— Марина, мы вот что подумали… — мама замялась, теребя полотенце. — Ты переедешь к нам! Всё равно квартиру снимаешь, а тут дом большой…
Я замерла. Вот оно. То, чего я боялась последние полгода, когда родители начали всё чаще заводить разговоры о том, как им тяжело одним.
— Мам, мы же обсуждали…
— Нет, ты послушай! — отец отложил недочитанную газету. — Дом-то всё равно тебе достанется. А так будешь постепенно обживаться. Да и нам помощь нужна — ты же видишь, я уже не тот. Вон, забор покосился — надо столбы менять, а как я теперь такое осилю?
— Пап, можно же нанять…
— Кого нанять? — перебила мама. — Чужих людей? Которые втридорога сдерут? А деньги откуда? С нашей-то пенсии?
Я вздохнула. Начинается. Сейчас будет про пенсию, про цены, про то, как тяжело…
— Огород же надо копать, — продолжала мама. — Картошку сажать. Отец в прошлом году еле спину разогнул после грядок. А я одна не управлюсь — ты же знаешь, давление скачет…
— Да и по дому дел полно, — подхватил отец. — То лампочку поменять, то кран подтекает. А на чердак вообще страшно лезть — крыша где-то протекает, а я уже не рискую по лестнице…
— А Андрей? — я не выдержала. — Он же рядом живет. Может помочь с мужской работой.
Родители переглянулись.
— У него бизнес, он занят — отец отвел глаза. — Ему некогда…
Бизнес. Я стиснула зубы, чтобы не рассмеяться. Тот самый «бизнес», на который я отдала все свои сбережения, когда еще была замужем? Который «вот-вот начнет приносить прибыль, сестренка, я тебе все верну»?
— И огород сажать надо, — мама торопливо сменила тему. — Как же без своих овощей? А у Вики дети маленькие — надо же и ей продукты передавать — все витамины…
— Да знаю я про Викиных детей! — вырвалось у меня. — Ей вы просто так квартиру отдали — молодой семье же надо. Андрею денег на бизнес дали — без всяких условий. А с меня теперь что требуете? Чтобы я весь дом на себя взяла, за вами ухаживала, свою жизнь забросила — и все это только ради того, чтобы когда-нибудь, в неизвестно каком будущем, получить в наследство дом, который и так мне полагается?
И сколько лет — дай бог вам здоровья и долгих лет — я должна вот так жить? Десять? Двадцать? Всю оставшуюся молодость положить на это? Почему другим все просто так, а я должна годами отрабатывать?
— При чем тут это? — отец повысил голос. — Мы о деле говорим! Дом большой, уход нужен…
— Вот именно — о деле! — я почувствовала, как внутри все дрожит от обиды. — Когда Вике квартиру отдавали — никаких условий не ставили. Когда Андрею деньги с бабушкиной квартиры давали — тоже не требовали переезжать и за вами следить. А от меня почему-то ждете, что я все брошу и стану вашей бесплатной сиделкой! Только потому, что я одна живу?
В кухне повисла гнетущая тишина. Было слышно, как тикают часы на стене — те самые, которые я сама повесила пять лет назад, когда делала здесь ремонт. В свой отпуск. Вместо поездки на море…
Я вернулась домой за полночь. Не могла сразу после разговора поехать к себе — два часа бродила по парку, пытаясь успокоиться. Мысли путались, как спутанные нитки в бабушкиной шкатулке.
Телефон мигал пропущенными звонками. Пять — от мамы, три — от Вики. Ну конечно, уже доложили. Наверняка сейчас начнется: «Как ты можешь? Они же родители!»
В ванной долго смотрела на свое отражение. Усталая сорокасемилетняя женщина с потухшими глазами. Когда это началось? Когда я превратилась в вечно виноватую дочь, в ту, которая всегда должна?
Может, тогда, семь лет назад? Когда Игорь сказал: «Прости, но я так больше не могу. Ты живешь их жизнью, а не своей». А я даже не нашла слов для возражений. Потому что он был прав — я действительно жила чужой жизнью. Выходные — у родителей, вечера — на телефоне с мамой, отпуск — на ремонт их дома…
Телефон снова зазвонил. Вика. Я сбросила звонок и села на край ванны.
