей мягкой натуре. Жизнь меня закалила.
— Не все в благополучных семьях жили, — ответила я тогда. — И не всем папы квартиры подарили, знаешь ли. Я деньги себе на жильё коплю, это мне важнее новых кофточек. С клиентами я не работаю, дресс-кода у нас нет. Тебе не всё ли равно, как я выгляжу?
Коллеге мой ответ не понравился, она даже здороваться со мной перестала. Но главного я добилась — больше меня за штопанную одежду не третировали.
А я сама так привыкла обходиться малым, что особо от своего внешнего вида не страдала. Ну да, одета плохо. Донашиваю ботинки, купленные ещё в школе. Перед кем мне выпендриваться? Времени на личные отношения у меня всё равно нет, хвост распушать не перед кем.
Единственное, что меня беспокоило, — это то, что мама совсем перестала выходить на связь. На мои сообщения она не отвечала, трубку не брала. У Димы телефона не было, так что я даже не знала, живы ли они и что с ними происходит. Поэтому однажды, взяв отгул на пару дней, я поехала домой.
Ехать не хотелось: трата денег, трата времени, да и возвращаться в гнездо, из которого в ужасе сбежала, тяги у меня не было. Но я беспокоилась: и за маму, какой бы она ни была, и за брата. Он уже подросток, тяжело ему сейчас в школе, наверное. Дети злые. Я прекрасно помню, как меня обижали за некрасивую, затасканную одежду, за отсутствие гаджетов, за то, что живу в коммуналке — да за всё подряд. Много ли детям надо, если они хотят кого-то заклевать?
В комнате меня встретил незнакомый мужчина.
— А ты кто? — спросил он с подозрением, оглядывая меня с головы до ног.
— Дочь хозяйки комнаты, — сдержанно ответила я. Липкий взгляд этого мужчины мне не понравился.
— А, Надькина, что ли? — Он хохотнул и почесал живот. — Она за продуктами пошла.
Повисла напряжённая пауза. Мужчина стоял на пороге и чесался, а я смотрела на него в упор и держала на весу дорожную сумку.
— Ну… я тогда войду? — спросила я, когда стало понятно, что впускать он меня не собирается.
— А, да. Точно.
Он посторонился, но с порога не ушёл, и мне пришлось протискиваться мимо него, чтобы войти в комнату. Пахло от него очень неприятно — будто он неделю не мылся.
Комната за время моего отсутствия почти не изменилась — только мужских вещей прибавилось, судя по размеру — не Диминых. Меня не было не так уж долго — год, может. Но мама уже успела найти себе сожителя. Дима теперь, судя по всему, спал на кушетке, а диван занимали мама с её новым ухажёром. Куда-то пропал письменный стол. «Где же Дима теперь делает уроки?» — подумалось мне. В остальном — всё на своих местах: те же пыльные, явно не стиранные с моего отъезда занавески, то же драное покрывало, тот же маленький, ревущий по ночам холодильник в углу, та же лампочка без плафона под пятнистым от затоплений потолком.
— Хочешь чего? — спросил мужчина. — В холодильнике колбаса есть и хлеб.
— Нет, спасибо, — вежливо ответила я.
Потеряв ко мне интерес, мужчина повалялся немного на диване, а потом поднялся и без стеснения прям при мне стал переодевать штаны — сменил замызганные треники на относительно чистые.
— Мать придёт — скажи, я к соседям пошёл, — сказал он. — Футбол смотреть.
Я кивнула головой, но он уже на меня не смотрел — кинул треники прямо на диван и ушёл.
Мать вернулась через двадцать минут в сопровождении Димы. Дима тут же кинулся меня обнимать, и я полезла в сумку за гостинцами для него. Я купила ему в подарок телефон — простенький и дешёвый, но, по крайней мере, мы теперь будем на связи. Поработает какое-то время, а потом куплю ему получше. Всё равно если купить дорогой, мама отберёт и либо возьмёт себе, либо продаст. В детстве она часто так делала, если кто-то нас с Димой жалел и дарил хорошие вещи.
— Вы ещё маленькие для подарков, — говорила она.
Теперь я могу дарить себе подарки сама, и никто их у меня не отберёт. Но вот за Диму я ручаться не могла, поэтому лучше уж плохонький телефон, на который мама или её ухажёр точно не позарятся.
— Явилась, — сказала мама, окинув меня взглядом. — Чего это про семью вспомнила? Ребёнка ждёшь, что ли?
