Тамара сидела на холодном диване в коридоре поликлиники, сжимая в руках смятый листок с результатами анализов. Вокруг сновали люди — кто-то спешил на прием, медсестры перекрикивались через весь коридор, из соседнего кабинета доносились приглушенные разговоры. Но для Тамары весь этот шум словно исчез, растворился в одной-единственной фразе, которую только что произнес врач.
— Будем бороться, Тамара Алексеевна. При вашем возрасте и стадии шансы хорошие, но потребуется длительное лечение.
Сорок три года. Двое детей — Коля шестнадцати лет и Маша, которой только исполнилось десять. Работа в бухгалтерии строительной фирмы. Кредит за квартиру. Плановый ремонт, отложенный уже третий год. И диагноз, перечеркнувший все эти обыденные заботы одним росчерком авторучки на бланке.
Тамара медленно поднялась и побрела к выходу из поликлиники. Как рассказать об этом Гене? Как сказать мужу, что теперь их жизнь изменится, что впереди операция, химиотерапия, бесконечные больничные, а может быть и… Нет, об этом думать было невыносимо.
День клонился к вечеру, когда Тамара зашла в квартиру. Из кухни доносились голоса и звон посуды — Маша помогала отцу готовить ужин. Коля, судя по приглушенным звукам из комнаты, сидел в наушниках за компьютером.
— Тамар, ты чего так поздно? — Гена выглянул из кухни, вытирая руки полотенцем. — Мы уж волноваться начали. Ужин почти готов.
— Задержалась, — Тамара попыталась улыбнуться, но вышла лишь жалкая гримаса. — Надо поговорить.
— Сейчас, погоди, — Гена вернулся на кухню. — Машка, иди позови брата ужинать!
— Не надо, — Тамара зашла следом. — Детей не зови пока. Разговор серьезный.
Только тогда Гена внимательно посмотрел на жену и заметил её бледность.
— Что-то случилось? Ты какая-то странная.
Тамара села за стол, положила перед собой заключение врача.
— Я была у онколога сегодня. Результаты плохие.
— В каком смысле? — Гена нервно усмехнулся. — Что значит плохие?
— У меня рак, Гена, — слова были произнесены тихо, но мужу они показались оглушительным грохотом.
— Ты шутишь, да? — Гена взял листок, пробежал глазами малопонятные медицинские термины. — Это точно? Может, ошибка?
— Три обследования, Гена. Биопсия. Какая тут ошибка?
Гена тяжело опустился на стул напротив жены. Его лицо, только что оживленное и расслабленное, вдруг осунулось, постарело на глазах.
— И что теперь? — только и спросил мужчина.
— Лечение. Длительное, — Тамара говорила ровно, будто рассказывала о рабочих делах. — Сначала операция, потом химиотерапия. Врач сказал, шансы хорошие, но…
— Мама, пап, ужинать будем? — Маша заглянула на кухню, и разговор пришлось прервать.
Той ночью они долго разговаривали, строили планы, обсуждали, как рассказать детям. Гена обнимал жену, шептал, что все будет хорошо, что они справятся. И Тамара поверила — с ним рядом она преодолеет все.
Первые недели после постановки диагноза прошли в каком-то лихорадочном ритме. Консультации, сдача анализов, обследования, оформление больничного, разговоры с начальством, подготовка к операции. Гена сопровождал Тамару на приемы, записывал рекомендации врачей, интересовался вариантами лечения.
— Видишь, не все так страшно, — говорил Гена, возвращаясь с очередного приема. — Доктор сказал, что при современных методах лечения прогноз благоприятный.
Тамара кивала, стараясь не замечать нарастающую тревогу и усталость в глазах мужа. Даже когда он однажды не смог поехать с ней на важную консультацию, сославшись на срочную работу, Тамара не придала этому значения. Работа — дело серьезное, особенно сейчас, когда впереди маячили немалые расходы на лечение.
После операции начались тяжелые будни. Химиотерапия выбивала Тамару из колеи на несколько дней, когда она едва могла встать с постели. Дети пытались помогать как могли — Коля взял на себя часть домашних обязанностей, Маша старательно готовила нехитрые блюда по рецептам из интернета. А Гена… Гена все чаще задерживался на работе, все реже спрашивал о самочувствии, все отстраненнее выглядел, приходя домой.
— Устали от меня? — спросила однажды Тамара, когда они остались наедине.
— Ну что ты, — Гена ответил слишком быстро, не глядя в глаза. — Просто на работе аврал, проект горит.