«Ты же одна живешь…» Как будто это преступление — жить одной. Как будто отсутствие мужа и детей автоматически делает тебя бесправной. Свободной мишенью для чужих планов и ожиданий.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Первая мысль — родители приехали. Но нет, в такой час они бы не…
На пороге стояла Вика. Растрепанная, взвинченная:
— Ты что творишь? Они же места себе не находят!
Я молча отступила в сторону, пропуская сестру в квартиру. Она влетела, на ходу сбрасывая куртку:
— Мама плачет, отец давление меряет. Ты хоть понимаешь, что они не просто так просят?
— А ты понимаешь, что они не просят? — я старалась говорить спокойно. — Они требуют. Мою жизнь, моё время, мою свободу…
— Да какая свобода, Марин? — Вика плюхнулась на диван. — Ты же видишь — им реально тяжело. Дом большой, хозяйство…
— А почему это должна быть именно я?
Вика закатила глаза:
— Ну а кто? У меня трое детей, сама знаешь…
— Знаю, — я почувствовала, как внутри поднимается глухое раздражение. — Как и то, что тебе просто так отдали квартиру. Не в наследство, не в долг — просто отдали.
— Опять ты за своё! — сестра вскочила. — Мы же молодая семья были, без жилья…
— А я, значит, не семья была? Когда с Игорем жили? Когда пытались что-то построить?
Вика осеклась. Несколько секунд смотрела на меня, потом тихо спросила:
— Ты до сих пор об этом?
— О чем — об этом? О том, как вы все дружно решили, что раз я старшая, то должна быть «ответственной»? Вечной палочкой-выручалочкой? А теперь, когда я одна…
— Марин, ну что ты завелась? — Вика снова опустилась на диван. — Подумаешь, большое дело — переехать к родителям. Зато дом потом твой будет. И вообще, ты же одна — что тебе стоит?
Я молча прошла на кухню. Включила чайник, достала чашки. Такие простые, привычные действия — а руки дрожат.
— Знаешь, что обидно? — я говорила, не оборачиваясь. — Не то, что меня просят переехать. А то, что для всех вас это в порядке вещей. Раз одна — значит, можно распоряжаться моей жизнью. Раз без детей — значит, и потребностей своих нет.
— Ну хватит драматизировать! — Вика подошла сзади. — Ты же сама всегда была… ну, такая. Правильная…
— Удобная, — я усмехнулась. — Скажи честно — ты бы согласилась бросить всё и переехать к родителям?
Сестра замялась:
— Ну… у меня же дети. Муж. Как я могу их бросить?
— А я, значит, могу бросить свою жизнь?
— Да какая у тебя жизнь? — вырвалось у Вики. И она тут же прикусила язык, но было поздно.
Я медленно повернулась:
— Вот оно. Вот что вы все на самом деле думаете. Раз нет семьи — значит, и жизни нет. Раз одна — значит, пустое место.
— Я не это имела в виду…
— Именно это, — я поставила чашку на стол. Звук получился резким. — И знаешь что? Уходи. Просто уходи.
— Марина…
— Я серьёзно. Передай родителям — я буду приезжать, помогать. Как раньше. Но переезжать — нет.
Вика помедлила у двери:
— Они не простят.
— Знаешь что? — я вдруг почувствовала дикую усталость. — Надоело. Все надоело. Как будто я не человек, а прислуга бесплатная. Нет, мам, пап, я вам не нянька. У меня своя жизнь есть.
Следующая неделя стала настоящим испытанием. Мама плакала в трубку, отец демонстративно молчал, а потом звонил Андрей:
— Слушай, сестра, ну что ты ерепенишься? Подумаешь, большое дело — переехать? Дом-то все равно твой будет.
— Андрей, — я старалась говорить спокойно, — а долг-то мой когда будет моим? Тот, что я тебе на бизнес давала?
В трубке повисла тишина.
— Ну… ты же понимаешь… сейчас сложное время…
— Понимаю. Все я понимаю. Только вот что интересно — когда вам от меня что-то нужно, я всегда должна понимать. А когда мне нужно — у всех сложное время.
Он начал что-то бубнить про кризис, про то, как скоро все наладится, но я уже не хотела слушать. Отключилась.
