— Мама, это твоих рук дело? – Валера ворвался в квартиру Галины Фёдоровны с бумагами в руках. – Как ты могла?
Сын смотрел с такой болью , что у неё затряслись губы.
— Валерочка, что случилось? Я ничего не понимаю!
Когда же но женщины дошёл смысл претензии сына, она воскликнула:
— Сынок, это не я! Клянусь!
Женщина взирала на сына в недоумении, но даже не представляла, как сильно он её сегодня удивит…
* * *
Мучения угрызений совести терзали Галину Фёдоровну уже несколько месяцев. На протяжении всей жизни она была уверена, что сделала правильный выбор. Однако теперь сомнения не давали ей покоя.
Около 20 лет назад она решила обмануть сына, полагая, что это в его интересах и для блага его семьи. Но обстоятельства изменились, и теперь она вынужденно переосмысливала это решение.
И впервые осознала масштаб своей ошибки. «Или, всё-таки, мои действия были верными?» — металась женщина.
У её сына Валеры крепкий брак — они с женой уже больше 20 лет живут душа в душу. Встречаться начали ещё со школьных времён, а жениться решили только после армии.
Оксана, разумеется, обещала ждать его. Но до Галины Фёдоровны доходили разные слухи. То одни знакомые, то другие говорили, что будущая невестка погуливает. В их небольшом городке сложно скрыть подобное, особенно когда живёшь по соседству.
Сама Оксана уверяла, что это всё происки клеветников, что она любит Валеру и с нетерпением ждёт его возвращения из армии. Как говорится, не пойман – не вор: своими глазами Галина Фёдоровна неверности будущей невестки не наблюдала. Поэтому даже не стала делиться своими подозрениями с сыном — он любил её до безумия.
К счастью, Валера совсем не проявлял ревности и не поднимал этот вопрос среди знакомых. Скорее всего, никто и не доказал бы. Вот и мать решила оставить всё как есть. Она сама помнила, как испытывала трудности, ожидая мужа из армии, но держалась и сохранила верность. Ей хотелось верить, что и её сыну повезло с Оксаной.
* * *
Внук появился на свет через год после их свадьбы, поэтому Галина Фёдоровна не переживала насчёт того, что невестка могла «нагулять» ребёнка. Сроки не оставляли сомнений, что сын Валеры, а это главное.
С тех пор у свекрови не оставалось поводов для подозрений и упрёков к невестке. Их история, наоборот, стала романтическим примером для многих молодых семей, где муж ревновал, спешил развестись, а потом скатывался на дно бутылки. Всё-таки семейные люди чаще добивались успеха и благополучия.
С другой стороны, Галина Фёдоровна была рада, когда внук поступил в институт, и ему не придётся идти в армию. По крайней мере, бог отвёл от него эту участь. Не придётся переживать да гадать о верности избранницы.
Хотя и девушки-то постоянной у Тимофея ещё не было, но крайней мере, по данным бабушки. Но всё равно, бережённого бог бережёт.
* * *
Но пару месяцев назад эта старая история и древние подозрения опять вылезли наружу.
Галина Фёдоровна посетила старую знакомую, хотя это была не столько вежливость, сколько желание поддержать. Повод был весьма печальным — её сын скончался. Он учился в одном классе с Валерой и Оксаной.
На поминках Марина Степановна, как звали безутешную мать, начала показывать альбом со старыми фотографиями своего мальчика в детстве. Она тягостно переживала утрату, и всё рассказывала, порой даже не пытаясь утереть начинающие бежать слёзы, каким чудесным ребёнком он был.
А Галина Фёдоровна не могла отвести глаз от изображений. Погибший одноклассник сына был, как две капли воды, похож на её внука в детстве!
Женщина стала вспоминать, что покойный Славик в своё время не пошёл в армию из-за проблем со здоровьем и мог вполне крутить шуры-муры с Оксаной. Но он уехал из города ровно за две недели до возвращения Валеры из армии, и больше Галина Фёдоровна его не видела.
Причём, как говорили, он уехал на Крайний Север. Женщина тогда ещё удивилась, почему он не годился для армии, но подходил для не менее тяжёлых условий Севера? Сейчас она решила спросить Марину Степановку о том непонятном отъезде, помнит ли она его. Та подтвердила, что помнит.
— Что ж, хоть кому-то выговорюсь, — начала она. — Славик уехал не на Север, а в наркологическую клинику. Мы изо всех сил старались скрыть факт его зависимости и причины отъезда. Не придумала ничего лучше, чем историю о работе на Крайнем Севере.
— Марина, он действительно все эти годы провёл в лечебнице? Двадцать лет? Я ведь с тех пор не видела его в нашем городе.