И Тамара поверила — хотела верить. Даже когда стала замечать незнакомый парфюм на рубашках мужа. Даже когда его отговорки стали слишком частыми и неубедительными. Даже когда он перестал прикасаться к ней, словно болезнь была заразной.
А потом наступил тот вечер. Дети уже спали, Тамара лежала на диване в гостиной, укрывшись пледом — после очередного курса химиотерапии её постоянно знобило. Гена сидел напротив, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
— Нам надо поговорить, Тамара, — голос звучал решительно, но глаза избегали встречи с её взглядом.
— Я слушаю, — Тамара подтянула плед выше, чувствуя, как холод разливается по телу, и дело было не в последствиях лечения.
— Я не справляюсь, — Гена наконец посмотрел на жену. — Это все… слишком для меня. Работа, дом, твоя болезнь, переживания детей. Я не железный, понимаешь?
— Понимаю, — Тамара ответила тихо. — Всем тяжело, Гена. Но мы семья, мы должны поддерживать друг друга.
— Дело не только в этом, — Гена встал, прошелся по комнате. — Я встретил другую женщину. Это случилось не сейчас, еще до твоей болезни. Я хотел порвать с ней, когда узнал о твоем диагнозе, но…
— Но решил не портить себе жизнь? — Тамара закончила за него, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Не говори так, — Гена поморщился. — Я старался быть рядом, правда. Но я не могу больше раздваиваться. Это истощает меня. Аня… она молодая, веселая, с ней легко.
— А со мной сложно? — горечь в словах Тамары была осязаемой. — Со мной, больной и изможденной, сложно? Да, Гена, наверное, так и есть.
— Я ухожу, Тамара, — Гена произнес эти слова с каким-то странным облегчением. — Я уже собрал вещи. Конечно, я буду помогать финансово. И с детьми буду видеться.
— Когда? — только и смогла спросить Тамара.
— Что когда?
— Когда ты уходишь?
— Сегодня, — Гена отвел взгляд. — Я уже договорился с Аней, она ждет.
Тамара смотрела на мужа — человека, с которым прожила восемнадцать лет, с которым вырастила двоих детей, с которым делила постель, еду, мечты, планы. И не узнавала его. Где-то в глубине души теплилась надежда, что это все дурной сон, что вот сейчас Гена рассмеется и скажет, что пошутил, обнимет её и останется рядом.
Но Гена молча вышел из комнаты, вернулся с собранной сумкой и остановился у двери.
— Детям я сам все объясню, — сказал напоследок. — Позвоню завтра и договорюсь о встрече с ними.
Входная дверь захлопнулась, и Тамара осталась одна в гулкой тишине квартиры. Не было ни слез, ни истерики — только опустошающее чувство предательства и горечь от осознания, что человек, которому она верила больше всех на свете, просто взял и ушел, когда стало трудно.
Утром Тамара рассказала детям правду. Коля слушал, стиснув зубы, а когда мать закончила, молча ушел в свою комнату и хлопнул дверью. Маша расплакалась, забралась к маме под бок и долго не могла успокоиться.
— Папа нас больше не любит? — всхлипывала девочка.
— Папа просто запутался, — Тамара гладила дочь по волосам, пытаясь найти слова, которые не ранили бы ребенка еще сильнее. — Взрослые иногда совершают ошибки.
Вопреки обещаниям, Гена не позвонил ни на следующий день, ни через неделю. Финансовая помощь тоже оказалась меньше, чем Тамара ожидала — бывший муж прислал сообщение, что «сейчас тяжело с деньгами», но «скоро ситуация наладится».
Тамара продолжала лечение. После химиотерапии волосы начали выпадать, приходилось носить платок. Коля стал еще более замкнутым, почти не разговаривал дома, всё время проводил за компьютером. Маша старалась быть «большой девочкой» — сама собиралась в школу, помогала по дому, но иногда Тамара слышала, как дочь плачет по ночам, уткнувшись в подушку.
Спустя полгода лечение дало первые положительные результаты. Врачи говорили об устойчивой ремиссии, хотя Тамара все еще чувствовала слабость и быстро уставала. Но главное — появилась надежда.
С Геной дети виделись редко. Сначала бывший муж звонил, приглашал на встречи, но постепенно звонки становились все реже. Коля наотрез отказывался видеться с отцом. Маша иногда соглашалась, но после встреч возвращалась притихшая и грустная.
