– Да вы что, издеваетесь?! – свекровь буквально ворвалась в нашу квартиру, не удосужившись ни поздороваться, ни снять верхнюю одежду. – Я уже нашла покупателя! Собирайтесь, дорогие мои, будете жить у меня. Считайте, что я вас спасаю от долговой ямы!
Я стояла у кухонной плиты, ошеломлённо сжимая ложку. Муж, Денис, выглядел растерянным, словно не понимал, кто и зачем явился к нам с подобным ультиматумом. А наша дочь, Маша, только высунула нос из своей комнаты, ошарашенно слушая громкий голос бабушки.
– Мама, подожди, – Денис сделал шаг вперёд, стараясь говорить спокойно. – Какой покупатель? Мы выплачиваем ипотеку, здесь всё завязано на банке. Да и эта квартира – наш единственный дом. Зачем нам переезжать к тебе, в твою маленькую трёшку без ремонта?
– Вы бы ещё сказали, что у вас тут хоромы! – фыркнула свекровь. – Не смей со мной спорить. Я вдова! Мне одной тяжело и морально, и физически. А вы тут преспокойно обживаетесь в квартире, на которую я, между прочим, дала огромную часть первоначального взноса! Так что я совладелица, если вдруг забыли. Могу и суд подать – заставлю продать всё до последней копейки.
С этими словами она высокомерно осмотрелась, будто проверяла, в каком состоянии наша кухня, и с каким-то презрением поджала губы.
– Мам, – Денис сжал кулаки, – ты же знаешь, у нас ещё долг перед банком. Если сейчас продать, мы не вернём всей суммы, а переезжать с ребёнком в твою квартиру для нас не вариант. Там слишком мало места…
– Места мало?! – свекровь выкрикнула это так, будто её страшно оскорбили. – Зато я там хозяйка и не допущу бардака! Ещё и сэкономите: коммуналка делится на троих, продукты тоже. А внучка будет у меня под присмотром. Я давно говорю, что ваш распорядок дня – сплошное безобразие. Вы ни готовить, ни убирать не умеете как следует.
Я почувствовала, как у меня начинает дергаться глаз от возмущения. «Какая наглость!» – пронеслось в голове, но вслух я старалась быть сдержанной. Свекровь давно усвоила: чем ярче эмоции собеседника, тем сильнее она давит. Я сделала глубокий вдох:
– Мы ценим вашу помощь при покупке жилья, но давайте не будем всё переворачивать с ног на голову. В договоре чётко прописано, что вы вложили определённую сумму, за которую получили долю собственности. Но это не означает, что вы имеете право заставить нас переехать в вашу квартиру по первому вашему требованию.
– Ха! – свекровь резко повернулась ко мне. – Ты, Нина, всё равно учительницей работаешь. Зарплата копеечная. Денис тоже не миллионы зарабатывает. Как вы выплатите мою часть, если я её потребую прямо сейчас? У вас нет таких денег! Думаете, я не вижу, как вы еле сводите концы с концами? Единственный реальный вариант – продать квартиру и переехать ко мне. Или хотите, чтобы судья просто отобрал у вас жильё и отдал его мне?
Денис опустил голову. Видимо, он привык отмалчиваться, когда дело доходило до конфликтов с матерью, которая словно профессиональный боец умела атаковать словесно и манипулировать. Но я понимала, что пора ставить границы:
– Хорошо, – сказала я ровно, – если вы считаете, что можно всё решить через суд, давайте. Но обещаю: мы не дадим согласия на продажу. Мы лучше возьмём новый кредит, чтобы выкупить вашу долю, чем будем жить в обстановке постоянного контроля. Так что определяйтесь: либо мы ищем цивилизованный вариант, либо встретимся на судебном заседании.
– Цивилизованный вариант?! – свекровь едва не зашипела, глядя на меня так, будто готова растоптать. – Да какая тут цивилизация! Я всё равно добьюсь своего. И не вздумайте потом жаловаться, что вам дорого обойдётся моё участие в суде. Я же знаю, как подкрутить кое-какие ниточки, чтобы у вас не осталось шансов.
Она хотела ещё что-то выкрикнуть, но посмотрела на время и, буквально сверкая глазами, выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью. В наступившей тишине Денис медленно сел на табурет, обхватил голову руками:
– Нина, я не знаю, как нам быть. Мама всегда манипулировала, но это уже переходит все границы. Если она правда пойдёт в суд, и судья по каким-то причинам поддержит её…
– Я не сдамся, – сказала я твёрдо. – Пускай идёт, если хочет. У нас с тобой есть все бумаги, подтверждающие, что квартира в ипотеке, и мы платим добросовестно. Максимум – мы вернём ей сумму, которая соответствует её официальной доле.