— Ты знаешь, он всего раз приезжал, примерно через год, на пару месяцев. Так убедительно говорил, что вылечился и хочет начать новую жизнь. Но на улицу тогда не показывался, и ты, действительно, могла его не видеть. Он говорил, что ему ещё надо адаптироваться к жизни после клиники, а родные стены помогают.
А потом в один день исчез с моими накоплениями и всем ценным, что было в доме. Всё расспрашивал, как у меня дела, хватает ли мне денег, есть ли сбережения на крайний случай. Я, глупая, думала, что он заботу проявляет, и всё рассказала ему, как на духу. И по заначку на чёрный день, и про книжку, и по каким дням у меня зарплата, и где деньги храню.
Марина Степановна перешла на рыдания, плечи у неё затряслись, и Галина Фёдоровна обняла женщину, принявшись утешать с новой силой. А в голове параллельно пыталась сопоставить дату пребывания Славы и беременности невестки.
— Я тогда думала, что не выдержу такого предательства, — успокоившись продолжила Марина Степановна. — Повезло, что у меня есть младший сын — он и вытащил меня из всей этой истории со Славой. Забота о нём не дала мне наложить на себя руки. Спасибо Боже, он не попал под дурное влияние брата и счастливо живёт до сих пор. Одна отрада мне в жизни!
А вот Славу с тех пор я его не видела и давно поставила на нём крест. Теперь же меня разыскали и сообщили, что нет больше Славика. Знаешь, всё равно жалко его, хоть и никчёмную жизнь прожил. Не уберегла я сына, — и снова женщина залилась слезами.
Галина Фёдоровна, наконец, сложила в голове пазл, и похолодела. Пока Марина говорила, она поняла, что те два месяца, которые её сын Славик провёл в городе до своего окончательного исчезновения, как раз приходятся на время зачатия её внука.
Неужели невестка действительно любила непутёвого Славку и вернулась к сыну лишь потому, что возлюбленный исчез с горизонта? А когда тот вернулся через год, они снова начали встречаться тайком. Но Славик исчез вновь, оставив зачатки новой жизни.
— Галя, у тебя самой лицо как у покойницы! Словно это у тебя нет больше сына, — услышала она голос Марины, словно сквозь туман.
— Тяпун тебе на язык, Марина. Это от шока, наверное. Я даже представить не могла, что со Славой так всё плохо. Вот о внуке переживать после твоего рассказа начала — он учится в другом городе, не дай Бог, столкнётся с этой бедой. Теперь ночью не смогу спокойно спать, мне надо срочно позвонить Тимке и убедиться, что у него на уме нет этой дряни!
Галина Фёдоровна действительно думала о внуке, но совсем по другому поводу. Сама себя удивлялась, как ладно она врала, возможно, настоящей бабушке её внука.
* * *
С тех пор Галина Фёдоровна каждый день изводила себя: надо ли сказать сыну о своих подозрениях? А если внуку передалась плохая наследственность от Славика?
Не в силах нести этот груз в одиночку, она поделилась с близкой подругой. Та была категорична: раз молчала, то и надо продолжать молчать. Эта «правда» (которая, возможно, всего лишь фантазии) никому не принесёт пользы, а жизнь семьи Валеры и Оксаны поломать может.
— Брак Никиты крепкий, Тимку он боготворит. Они живут спокойно — пусть и дальше так будет. Забудь про тест ДНК. Хочешь внука подарить другой? Не вмешивайся, ради Бога! И сыну жизнь не ломай.
«Зоя права, безусловно права, — пытала убедить себя Галина. — Но сердце всё-таки не на месте, болит за сына». Сердце женщины и правда начало болеть, и ей пришлось посетить врача.
— Вам нужно перестать нервничать, а то сердце уже не молодое, — помимо стандартного рецепта врач прописал покой.
— Пока точно не узнаю, не успокоюсь! – решила женщина.
Галина Фёдоровна в этот же день предупредила внука, что соскучилась и приедет его навестить, а на следующий уже рано утром ехала в автобусе в соседний город.
— Так я и думала: худой, лохматый, вещи нестиранные, — запричитала она, увидев Тимофея. – Вот бабушка тебе еды домашней привезла, хоть поешь по-человечески. Мать, небось, еду тебе не передаёт? А ещё к парикмахеру тебя отведу – даже не возражай!
Тимофей и слова не успевал вставлять, как бабушка ему тут же зубы заговаривала. И итоге вечером она ехала в автобусе обратно, имея в сумке и образец слюны внука, и прядь его волос. Сложив это генетическое богатство в шкаф, женщина успокоилась.