А через день началось самое страшное. Родители объявили бойкот. Не звонили, не отвечали на звонки. Зато соседи исправно докладывали:
— Маринка, мать твоя еле ходит. Отец забор чинил — чуть не упал. Что ж ты их бросила-то?
И каждый раз — как ножом по сердцу. Потому что знала — врут. Специально делают вид, что беспомощные. Мама, которая «еле ходит», прекрасно гуляет по магазинам. Папа, который «чуть не упал», спокойно возится в гараже.
Но самое поганое было не это. А то, что я начала сомневаться. Может, действительно я плохая дочь? Может, правда должна все бросить и переехать?
В пятницу вечером, после особенно тяжелого рабочего дня, решилась. Поехала к ним — хватит уже этого цирка с обидами.
Подъехала к дому и застыла. На крыльце суетились родители, Вика с детьми и… Андрей с какой-то женщиной.
— А, Марина! — мама просияла, будто и не было недели молчания. — Познакомься, это Света, Андрюшина невеста!
Я молча смотрела, как они хлопочут над накрытым столом. Как Викины дети беззаботно носятся по двору. Как Андрей нежно обнимает свою Свету. Идеальная картина семейного ужина. Без меня. Будто меня и не существует вовсе. Потому что я для них — просто бесплатная помощница, которую можно использовать, когда удобно.
Когда нужна помощь — тут же вспоминают, названивают, давят на жалость. А когда праздник, когда радость — можно и забыть. Будто у меня нет сердца. Будто мне не больно видеть, как легко они собираются без меня, как просто вычеркивают из семейного круга.
— Проходи, доченька! — мама уже тянула меня к столу. — Мы как раз пирог испекли…
— Нет.
Все замерли.
— Что — нет? — отец нахмурился.
— Не буду проходить. Не буду есть пирог. И переезжать не буду.
— Опять ты за свое… — начала Вика.
— Да, за свое! — я уже не сдерживалась. — У меня своя работа, которую я люблю! Свои друзья, свои увлечения! Я не могу всё это бросить и переехать сюда навсегда! Вы хоть понимаете, что я тоже человек? Что мне хочется иногда в кино сходить, с подругами встретиться, просто дома в тишине почитать? А не быть круглосуточной помощницей на побегушках!
— Марина, ну что ты голос повышаешь? — мама испуганно оглянулась на Свету и окинула соседские окна. — Неудобно же…
— Неудобно? — я горько усмехнулась. — А удобно требовать, чтобы я бросила всё и переехала? Удобно делать вид, что вам помощь нужна, хотя на семейные посиделки силы находятся?
— При чем тут посиделки? — отец грохнул кулаком по столу. — Мы о деле говорим! Дом большой…
— Да знаю я про дом! — перебила я. — И про хозяйство знаю, и про огород. Только вот что интересно — Вике вы квартиру просто взяли и отдали, и сейчас нет всяких условий и требований. Андрею деньги на бизнес отдали — и тоже ничего не требуете взамен. А мне дом даже не отдали — только обещаете, что когда-нибудь будет мой, а взамен уже сейчас требуете, чтобы я и переехала, и ухаживала, и по хозяйству помогала.
Почему с других детей ничего не требуете, а я должна годами отрабатывать даже не подаренное, а только обещанное?
— У Вики дети! — мама всплеснула руками.
— А у Андрея теперь невеста, да? — я кивнула в сторону притихшей Светы. — И только я, получается, лишняя? Свободная? Удобная?
Андрей дернулся:
— Ты что несешь? Какая лишняя?
— А такая! Вы же меня даже на ужин не позвали! Я случайно приехала! Потому что для вас я не человек — я функция. Нужна помощь — зовут Марину. Нужны деньги — зовут Марину. А на праздник можно и без нее обойтись…
Вика подозвала детей:
— Так, малыши, идем отсюда. Тётя Марина опять истерику закатывает.
— Ну конечно, — я почувствовала, как дрожит голос. — Я же тут всегда виновата. Стоит только своё мнение высказать — сразу истеричка. А вы все такие правильные…
— Да сколько можно? — отец стукнул по столу. — Вечно ты недовольна! Мы же о твоем будущем думаем!