– Но где мы возьмём такие деньги? – вздохнул муж. – Придётся залезать в новые кредиты, влезать в долги. Мама прекрасно знает, что для нас это тяжело, и нарочно давит.
Я положила ладонь на его плечо:
– Денис, я понимаю, что это удар. Но в конце концов, жить в постоянной зависимости от её капризов – не выход. Лучше уж выплачивать ещё один кредит, чем лишиться свободы и вынужденно слушать эти унижения каждый день.
Муж согласно кивнул, хотя выглядел подавленным. А я поймала себя на мысли, что в этот раз свекровь зашла слишком далеко, и если она решит играть жёстко – не оставлю попыток защитить нашу семью, даже если придётся пройти через серьёзный конфликт.
На следующий день я связалась со своей подругой Ириной, которая давно работала в сфере недвижимости. Рассказала ей о ситуации, упомянула про долю свекрови и о том, что та грозится судом. Ирина задумалась:
– Случай сложный, но не безнадежный. Тебе нужен хороший юрист, специализирующийся на семейных и имущественных спорах. Могу дать контакт Ивана Матвеевича – он помог нескольким моим знакомым. Действуй быстро, чтобы свекровь не смогла внезапно загнать вас в ловушку через какие-то поддельные бумаги.
Сердце у меня ёкнуло. Поддельные бумаги – звучало пугающе, но свекровь была способна на многое. Я вспомнила, как она когда-то «нашла» мифическую долговую расписку, чтобы заставить нас переписать машину на имя мужа. Тогда это оказалось лишь угрозой, без реальных документов. Но кто знает, до чего она может дойти теперь?
– Я позвоню этому юристу, – пообещала я, – спасибо за помощь, Ира.
Мы с Денисом встретились с Иваном Матвеевичем уже через три дня. Он внимательно выслушал нас, потом спросил, есть ли официальные документы, подтверждающие долю свекрови.
– Да, – кивнул муж, – когда мы покупали квартиру, мама внесла пятьсот тысяч рублей в качестве первоначального взноса. Все бумаги оформили, её доля прописана. Она угрожает, что пойдёт в суд и заставит нас продать жильё целиком. Мы хотим выплатить ей её часть, но денег придётся одалживать, возможно, брать дополнительный кредит.
Юрист сложил руки на столе:
– Законодательство допускает такие иски. Если свекровь хочет выйти из долевой собственности, она имеет право требовать компенсацию. Но суд, скорее всего, разрешит вам сохранить квартиру, если вы сможете отдать ей сумму, соответствующую её доле по рыночной цене. Принудительная продажа обычно идёт в ход, когда невозможно разделить жилплощадь или стороны не могут выплатить компенсацию. Для вас ключевой вопрос – откуда взять деньги?
– Мы надеемся на рефинансирование, – пояснила я, – и, может быть, на помощь моих родителей. В любом случае это лучше, чем жить под одним потолком с ней.
– Согласен, – юрист кивнул. – При этом будьте готовы к возможным «сюрпризам». Иногда обиженные совладельцы приносят сфальсифицированные расписки или дополнительные документы, чтобы обосновать большую долю. Вы не должны этого пугаться. Любую подделку можно выявить через экспертизу. Зато если суд поймает её на обмане, это сыграет вам на руку.
Слова о фальсификации вызвали во мне тревожный комок в животе, но я благодарно поблагодарила юриста и договорилась, что он будет представлять наши интересы в случае судебного разбирательства.
На том же самом вечере свекровь вновь заявилась без предупреждения. Воспользовавшись тем, что Денис открыл ей дверь, она прошла в гостиную, словно была у себя дома.
– Всё решила, – сказала, не здороваясь. – Завтра договариваюсь с покупателем. Вам придётся передать ключи для осмотра квартиры. А потом мы заверим сделку у знакомого нотариуса. Быстро и без лишних проволочек. Для вас это лучший выход.
– Это твой выход, – поправила я, стараясь держаться спокойно. – Мы не намерены продавать. Документы мы уже предоставили юристу. Будешь подавать в суд – подавай.
– Юристу? – она захохотала с какой-то злой усмешкой. – Ты думаешь, какой-то там адвокатишка может мне помешать? Да я, если захочу, и судью на свою сторону переманю. Были бы связи – а у меня, слава богу, они есть!
Я поняла: сейчас главное – не поддаться на провокацию, не кричать. Хотелось высказать всё, что думаю, но я сдержалась. Видя, что я молчу, свекровь испепеляюще оглядела комнату:
– Ладно. Если вы так сопротивляетесь, у меня есть ещё один документ. Я, можно сказать, ваш ремонт полностью платила. И Денис мне обещал, что если я вложусь в ремонт, то квартира – фактически моя. Он подписал расписку, и печать там стоит нотариальная. Вот увидите в суде.