— Папа всё время разговаривает по телефону, — жаловалась девочка. — А еще Аня постоянно ругается и говорит, что я слишком громко смеюсь.
Шло время. Тамара постепенно возвращалась к нормальной жизни. Вышла на работу, восстановилась после лечения, даже записалась на курсы визажиста — давняя мечта, которую все время откладывала. Волосы отрасли — короткие, но густые, с легкой сединой на висках.
Тамара будто заново училась жить. Без опоры на мужа, без иллюзий о вечной любви и преданности, без страха перед будущим. Коля поступил в технический вуз, Маша увлеклась рисованием и часто приносила домой пятерки — гордость матери.
О Гене доходили лишь обрывочные сведения. Соседка рассказала, что видела бывшего мужа Тамары с какой-то девицей в торговом центре. «Выглядел потрепанным,» — заметила соседка с плохо скрываемым удовлетворением.
Прошло два года. Тамара сидела на кухне, проверяя домашнее задание Маши, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Гена — похудевший, с мешками под глазами, в потертой куртке.
— Привет, — голос бывшего мужа звучал неуверенно. — Можно войти?
Тамара молча отступила в сторону, пропуская гостя. Гена неловко топтался в прихожей, оглядываясь по сторонам.
— Тут все изменилось, — заметил мужчина.
— Не только тут, — Тамара прошла на кухню, жестом предлагая Гене следовать за ней. — Чай будешь?
Гена кивнул, присаживаясь на краешек стула. В кухне действительно многое изменилось — новые обои, другая мебель, занавески в цветочек, которые раньше Гена считал «старомодными».
— Как ты? — спросил бывший муж, принимая чашку. — Как здоровье?
— Ремиссия уже полтора года, — Тамара говорила спокойно, без эмоций. — Врачи говорят, что всё хорошо.
— Я рад, — Гена смотрел куда-то в сторону. — А дети?
— Коля в университете, на программиста учится. Маша в седьмом классе, рисует хорошо.
Повисла неловкая пауза. Гена вертел в руках чашку, явно подбирая слова.
— Тамар, у меня проблемы, — наконец выдавил мужчина. — Аня… мы расстались. Вернее, она меня выгнала. Квартира на ней была оформлена, я там даже не прописан. Денег нет, жить негде.
— И ты пришел ко мне? — Тамара даже не удивилась.
— Я подумал… может, ты позволишь пожить у вас какое-то время? Пока не встану на ноги? — Гена посмотрел на бывшую жену с надеждой. — Я буду помогать, деньги отдавать, когда работу найду.
Тамара смотрела на человека напротив и не чувствовала ничего — ни злости, ни обиды, ни желания отомстить. Только усталость и легкое недоумение.
— А что случилось с Аней? — спросила Тамара.
— Нашла кого-то побогаче, — Гена скривился. — Выставила меня за дверь, даже вещи не все отдала. Сказала, я ей надоел со своими проблемами.
— Знакомая история, — Тамара слабо улыбнулась.
Гена вспыхнул:
— Это другое! У нас с тобой… у нас просто чувства остыли.
— Чувства? — Тамара покачала головой. — Гена, ты бросил меня, когда я боролась с раком. Когда мне нужна была поддержка больше всего. Ты оставил детей, когда они были напуганы и не понимали, что происходит. Это не про чувства. Это про предательство.
— Я запутался тогда, — Гена опустил голову. — Испугался. Аня была… отвлечением от проблем. Но сейчас я понял, что ошибся. Я хочу все исправить.
— Исправить? — Тамара внимательно посмотрела на бывшего мужа. — Или просто найти крышу над головой?
— Тамар, не будь такой, — Гена попытался взять ее за руку, но женщина отстранилась. — Я правда скучал по вам. По детям. По тебе.
— Вот только я не скучала, — Тамара встала из-за стола. — И дети тоже.
— Дай мне шанс, — в голосе Гены звучало отчаяние. — Я понял свою ошибку. Я все сделаю, чтобы ее исправить.
В этот момент хлопнула входная дверь. На кухню заглянул Коля — высокий, худощавый, с серьезным взглядом.
— Мам, я… — Коля осекся, увидев отца. Лицо юноши мгновенно закаменело. — Что он тут делает?
— Коля, сынок, — Гена встал, пытаясь обнять сына, но тот резко отступил.
— Не называй меня так, — голос Коли звучал холодно. — Ты мне не отец.
