— Где ты был, когда твоя мать выживала меня из дома? — спрашивала она. — Где ты был, когда я лежала в больнице, а она кричала, что я симулирую?
Максим не находил ответов.
— Ты можешь хоть раз в жизни решить что-то сам?! — Анжела сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. — Я устала биться о стену непонимания!
Максим отвёл взгляд, ссутулившись, как нашкодивший школьник. Его широкие плечи, которые когда-то казались ей надежной опорой, теперь выглядели обманчивой декорацией.
— Послушай, я поговорю с мамой… — начал он привычную песню, но Анжела резко подняла руку, останавливая этот бесконечный цикл пустых обещаний.
— Нет. Хватит. У нас будет ребёнок, Максим. И я не собираюсь растить его в квартире, куда твоя мать имеет свободный доступ в любое время дня и ночи.
Лицо Максима вытянулось от удивления, глаза забегали, ища подсказку, как реагировать на такую новость. Его растерянность была почти комичной, если бы не была такой горькой.
— Ты… Мы… Ребёнок? — он запнулся, а потом расплылся в улыбке. — Но это же здорово!
— Здорово будет только если мы продадим эту квартиру и купим другую. Подальше от твоих родителей.
Тишина, повисшая в комнате, казалась осязаемой.
Четыре года назад, когда Анжела впервые переступила порог роскошного трехэтажного особняка семьи Максима, она сразу почувствовала холодный оценивающий взгляд его матери. Нонна Валерьевна, миниатюрная женщина с безупречно уложенными волосами цвета воронова крыла, окинула гостью таким взглядом, будто перед ней была не успешная студентка престижного университета, а побирушка с улицы.
Анжеле, выросшей в семье школьной учительницы и заводского инженера, такое отношение было не в новинку. За годы учёбы на факультете информационной безопасности, куда она попала, выиграв всероссийскую олимпиаду по программированию, на неё часто смотрели свысока дети обеспеченных родителей. Но она научилась держать спину ровно и улыбаться, глядя прямо в глаза.
— Итак, — Нонна Валерьевна отпила глоток из хрустального бокала, — расскажите, как вам удалось поступить на такой… престижный факультет? Кто помог?
Максим напрягся, но Анжела лишь улыбнулась ещё шире.
— Математика, Нонна Валерьевна. Она помогла. И немного упорства.
Тимофей Станиславович, отец Максима, прятал улыбку в усах. В отличие от жены, он, казалось, оценил прямоту девушки.
Их роман с Максимом развивался стремительно, несмотря на сопротивление его семьи. Он заканчивал экономический факультет, куда поступил не без помощи связей отца. Она блистала на кафедре информационной безопасности, где её талант уже заметили представители крупной международной компании. Когда Максим сделал предложение, все их однокурсники были в шоке — уж слишком разными казались эти два мира.
На свадьбе Нонна Валерьевна, натянуто улыбаясь, вручила молодым ключи от однокомнатной квартиры в их доме. «Маленький подарок от семьи», — сказала она, многозначительно глядя на Анжелу. Дарственная была оформлена на Максима, и Анжела не возражала. Тогда ей казалось, что любовь сильнее предрассудков и семейных драм.
Как же наивно.
— Не смей даже думать об ипотеке, когда у вас есть прекрасная квартира! — Нонна Валерьевна уселась в центре тесной кухни, и даже здесь умудрялась выглядеть как королева.. — Максим, скажи своей жене, что мы не для того тебе дарили жильё, чтобы она его продавала!
Анжела сидела за столом, методично нарезая салат для ужина. Привычка готовить после работы помогала ей сбросить напряжение. Но не сегодня. Сегодня свекровь ворвалась в их жизнь, как ураган, едва услышав от сына о планах молодой семьи.
— Мама, нам действительно нужна квартира побольше, — Максим говорил тихо, будто извиняясь за само своё существование. — Теперь, когда будет ребёнок…
— Ребёнок?! — Нонна Валерьевна застыла на месте. — И когда вы собирались мне сказать?
— Мы только вчера узнали, — Анжела сохраняла спокойствие, хотя внутри всё кипело.
Свекровь подлетела к столу, уперев руки по обе стороны от разделочной доски Анжелы.
— Ну да, ребёнок – хорошее прикрытие! Решила перевести квартиру Максима в совместно нажитое перед тем, как сбежать? Я тебя насквозь вижу!
Анжела продолжала методично нарезать огурец. Тонкими, ровными ломтиками. Один к одному. Не поднимая глаз.
— Мама! — в голосе Максима появились нотки возмущения. — Ты что такое говоришь?
— А ты подумай головой! — Нонна Валерьевна развернулась к сыну. — Зачем ей продавать твою квартиру, если не ради своей выгоды? Сейчас затащит тебя в ипотеку, а потом — бац! — и половина недвижимости её при разводе!
Анжела положила нож и медленно подняла глаза на свекровь.
— Вы называете меня меркантильной, — её голос звучал неожиданно спокойно, — но почему-то только вы здесь говорите о деньгах. Я предлагаю другой вариант: юридически закрепить за Максимом долю, равную стоимости этой квартиры. А остальная часть — да, в случае развода будет делиться пополам. Это честно.