— Ты знаешь, Зоенька, — говорила она подруге по телефону. – Как-то спокойнее стало на душе, когда знаю, что в любой момент могу правду узнать. Ага, лежат себе в шкафчике и душу греют… Нет, пока не сдавала. Жду пенсии – это же деньги надо немалые заплатить.
На удивление, действительно Галина Фёдоровна совершенно спокойно ждала пенсии, больше не мучая себе подозрениями. Как будто бы она даже боялась узнать, что внук не её родной, поэтому и не спешила бежать в лабораторию. Но сама факт, что она в любой момент теперь может узнать правду, её успокаивал.
* * *
Когда Валера ворвался к ней, размахивая документами, женщина не знала, что и думать.
— Тимка – не мой сын! Вот тест ДНК – мне по почте прислали. Зачем ты это сделала? Давно ты знаешь?
— Сынок, это не я! Клянусь! Я ещё не успела отнести данные в лабораторию. И вообще, я сомневалась, хочу ли знать правду.
— Так ты всё-таки знала?! – Валера бы разочарован и безутешен. – Давно?
— Со дня смерти Славика…- женщина колебалась, но решила больше ничего не скрывать от сына. – Как увидела его фотографии в детстве, так всё и поняла.
Опустошённый Валера сидел на диване, закрыв лицо руками. Принесённые бумаги рассыпались по полу. Совершенно не понимающая, как так получилось без её участия, Галина Фёдоровна собрала их и принялась изучать, хоть и так прекрасно знала, что там написано.
Тест ДНК установил, что родство Тимофея и усопшего Славы соответствует родству отца и сына.
Стоп. То есть как «Славы»?
И тут Галина Фёдоровна всё поняла. Пару недель назад к ней заходила Марина Степановна под предлогом, что не с кем поговорить о сыне. Мол, только она, Галина, знает правду, а ей, Марине, от этого легче. Посидела, немножко поплакала и ушла. Ничего особенного не сказала.
Но теперь Галина Фёдоровна была уверенна, что именно мать Славика сделала этот злосчастный тест, как-то узнав о своём возможном внуке. Женщина проверила в шкафу пакет, с прядью Тимы, и ей показалось, что волос и, правда, стало меньше. Да и пакет, вроде, не так лежал.
Только один человек знал о подозрениях Галины Фёдоровны, и о том, что она готовилась к тесту ДНК и где хранила собранный генетический материал внука. Её подруга Зоя.
— Прости, Галя, это я рассказала Марине обо всём, — не стала отпираться Зоя Александровна по телефону.
— Как ты могла? Ты же настаивала, чтобы я забыла эту историю и никому не смела рассказывать. Я думала, что тебе можно доверять, а ты мне нож в спину воткнула, — воскликнула Галина внезапно осипшим голосом.
— Прости, пожалуйста. Просто у Марины несчастье на несчастьем. Старшего сына не стало, младший попал в аварию. Хоть и выжил, но детей иметь не сможет. Не успели они с женой ребёночка завести, а теперь и не заведут. Она была так безутешна, что не суждено ей внуков понянчить, а я возьми и ляпни, что есть, возможно, у неё внук. В общем, рассказала ей всё. И что, получается, что Тимка всё-таки внук Марины? – тон голоса Зои с виноватого сменился любопытным.
— Не твоё дело! – в сердцах выкрикнула Галина Фёдоровна и бросила трубку.
Она тяжело опустилась на диван рядом с сыном.
— Что будем делать? – спросила она отрешённым голосом. – Будешь разводиться с Оксаной?
— Нет, наверное. Хотя разговор нас ждёт долгий и тяжёлый. А Тимка как был моим сыном, так и останется.
— И моим внуком, конечно. Но Марина вряд ли нам даст покоя, захочет с Тимой видеться, быть полноценной бабушкой. Вцепится в единственного внука клещами… Вот только, фактически, это у меня теперь нет родного внука, Валерочка, а у тебя родного сына. Лучше бы не шла на те похороны и никогда не узнала правду…
Минут 5 они сидели молча.
— Есть у тебя внук, а у меня сын, — наконец, сказал Валера. – Я когда в армии служил, завёл интрижку с местной девушкой. Она была замужем, да и, вообще, это было ошибкой. Но она забеременела, а отцом для моего ребёнка стал её муж.
Мы решили с ней, что оставим, всё как есть и больше никогда не будем поднимать этот вопрос. А я не буду претендовать на роль отца. Но фактически я им являюсь. А ты бабушкой… Может быть, это тебя хоть немного успокоит? Меня успокаивает.
Галина Фёдоровна продолжала смотреть в пространство.
— Меня тоже… — выдохнула, наконец, она.