У меня похолодели руки. Денис взглянул на неё ошарашенно:
– Какую ещё расписку? Я ничего не подписывал…
– Подписывал, – свекровь злобно сощурилась. – И не отнекивайся. Я покажу судье. Тогда ваш адвокатишка лопнет от стыда.
Она ушла, оставив нас с гулкой тишиной и нервным напряжением. Денис был бледен:
– Я не помню, чтобы подписывал что-то подобное. Возможно, она насильно всучила мне какие-то бумаги, когда отец умер, и мы разбирали архивы. Я тогда был в шоке, плохо соображал… Но неужели она так ловко всё подстроила?
Я молча обняла его. В голове мелькало: «Если расписка действительно существует, придётся проверять её подлинность, а если подпись настоящая – на каком основании она была сделана?» Но внутри вспыхивал страх: свекровь была способна использовать любую лазейку.
Прошло три недели, и свекровь официально подала иск в суд с требованием «принудительной продажи долевой квартиры». К иску она приложила ту самую сомнительную расписку о ремонте. Иван Матвеевич настоял на проведении экспертизы почерка и подлинности печати.
Наступил день заседания. Мы с Денисом пришли раньше, казалось, что всё валилось из рук. Маша осталась у моих родителей, чтобы не видеть этот кошмар. Вскоре появилась свекровь – в дорогом строгом костюме, с надменным видом, держа под мышкой папку с документами.
Началось слушание. Свекровь выступала первой, обвинила нас в «неуважении к матери-одиночке», в «нежелании расплатиться за её вклад», а потом достала расписку, которую судья изучила с вниманием. Наш юрист попросил время для комментариев:
– Ваша честь, мы оспариваем подлинность данного документа. Согласно предварительной экспертизе, печать выглядит фальшивой, а подпись не совпадает с другими образцами почерка Дениса. Просим провести полную графологическую и техническую экспертизу.
Судья кивнула. Свекровь, побледнев, возмущённо бросилась в атаку:
– Да как вы смеете?! Это настоящая печать нотариуса! У меня есть свидетели!
Но судья вызвала эксперта, который пояснил, что печать действительно поддельная, а подпись выполнена с искажениями, нехарактерными для руки Дениса. Лицо свекрови мгновенно застыло.
– Суд считает, – заговорила судья, – что данный документ не может приниматься как доказательство. Госпожа Иванова, ваш иск о принудительной продаже может быть удовлетворён только если ответчики откажутся компенсировать вам вашу законную долю. Но они, как я понимаю, готовы выплатить её.
– Готовы! – подтвердил наш юрист, передавая судье наши справки о рефинансировании.
– В таком случае нет оснований для удовлетворения ваших требований о продаже. Ответчики обязуются в установленный срок возместить вам стоимость вашей доли по результатам оценки недвижимости.
Свекровь схватилась за поддельную расписку, будто надеясь всё переиграть, но судья уже поднималась, объявляя о решении. В зале воцарилась гнетущая тишина. Лишь за спиной раздалось тихое «Ох…» – то ли кто-то из зрителей, то ли судебный секретарь.
– Вы все пожалеете! – зашипела свекровь, обрывая тишину. – Думаете, я не найду других способов? Я ещё покажу вам, каково это – меня унижать!
Она метнула на нас злобный взгляд и, топнув каблуками, исчезла за дверью. Я вдруг ощутила невероятное облегчение: мы выиграли дело и сохранили квартиру. Пусть это не конец наших проблем – мы залезаем в долги, а свекровь наверняка попытается отомстить. Но по крайней мере, она не сможет выгнать нас из дома одним росчерком пера.
– Мы сделали всё правильно, – прошептал Денис, опускаясь на скамью в коридоре суда. – Я… я только не ожидал, что она решится на подделку. Это уже за гранью.
– Я тоже, – ответила я тихо. – Но теперь понятно, чего ждать в будущем. Будем держать оборону. Как бы она ни старалась, у нас есть законные права, и мы больше не позволим собой манипулировать.
Сжавшись в объятиях, мы оба почувствовали, как страшная тяжесть уходит с плеч. Финал был горьковато-сладким: мы оставили за собой квартиру, но свекровь явно задумала мстить дальше. Тем не менее, самым важным оставалось то, что мы научились защищать себя. И если она думает, что мы остановимся на этом, то жёстоко ошибается.
«Теперь мы знаем, как давать тебе отпор», – подумала я, сжимая руку Дениса. Мне было жаль, что когда-то она могла быть любящей матерью, но раз выбрала путь лжи и шантажа – пусть несёт последствия.
Впереди нас ждали новые испытания: выплатить компенсацию, закрыть ипотеку, жить на скромные средства. Но мы были готовы. В конце концов, лучше трудности, чем жизнь под тотальным контролем свекрови, которая готова ради собственной прихоти соврать, подделать документы и даже втоптать собственного сына в грязь.