Нонна Валерьевна снисходительно усмехнулась.
— Думаешь, я не знаю, сколько ты зарабатываешь? Все эти разговоры о твоей успешной карьере!
— Мам, Анжела действительно… — начал Максим, но осёкся, встретив яростный взгляд матери.
— О, сынок, неужели ты до сих пор веришь в её сказки? — Нонна Валерьевна театрально всплеснула руками. — Что, интересно, она умеет такого, чего не умеют другие?
Максим беспомощно посмотрел на жену. Та встала из-за стола, вытерла руки о полотенце и произнесла спокойно, глядя при этом на мужа:
— Я умею принимать решения, например.
Каждое утро Анжела просыпалась с мыслью о том, сколько ещё она выдержит. Кошмар начался вскоре после свадьбы. Нонна Валерьевна имела привычку заходить без предупреждения — «проверить, всё ли в порядке». Она находила пыль там, где её не было, давала советы, которых никто не просил, и не уставала напоминать Анжеле о её «простом» происхождении.
— Ну что, уже научилась правильно сервировать стол? Или в вашей семье ели прямо из кастрюли? — спрашивала она, поправляя скатерть, которую сама же принесла в подарок.
Максим молчал. Сначала Анжела думала, что он не хочет конфликтов, потом поняла: он просто не замечает проблемы. Так было всегда — мать решала, он соглашался.
Тем временем карьера Анжелы шла в гору. Фёдор Артурович, её начальник, прочил ей должность руководителя проекта. Она работала допоздна, часто брала задания на дом. Не из-за денег — ей нравилось чувствовать себя нужной, компетентной. Востребованной. Ну и из-за денег, почему бы и нет?
Максим работал в банке. Неплохая должность, стабильный, но средний доход. Он не рвался вверх по карьерной лестнице, был доволен тем, что имел. И почему-то умолял Анжелу не говорить родителям о её зарплате.
— Понимаешь, маме будет неприятно узнать, что ты зарабатываешь больше, — объяснял он, глядя в сторону.
Анжеле было всё равно. Она просто хотела покоя. Но когда тест показал две полоски, она поняла: дальше так продолжаться не может.
Разговор с Максимом о продаже квартиры был мирным, даже обнадёживающим. Он согласился, что им нужно пространство — и физическое, и эмоциональное. Но стоило об этом узнать Нонне Валерьевне, как всё пошло прахом.
Каждый день она звонила сыну, каждый вечер приходила «поговорить». «Анжелочка, девочка моя, — говорила она, растягивая гласные, — неужели тебе так неприятно жить рядом с нами? После всего, что мы для вас сделали?»
Максим менялся на глазах. Если поначалу он поддерживал идею переезда, то теперь всё чаще повторял доводы матери.
— Может, и правда не стоит спешить? — говорил он, избегая взгляда жены. — Мама считает, что мы можем сделать ремонт здесь…
— Здесь сорок квадратных метров, Максим, — устало отвечала Анжела. — Куда ты собираешься поставить детскую кроватку? На холодильник?
В конце концов он придумал компромисс: продать их квартиру и купить другую, но в том же доме, где живут его родители. «Трёшка в соседнем подъезде как раз продаётся, — радостно сообщил он. – Родители добавят, даже в ипотеку лезть не придётся! Ну да, квартиру в этот раз на маму оформят, но ведь какая разница?»
Это было последней каплей.
— Забыла, как к нам в семью голодранкой пришла? Теперь пытаешься отобрать квартиру у сына! — гремела Нонна Валерьевна, расхаживая по больничной палате. Анжела лежала бледная, с капельницей в руке. Угроза выкидыша — так сказал врач.
— Мама, не здесь… — Максим попытался увести мать, но та оттолкнула его руку.
— Нет, пусть слышит! И ты тоже! Она добивается своего! Сначала квартира, потом развод — и всё, ты без денег и без крыши над головой!
Доктор, заглянувший в палату, нахмурился:
— Вынужден попросить вас понизить голос. Пациентке нужен покой.
— Вот именно, — неожиданно твёрдо сказал Максим. — Мама, пойдём. Я отвезу тебя домой.
Но Нонна Валерьевна не сдавалась:
— Максим, очнись! Она манипулирует тобой! Эта… эта…
— Если вы не покинете палату, я вызову охрану, — предупредил врач.
Когда они вышли, Анжела закрыла глаза. Под веками стояли слёзы, но она не позволила им пролиться. Хватит. Она устала быть жертвой, устала оправдываться за то, что родилась не в богатой семье, устала доказывать свою ценность.
Через час вернулся Максим. Растерянный, измученный, с потухшим взглядом.
— Прости за маму, — начал он привычную мантру.
Анжела медленно повернула голову:
— Знаешь, мне проще развестись, чем жить так. Я не могу больше быть между тобой и твоей матерью.
Максим застыл с открытым ртом.
— Но… ребёнок…
— С ребёнком всё будет хорошо. Но не в вашей семье.