— Какого ребёнка? — не поняла я. А потом до меня дошло. — Нет, мам. Я отучилась и теперь работаю, мне пока не до детей. Не хочу их в нищете плодить.
— Все так говорят. — Она махнула рукой. — Еды мало, кормить тебя не буду. Сама себе на ужин чего-нибудь купишь. Постелить могу только на полу, больше негде.
Вот так вот — еды для меня нет. А чужой дядя мне хоть колбасы с хлебом с дороги предложил, в отличие от родной матери.
— Денег-то дашь? — спросила она, выкладывая купленное в холодильник.
— Мам, я приехала вас просто повидать, — ответила я, сидя на краешке дивана. Дима сидел рядом со мной, ссутулившись и разглядывая телефон. — Можно хоть немного материнского, а не потребительского отношения?
— Ну повидала ты нас, — ответила мама. — Дальше что?
— Вы на связь не выходили, я не знала, что и думать… вдруг случилось что.
— А чего мне на связь выходить? — спросила она. — Не люблю я эти ваши переписки и звонки. Жила бы рядом — это одно. А сбежала в другой город — и ладно. Так что насчёт денег?
Я вздохнула. Было понятно, что мама не отвяжется, пока не получит своё: или деньги, или внятное объяснение, почему у меня их нет.
— Я квартиру купила, — сказала я. — Маленькую, для себя. Все деньги в ежемесячные платежи уходят. У меня совсем нет лишних денег, и так потратилась, чтобы к вам приехать.
Мама захлопнула дверцу холодильника, повернулась ко мне и задумчиво на меня уставилась. Я знала этот взгляд — она просчитывала какую-то выгоду. «Сейчас попросится переехать ко мне», — испугалась я. Однокомнатная квартира-то лучше комнаты в коммуналке. Там своя ванная комната, своя прихожая, своя кухня. Но я не была готова снова откатываться к тем ужасным условиям, из которых с таким трудом вырвалась.
— Если тебе удалось заработать на квартиру, то сможешь и мне однушку купить — Заявила мать
Так вот что она придумала! Не переехать ко мне, а заставить купить квартиру ей самой.
— Ну ты даёшь, мам. — Я рассмеялась. — Откуда ж я деньги-то возьму? Я едва свожу концы с концами.
— Да не прибедняйся, — с жаром сказала мама. — Есть у тебя деньги, просто жалко их тебе на меня тратить. А ты о брате подумай! Каково ему жить тут втроём? А я комнату бы ему оставила, а сама бы переехала.
— Так если у меня есть столько денег, зачем мне тогда покупать квартиру тебе? — спросила я. — Я бы купила её Диме.
— Он несовершеннолетний! — тут же взвилась она. — Всё равно до восемнадцати лет со мной будет жить! Но лучше в квартире, чем в коммуналке, согласна?
Дима, почуяв надвигающийся скандал, встал и тихонько вышел из комнаты.
— Мам, ты хоть что говори, но денег у меня нет. Может быть, когда-нибудь и появятся, но тратить их на тебя и твоего ухажёра я точно не буду. Пусть тебе мужчина твой квартиру покупает, а я тебе ничего не должна.
— Вот так, значит? Родная мать тебе безразлична! А как же Дима? На его судьбу тебе тоже всё равно? Что с ним случится, как он будет жить?
— Мам, — спокойно ответила я. Я давно уже привыкла не реагировать на её истерики. — Я Диму очень люблю. Но он мне брат, а не сын. И ответственность я за него не несу. Вырастет — помогу, чем смогу. Но — ему, а не тебе. Тебе я ничего не должна, никудышняя ты мать. Детства меня лишила, а теперь квартиры тебе подавай.
С этими словами я взяла сумку и пошла на выход. Я поняла, что не останусь здесь даже на ночь, не то, что на два дня. Лучше взятые отгулы потрачу на себя любимую: отдохну, высплюсь, погуляю.
— Ты опять уезжаешь, да? — грустно спросил Дима, сидя на кухне.
— Да, родной, — ответила я и потрепала его по голове. — Не раскисай, всё будет хорошо. Подрастёшь, сможешь сам в жизни пробиваться — без этого балласта. Я подсоблю. Ты, главное, на связи будь, ладно? Чтобы я не волновалась.
Дима кивнул, и я с чистой совестью поехала домой. Ну а мама с тех пор исчезла из моей жизни — по собственной инициативе. Я без денег ей совсем не нужна.