— О моём будущем? — я горько усмехнулась. — Или о том, как бы меня половчее в бесплатные служанки определить?
— Не смей так с отцом разговаривать! — мама вскочила. — Мы тебя вырастили, а ты…
— А я что? Не оправдала надежд? Не вышла замуж по второму разу? Не нарожала детей? И теперь должна вечно чувствовать себя виноватой?
— Всё, хватит! — рявкнул отец. — Или переезжаешь, или можешь вообще сюда не приходить!
— Пап, ты сейчас серьезно? Ультиматумы ставишь?
Я развернулась и пошла к машине. За спиной слышался возмущенный голос Вики: «Ну и пусть катится, раз такая!», растерянный голос Светы: «А что случилось-то?»
Руки тряслись, когда заводила мотор. В зеркале заднего вида мелькнуло лицо отца — он дернулся было следом, но остановился у калитки.
Нет. С меня хватит. Я тоже хочу просто жить — ходить на работу, встречаться с друзьями, отдыхать когда устала. А не быть вечно всем должной. Я же не прислуга, в конце концов.
Три недели я не появлялась у родителей. Телефон не разрывался от звонков — ни мама, ни Вика, ни даже Андрей. Я тоже не звонила. Впервые в жизни позволила себе просто… исчезнуть.
А потом позвонила соседка:
— Марина, тут такое дело… Отец твой крышу полез чинить. Еле сняли его оттуда. Упрямый же — никого не слушает, говорит, сам справлюсь.
Я приехала через час. Отец сидел на веранде, прикладывая к ушибленному колену пакет с замороженными овощами. При виде меня дернулся было встать, но я остановила:
— Сиди уж, герой-кровельщик.
Он виновато отвел глаза:
— Да ладно тебе… Подумаешь, оступился чуть-чуть.
— Чуть-чуть? — я присела рядом. — Пап, ты с ума сошел? В твоем возрасте — на крышу?
— А что делать? — он вдруг разозлился. — Течет же! Денег на мастеров нет, Андрюха не приезжает…
Я вздохнула. Да, крыша течет. Да, денег на мастеров у них действительно нет. Но…
— Знаешь, пап, я тут думала… Может, есть другой выход?
Он покосился недоверчиво:
— Какой еще выход?
— Я могу помогать. Финансово. Будем нанимать людей — и для крыши, и для огорода. Хочешь, домработницу найдем? Раз в неделю будет приходить, убираться…
— Денег твоих жалко, — буркнул отец.
— А мою жизнь не жалко? А обо мне кто подумает? — я говорила тихо, но он вздрогнул. — Пап, я же не отказываюсь помогать. Буду приезжать, делать что нужно. Но переезжать… Это значит всю свою жизнь перечеркнуть. Работу, друзей — всё побоку.
На веранду вышла мама. Потопталась в дверях, потом села рядом:
— Марина, ну а вдруг нам плохо станет? Вдруг что-то случится ночью? Кто нам поможет?
— Мам, я всегда рядом. Но не так. Не ценой своей жизни.
— А домработницу… — начал было отец.
— Давайте посчитаем, — я достала телефон.
— Ничего мы считать не будем! — отец вдруг вспылил. — Думаешь, самая умная? Откупиться хочешь?
— Пап…
— Что «пап»? Мы тебя растили, ночей не спали, а ты теперь — деньгами разбрасываться? Будто чужие!
Я встала:
— Знаешь что? Я ухожу. Когда будешь готов разговаривать нормально — позвони.
Две недели они опять демонстративно молчали. Потом крыша потекла снова — уже в другом месте. И когда отец опять полез чинить…
Перелом руки заставил его присмиреть. В больнице, пока ждали врача, я снова завела разговор о помощи. На этот раз они слушали.
Теперь у нас что-то вроде перемирия. Не идеального, со срывами. Мама иногда все еще пытается давить на жалость, отец ворчит про «чужих людей в доме». Но приходящая помощница уже три месяца у них убирается. Андрей, после громкого скандала, взял на себя часть расходов. Вика… ну, она хотя бы перестала считать меня «свободной» от слова «никому не нужная».
А я учусь быть дочерью, а не служанкой. Получается не всегда. Но я хотя бы больше не чувствую себя виноватой за то, что живу своей жизнью.