Когда она произнесла эти слова, то почувствовала странное облегчение. Будто тяжёлый камень, давивший на грудь все эти годы, наконец упал на землю.
Выписавшись из больницы, она собрала вещи и уехала к родителям. Богдан Тихонович и Раиса Олеговна встретили дочь с той безусловной любовью, которой ей так не хватало в доме мужа. Они не задавали вопросов, не навязывали своё мнение, ничего не требовали и не запрещали.
Развод прошёл быстро, почти без скандалов. Нонна Валерьевна торжествовала: «Я же говорила! Она хотела развестись, но сначала захапать половину новой квартиры! Но не на ту напала — как пришла в семью голодранкой, так и уйдёт!»
Она не знала, что Анжела, предвидя такой исход, заранее перевела часть своих сбережений на счёт матери. Деньги, которые она честно заработала, трудясь над сложными проектами, иногда без выходных. Суммы хватило на первый взнос за просторную трёхкомнатную квартиру в новом районе. Благо у Максима хватило ума не возражать и не рассказывать об этом матери. Хоть что-то он смог решить сам.
Ян родился здоровым и крепким мальчиком. С копной тёмных волос и упрямым взглядом, так похожим на мамин. Максим появлялся нерегулярно, выглядел потерянным. Несколько раз пытался поговорить о воссоединении семьи, но Анжела была непреклонна.
— Где ты был, когда твоя мать выживала меня из дома? — спрашивала она. — Где ты был, когда я лежала в больнице, а она кричала, что я симулирую?
Максим не находил ответов.
Алименты, назначенные судом, оказались для него тяжёлым бременем. Без Анжелы, чей доход он тайно использовал для поддержания своего образа жизни, денег категорически не хватало. «Сынок, тебе нужно найти работу получше», — удивлялась Нонна Валерьевна, не понимая, как её мальчик может еле сводить концы с концами с такой «хорошей» должностью.
А потом Фёдор Артурович предложил Анжеле возглавить отдел кибербезопасности в новом филиале компании в Сингапуре. Двойная зарплата, карьерный рост, возможность начать новую жизнь.
— Но Максим никогда не даст согласие на выезд ребёнка, — вздохнула она, рассказывая об этом отцу.
— Поговори с ним начистоту, — посоветовал Богдан Тихонович. — Может, он поймёт.
Она попыталась. Объяснила перспективы, пообещала организовывать регулярные видеозвонки, привозить Яна на каникулы.
— Я потерял жену, теперь ты хочешь отнять у меня и сына? — ответил Максим, впервые проявив твёрдость.
Реакция Нонны Валерьевны была предсказуема:
— Хоть что-то мы смогли у неё отвоевать. Пусть уезжает одна, если так хочет, а ребёнок останется с нами!
Анжела была в отчаянии. Но неожиданно в ситуацию вмешался тот, от кого она меньше всего этого ожидала, — Тимофей Станиславович. Он позвонил и попросил о встрече. Наедине.
Они сидели в кафе, молча глядя друг на друга. Наконец Тимофей Станиславович заговорил:
— Я долго молчал, — начал он, теребя салфетку. — И в результате своего молчания потерял невестку, которая могла бы стать украшением нашей семьи.
Анжела удивлённо подняла брови.
— Я всегда знал, что ты умная девочка, — продолжил он. — Видел, как ты работаешь, как стараешься ради семьи. И мне стыдно, что я не остановил Нонну вовремя.
Он помолчал, а потом произнёс то, что перевернуло всё:
— У нас нет денег, Анжела. Уже давно. Моя компания на грани банкротства. Мы живём на сбережения, которые скоро закончатся.
Анжела смотрела на него, не веря своим ушам.
— Кто бы мог подумать, — горько усмехнулся он, — что настоящим голодранцем в вашей семье все эти годы был Максим. И я, наверное.
На следующий день он сам привёз подписанное сыном согласие на выезд Яна. Как ему это удалось? Он особо не распространялся, пересказал только одну фразу:
— Ты не смог защитить свою жену от матери, не смог стать настоящим мужчиной и главой семьи. Хотя бы не мешай сыну получить лучшее будущее.
Аэропорт гудел, как растревоженный улей. Анжела крепко держала Яна, который с любопытством разглядывал огромные самолёты за окном. В сумке лежали два билета до Сингапура, паспорта и новая жизнь.
Телефон завибрировал. На экране высветилось имя Максима. Впервые за долгое время она почувствовала не горечь, а что-то похожее на сочувствие. Ведь он тоже был жертвой. Жертвой собственной слабости, неспособности противостоять матери, страха перед самостоятельностью.
Она сбросила звонок.
— Пойдём, солнышко, — сказала она сыну. — Нас ждут большие дела.
Они прошли контроль, не оглядываясь на прошлое. Анжела знала, что впереди у неё трудный путь. Что растить ребёнка одной в чужой стране будет непросто. Что, возможно, ей придётся столкнуться с новыми предрассудками и новыми битвами.
Но теперь она знала главное: она сильнее, чем думала. И никто больше не посмеет назвать её голодранкой.