— Сын, я понимаю, ты злишься, но…
— Ты ничего не понимаешь, — оборвал его Коля. — Ты не видел, как мама плакала по ночам. Как Машка спрашивала, почему ты нас бросил. Как мы боялись, что мама умрет, а мы останемся одни. Где ты был тогда?
— Я ошибся, — Гена растерянно переводил взгляд с сына на бывшую жену. — Но я хочу все исправить.
— Поздно, — Коля повернулся к матери. — Мам, я в свою комнату пойду. Позови, когда он уйдет.
Юноша вышел, не взглянув на отца. Тамара видела, как плечи Гены опустились.
— Видишь, — тихо сказала женщина. — Нельзя вернуть то, что разрушил сам.
— Дай мне хотя бы попытаться, — Гена умоляюще смотрел на бывшую жену. — Позволь пожить у вас немного. Я докажу, что изменился.
— Нет, Гена, — Тамара покачала головой. — Ты уже сделал свой выбор два года назад. Теперь живи с ним.
— Куда мне идти? — в голосе Гены звучало отчаяние.
— Не знаю, — Тамара пожала плечами. — Может, к родителям? Или к друзьям? Это уже не моя забота.
Гена еще несколько раз пытался переубедить бывшую жену, но Тамара оставалась непреклонной. Наконец, понурившись, мужчина направился к выходу.
— Я буду звонить детям, — сказал на прощание. — Мы можем хотя бы видеться?
— Это их решение, не мое, — ответила Тамара, закрывая за ним дверь.
Проходили недели. Гена звонил, писал сообщения, пытался встретиться с детьми. Коля наотрез отказывался от общения. Маша пару раз согласилась на встречу, но вернулась разочарованная.
— Папа все время говорил о себе, — рассказала девочка матери. — О том, как ему плохо, как он потерял работу, как тетя Аня его обманула. А про меня даже не спросил, как я учусь.
Тамара слушала дочь и думала о том, как изменилась их жизнь. Страх и отчаяние сменились уверенностью. Боль потери уступила место спокойному принятию. Без Гены стало не хуже — стало по-другому. И это «по-другому» оказалось даже лучше, чем было раньше.
Однажды, возвращаясь с работы, Тамара заметила знакомую фигуру у подъезда. Гена стоял, привалившись к стене, еще более осунувшийся и потерянный.
— Я все еще надеюсь, — сказал мужчина, увидев бывшую жену. — Надеюсь, что ты меня простишь.
— Дело не в прощении, Гена, — Тамара посмотрела ему в глаза. — Я давно тебя простила. Но я не могу снова тебе доверять. И не хочу.
— Я не сдамся, — упрямо заявил бывший муж. — Буду приходить, пока ты не смягчишься.
— Зачем? — устало спросила Тамара. — Чтобы снова уйти, когда станет трудно?
Тамара обошла Гену и направилась к подъезду. Бывший муж окликнул ее:
— Я все еще люблю тебя, Тамара.
Женщина остановилась, обернулась:
— Нет, Гена. Ты любишь то, что я могу тебе дать — крышу над головой, заботу, стабильность. Но ты не любишь меня. Иначе не бросил бы, когда я в тебе нуждалась больше всего.
Прошло еще полгода. Тамара сидела в кафе с Сергеем, с которым познакомилась в группе поддержки для людей, переживших тяжелые заболевания. Они говорили о книгах, о планах на отпуск, о детях (у Сергея тоже была дочь, немного младше Маши). Тамара смеялась — легко, свободно, как не смеялась уже много лет.
Выйдя из кафе, они не заметили человека, наблюдавшего за ними из-за угла. Гена видел, как бывшая жена улыбается, как непринужденно общается с незнакомым мужчиной, как счастливо блестят ее глаза. Мужчина проводил взглядом удаляющуюся пару и медленно побрел в противоположном направлении.
Он понял: Тамара справилась. Без него. А он без нее — нет.
Тамара больше никогда не видела бывшего мужа. Дети рассказывали, что отец иногда звонит, но все реже и реже. Коля так и не простил отца. Маша поддерживала редкое общение, но без особого энтузиазма.
А Тамара жила. Просто жила — без страха, без сожалений о прошлом, без ненависти к человеку, который когда-то предал ее. Болезнь отступила, дети выросли, в жизни появились новые люди и новые горизонты.
Она знала: некоторые ошибки нельзя исправить, некоторые мосты нельзя восстановить, некоторым людям нельзя дать второй шанс. И это не месть, не злопамятность, а просто защита своей жизни, своего счастья и своего достоинства.
Каждый платит свою цену за сделанный выбор.
